Судьба детей Михаила Андреевича Боратынского (2)
Продолжаю публиковать фрагмент из книги М.А. Боратынского "Из истории дворянского рода Боратынских" (Тамбов, 2007) - сведения о детях автора. Начало см. здесь.
Дом М.А. Боратынского в Тамбове. Фото 2000 г.
Дочь Сашурка 10 окончила Тамбовский институт с золотой медалью в 1905 году. В 1907 году она заболела инфлюэнцей и появился подозрительный кашель, почему поехала в сопровождении старшей сестры Али (Елены) на кумыс в Уфимскую губернию. Затем на зиму поехала в Бесарабию к своему дяде Илье Андреевичу, где пробыла две зимы. На лето она приезжала в Ильиновку. В 1909 году она поехала за границу в Швейцарию. За границей она переезжала из места в место, была и в Италии и в разных местах Швейцарии, и оставалась там до самой своей смерти (иногда приезжала на лето в Ильиновку). Скончалась она 13 октября 1916 года 22-х лет [в примечании рукой М.А. Боратынского подписано - «23-х лет»]. Похоронена она в Веве 11. Так как она умерла во время русско-германской войны, то никто из нас не мог поехать к ней; и за ней ухаживала в последнее время ее прежняя гувернантка - швейцарка M-me Одису, живущая в той местности.
Поэт А.М. Жемчужников (в центре) с семьей Боратынских
в усадьбе Ильиновка Тамбовской губ.
Стоят слева направо: Михаил Андреевич Боратынский с сыном Михаилом.
Сидят на стульях: Анастасия Алексеевна, Алексей Михайлович Жемчужниковы и Ольга Алексеевна Боратынская (урожд. Жемчужникова).
Сидят на земле: Александра, Софья и Елена (дочери М.А. Боратынского).
Фото 1895 г.
Сын Володя, 27 лет 12. Вышел из 7-го кл. Тамбовской гимназии и поступил в 1912 г. в Московскую консерваторию по классу виолончели (проф. фон-Глен). В 1914 году, когда началась русско-германская война, он вышел из консерватории и поступил на ускоренные курсы в 3-е Александровское военное юнкерское училище в Москве. В 1915 г. вышел прапорщиком и отправлен был в г. Аткарск Саратовской губ. в запасный батальон. Весной 1916 года он отправился оттуда в действующую армию. Сперва находился под Варшавой в каком-то запасном лагере, а затем, после некоторого испытания, был зачислен в 69 пехотный Рязанский полк, куда он и отправился - полк состоял в передовой линии, и он долгое время без передышки находился в различных боях. В этих боях он выдвинулся, обратил на себя внимание начальства, которое представило его к различным наградам. За это короткое время он был представлен до чина штабс-капитана включительно, а затем получил ордена: Анну 4 ст., Станислав с мечами и бантами 3 ст. и также Анну 3 ст. и Станислава 2-й ст. на шею. Наконец в одном деле был сильно контужен и, не найдя походного госпиталя, так как уже шло отступление, добрался до Москвы, а затем к нам в Кирсанов. Тут он пробыл некоторое время и лечился, а затем был отправлен в Тамбов в команду выздоровления, а оттуда - опять на фронт. Тут он попал [1 сл. нрзб.] с полком в окопах, но активных боев, кажется, не было. Затем их полк стоял под Ригой и, наконец, стал в Ямбурге Витебской губ. Тут, кажется, его застала революция. Из Ямбурга он был вызван телеграммой в Москву по случаю смерти брата Сергея в декабре 1917 года. В это время начались беспорядки на железных дорогах и в полках, и он в полк поехать не решился, а поехал с нами в Ильиновку. Тут он предъявил свои документы и был взят на учет.
