"Праздник от праздников честнейши приспел есть..."
Христос воскресе, православные!
Надеюсь, все праздновали от души? Поздравляли друг друга, ходили в гости? На службу, разумеется?
А я вчера вспомнила, как впервые увидела пасхальное яичко. Было мне года два, наверное, и было это, натурально, в славном городе Козлове.
Была у меня там приходящая няня - старушка из частного сектора, вполне деревенского по своему укладу. Бабушка называла её Поля, а я - "няня Паня". Не знаю, сколько ей было лет. Для меня в то время все взрослые были стары, как мастодонты. Я лишь знала, что те, у кого на лице больше морщин, старше тех, кто лицом гладок. Про морщинистых говорят: "Старенькие", тогда как гладколицые - просто взрослые.
Няня Паня носила классическую одежду русских женщин из народа возрастом за сорок пять: тёмное, бесформенное платье, дома - непременный фартук, при выходе на улицу, даже летом - столь же непременная вязаная кофта невнятного цвета и столь же неопределённой формы. Ну, и разумеется, белый платочек в мелкую крапинку, завязанный под подбородком, и дома, и на улице - такой французы не без удивления нарекли узнаваемым словом "babouchka" (с ударением на последнем слоге, конечно).
Няню свою я любила, только была у неё маленькая странность: время от времени она начинала вдруг как-то стекленеть глазами и махать рукой с соединёнными пальцами перед лицом, шевеля при этом губами. Особенно заметно это стало однажды, когда разразилась страшная гроза. Помню, как розовые молнии били едва не в самое окно - по крайней мере, мне так казалось. Няня Паня, чуть раздались первые раскаты грома, побледнела, стала жаться к стенам и замахала рукой перед лицом. Я удивилась: я всегда думала, что она делает это оттого, что ей жарко. Между тем, жарко не было. "Няня Паня, - спросила я, - тебе жарко? Газетку дать?" Газетку я хотела предложить ей, чтобы обмахиваться. Няня зашипела и схавтила меня за шиворот, чтобы я не бегала по комнате. Так мы и стояли, и она всё махала рукой и шевелила губами. Мне это надоело, я вырвалась и заскакала покомнате с весёлыми воплями, но была поймана и опять водворена вместе с няней в дальний угол, где она при каждом ударе грома махала рукой всё сильнее.
Гроза благополучно прошла, и это всё была присказка, потому что только много-много лет спустя я догадалась, что имено это нянина привычка махать рукой перед лицом и шевелить губами, которую она смешно называла "Богу помолиться" связано с Тем Странным Яичком, которое она однажды принесла мне солнечным утром, прямо в постель. Варёные яички я любила. Мы с няней ходили на базар, где она покупала яйца, обходя весь ряд и долго прицениваясь. Яйца обычно были беленькие, но иногда попадались с тёмной, желтовато-розовой скорлупой. Меня уверяли, что такие несут именно рябые куры, курочки-рябы.
Яичко, которое в то утро подарила мне улыбающаяся няня, было совсем необычным. Его скорлупа была КРАСНОЙ! Вставать мне не хотелось, но одновремено начало жестоко томить любопытство. Наверное, есть какие-то особые, редкостные, может, даже сказочные куры, которые несут такие яйца. Одно из них досталось мне. А какое оно внутри? Тоже красное? Или какое-то другое? Я чуть-чуть надбила яичко сверху и начала осторожно, по крошечке, сколупывать скорлупу. Облупить всё яичко мне казалось немыслимым кощунством. Вскоре образовалась маленькая проплешинка. В неё своей привычной белизной светил обычный белок.
А тут и бабушка с няней пришли меня поднимать и весело смеялись, увидев возле моей подушки красненькие крошки. За завтраком мне дали съесть это яичко - оно ничем не отличалось от всех прочих яиц, которые я ела до того. Это было некоторое разочарование.
