(no subject)
В ночь с 20 на 21 августа 1968 года двести тысяч солдат и пять тысяч танков стран Варшавского договора во главе с советскими военными вошли на территорию Чехословакии.
Так закончился эксперимент по реформированию социализма, созданию "социализма с человеческим лицом".
Под катом:
-- О том, как 1968 год изменил историю человечества.
-- Немного о том, чем была "Пражская весна".
-- И как демонстрация в знак протеста против ввода танков в Чехословакию изменила советских людей.
-- И, наконец, можно ли проводить параллели с днем сегодняшним?
Эти заметки я писал, не скрывая своего особого отношения к
ng68 , принимавшей самое непосредственное участие в событиях, здесь описанных.
Год, изменивший мир
Шестьдесят восьмой год выдался богатым на события.
В США крепли протесты против продолжавшейся войны во Вьетнаме. В самом Вьетнаме шли отчаянные бои.
Демонстрации и акции протестов шли волна за волной, причем не только против войны, а еще и за гражданские права «не белых».
Эти протесты изменили общество - президент США Линдон Джонсон подписал Акт о гражданских правах 1968 года, ставший серьезным шагом на пути к расовому равенству в Америке, да и во всем мире.
В апреле мир был шокирован: в Америке убили одного из лидеров борьбы за права человека преподобного Мартина Лютера Кинга. Это случилось буквально через неделю после другого шока - упал самолет, которым управлял первый космонавт Юрий Гагарин.
В июне убивают кандидата в президенты США сенатора Роберта Кеннеди - брата погибшего от руки убийцы президента Джона Кеннеди.
Шестьдесят восьмой год - это год расцвета движения хиппи.
Философия хиппи - это отказ от общества, отказ от войн и конфликтов. А взамен этого - пропаганда удовольствия от пацифизма, любви, цветов и наркотиков. В прошлом, 1967 году, прошло знаменитое и очень успешное «лето любви», когда около ста тысяч парней и девушке собирались в разных городах и деревнях нового и старого континентов, чтобы жить, проповедуя свободу любви и секса, творчества, в том числе музыки, и психоделических наркотиков.
Движению хиппи было суждено вскорости распасться, но элементы философии и искусства хиппи были приняты обществом.
В этом году вышли в свет мюзикл «Волосы», фильм «Оливер» и «Белый альбом» Битлз, ставшие знаковыми или, как сейчас говорят, культовыми для целого поколения.
И если хиппи протестовали против устоев общества, уходя от социума в свои небольшие общины, то сотни тысяч студентов выходили на улицы, требуя рабочих мест, мира, справедливости. Самыми масштабными были майские выступления молодежи в Париже. К молодым присоединились рабочие - около двух третей французских рабочих объявили забастовку. Ситуация для правительства была настолько тяжелой, что генерал де Голль распустил парламент, а сам даже скрылся на военно-воздушной базе в Германии.
Протесты скоро закончились, но в результате консервативная мораль французского общества - религия, патриотизм, уважение к авторитету - постепенно уступила место новой, либеральной морали - равенству, сексуальному освобождению, правам человека.
Представляете, сколько и каких масштабных событий вместил в себя этот год?
Но, наверно, важнейшим среди этих события стала «Пражская весна». А началась она с того, что пятого января 1968 года Александр Дубчек был избран первым секретарем компартии Чехословакии. Он отменил цензуру и выдвинул программу реформ для обеспечения «идейного плюрализма». Иначе говоря, он хотел либерализации социализма с использованием традиций европейской социал-демократии, построения «социализма с человеческим лицом».
27 июня в одной из пражских газет было опубликовано письмо, подписанное шестьюдесятью известными деятелями культуры и озаглавленное «Две тысячи слов, обращенных к рабочим, крестьянам, служащим, ученым, работникам искусства и всем прочим».
