О Тамбове лермонтовского времени и поэме «Казначейша»
Михаил Юрьевич Лермонтов прославил город Тамбов в своей поэме «Тамбовская казначейша», вышедшей в 1838 году в третьем номере журнала «Современник». Ранее я оставляла в ЖЖ несколько быстрых заметок-набросков об этом (см. здесь и здесь). Недавно мне предложили их расширить в качестве статьи для одного из сайтов. Углубляясь в тему Тамбова лермонтовского времени (по каким улицам поэт мог проезжать и что видеть), открыла несколько интересных для себя фактов. Опишу все по порядку.
Портрет М.Ю. Лермонтова и план города Тамбова 1832 года
Часть 1. Являлся ли дом Протасьевых местом карточных игр?
В краеведческих источниках говорится, что Лермонтов побывал в Тамбове в конце декабря 1835 года, когда ехал в отпуск с Кавказа в Пензенскую губернию - в усадьбу своей бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой Тарханы (с заездом в Москву). Двумя месяцами ранее Елизавета Алексеевна писала внуку, рассказывая о том, как лучше добираться из Москвы в Пензу: «…хотя Тарханы и Пензенской губернии, но на Пензу ехать с лишком двести верст крюку, то из Москвы должно ехать на Рязань, на Козлов и на Тамбов, а из Тамбова на Кирсанов в Чембар…» Таким образом, поэт мог действительно следовать этим путем.
В академическом издании собрания сочинений Лермонтова 1935 года говорится, что поэт побывал в Тамбове в 1836 году.
Если Лермонтов был в Тамбове в конце декабря, то следует признать, что время года на дворе стояло весьма мрачное, когда день, не успев начаться и разгуляться, быстро бледнел и постепенно погружался в долгую, холодную темноту. Дорожные впечатления тоже не могли отличаться большим разнообразием. Путешествие по занесенной снегом степи, лишенной порой каких-либо ориентиров (верстовых столбов и вех), было не только монотонно-скучным, но и небезопасным. Так, например, И.С. Аксаков, проезжавший по тем же местам спустя несколько лет, в 1844 году, вспоминал скверные тамбовские дороги и однообразное степное пространство, а также упоминал об опасности заблудиться и застрять в глубоких сугробах. Поэтому настроение у Лермонтова, когда он мог добраться к ночи до губернского Тамбова, не было приподнятым.
Если поэт следовал из Москвы, то должен был въехать в город с Козловского тракта через Московскую заставу, где стояли будки-кордегардии с караульными солдатами, которые проверяли документы путников.
Тамбов вряд ли мог впечатлить Лермонтова. В «Казначейше» он, не без иронии, писал:
Тамбов на карте генеральной
Кружком означен не всегда;
Он прежде город был опальный,
Теперь же, право, хоть куда.
Там есть три улицы прямые,
И фонари и мостовые,
Там два трактира есть, один
Московский, а другой Берлин.
Там есть еще четыре будки,
При них два будочника есть;
По форме отдают вам честь,
И смена им два раза в сутки;
. . . . . . . . . .
Короче, славный городок.
Но скука, скука, боже правый,
Гостит и там, как над Невой…
В.А. Тропинин. Женщина в окне ("Казначейша"). 1841
В краеведении сложилось мнение, что местом, где чиновники («губернские чины») лермонтовского времени пытались разогнать скуку азартными карточными играми, был дом Протасьевых, стоявший на углу улиц Астраханской и Монастырской (ныне улицы Советская и М. Горького). Этот дом, как считается, стал прототипом городской усадьбы Бобковского, губернского старого казначея, «врага трудов полезных» в поэме «Казначейша».
От юных лет с казенной суммой
Он жил как с собственной казной.
В пучинах сумрачных расчета
Блуждать была ему охота,
И потому он был игрок.
В своей поэме Лермонтов описал, как однажды господин Бобковский проиграл в карты все состояние вместе с тамбовским домом:
Он все проигрывал дотла.