Не помню, прошёл ли год с момента первой встречи с необычным яичком, или это произошло на ту же Пасху. В нашем старом купеческом доме, если идти от бабушкиной квартиры по дли-и-инному коридору (наверное, он теперь не такой длинный) справа была дверь. Это была комната, в которой жила старушка, коей имени память моя не сохранила, а дочь её звалась Клава, и я иногда видела, как Клава готовит что-то на керосинке, стоящей на тумбочке в этом самом коридоре, у окна. (Теперь имя Клавдия и "клава" компьютера вызывают в уме образ "той" Клавы, из коридра).
Няня Паня повела меня к той старушке с дочерью Клавой. Как я теперь понимаю, шла похристосоваться. Христосованья не помню, а вот то, что я увидела, потрясло моё воображение. На столе стояло большущее блюдо, полное яиц - красных, синих и зелёных! Так значит, бывают ещё какие-то куры, которые несут совсем разноцветные яйца? Или не куры? И хозяйке известно место, где они живут? Все эти вопросы так и остались незаданными: пока гостья и хозяйка вели чинную беседу, я неотрывно смотрела на выложенное богатство.
А потом наступил (наверное, впервые в жизни) Экзистенциальный Момент. Ну, это я сейчас его так называю. Тогда я могла лишь чувствовать. Меня поставили перед Нелёгким Выбором. Мне предложили выбать себе яичко. Только одно. Красное я уже видела и ела, но мне хотелось красного. Однако были ещё зелёные и синие. Таких я не знала. Но которое взять? Синее или зелёное? Но ведь они прекраснее всего в сочетании! Да и сравнивать как же, если взять только ОДНО?
Я стояла и мучилась выбором. Но, как часто бывает, за меня решила няня. "Ну, вот возьми красное", - сказала она, быстро цапнув сверху яичко, которое вручила мне, распрощалась с хозяйкой, и мы ушли. И это яичко я съела. Спокойно и без душевного трепета: я же уже знала, что на вкус - ничего особенного, даже если его снесла Жар-Птица.
Только двенадцать лет спустя я сама расписала сказочные яйца, и обменивалась ими с мамиными друзьями, которые приносили иной раз просто сущие диковины, и ели их совсем по-другому, хотя на вкус они были всё такие же. Но это уже совсем другая история.
Надеюсь, все праздновали от души? Поздравляли друг друга, ходили в гости? На службу, разумеется?
А я вчера вспомнила, как впервые увидела пасхальное яичко. Было мне года два, наверное, и было это, натурально, в славном городе Козлове.
Была у меня там приходящая няня - старушка из частного сектора, вполне деревенского по своему укладу. Бабушка называла её Поля, а я - "няня Паня". Не знаю, сколько ей было лет. Для меня в то время все взрослые были стары, как мастодонты. Я лишь знала, что те, у кого на лице больше морщин, старше тех, кто лицом гладок. Про морщинистых говорят: "Старенькие", тогда как гладколицые - просто взрослые.
Няня Паня носила классическую одежду русских женщин из народа возрастом за сорок пять: тёмное, бесформенное платье, дома - непременный фартук, при выходе на улицу, даже летом - столь же непременная вязаная кофта невнятного цвета и столь же неопределённой формы. Ну, и разумеется, белый платочек в мелкую крапинку, завязанный под подбородком, и дома, и на улице - такой французы не без удивления нарекли узнаваемым словом "babouchka" (с ударением на последнем слоге, конечно).
Няню свою я любила, только была у неё маленькая странность: время от времени она начинала вдруг как-то стекленеть глазами и махать рукой с соединёнными пальцами перед лицом, шевеля при этом губами. Особенно заметно это стало однажды, когда разразилась страшная гроза. Помню, как розовые молнии били едва не в самое окно - по крайней мере, мне так казалось. Няня Паня, чуть раздались первые раскаты грома, побледнела, стала жаться к стенам и замахала рукой перед лицом. Я удивилась: я всегда думала, что она делает это оттого, что ей жарко. Между тем, жарко не было. "Няня Паня, - спросила я, - тебе жарко? Газетку дать?" Газетку я хотела предложить ей, чтобы обмахиваться. Няня зашипела и схавтила меня за шиворот, чтобы я не бегала по комнате. Так мы и стояли, и она всё махала рукой и шевелила губами. Мне это надоело, я вырвалась и заскакала покомнате с весёлыми воплями, но была поймана и опять водворена вместе с няней в дальний угол, где она при каждом ударе грома махала рукой всё сильнее.
