Музей набивных тканей в Мюлузе и "текстильное безумие" Второй империи
Мюлуз (Mulhouse), город во французском Эльзасе, на границе с Германией и Швейцарией, не избалован вниманием туристов. Это не удивительно: в Мюлузе сохранилось мало старины, он разительно не похож на прочие эльзасские города - игрушечно-красивые, словно не тронутые временем. Бурный экономический рост города в 19 веке стал причиной того, что от старого Мюлуза мало что осталось. Однако в Мюлузе и его окрестностях есть интереснейшие музеи, в том числе - уникальный музей набивных тканей (Le Musée de l'Impression sur Etoffes).
Доски для набойки
Мюлуз называют "французским Манчестером". В 1746 году в городе была открыта первая текстильная мануфактура, а в первые годы 19 века мануфактуры Мюлуза уже снабжали тканями не только Францию, но и многие европейские страны. Особенно благоприятным стал для Мюлуза 1806 год, когда Наполеон ввел запрет на импорт тканей из Англии. Город рос, как на дрожжах, - фабрикам требовались все новые прядильщики, ткачи и красильщики.
Доски для набойки и образцы рисунков
Музей набивных тканей был основан в 1883 году на базе Музея промышленного дизайна, который ранее учредило Промышленное общество Мюлуза. Первоначально это была своего рода база данных для специалистов-практиков. Постепенно начала формироваться коллекция, включающая не только местные эльзасские образцы тканей и рисунков. В 1911 году музей был открыт для широкой публики. Сегодня в музее 6 000 000 образцов тканей и других экспонатов.
Экскурсия началась!
Гордость музея - коллекция досок для изготовления набивных тканей. Очаровательная юная француженка ведет на английском языке экскурсию и на глазах у посетителей создаёт набивную ткань. Послушаем и посмотрим!
Так делают набивную ткань
Набивной называют ткань, поверхность которой украшена печатным рисунком. Первоначально набивная ткань создавалась вручную - набивкой (набойкой). При изготовлении ранних набоек применялись небольшие деревянные доски, многоцветный узор набивался с нескольких досок.
Расправленный кусок ткани помещают на ровную поверхность, желательно каменную. Доску с вырезанным на ней орнаментом кладут в корытце с краской, а затем плотно прижимают к ткани, и на ней отпечатывается нужный цвет. Чтобы доска лучше соприкасалась с тканью, доску подбивают молотком. Если ткань многоцветная, процедуру повторяют несколько раз, помещая каждую доску на строго определение место, чтобы рисунок не сбился. Со временем рельефы на досках становились все более совершенными, рисунки, которые наносились с помощью ручной набойки, - более сложными и тонкими.
Набивная ткань
Доски для набойки
Набивная ткань со сложным рисунком
В начале 19 века ручную набойку заменяют машины, в которых используется печать с цилиндрического вала. Тем не менее, у ручной набойки остаются свои преимущества: ее отличает едва заметная "неправильность", это делает узор живым и особенно привлекательным по сравнению с рисунком, который наносится механически, с помощью тканепечатающей машины. Поэтому в наши дни эксклюзивные набивные ткани делают по старинке, вручную, любители набивных тканей могут овладеть этим искусством на специальных семинарах.
Тканепечатающие машины
Распрощавшись с милой девушкой-экскурсоводом, отправимся на выставку.
Выставка "Текстильное безумие. Мода и декор Второй империи" (Folie Textile. Mode et décoration sous le Second Empire) проходит в музее до октября 2014 года. На выставке представлено около 230 экспонатов: одежда, мебель, образцы тканей, подготовительные рисунки, гравюры, литографии, книги, альбомы с эскизами.
Период Второй империи (время правления Наполеона Третьего,1852-1870) был отмечен собственным стилем, помпезным и эклектичным "вторым ампиром". Барон Осман перекраивает и перестраивает Париж, по проекту Шарля Гарнье возводится здание парижской Оперы, ставшее символом эпохи, в художественных салонах царствуют академики, гостиные заставлены тяжеловесной мебелью, нарядные платья с широкими кринолинами напоминают клумбы. В моде самые яркие цвета - лиловый, ярко-розовый, красный, в моде экзотические восточные мотивы, в моде крупные, пышные цветы. Они везде - на портьерах, на коврах, на обивке мебели, на юбках. Гостиные и спальни уподобляются цветущему саду.
На этой выставке нельзя не вспомнить роман Эмиля Золя "Дамское счастье" (1882), в котором писатель с тщательностью натуралиста изобразил текстильный бум, охвативший Париж в те годы, и первые универсальные магазины, предлагающие дамам все блага текстильного рая, - машинные кружева, тесьму, шнур, бахрому и ткани, ткани, ткани… Поистине текстильное безумие! Полюбуемся тканями, вспоминая роман "Дамское счастье".