Реформы Дубчека получили огромную поддержку в стране. Чехословакия на короткое время стала настоящим аванпостом свободы и демократии. Такого творческого социального подъема не видели ни в странах социалистического лагеря, ни в Западной Европе.
В СССР этого не могли вытерпеть. И в ночь с 20 на 21 августа, то есть ровно сорок лет назад, в Чехословакию вошли танки Советского Союза и стран Варшавского договора. Всего было двести тысяч солдат и пять тысяч танков. Маршал Советского Союза Гречко, по воспоминаниям генерала Александра Майорова, объявляя о решении направить войска в Чехословакию, сказал: «Я только что вернулся с заседания политбюро. Принято решение на ввод войск стран Варшавского Договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне».
К третьей мировой это не привело - Запад ограничился лишь рядом заявлений. Холодная война была в разгаре, и Западу ничего не оставалось больше делать - выбор был между войной и дипломатическими демаршами.
Но 25 августа случилось неожиданное: восемь человек - Константин Бабицкий, Татьяна Баева, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская (
ng68), Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг - ровно в полдень сели у Лобного места на Красной площади и развернули плакаты: «Мы теряем лучших друзей», «At’ žije svobodné a nezávislé Československo!» (Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!), «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!», «Свободу Дубчеку!»
Их демонстрация продлилась всего несколько минут. Но эти несколько минут показали, что человеческое достоинство и право открыто выражать свое мнение выше государственных запретов. Государству так и не удалось вернуть своих граждан в молчаливое состояние. Восемь человек прорвали эти запруды и шлюзы. Правда, для того, чтобы открыть их, потребовалось еще восемнадцать лет и воля руководителя страны, но важно, что был сделан первый шаг.
«Пражская весна», как и будапештские события двенадцатью годами раньше, изменила «социалистический лагерь». Отголоски «Пражской весны» можно было видеть в реформах Горбачева, отменившего цензуру, открывшего некоторые архивы и допустившего некоторый плюрализм в социалистическом обществе.
Демонстрация на Красной площади тоже изменила СССР - люди поняли, что можно открыто высказывать свое мнение, не совпадавшее с официальной линией партии. Да, за это карали, но такая возможность была. И она уже не исчезла - СССР проиграл борьбу со свободной мыслью. Основы этой внутренней свободы были заложены в том числе и 25 августа 1968 года на Красной площади.
И хоть «Пражская весна» всколыхнула весь мир, люди в Советском Союзе немедленно вспомнили недавние времена сталинских репрессий: на предприятиях немедленно стали собирать партийные собрания с осуждением «чехословацких оппортунистов», а тех, кто осуждал недостаточно активно, или - упаси боже - совсем даже не осуждал - немедленно снимали со всех должностей и подвергали всяческому остракизму.
Мне тогда было десять лет. Много ли понимает в политике мальчишка, живущий в мире уроков, футбола, коллекций марок или значков, оловянных солдатиков…
Представьте, я чувствовал напряжение, царившее в стране, витавшее в воздухе и проявлявшееся... я даже не знаю, как. Наверно, я почувствовал это по каким-то репликам родителей - отцу из-за позиции партийного комитета Института Русского языка в Москве не дали защитить докторскую диссертацию (она пролежала семь лет и была защищена не в Москве). А может, дело в том, что и отец мой и дед все время слушали «голоса»? Не знаю.
Спустя восемь лет я побывал в Чехословакии. Меня поразило обилие коммунистических плакатов. На каждом заборе было аршинными буквами написано что-то вроде: «С Советским Союзом - навсегда» или «Коммунизм - наша цель», или еще что-то в этом роде. Этих лозунгов было так много, что я даже удивился и спросил случайного знакомого в Праге: «Почему это так?» Он посмотрел на меня, как на марсианина. И был совершенно прав. Тогда, по молодости, я не мог провести простой параллели между танками и усилением коммунистической пропаганды.
Шестьдесят восьмой год изменил мир. Человечество пошло по тому пути, по которому пошло.
