Золотодобыча на Приполярном Урале (Саранпауле)
Слово «золото» всегда звучало маняще для аферистов и авантюристов разного толка. Из-за золота люди теряли рассудок.
Там, где этот металл, не всегда есть место холодному экономическому расчету.
Осенью я побывал на одном прииске в горах Приполярного Урала, чтобы разобраться в сути процесса золотодобычи.
1.
Добыча золота на Приполярном Урале началась десятки лет назад и привела к экологическим проблемам на этой территории.
Разработка золота открытым способом всегда негативно воздействует на природу и уничтожает местную экосистему.
Плодородный слой, покрывающий сверху места залежей металла, полностью уничтожается.
Тысячи тонн грунта с предполагаемого местонахождения золота пересыпают бульдозерами, экскаваторами,
пропускают через промывочные системы.
Под давлением сильной струи воды драгоценный металл очищается от грунтовых примесей, оседает в закрытых желобах.
Процесс называют «мыть золото».
Мутные и ядовитые для рыб потоки, образующиеся в результате промывания грунта, разносятся с водами рек на сотни километров.
2.
3.
4.
5.
6.
Загрязнение продолжается десятилетиями после окончания работ на приисках, поскольку отвалы продолжают размываться.
Негативное воздействие на природу - неотъемлемая часть процесса добычи, оно считается нормой и издержкой,
за это с разработчиков взимается компенсация за предполагаемый ущерб. Такая картина повсюду,
где идет добыча золота, и реки Приполярного Урала, к сожалению, не исключение.
Беда в том, что тут, на Приполярном Урале, реки нерестовые.
В летний период поднятая старателями муть на ручье Яроташор, где идут разработки,
распространяется ниже по течению реки Манья на десятки километров.
Осадок на дне реки виден даже зимой. Хотя через сто километров муть уже незаметна и верхние слои воды прозрачны,
однако стоит опуститься глубже, и увидишь, как миллионы блестящих на свету частиц взвеси делают воду непрозрачной.
Именно на эту взвесь реагируют рыбы.
Уже много лет рыба не заходит в Манью на нерест, а когда-то река считалась самой нерестовой на Приполярном Урале.
Факт в том, что река как нерестилище умерла.
Река Щекурья когда-то славилась рыбой щокур. От этой рыбы осталось напоминание в виде названия реки и деревни, стоящей на ее берегу.
Причина исчезновения рыбы - работы по добыче золота в верховье реки.
В других реках Приполярного Урала такая же картина. На грани полного исчезновения таймень, которого десятки лет назад ловили буквально везде.
Еще недавно не считалось проблемой на любом перекате поймать хариуса для еды.
Еще несколько лет назад местные жители добывали десятки тонн сырка для себя и для продажи.
15 лет назад только Саранпаульский совхоз для нужд зверофермы ежегодно вылавливал до 300 т рыбы.
Сейчас поймать хариуса или тайменя считается огромным везением.
Уже пару лет как жители Саранпауля не могут поймать рыбы даже себе на еду.
Основная причина этого - десятилетиями продолжающийся старательский экоцид.
При таком катастрофическом положении дел иногда раздаются радостные сообщения,
что в той или другой реке поймали или видели хариуса, что сырок хотел зайти, но не зашел, что муть незначительная…
Разговоры почему-то напоминают рассказы о том, что в Чернобыле живут отшельники-старики,
грибы растут огромного размера, а воздух кажется чистым.
Но мы хорошо знаем: в Чернобыле не все в порядке.
В старые времена орудиями старателей были лоток, тачка и лопата,
а первые артели работали с примитивными малопроизводительными промывочными машинами.
Помнится, еще 20 лет назад в верховьях Маньи артель с двумя маломощными бульдозерами добывала по 100-200 кг золота.
Сейчас в этих же местах добывающие организации пользуются техникой в десятки раз мощнее.
Технический прогресс, позволяющий сделать цены доступнее, работы рентабельнее, имеет оборотную сторону - увеличивает размеры ущерба.
Урон вырос, кроме того, из-за введения современных нормативов в золотодобыче.
Если 15 лет назад работы на приисках разрешались до 1 августа, чтобы река успокоилась,
очистилась и подготовилась к нересту, то с начала демократических реформ сроки отодвинули до 1 сентября,
а в последние годы, похоже таких ограничение и вовсе нет.