В ушах его дана, взяла
Так и звучали. Он взбесился -
И проиграл свой старый дом,
И все, что в нем или при нем.
Он проиграл коляску, дрожки,
Трех лошадей, два хомута,
Всю мебель, женины сережки,
Короче - все, все дочиста.
Затем, желая отыграться, проиграл штаб-ротмистру зимовавшего в городе уланского полка Гарину и свою молодую жену Авдотью Николаевну:
И просит важно позволенья
Лишь талью прометнуть одну,
Но с тем, чтоб отыграть именье,
Иль «проиграть уж и жену».
[…]
Недолго битва продолжалась;
Улан отчаянно играл;
Над стариком судьба смеялась -
И жребий выпал... час настал...
Иллюстрация М. Добужинского. 1913
Не являясь специалистом в области наследия Лермонтова, а пытаясь представить Тамбов лермонтовского периода и размышляя об имидже дома Протасьевых как картежного места, у меня возникло естественное желание проверить по источникам: а не существовало ли у поэта знакомых, носивших фамилию Протасьевых? Да, исследователи упоминали, были такие знакомцы, род которых внесен и в родословную книгу дворян Тамбовской губернии. С одним из них, Федором Михайловичем Протасьевым, будущим драматургом и критиком, Лермонтов учился в одном классе в Московском благородном пансионе. Старший брат Федора, Дмитрий Протасьев, обучался там же, но в старшем классе.
Следовательно, в Тамбове Лермонтов вполне мог останавливаться в доме Протасьевых. Данный факт, вероятно, в сознании местной читающей публики каким-то образом соединился с сюжетом «Казначейши», что впоследствии послужило предлогом считать эту городскую усадьбу излюбленным местом чиновников-картежников, каким она, возможно, никогда не была. Интересно, где находится исток данного предания?
В основу сюжета поэмы «Казначейша» могло лечь какое-то действительно происшедшее в Тамбове событие, о котором рассказали поэту поздним зимним вечером, чтобы развеять его дорожную скуку. Поведать историю могли хозяева дома, в котором он останавливался, либо когда
Спешил о редкостях Тамбова
Он у трактирщика узнать.
Узнал немало он смешного -
Интриг секретных шесть иль пять;
Узнал, невесты как богаты,
Где свахи водятся иль сваты…
Иллюстрация М. Добужинского. 1913
Портрет М.Ю. Лермонтова и план города Тамбова 1832 года
Часть 1. Являлся ли дом Протасьевых местом карточных игр?
В краеведческих источниках говорится, что Лермонтов побывал в Тамбове в конце декабря 1835 года, когда ехал в отпуск с Кавказа в Пензенскую губернию - в усадьбу своей бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой Тарханы (с заездом в Москву). Двумя месяцами ранее Елизавета Алексеевна писала внуку, рассказывая о том, как лучше добираться из Москвы в Пензу: «…хотя Тарханы и Пензенской губернии, но на Пензу ехать с лишком двести верст крюку, то из Москвы должно ехать на Рязань, на Козлов и на Тамбов, а из Тамбова на Кирсанов в Чембар…» Таким образом, поэт мог действительно следовать этим путем.
В академическом издании собрания сочинений Лермонтова 1935 года говорится, что поэт побывал в Тамбове в 1836 году.
Если Лермонтов был в Тамбове в конце декабря, то следует признать, что время года на дворе стояло весьма мрачное, когда день, не успев начаться и разгуляться, быстро бледнел и постепенно погружался в долгую, холодную темноту. Дорожные впечатления тоже не могли отличаться большим разнообразием. Путешествие по занесенной снегом степи, лишенной порой каких-либо ориентиров (верстовых столбов и вех), было не только монотонно-скучным, но и небезопасным. Так, например, И.С. Аксаков, проезжавший по тем же местам спустя несколько лет, в 1844 году, вспоминал скверные тамбовские дороги и однообразное степное пространство, а также упоминал об опасности заблудиться и застрять в глубоких сугробах. Поэтому настроение у Лермонтова, когда он мог добраться к ночи до губернского Тамбова, не было приподнятым.