В это время сформировался в Кирсанове струнный оркестр, и Володя поступил в него в качестве виолончелиста на советскую службу. В оркестре было много беженцев из Польши и с юга России. И когда они получили пропуски на юг, и он, надо полагать, тоже получил пропуск, выбыл с ними как единственный виолончелист. Дальнейшая служба, тяжелая болезнь и кончина Володи нам пока известна лишь в кратких чертах и случайно дошедших до нас нескольких писем из Варшавы от Софочки Яржембской. Из этих писем и из копий с части письма самого Володи, присланного Софочкой видно, что он из Кирсанова благополучно прибыл в Варшаву, где основаться почему-то не мог, а потому прожил некоторое время в Кельцах у родителей Яржембских, которые его очень полюбили. Затем он, очевидно, найдя себе место в каком-нибудь небольшом оркестре, уехал и стал переезжать из города в город. И, наконец, весною, в 1921 году, находился… в Познани, где он играл в оркестре летнего помещения ресторана. Из короткого его письма из этого города видно, что грустит в разлуке с нами и имеет надежду опять приехать скоро в Россию, но не жалуется на свою жизнь и пишет, что публика его любит и ценит.
После этого известия долгое время не было писем от Софочки и, наконец, пришло письмо, в котором она сообщает, что Володя приехал к ним в Варшаву из Иноврославля 13 совершенно больной и расслабленный. Врачи определили прогрессивный паралич и мало дали надежд на выздоровление. Его поместили в университетскую клинику, где он и скончался 20-го января 1922 года. Его похоронили на православном кладбище. Болезнь приняла, очевидно, очень быстрый и острый характер и несомненно является главным образом последствием всех нравственных и физических ужасов, пережитых им во время войны и революции.
Сын Сережа родился 6 сентября 1895 14. В 1906 году поступил на дворянскую стипендию в Воронежский кадетский корпус, но по просьбе его дедушки, Алексея Михайловича Жемчужникова, был переведен в этом же году по распоряжению Вел. князя Константина Константиновича в 1-ый Московский кадетский корпус на казенный счет. Там он заболел скарлатиной, много пропустил уроков и остался на второй год в первом классе. Этим он лишился своего хорошего и сердечного воспитателя и попал к сухому и мало симпатичному человеку. Так как сын мой был склонен к лени, то занятия пошли при новом воспитателе плохо, а он не умел на него благотворно влиять, потому, кое-как дойдя до 3-го класса, должен был выйти из корпуса по совету директора генерала Римского-Корсакова, очень хорошего и сердечного человека. Директор рассчитывал, что при домашней обстановке учебные дела пойдут лучше.
Ольга Алексеевна Боратынская (урожд. Жемчужникова)
с сыновьями Володей и Сережей в доме М.А. Боратынского в Тамбове. Фото 1900-х гг.
Сережа был далеко не глупый мальчик и не лишенный способностей, но науки, в том виде как они у нас всюду преподавались, не давались ему. Он в 1910 году поступил 3-ий кл. Тамбовского реального училища, а в 1912 году мы переехали на зиму в Москву и поместили его в частное реальн[ое] Училище Мазинг 15, в 5-й кл. Пробыв там один год, он поступил в 6-й класс реального училища в Кирсанове, куда мы с женою переехали, так как мне предлагали баллотироваться в председатели Земской Управы. Кирсановское училище имело только 6 кл.; на выходном экзамене присутствовали депутаты от казенной гимназии и по каким-то правилам, которые мы раньше не знали, к этому экзамену допускались лишь пробывшие не менее двух лет и потому Сережа не был допущен к экзамену, и у него год пропал даром. Тогда он поехал в Москву, где стал готовиться в заведение некоего Алмаева, на вольноопределяющегося. Держал экзамен при своем корпусе и выдержал его по 2-му разряду. Чтобы не попасться по набору в рядовые, он в 1915 году поступил добровольцем в Тамбовский запасной батальон. А оттуда был командирован в Москву в школу прапорщиков и, окончив курсы, он откомандирован был в Тамбов, а оттуда был переведен в вольноопределяющиеся в 7-й гусарского Белорусского полка в запасный эскадрон, стоящий в Борисоглебске. Тут он поступил в учебную команду, где окончил очень блистательно курс верховой езды джигитовки; был принят офицерами в свою среду и особенно к нему благоволил командир полка, семья которого к нему относилась как к родному. Чтобы держать экзамен на офицера, надо было иметь свидетельство вольноопределяющегося 1-го разряда, а потому он поехал опять в Москву и держал экзамен опять при 1-ом Московском кадетском корпусе. Выдержавши этот экзамен, он поехал в Воронеж, где стоял их штаб, и держал там экзамен на прапорщика. Через некоторое время он был произведен в офицеры и причислен к 6-му запасному кавалерийскому полку, состоящему в Борисоглебске. Здесь застала его революция, и он был отправлен на фронт в действующую армию. Он попал именно в тот момент, когда происходило всеобщее отступление, потому в свою часть не попал; находился при каком-то обозе, где заболел и вернулся в Москву. Пробыв некоторое время в госпитале, он получил отпуск и приехал в Ильиновку, где прожил с нами два месяца. Ему очень не хотелось уезжать от нас в Москву - тогда уже начались гонения на офицеров. Из Ильиновки он уехал в Москву в половине октября, 15-го декабря 1917 года он совершенно неожиданно скончался 22-х лет от неосторожного обращения с револьвером, из которого произошел нечаянный выстрел, попавший нечаянно прямо в голову. Мы были вызваны телеграммой Дашкевичами, у которых он жил. Мы его не застали живым, но для нас было большим утешением, что все-таки его еще раз увидали и сами похоронили. Похоронен он на Алексеевском кладбище рядом со своим дедушкой Алексеем Михайловичем Жемчужниковым.