Россыпное золото на Приполярном Урале осталось в месторождениях только с низким содержанием металла.
Богатые и доступные россыпи уже отработали. Прошли те времена, когда находили самородки весом более 500 г.
Сейчас на восточном склоне Приполярного Урала ведут добычу несколько организаций.
Если одних еще запасов достаточно, у других запасы на исходе, поэтому им стало труднее добывать, приходится глубже и шире копать.
Благо техника и технология позволяет.
Еще несколько лет назад для добычи 1 кг золота нужно было перевернуть и перемыть примерно 1000 м3 грунта,
а теперь необходимо перелопатить в много раз больше. Объем перевернутого грунта колоссален.
На ручье Яротошор например, он своим масштабом шокирует любого разумного человека.
Достаточно одного взгляда, чтобы понять, в каком критическом положении оказалась природа из-за деятельности людей.
Чем беднее россыпи, тем больший масштаб принимают «лунные пейзажи».
Запасы на лицензионном участке на ручье Яротошор исчерпываются, и золотодобытчики вынуждены выжимать породу до последнего,
преднамеренно нарушая все технологические требования. Они так поступают не из-за того, что имеют влиятельных покровителей:
деньги и масштабы не те.
Просто деятельность этих организаций выпала из поля зрения правового контроля, так как прииски находятся на отшибе цивилизации.
Когда-то функции контроля и надзора выполняли местные власти, худо-бедно контролировавшие деятельность старателей.
Со временем полномочия перешли к окружным и федеральным службам, которым оказалось не до приисков в горах.
Общественный контроль в виде заинтересованных и неподкупных местных жителей, обращающихся в инстанции с жалобами,
не воспринимается всерьез, не влияет на ситуацию. На жалобы жителей контролирующие органы не реагируют:
оказывается, из-за отдаленности указанного района и отсутствия транспорта они не имеют возможности выехать на место
для подтверждения фактов нарушений.
А тут такое творится… Уверенные в собственной безнаказанности,
золотодобытчики по своему усмотрению изменяют километрами русло реки; по всему лицензионному участку разбрасывают металлолом,
разливают горюче-смазочные материалы; «моют золото» мимо отстойников; разрабатывают недра вне лицензионных участков, рубят лес и валят деревья;.
Про рекультивацию, про насаждение трав и деревцев нет и речи.
Глядя на эти «лунные пейзажи», невольно приходишь к выводу,
что в России нет эффективной природоохранной политики, действующие требования к россыпной золотодобыче сформулированы так,
что рекультивацию можно не осуществлять и легко уйти от наказания.
При этом наверняка в отчетах золотодобытчиков и проверяющих органов эти территории числятся как рекультивированные площади.
Не понимаю, почему так получается.
Вроде и контролирующие организации есть, и служб много, и нефть в цене, а значит,
в бюджете должны быть деньги для обеспечение всех возложенных на них обязанностей,
но в то же время положение с экологией катастрофическое.
Так долго не может же продолжаться?. Невольно возникает вопрос, неужели мы обречены на самоуничтожение?
Ущерб, наносимый старателями природе, не измеряется только в денежном эквиваленте - есть еще психологические последствия для жителей сёл,
проживающий по течению реки.
Годами наблюдая старательское безобразие, люди привыкли к нему и безразлично относятся к тому, что уничтожается, по сути, их среда обитания.
При этом в отчетах ихтиологи, часто командированные в летний сезон за счет старателей для наблюдения водной среды в реках ниже приисков,
пишут: «В реке Манья все в порядке, рыба весело плещется». Циничное несоответствие реальности.
Сегодня в селе Саранпауль более 500 безработных.
Эти люди могли бы заниматься рыбалкой. Когда-то именно благодаря изобилию рыбы в местных реках и было заложено это село.
Два года назад в нем установили промышленный холодильник для приемки рыбы,
а за год приняли всего несколько тонн - в сотни раз меньше, чем планировали.
К постоянной мути в реках привыкли жители и руководители села, района, привыкли и контролирующие службы.
Не привыкла к этому только рыба.
Рыбе стало плохо в местных водоемах, ее количество катастрофически убавилось в реках Ляпин, Северная Сосьва,
она перестала заходить на нерест.
Считаю, что на исчезновение рыбы в наших реках влияют три фактора:
1. Интенсивный лов: любительский, промышленный, браконьерский.