Если поэт следовал из Москвы, то должен был въехать в город с Козловского тракта через Московскую заставу, где стояли будки-кордегардии с караульными солдатами, которые проверяли документы путников.
Тамбов вряд ли мог впечатлить Лермонтова. В «Казначейше» он, не без иронии, писал:
Тамбов на карте генеральной
Кружком означен не всегда;
Он прежде город был опальный,
Теперь же, право, хоть куда.
Там есть три улицы прямые,
И фонари и мостовые,
Там два трактира есть, один
Московский, а другой Берлин.
Там есть еще четыре будки,
При них два будочника есть;
По форме отдают вам честь,
И смена им два раза в сутки;
. . . . . . . . . .
Короче, славный городок.
Но скука, скука, боже правый,
Гостит и там, как над Невой…
В.А. Тропинин. Женщина в окне ("Казначейша"). 1841
В краеведении сложилось мнение, что местом, где чиновники («губернские чины») лермонтовского времени пытались разогнать скуку азартными карточными играми, был дом Протасьевых, стоявший на углу улиц Астраханской и Монастырской (ныне улицы Советская и М. Горького). Этот дом, как считается, стал прототипом городской усадьбы Бобковского, губернского старого казначея, «врага трудов полезных» в поэме «Казначейша».
От юных лет с казенной суммой
Он жил как с собственной казной.
В пучинах сумрачных расчета
Блуждать была ему охота,
И потому он был игрок.
В своей поэме Лермонтов описал, как однажды господин Бобковский проиграл в карты все состояние вместе с тамбовским домом:
Он все проигрывал дотла.
В ушах его дана, взяла
Так и звучали. Он взбесился -
И проиграл свой старый дом,
И все, что в нем или при нем.
Он проиграл коляску, дрожки,
Трех лошадей, два хомута,
Всю мебель, женины сережки,
Короче - все, все дочиста.
Затем, желая отыграться, проиграл штаб-ротмистру зимовавшего в городе уланского полка Гарину и свою молодую жену Авдотью Николаевну:
И просит важно позволенья
Лишь талью прометнуть одну,
Но с тем, чтоб отыграть именье,
Иль «проиграть уж и жену».
[…]
Недолго битва продолжалась;
Улан отчаянно играл;
Над стариком судьба смеялась -
И жребий выпал... час настал...
Иллюстрация М. Добужинского. 1913
Не являясь специалистом в области наследия Лермонтова, а пытаясь представить Тамбов лермонтовского периода и размышляя об имидже дома Протасьевых как картежного места, у меня возникло естественное желание проверить по источникам: а не существовало ли у поэта знакомых, носивших фамилию Протасьевых? Да, исследователи упоминали, были такие знакомцы, род которых внесен и в родословную книгу дворян Тамбовской губернии. С одним из них, Федором Михайловичем Протасьевым, будущим драматургом и критиком, Лермонтов учился в одном классе в Московском благородном пансионе. Старший брат Федора, Дмитрий Протасьев, обучался там же, но в старшем классе.
Следовательно, в Тамбове Лермонтов вполне мог останавливаться в доме Протасьевых. Данный факт, вероятно, в сознании местной читающей публики каким-то образом соединился с сюжетом «Казначейши», что впоследствии послужило предлогом считать эту городскую усадьбу излюбленным местом чиновников-картежников, каким она, возможно, никогда не была. Интересно, где находится исток данного предания?
В основу сюжета поэмы «Казначейша» могло лечь какое-то действительно происшедшее в Тамбове событие, о котором рассказали поэту поздним зимним вечером, чтобы развеять его дорожную скуку. Поведать историю могли хозяева дома, в котором он останавливался, либо когда
Спешил о редкостях Тамбова
Он у трактирщика узнать.
Узнал немало он смешного -
Интриг секретных шесть иль пять;
Узнал, невесты как богаты,
Где свахи водятся иль сваты…
Иллюстрация М. Добужинского. 1913