Вся короткая жизнь моего сына сопровождалась неудачами - натура у него была недюжинная, очень цельная, честная и прямая; не лишен был способностей, очень любил поэзию и литературу и вообще скорее был личностью одаренной, а между тем учение ему не давалось и это впоследствии очень его огорчало. Его мечтою было быть хорошим кавалеристом. Он был ловок, смел и, как оказалось впоследствии, обладал всеми свойствами хорошего кавалериста. Когда же он наконец достиг своей цели, тогда началась революция, и все его мечты пошли прахом. Трагическая смерть его последовала совершенно случайно и неожиданно во время веселого разговора с товарищем своего детства Дашкевичем. Вот уже прошло около трех лет со дня смерти моего сына, и все больше и ясней представляется, что он не был создан для настоящего строя жизни и едва ли он благополучно мог пережить и примириться с такою жизнью.
30-е ноября 1922-го года.
Алексей Михайлович Жемчужников с внуками Володей и Сережей Боратынскими
в усадьбе Ильиновка Кирсановского уезда Тамбовской губ.
Фото около 1900 г.
10 «По метрической книге, хранящейся в архиве Тамбовской Духовной Консистории, села Сергиевки Кирсановского уезда за 1887 год, под № 19 значится статья такая: Потомственный дворянин штабс-капитан Михаил Андреевич Боратынский и законная жена его Мария Михайловна, оба православные, у них родилась дочь Александра 8, а крещена 17 марта священником Михаилом Глаголевым с причтом. Восприемниками были: потомственный дворянин Андрей Ильич Боратынский, вдова коллежского асессора Софья Михайловна Боратынская» (Там же. Л. 38 об.).
11 Веве - швейцарский курортный город, расположенный на северо-восточном побережье Женевского озера. Б., очевидно, похоронена на кладбище Кларенс в Веве.
12 «...в метрической книге Московской Покровской, что Кудрине, церкви тысяча восемьсот девяносто третьего года, № 24 писано: 6 мая двадцать второго числа родился Владимир, крещен июня 2 числа; родители его: коллежский асессор Михаил Андреевич Боратынский и законная жена его Ольга Алексеева, оба православного исповедания. Восприемниками были: статский советник Алексей Михайлович Жемчужников и дочь статского советника девица Анастасия Алексеевна Жемчужникова, крестил священник Михаил Соболев» (Там же. Л. 39).
13 Иноврослав - город в Польше, расположенный между Познанью и Варшавой.
14 «В метрической книге Покровской церкви Тамбова за 1895 год под № 152: коллежский асессор Михаил Андреевич Боратынский и законная жена его Ольга Алексеева, оба православные, у них родился сын Сергей 6, а крещен 21 сентября священником Михаилом Михайловым. Восприемниками были: статский советник Алексей Михайлов Жемчужников и [1 сл. нрзб.] кандидата прав Андрей Васильевич Кишкин и дочь коллежского асессора Елена Михайловна Боратынская» (Там же. Л. 38-39).
15 Карл Карлович Мазинг - действительный статский советник, председатель Моск. отделения Императорского русского технического об-ва, Механико-технического ученого об-ва; ученый, педагог и народный просветитель. В 1877 г. основал частное реальное, затем и коммерческое училище (Умнякова, 2001).