Есть несколько интересных совпадений, попадающих именно на конец августа.
Смотрите: через двадцать три года, в 1991 году, в те же августовские дни, когда в 1968 году советские, польские и восточногерманские танки входили в Чехословакию, в СССР был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению, ГКЧП, правивший страной три дня. И здесь были танки, направлявшиеся на штурм московского Белого дома. И был танк, на который так знаменито влез Ельцин, чтобы выступить с речью, осуждающей ГКЧП. Все закончилось быстро: уже 22 августа Ельцин в присутствии Горбачева подписал указ о приостановке действия КПСС на территории РСФСР.
И сейчас, ровно через сорок лет после пражских событий, в 2008 году, российские танки находятся в Грузии.
Не хотелось бы вдаваться в параллели между «Пражской весной» и нынешней Грузией. Думаю, они не правомерны. Потому что, несмотря на неоднократные заявления лидеров самой Грузии и США, Грузия все-таки не стала тем символом свободы и реформ, каким была Чехословакия 1968 года. Саакашвили, конечно, не Дубчек. Да и Россия сейчас, все-таки, не СССР сорокалетней давности, и вряд ли кто сравнит Медведева с Брежневым.
И еще: все-таки в России сейчас больше свободы в выражении своего мнения. Проблема в другом: если сорок лет назад акция восьмерых смельчаков вызвала огромную реакцию в стране и во всем мире, то сейчас уже протестовать можно. Проблема в том, что реакции не будет.
(В скобках замечу, что если проводить параллели между 1968 годом и Грузией, то, скорее, их можно было бы проводить с событиями 9 апреля 1989 года, а не с нынешними.)
Но может ли так случиться, что в результате нынешнего грузино-российского конфликта мир изменится так, что это будет сопоставимо с изменениями 1968 года? Не думаю, хотя изменения уже есть, и последствия будут чувствоваться еще много лет - и в России, и в Грузии, и на Западе. И боюсь, последствия эти будут не в сторону улучшения и нормализации отношений, а как раз наоборот.
Так закончился эксперимент по реформированию социализма, созданию "социализма с человеческим лицом".
Под катом:
-- О том, как 1968 год изменил историю человечества.
-- Немного о том, чем была "Пражская весна".
-- И как демонстрация в знак протеста против ввода танков в Чехословакию изменила советских людей.
-- И, наконец, можно ли проводить параллели с днем сегодняшним?
Эти заметки я писал, не скрывая своего особого отношения к
ng68 , принимавшей самое непосредственное участие в событиях, здесь описанных.
Год, изменивший мир
Шестьдесят восьмой год выдался богатым на события.
В США крепли протесты против продолжавшейся войны во Вьетнаме. В самом Вьетнаме шли отчаянные бои.
Демонстрации и акции протестов шли волна за волной, причем не только против войны, а еще и за гражданские права «не белых».
Эти протесты изменили общество - президент США Линдон Джонсон подписал Акт о гражданских правах 1968 года, ставший серьезным шагом на пути к расовому равенству в Америке, да и во всем мире.
В апреле мир был шокирован: в Америке убили одного из лидеров борьбы за права человека преподобного Мартина Лютера Кинга. Это случилось буквально через неделю после другого шока - упал самолет, которым управлял первый космонавт Юрий Гагарин.
В июне убивают кандидата в президенты США сенатора Роберта Кеннеди - брата погибшего от руки убийцы президента Джона Кеннеди.
Шестьдесят восьмой год - это год расцвета движения хиппи.
Философия хиппи - это отказ от общества, отказ от войн и конфликтов. А взамен этого - пропаганда удовольствия от пацифизма, любви, цветов и наркотиков. В прошлом, 1967 году, прошло знаменитое и очень успешное «лето любви», когда около ста тысяч парней и девушке собирались в разных городах и деревнях нового и старого континентов, чтобы жить, проповедуя свободу любви и секса, творчества, в том числе музыки, и психоделических наркотиков.