2. Изменение климата, которое происходит из-за воздействия человека на природу по всему земному шару.
В результате реки мелеют, вода теплеет, и т.д. С этим округу не под силу бороться.
3. Антропогенное воздействие на данной территории. Не надо работать ихтиологом или экологом, чтобы понять,
что в реках Приполярного Урала уже давно наступила экологическая катастрофа.
И бесспорно, исчезновение рыбы в основном результат работы горе-золотодобытчиков.
Многие страны, даже не самые богатые, давно поняли, что последствия добычи россыпного золота для территории обходится дороже,
чем прибыль, и ввели жесткие запреты и ограничения, развивают старательский туризм,
допускают к приискам частников с ручными инструментами и техникой, ограниченными по мощности.
Для ХМАО ЮГРА такой путь предотвратил бы экоцид, решил бы вопрос трудовой занятости местного населения, помог развитию предпринимательства.
В современной золотодобыче в регионе статистика такова:
• ООО «Урал», занимающееся разработкой россыпного золота, после многолетней работы обанкротилось.
• РЭП «Березовское» занималось поиском и разработкой рудного золота в Халмерьинском месторождении.
Округ поддерживал предприятие, а когда прекратил финансировать, оно развалилось.
• К ОАО «Сосвапромгеология» нет нареканий, но компания не имеет больших прибылей.
. ООО «Недра», разработка россыпного золота, лицензионный участок «Хобею» - больше года на стадии банкротства.
Долги перед партнерами и государством - 42 миллиона рублей. Оставленный участок имеет «лунный пейзаж».
• ООО «Северо-восток золото», разработка россыпного золота, лицензионный участок «Яротошор».
Насколько мне известно, имеют долги на десятки миллионов рублей.
А ведь казалось, что деятельность перечисленных компаний - высокодоходный бизнес!
Так ради чего природу губим?
Рыбой (здоровая пища) могли города накормить, а кто кормится за счет золота?
Если мы сможем разобраться в «золотом парадоксе», найти возможность законодательно ввести жесткие запреты и остановить добычу россыпных драгметаллов на Приполярном Урале, тогда, возможно, через много лет рыба в эти реки вернется.
Правда, верится с трудом. Кто этим будет заниматься?..
Там, где этот металл, не всегда есть место холодному экономическому расчету.
Осенью я побывал на одном прииске в горах Приполярного Урала, чтобы разобраться в сути процесса золотодобычи.
1.
Добыча золота на Приполярном Урале началась десятки лет назад и привела к экологическим проблемам на этой территории.
Разработка золота открытым способом всегда негативно воздействует на природу и уничтожает местную экосистему.
Плодородный слой, покрывающий сверху места залежей металла, полностью уничтожается.
Тысячи тонн грунта с предполагаемого местонахождения золота пересыпают бульдозерами, экскаваторами,
пропускают через промывочные системы.
Под давлением сильной струи воды драгоценный металл очищается от грунтовых примесей, оседает в закрытых желобах.
Процесс называют «мыть золото».
Мутные и ядовитые для рыб потоки, образующиеся в результате промывания грунта, разносятся с водами рек на сотни километров.
2.
3.
4.
5.
6.
Загрязнение продолжается десятилетиями после окончания работ на приисках, поскольку отвалы продолжают размываться.
Негативное воздействие на природу - неотъемлемая часть процесса добычи, оно считается нормой и издержкой,
за это с разработчиков взимается компенсация за предполагаемый ущерб. Такая картина повсюду,
где идет добыча золота, и реки Приполярного Урала, к сожалению, не исключение.
Беда в том, что тут, на Приполярном Урале, реки нерестовые.
В летний период поднятая старателями муть на ручье Яроташор, где идут разработки,
распространяется ниже по течению реки Манья на десятки километров.
Осадок на дне реки виден даже зимой. Хотя через сто километров муть уже незаметна и верхние слои воды прозрачны,
однако стоит опуститься глубже, и увидишь, как миллионы блестящих на свету частиц взвеси делают воду непрозрачной.
Именно на эту взвесь реагируют рыбы.
Уже много лет рыба не заходит в Манью на нерест, а когда-то река считалась самой нерестовой на Приполярном Урале.
Факт в том, что река как нерестилище умерла.