Выставочная экспозиция Тамбовского областного литературно-художественного музея в областном краеведческом музее.
Была посвящена М.А. Боратынскому.
Фото 2006 г.
Дом М.А. Боратынского в Тамбове. Фото 2000 г.
Дочь Сашурка 10 окончила Тамбовский институт с золотой медалью в 1905 году. В 1907 году она заболела инфлюэнцей и появился подозрительный кашель, почему поехала в сопровождении старшей сестры Али (Елены) на кумыс в Уфимскую губернию. Затем на зиму поехала в Бесарабию к своему дяде Илье Андреевичу, где пробыла две зимы. На лето она приезжала в Ильиновку. В 1909 году она поехала за границу в Швейцарию. За границей она переезжала из места в место, была и в Италии и в разных местах Швейцарии, и оставалась там до самой своей смерти (иногда приезжала на лето в Ильиновку). Скончалась она 13 октября 1916 года 22-х лет [в примечании рукой М.А. Боратынского подписано - «23-х лет»]. Похоронена она в Веве 11. Так как она умерла во время русско-германской войны, то никто из нас не мог поехать к ней; и за ней ухаживала в последнее время ее прежняя гувернантка - швейцарка M-me Одису, живущая в той местности.
Поэт А.М. Жемчужников (в центре) с семьей Боратынских
в усадьбе Ильиновка Тамбовской губ.
Стоят слева направо: Михаил Андреевич Боратынский с сыном Михаилом.
Сидят на стульях: Анастасия Алексеевна, Алексей Михайлович Жемчужниковы и Ольга Алексеевна Боратынская (урожд. Жемчужникова).
Сидят на земле: Александра, Софья и Елена (дочери М.А. Боратынского).
Фото 1895 г.
Сын Володя, 27 лет 12. Вышел из 7-го кл. Тамбовской гимназии и поступил в 1912 г. в Московскую консерваторию по классу виолончели (проф. фон-Глен). В 1914 году, когда началась русско-германская война, он вышел из консерватории и поступил на ускоренные курсы в 3-е Александровское военное юнкерское училище в Москве. В 1915 г. вышел прапорщиком и отправлен был в г. Аткарск Саратовской губ. в запасный батальон. Весной 1916 года он отправился оттуда в действующую армию. Сперва находился под Варшавой в каком-то запасном лагере, а затем, после некоторого испытания, был зачислен в 69 пехотный Рязанский полк, куда он и отправился - полк состоял в передовой линии, и он долгое время без передышки находился в различных боях. В этих боях он выдвинулся, обратил на себя внимание начальства, которое представило его к различным наградам. За это короткое время он был представлен до чина штабс-капитана включительно, а затем получил ордена: Анну 4 ст., Станислав с мечами и бантами 3 ст. и также Анну 3 ст. и Станислава 2-й ст. на шею. Наконец в одном деле был сильно контужен и, не найдя походного госпиталя, так как уже шло отступление, добрался до Москвы, а затем к нам в Кирсанов. Тут он пробыл некоторое время и лечился, а затем был отправлен в Тамбов в команду выздоровления, а оттуда - опять на фронт. Тут он попал [1 сл. нрзб.] с полком в окопах, но активных боев, кажется, не было. Затем их полк стоял под Ригой и, наконец, стал в Ямбурге Витебской губ. Тут, кажется, его застала революция. Из Ямбурга он был вызван телеграммой в Москву по случаю смерти брата Сергея в декабре 1917 года. В это время начались беспорядки на железных дорогах и в полках, и он в полк поехать не решился, а поехал с нами в Ильиновку. Тут он предъявил свои документы и был взят на учет.
В это время сформировался в Кирсанове струнный оркестр, и Володя поступил в него в качестве виолончелиста на советскую службу. В оркестре было много беженцев из Польши и с юга России. И когда они получили пропуски на юг, и он, надо полагать, тоже получил пропуск, выбыл с ними как единственный виолончелист. Дальнейшая служба, тяжелая болезнь и кончина Володи нам пока известна лишь в кратких чертах и случайно дошедших до нас нескольких писем из Варшавы от Софочки Яржембской. Из этих писем и из копий с части письма самого Володи, присланного Софочкой видно, что он из Кирсанова благополучно прибыл в Варшаву, где основаться почему-то не мог, а потому прожил некоторое время в Кельцах у родителей Яржембских, которые его очень полюбили. Затем он, очевидно, найдя себе место в каком-нибудь небольшом оркестре, уехал и стал переезжать из города в город. И, наконец, весною, в 1921 году, находился… в Познани, где он играл в оркестре летнего помещения ресторана. Из короткого его письма из этого города видно, что грустит в разлуке с нами и имеет надежду опять приехать скоро в Россию, но не жалуется на свою жизнь и пишет, что публика его любит и ценит.