Движению хиппи было суждено вскорости распасться, но элементы философии и искусства хиппи были приняты обществом.
В этом году вышли в свет мюзикл «Волосы», фильм «Оливер» и «Белый альбом» Битлз, ставшие знаковыми или, как сейчас говорят, культовыми для целого поколения.
И если хиппи протестовали против устоев общества, уходя от социума в свои небольшие общины, то сотни тысяч студентов выходили на улицы, требуя рабочих мест, мира, справедливости. Самыми масштабными были майские выступления молодежи в Париже. К молодым присоединились рабочие - около двух третей французских рабочих объявили забастовку. Ситуация для правительства была настолько тяжелой, что генерал де Голль распустил парламент, а сам даже скрылся на военно-воздушной базе в Германии.
Протесты скоро закончились, но в результате консервативная мораль французского общества - религия, патриотизм, уважение к авторитету - постепенно уступила место новой, либеральной морали - равенству, сексуальному освобождению, правам человека.
Представляете, сколько и каких масштабных событий вместил в себя этот год?
Но, наверно, важнейшим среди этих события стала «Пражская весна». А началась она с того, что пятого января 1968 года Александр Дубчек был избран первым секретарем компартии Чехословакии. Он отменил цензуру и выдвинул программу реформ для обеспечения «идейного плюрализма». Иначе говоря, он хотел либерализации социализма с использованием традиций европейской социал-демократии, построения «социализма с человеческим лицом».
27 июня в одной из пражских газет было опубликовано письмо, подписанное шестьюдесятью известными деятелями культуры и озаглавленное «Две тысячи слов, обращенных к рабочим, крестьянам, служащим, ученым, работникам искусства и всем прочим».
Реформы Дубчека получили огромную поддержку в стране. Чехословакия на короткое время стала настоящим аванпостом свободы и демократии. Такого творческого социального подъема не видели ни в странах социалистического лагеря, ни в Западной Европе.
В СССР этого не могли вытерпеть. И в ночь с 20 на 21 августа, то есть ровно сорок лет назад, в Чехословакию вошли танки Советского Союза и стран Варшавского договора. Всего было двести тысяч солдат и пять тысяч танков. Маршал Советского Союза Гречко, по воспоминаниям генерала Александра Майорова, объявляя о решении направить войска в Чехословакию, сказал: «Я только что вернулся с заседания политбюро. Принято решение на ввод войск стран Варшавского Договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне».
К третьей мировой это не привело - Запад ограничился лишь рядом заявлений. Холодная война была в разгаре, и Западу ничего не оставалось больше делать - выбор был между войной и дипломатическими демаршами.
Но 25 августа случилось неожиданное: восемь человек - Константин Бабицкий, Татьяна Баева, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская (
ng68), Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг - ровно в полдень сели у Лобного места на Красной площади и развернули плакаты: «Мы теряем лучших друзей», «At’ žije svobodné a nezávislé Československo!» (Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!), «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!», «Свободу Дубчеку!»
Их демонстрация продлилась всего несколько минут. Но эти несколько минут показали, что человеческое достоинство и право открыто выражать свое мнение выше государственных запретов. Государству так и не удалось вернуть своих граждан в молчаливое состояние. Восемь человек прорвали эти запруды и шлюзы. Правда, для того, чтобы открыть их, потребовалось еще восемнадцать лет и воля руководителя страны, но важно, что был сделан первый шаг.
«Пражская весна», как и будапештские события двенадцатью годами раньше, изменила «социалистический лагерь». Отголоски «Пражской весны» можно было видеть в реформах Горбачева, отменившего цензуру, открывшего некоторые архивы и допустившего некоторый плюрализм в социалистическом обществе.