Река Щекурья когда-то славилась рыбой щокур. От этой рыбы осталось напоминание в виде названия реки и деревни, стоящей на ее берегу.
Причина исчезновения рыбы - работы по добыче золота в верховье реки.
В других реках Приполярного Урала такая же картина. На грани полного исчезновения таймень, которого десятки лет назад ловили буквально везде.
Еще недавно не считалось проблемой на любом перекате поймать хариуса для еды.
Еще несколько лет назад местные жители добывали десятки тонн сырка для себя и для продажи.
15 лет назад только Саранпаульский совхоз для нужд зверофермы ежегодно вылавливал до 300 т рыбы.
Сейчас поймать хариуса или тайменя считается огромным везением.
Уже пару лет как жители Саранпауля не могут поймать рыбы даже себе на еду.
Основная причина этого - десятилетиями продолжающийся старательский экоцид.
При таком катастрофическом положении дел иногда раздаются радостные сообщения,
что в той или другой реке поймали или видели хариуса, что сырок хотел зайти, но не зашел, что муть незначительная…
Разговоры почему-то напоминают рассказы о том, что в Чернобыле живут отшельники-старики,
грибы растут огромного размера, а воздух кажется чистым.
Но мы хорошо знаем: в Чернобыле не все в порядке.
В старые времена орудиями старателей были лоток, тачка и лопата,
а первые артели работали с примитивными малопроизводительными промывочными машинами.
Помнится, еще 20 лет назад в верховьях Маньи артель с двумя маломощными бульдозерами добывала по 100-200 кг золота.
Сейчас в этих же местах добывающие организации пользуются техникой в десятки раз мощнее.
Технический прогресс, позволяющий сделать цены доступнее, работы рентабельнее, имеет оборотную сторону - увеличивает размеры ущерба.
Урон вырос, кроме того, из-за введения современных нормативов в золотодобыче.
Если 15 лет назад работы на приисках разрешались до 1 августа, чтобы река успокоилась,
очистилась и подготовилась к нересту, то с начала демократических реформ сроки отодвинули до 1 сентября,
а в последние годы, похоже таких ограничение и вовсе нет.
Россыпное золото на Приполярном Урале осталось в месторождениях только с низким содержанием металла.
Богатые и доступные россыпи уже отработали. Прошли те времена, когда находили самородки весом более 500 г.
Сейчас на восточном склоне Приполярного Урала ведут добычу несколько организаций.
Если одних еще запасов достаточно, у других запасы на исходе, поэтому им стало труднее добывать, приходится глубже и шире копать.
Благо техника и технология позволяет.
Еще несколько лет назад для добычи 1 кг золота нужно было перевернуть и перемыть примерно 1000 м3 грунта,
а теперь необходимо перелопатить в много раз больше. Объем перевернутого грунта колоссален.
На ручье Яротошор например, он своим масштабом шокирует любого разумного человека.
Достаточно одного взгляда, чтобы понять, в каком критическом положении оказалась природа из-за деятельности людей.
Чем беднее россыпи, тем больший масштаб принимают «лунные пейзажи».
Запасы на лицензионном участке на ручье Яротошор исчерпываются, и золотодобытчики вынуждены выжимать породу до последнего,
преднамеренно нарушая все технологические требования. Они так поступают не из-за того, что имеют влиятельных покровителей:
деньги и масштабы не те.
Просто деятельность этих организаций выпала из поля зрения правового контроля, так как прииски находятся на отшибе цивилизации.
Когда-то функции контроля и надзора выполняли местные власти, худо-бедно контролировавшие деятельность старателей.
Со временем полномочия перешли к окружным и федеральным службам, которым оказалось не до приисков в горах.
Общественный контроль в виде заинтересованных и неподкупных местных жителей, обращающихся в инстанции с жалобами,
не воспринимается всерьез, не влияет на ситуацию. На жалобы жителей контролирующие органы не реагируют:
оказывается, из-за отдаленности указанного района и отсутствия транспорта они не имеют возможности выехать на место
для подтверждения фактов нарушений.
А тут такое творится… Уверенные в собственной безнаказанности,
золотодобытчики по своему усмотрению изменяют километрами русло реки; по всему лицензионному участку разбрасывают металлолом,
разливают горюче-смазочные материалы; «моют золото» мимо отстойников; разрабатывают недра вне лицензионных участков, рубят лес и валят деревья;.