После этого известия долгое время не было писем от Софочки и, наконец, пришло письмо, в котором она сообщает, что Володя приехал к ним в Варшаву из Иноврославля 13 совершенно больной и расслабленный. Врачи определили прогрессивный паралич и мало дали надежд на выздоровление. Его поместили в университетскую клинику, где он и скончался 20-го января 1922 года. Его похоронили на православном кладбище. Болезнь приняла, очевидно, очень быстрый и острый характер и несомненно является главным образом последствием всех нравственных и физических ужасов, пережитых им во время войны и революции.
Сын Сережа родился 6 сентября 1895 14. В 1906 году поступил на дворянскую стипендию в Воронежский кадетский корпус, но по просьбе его дедушки, Алексея Михайловича Жемчужникова, был переведен в этом же году по распоряжению Вел. князя Константина Константиновича в 1-ый Московский кадетский корпус на казенный счет. Там он заболел скарлатиной, много пропустил уроков и остался на второй год в первом классе. Этим он лишился своего хорошего и сердечного воспитателя и попал к сухому и мало симпатичному человеку. Так как сын мой был склонен к лени, то занятия пошли при новом воспитателе плохо, а он не умел на него благотворно влиять, потому, кое-как дойдя до 3-го класса, должен был выйти из корпуса по совету директора генерала Римского-Корсакова, очень хорошего и сердечного человека. Директор рассчитывал, что при домашней обстановке учебные дела пойдут лучше.
Ольга Алексеевна Боратынская (урожд. Жемчужникова)
с сыновьями Володей и Сережей в доме М.А. Боратынского в Тамбове. Фото 1900-х гг.
Сережа был далеко не глупый мальчик и не лишенный способностей, но науки, в том виде как они у нас всюду преподавались, не давались ему. Он в 1910 году поступил 3-ий кл. Тамбовского реального училища, а в 1912 году мы переехали на зиму в Москву и поместили его в частное реальн[ое] Училище Мазинг 15, в 5-й кл. Пробыв там один год, он поступил в 6-й класс реального училища в Кирсанове, куда мы с женою переехали, так как мне предлагали баллотироваться в председатели Земской Управы. Кирсановское училище имело только 6 кл.; на выходном экзамене присутствовали депутаты от казенной гимназии и по каким-то правилам, которые мы раньше не знали, к этому экзамену допускались лишь пробывшие не менее двух лет и потому Сережа не был допущен к экзамену, и у него год пропал даром. Тогда он поехал в Москву, где стал готовиться в заведение некоего Алмаева, на вольноопределяющегося. Держал экзамен при своем корпусе и выдержал его по 2-му разряду. Чтобы не попасться по набору в рядовые, он в 1915 году поступил добровольцем в Тамбовский запасной батальон. А оттуда был командирован в Москву в школу прапорщиков и, окончив курсы, он откомандирован был в Тамбов, а оттуда был переведен в вольноопределяющиеся в 7-й гусарского Белорусского полка в запасный эскадрон, стоящий в Борисоглебске. Тут он поступил в учебную команду, где окончил очень блистательно курс верховой езды джигитовки; был принят офицерами в свою среду и особенно к нему благоволил командир полка, семья которого к нему относилась как к родному. Чтобы держать экзамен на офицера, надо было иметь свидетельство вольноопределяющегося 1-го разряда, а потому он поехал опять в Москву и держал экзамен опять при 1-ом Московском кадетском корпусе. Выдержавши этот экзамен, он поехал в Воронеж, где стоял их штаб, и держал там экзамен на прапорщика. Через некоторое время он был произведен в офицеры и причислен к 6-му запасному кавалерийскому полку, состоящему в Борисоглебске. Здесь застала его революция, и он был отправлен на фронт в действующую армию. Он попал именно в тот момент, когда происходило всеобщее отступление, потому в свою часть не попал; находился при каком-то обозе, где заболел и вернулся в Москву. Пробыв некоторое время в госпитале, он получил отпуск и приехал в Ильиновку, где прожил с нами два месяца. Ему очень не хотелось уезжать от нас в Москву - тогда уже начались гонения на офицеров. Из Ильиновки он уехал в Москву в половине октября, 15-го декабря 1917 года он совершенно неожиданно скончался 22-х лет от неосторожного обращения с револьвером, из которого произошел нечаянный выстрел, попавший нечаянно прямо в голову. Мы были вызваны телеграммой Дашкевичами, у которых он жил. Мы его не застали живым, но для нас было большим утешением, что все-таки его еще раз увидали и сами похоронили. Похоронен он на Алексеевском кладбище рядом со своим дедушкой Алексеем Михайловичем Жемчужниковым.
