Аркканцлер был не из тех людей, кто получает удовольствие, обращаясь с женщинами бесцеременно и грубо. Другими словами, он обращался бесцеремонно и грубо абсолютно со всеми, независимо от пола и возраста, соблюдая таким образом равенство.

- Я программист, - сообщил Мышкин, но оговорился, - правда, доктор Шнейдер мне не рекомендовал этим заниматься, боялся, что я от голода умру. Я и правда в обморок несколько раз от недоедания падал, но от компьютера не отходил.

- Вообще-то, у меня с кошками больше родственного… - несколько незразумительно объяснила Джинджер.
- В каком смысле? - спросил голос откуда-то снизу. - Ты тоже слюной умываешься?

На уклонение от работы он тратил куда больше усилий, чем иные люди вкладывают в самый упорный труд.

- Вот кофейный автомат, спору нет, это хорошая штука. Раньше мы всего-навсего топили людей в озерах кошачьей мочи, а не заставляли покупать ее чашками.

В конце концов, суть исполнения желаний как раз и заключается в том, чтобы клиент получал именно то, что просил, и именно то, что на самом деле ему было совсем не нужно.

Люди, приступавшие к составлению карт, были движимы лучшими побуждениями, однако вскоре они забывали обо всем на свете и начинали увлекаться пускающими струи китами, чудовищами, волнами и другими заковыристыми мелочами картографического дела, отчего частенько страдали обычные, скучные горы и реки.

- Когда вы покинули судно? - спросил на нью-йоркском слушании сенатор Смит второго помощника капитана "Титаника" Чарльза Г. Лайтоллера.
- Я его не покидал, - ответил Лайтоллер.
В этот момент в зале возникло почти осязаемое напряжение. Каждый старался не пропустить не единого слова.
- В таком случае судно покинуло вас? - спросил сенатор.
- Да, сэр.

- В те дни мои волосы не были покрыты сединой, - сказала матушка.
- В те дни все имело другой цвет.
- Это правда.
- Лето не было таким дождливым.
- Закаты были более красивыми.
- Тогда было больше стариков. Они просто кишмя кишели, - заметил волшебник.
- Точно. А теперь весь мир заполнен молодежью.

Во всех вселенных широко известен тот факт, что, как бы тщательно ни подбирались цвета, институтские интерьеры в конце концов все равно выглядят либо рвотно-зелеными, либо невыразимо-коричневыми, либо никотиново-желтыми, либо розовыми, как хирургические перчатки.