"Но особенно ошеломила их последняя витрина. Шелк, атлас и бархат были представлены здесь во всем разнообразии переливчатой, вибрирующей гаммы тончайших оттенков: наверху - бархат густого черного цвета и бархат молочной белизны; ниже - атласные ткани, розовые, голубые, в причудливых складках, постепенно переходящие в бледные, бесконечно нежные тона; еще ниже, словно ожив под опытными пальцами продавца, переливались шелка всех цветов радуги, - отрезы, свернутые в виде кокард и расположенные красивыми складками, точно на вздымающейся груди. Каждый мотив, каждая красочная фраза витрины была отделена от другой как бы приглушенным аккомпанементом - легкой волнистой лентой кремовых фуляров. А по обеим сторонам витрины высились груды шелка двух сортов: "Счастье Парижа" и "Золотистая кожа": шелка эти продавались только здесь и были из ряда вон выдающимся товаром, которому предстояло произвести переворот в торговле новинками..."
"...- У нас будут и другие ткани, замечательные как по дешевизне, так и по качеству, - продолжал Муре певучим голосом. - Рекомендую вам, например, нашу "Золотистую кожу", это тафта несравненного блеска... У нас большой выбор шелков разнообразнейших расцветок и рисунков, они отобраны нашим закупщиком среди множества образцов. Что касается бархата, вы найдете богатейший подбор различных оттенков... Предупреждаю вас, что этой зимой будет модно сукно. Вы найдете у нас превосходные двусторонние ткани, отличные шевиоты..."
"Вокруг них на хрупких изящных этажерках лежали вперемежку штуки шелка в длинных бумажных обертках кремового цвета, что делало товар похожим на брошюры необычайного формата. Всевозможные шелка, муар, атлас, бархат, переполнявшие прилавок, казались грядками скошенных цветов, настоящей жатвой изысканных и драгоценных тканей. Это был самый элегантный отдел, истинный салон, где товары, такие легкие, казались роскошной обстановкой..."
Выставка была устроена в глубине зала, вокруг одной из чугунных колонн, поддерживавших стеклянный потолок, и походила на водопад тканей, на кипящий поток, ниспадавший сверху и расширявшийся по мере приближения к полу. Сначала брызгами падали блестящие атласные ткани и нежные шелка: атлас а-ля рэн, атлас ренессанс, с их перламутровыми переливами ключевой воды; легкие кристально прозрачные шелка - "Зеленый Нил", "Индийское небо", "Майская роза", "Голубой Дунай". За ними следовали более плотные ткани: атлас мервейе, шелк дюшес, - они были более теплых тонов и спускались вниз нарастающими волнами. Внизу же, точно в широком бассейне, дремали тяжелые узорчатые ткани, дама, парча, вышитые и затканные жемчугом шелка; они покоились на дне, окруженные бархатом - черным, белым, цветным, тисненным на шелку или атласе, - образуя своими перемежающимися пятнами неподвижное озеро, где, казалось, плясали отсветы неба и окружающего пейзажа. Женщины, бледнея от вожделения, наклонялись, словно думали увидеть там свое отражение. Стоя перед этим разъяренным водопадом, они испытывали глухую боязнь, что их втянет поток этой роскоши, и в то же время ощущали непреодолимое желание броситься туда и там погибнуть..."
"...Выставка летних шелков, расположенная в центре отдела, освещала, словно восходящее солнце, весь зал сиянием зари и переливалась самыми нежными цветами радуги - бледно-розовым, светло-желтым, ясно-голубым. Тут были фуляры прозрачнее облака; сюра - легче пуха, летящего с деревьев; атласистые китайские шелка, напоминающие нежную кожу китайских девушек. Были тут и японские понже, индийские тюсоры и кора, не говоря уже о легких французских шелках, полосатых, в мелкую клетку и в цветочках всевозможных рисунков, - шелках, вызывавших мысль о дамах в платьях с оборками, вышедших майским утром погулять под раскидистыми деревьями парка..."
"Продолжая разговаривать, он уже несколько минут следил взглядом за Гютеном, не решавшимся расположить синие шелка рядом с серыми и желтыми; продавец несколько раз отступал назад, чтобы лучше судить о гармонии тонов. Наконец Муре вмешался.
- Чего это ради вы решили щадить их зрение? - сказал он. - Не бойтесь, ослепляйте их… Вот так! Красный! Зеленый! Желтый!
Он брал штуки шелка одну за другой, разматывал ткань, мял ее, создавая ослепительные гаммы. Всеми было признано, что патрон - лучший в Париже мастер по части витрин, он совершил подлинный переворот и в науке выставок был основателем школы броского и грандиозного. Он стремился к созданию лавин из тканей, низвергающихся из разверстых ящиков, и хотел, чтобы они пламенели самыми яркими, усиливающими друг друга красками. У покупательниц, говорил он, должно ломить глаза, когда они выходят из магазина."