Вся короткая жизнь моего сына сопровождалась неудачами - натура у него была недюжинная, очень цельная, честная и прямая; не лишен был способностей, очень любил поэзию и литературу и вообще скорее был личностью одаренной, а между тем учение ему не давалось и это впоследствии очень его огорчало. Его мечтою было быть хорошим кавалеристом. Он был ловок, смел и, как оказалось впоследствии, обладал всеми свойствами хорошего кавалериста. Когда же он наконец достиг своей цели, тогда началась революция, и все его мечты пошли прахом. Трагическая смерть его последовала совершенно случайно и неожиданно во время веселого разговора с товарищем своего детства Дашкевичем. Вот уже прошло около трех лет со дня смерти моего сына, и все больше и ясней представляется, что он не был создан для настоящего строя жизни и едва ли он благополучно мог пережить и примириться с такою жизнью.
30-е ноября 1922-го года.
Алексей Михайлович Жемчужников с внуками Володей и Сережей Боратынскими
в усадьбе Ильиновка Кирсановского уезда Тамбовской губ.
Фото около 1900 г.
10 «По метрической книге, хранящейся в архиве Тамбовской Духовной Консистории, села Сергиевки Кирсановского уезда за 1887 год, под № 19 значится статья такая: Потомственный дворянин штабс-капитан Михаил Андреевич Боратынский и законная жена его Мария Михайловна, оба православные, у них родилась дочь Александра 8, а крещена 17 марта священником Михаилом Глаголевым с причтом. Восприемниками были: потомственный дворянин Андрей Ильич Боратынский, вдова коллежского асессора Софья Михайловна Боратынская» (Там же. Л. 38 об.).
11 Веве - швейцарский курортный город, расположенный на северо-восточном побережье Женевского озера. Б., очевидно, похоронена на кладбище Кларенс в Веве.
12 «...в метрической книге Московской Покровской, что Кудрине, церкви тысяча восемьсот девяносто третьего года, № 24 писано: 6 мая двадцать второго числа родился Владимир, крещен июня 2 числа; родители его: коллежский асессор Михаил Андреевич Боратынский и законная жена его Ольга Алексеева, оба православного исповедания. Восприемниками были: статский советник Алексей Михайлович Жемчужников и дочь статского советника девица Анастасия Алексеевна Жемчужникова, крестил священник Михаил Соболев» (Там же. Л. 39).
13 Иноврослав - город в Польше, расположенный между Познанью и Варшавой.
14 «В метрической книге Покровской церкви Тамбова за 1895 год под № 152: коллежский асессор Михаил Андреевич Боратынский и законная жена его Ольга Алексеева, оба православные, у них родился сын Сергей 6, а крещен 21 сентября священником Михаилом Михайловым. Восприемниками были: статский советник Алексей Михайлов Жемчужников и [1 сл. нрзб.] кандидата прав Андрей Васильевич Кишкин и дочь коллежского асессора Елена Михайловна Боратынская» (Там же. Л. 38-39).
15 Карл Карлович Мазинг - действительный статский советник, председатель Моск. отделения Императорского русского технического об-ва, Механико-технического ученого об-ва; ученый, педагог и народный просветитель. В 1877 г. основал частное реальное, затем и коммерческое училище (Умнякова, 2001).
Выставочная экспозиция Тамбовского областного литературно-художественного музея в областном краеведческом музее.
Была посвящена М.А. Боратынскому.
Фото 2006 г.