Демонстрация на Красной площади тоже изменила СССР - люди поняли, что можно открыто высказывать свое мнение, не совпадавшее с официальной линией партии. Да, за это карали, но такая возможность была. И она уже не исчезла - СССР проиграл борьбу со свободной мыслью. Основы этой внутренней свободы были заложены в том числе и 25 августа 1968 года на Красной площади.
И хоть «Пражская весна» всколыхнула весь мир, люди в Советском Союзе немедленно вспомнили недавние времена сталинских репрессий: на предприятиях немедленно стали собирать партийные собрания с осуждением «чехословацких оппортунистов», а тех, кто осуждал недостаточно активно, или - упаси боже - совсем даже не осуждал - немедленно снимали со всех должностей и подвергали всяческому остракизму.
Мне тогда было десять лет. Много ли понимает в политике мальчишка, живущий в мире уроков, футбола, коллекций марок или значков, оловянных солдатиков…
Представьте, я чувствовал напряжение, царившее в стране, витавшее в воздухе и проявлявшееся... я даже не знаю, как. Наверно, я почувствовал это по каким-то репликам родителей - отцу из-за позиции партийного комитета Института Русского языка в Москве не дали защитить докторскую диссертацию (она пролежала семь лет и была защищена не в Москве). А может, дело в том, что и отец мой и дед все время слушали «голоса»? Не знаю.
Спустя восемь лет я побывал в Чехословакии. Меня поразило обилие коммунистических плакатов. На каждом заборе было аршинными буквами написано что-то вроде: «С Советским Союзом - навсегда» или «Коммунизм - наша цель», или еще что-то в этом роде. Этих лозунгов было так много, что я даже удивился и спросил случайного знакомого в Праге: «Почему это так?» Он посмотрел на меня, как на марсианина. И был совершенно прав. Тогда, по молодости, я не мог провести простой параллели между танками и усилением коммунистической пропаганды.
Шестьдесят восьмой год изменил мир. Человечество пошло по тому пути, по которому пошло.
Есть несколько интересных совпадений, попадающих именно на конец августа.
Смотрите: через двадцать три года, в 1991 году, в те же августовские дни, когда в 1968 году советские, польские и восточногерманские танки входили в Чехословакию, в СССР был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению, ГКЧП, правивший страной три дня. И здесь были танки, направлявшиеся на штурм московского Белого дома. И был танк, на который так знаменито влез Ельцин, чтобы выступить с речью, осуждающей ГКЧП. Все закончилось быстро: уже 22 августа Ельцин в присутствии Горбачева подписал указ о приостановке действия КПСС на территории РСФСР.
И сейчас, ровно через сорок лет после пражских событий, в 2008 году, российские танки находятся в Грузии.
Не хотелось бы вдаваться в параллели между «Пражской весной» и нынешней Грузией. Думаю, они не правомерны. Потому что, несмотря на неоднократные заявления лидеров самой Грузии и США, Грузия все-таки не стала тем символом свободы и реформ, каким была Чехословакия 1968 года. Саакашвили, конечно, не Дубчек. Да и Россия сейчас, все-таки, не СССР сорокалетней давности, и вряд ли кто сравнит Медведева с Брежневым.
И еще: все-таки в России сейчас больше свободы в выражении своего мнения. Проблема в другом: если сорок лет назад акция восьмерых смельчаков вызвала огромную реакцию в стране и во всем мире, то сейчас уже протестовать можно. Проблема в том, что реакции не будет.
(В скобках замечу, что если проводить параллели между 1968 годом и Грузией, то, скорее, их можно было бы проводить с событиями 9 апреля 1989 года, а не с нынешними.)
Но может ли так случиться, что в результате нынешнего грузино-российского конфликта мир изменится так, что это будет сопоставимо с изменениями 1968 года? Не думаю, хотя изменения уже есть, и последствия будут чувствоваться еще много лет - и в России, и в Грузии, и на Западе. И боюсь, последствия эти будут не в сторону улучшения и нормализации отношений, а как раз наоборот.