Гроза благополучно прошла, и это всё была присказка, потому что только много-много лет спустя я догадалась, что имено это нянина привычка махать рукой перед лицом и шевелить губами, которую она смешно называла "Богу помолиться" связано с Тем Странным Яичком, которое она однажды принесла мне солнечным утром, прямо в постель. Варёные яички я любила. Мы с няней ходили на базар, где она покупала яйца, обходя весь ряд и долго прицениваясь. Яйца обычно были беленькие, но иногда попадались с тёмной, желтовато-розовой скорлупой. Меня уверяли, что такие несут именно рябые куры, курочки-рябы.
Яичко, которое в то утро подарила мне улыбающаяся няня, было совсем необычным. Его скорлупа была КРАСНОЙ! Вставать мне не хотелось, но одновремено начало жестоко томить любопытство. Наверное, есть какие-то особые, редкостные, может, даже сказочные куры, которые несут такие яйца. Одно из них досталось мне. А какое оно внутри? Тоже красное? Или какое-то другое? Я чуть-чуть надбила яичко сверху и начала осторожно, по крошечке, сколупывать скорлупу. Облупить всё яичко мне казалось немыслимым кощунством. Вскоре образовалась маленькая проплешинка. В неё своей привычной белизной светил обычный белок.
А тут и бабушка с няней пришли меня поднимать и весело смеялись, увидев возле моей подушки красненькие крошки. За завтраком мне дали съесть это яичко - оно ничем не отличалось от всех прочих яиц, которые я ела до того. Это было некоторое разочарование.
Не помню, прошёл ли год с момента первой встречи с необычным яичком, или это произошло на ту же Пасху. В нашем старом купеческом доме, если идти от бабушкиной квартиры по дли-и-инному коридору (наверное, он теперь не такой длинный) справа была дверь. Это была комната, в которой жила старушка, коей имени память моя не сохранила, а дочь её звалась Клава, и я иногда видела, как Клава готовит что-то на керосинке, стоящей на тумбочке в этом самом коридоре, у окна. (Теперь имя Клавдия и "клава" компьютера вызывают в уме образ "той" Клавы, из коридра).
Няня Паня повела меня к той старушке с дочерью Клавой. Как я теперь понимаю, шла похристосоваться. Христосованья не помню, а вот то, что я увидела, потрясло моё воображение. На столе стояло большущее блюдо, полное яиц - красных, синих и зелёных! Так значит, бывают ещё какие-то куры, которые несут совсем разноцветные яйца? Или не куры? И хозяйке известно место, где они живут? Все эти вопросы так и остались незаданными: пока гостья и хозяйка вели чинную беседу, я неотрывно смотрела на выложенное богатство.
А потом наступил (наверное, впервые в жизни) Экзистенциальный Момент. Ну, это я сейчас его так называю. Тогда я могла лишь чувствовать. Меня поставили перед Нелёгким Выбором. Мне предложили выбать себе яичко. Только одно. Красное я уже видела и ела, но мне хотелось красного. Однако были ещё зелёные и синие. Таких я не знала. Но которое взять? Синее или зелёное? Но ведь они прекраснее всего в сочетании! Да и сравнивать как же, если взять только ОДНО?
Я стояла и мучилась выбором. Но, как часто бывает, за меня решила няня. "Ну, вот возьми красное", - сказала она, быстро цапнув сверху яичко, которое вручила мне, распрощалась с хозяйкой, и мы ушли. И это яичко я съела. Спокойно и без душевного трепета: я же уже знала, что на вкус - ничего особенного, даже если его снесла Жар-Птица.
Только двенадцать лет спустя я сама расписала сказочные яйца, и обменивалась ими с мамиными друзьями, которые приносили иной раз просто сущие диковины, и ели их совсем по-другому, хотя на вкус они были всё такие же. Но это уже совсем другая история.