Про рекультивацию, про насаждение трав и деревцев нет и речи.
Глядя на эти «лунные пейзажи», невольно приходишь к выводу,
что в России нет эффективной природоохранной политики, действующие требования к россыпной золотодобыче сформулированы так,
что рекультивацию можно не осуществлять и легко уйти от наказания.
При этом наверняка в отчетах золотодобытчиков и проверяющих органов эти территории числятся как рекультивированные площади.
Не понимаю, почему так получается.
Вроде и контролирующие организации есть, и служб много, и нефть в цене, а значит,
в бюджете должны быть деньги для обеспечение всех возложенных на них обязанностей,
но в то же время положение с экологией катастрофическое.
Так долго не может же продолжаться?. Невольно возникает вопрос, неужели мы обречены на самоуничтожение?
Ущерб, наносимый старателями природе, не измеряется только в денежном эквиваленте - есть еще психологические последствия для жителей сёл,
проживающий по течению реки.
Годами наблюдая старательское безобразие, люди привыкли к нему и безразлично относятся к тому, что уничтожается, по сути, их среда обитания.
При этом в отчетах ихтиологи, часто командированные в летний сезон за счет старателей для наблюдения водной среды в реках ниже приисков,
пишут: «В реке Манья все в порядке, рыба весело плещется». Циничное несоответствие реальности.
Сегодня в селе Саранпауль более 500 безработных.
Эти люди могли бы заниматься рыбалкой. Когда-то именно благодаря изобилию рыбы в местных реках и было заложено это село.
Два года назад в нем установили промышленный холодильник для приемки рыбы,
а за год приняли всего несколько тонн - в сотни раз меньше, чем планировали.
К постоянной мути в реках привыкли жители и руководители села, района, привыкли и контролирующие службы.
Не привыкла к этому только рыба.
Рыбе стало плохо в местных водоемах, ее количество катастрофически убавилось в реках Ляпин, Северная Сосьва,
она перестала заходить на нерест.
Считаю, что на исчезновение рыбы в наших реках влияют три фактора:
1. Интенсивный лов: любительский, промышленный, браконьерский.
2. Изменение климата, которое происходит из-за воздействия человека на природу по всему земному шару.
В результате реки мелеют, вода теплеет, и т.д. С этим округу не под силу бороться.
3. Антропогенное воздействие на данной территории. Не надо работать ихтиологом или экологом, чтобы понять,
что в реках Приполярного Урала уже давно наступила экологическая катастрофа.
И бесспорно, исчезновение рыбы в основном результат работы горе-золотодобытчиков.
Многие страны, даже не самые богатые, давно поняли, что последствия добычи россыпного золота для территории обходится дороже,
чем прибыль, и ввели жесткие запреты и ограничения, развивают старательский туризм,
допускают к приискам частников с ручными инструментами и техникой, ограниченными по мощности.
Для ХМАО ЮГРА такой путь предотвратил бы экоцид, решил бы вопрос трудовой занятости местного населения, помог развитию предпринимательства.
В современной золотодобыче в регионе статистика такова:
• ООО «Урал», занимающееся разработкой россыпного золота, после многолетней работы обанкротилось.
• РЭП «Березовское» занималось поиском и разработкой рудного золота в Халмерьинском месторождении.
Округ поддерживал предприятие, а когда прекратил финансировать, оно развалилось.
• К ОАО «Сосвапромгеология» нет нареканий, но компания не имеет больших прибылей.
. ООО «Недра», разработка россыпного золота, лицензионный участок «Хобею» - больше года на стадии банкротства.
Долги перед партнерами и государством - 42 миллиона рублей. Оставленный участок имеет «лунный пейзаж».
• ООО «Северо-восток золото», разработка россыпного золота, лицензионный участок «Яротошор».
Насколько мне известно, имеют долги на десятки миллионов рублей.
А ведь казалось, что деятельность перечисленных компаний - высокодоходный бизнес!
Так ради чего природу губим?
Рыбой (здоровая пища) могли города накормить, а кто кормится за счет золота?
Если мы сможем разобраться в «золотом парадоксе», найти возможность законодательно ввести жесткие запреты и остановить добычу россыпных драгметаллов на Приполярном Урале, тогда, возможно, через много лет рыба в эти реки вернется.
Правда, верится с трудом. Кто этим будет заниматься?..