Памяти Самиры Беллил..................................................(расскрин поста за 09/08/2014)
Писать о чем-то или о ком-то, кого ты знаешь, кто тебе небезразличен и чьи мучения ты наблюдала лично или в чьей жизни принимала участие - невыразимо трудно. Особенно, когда те события продолжают быть завязанной, но отнюдь не переставшей болеть раной в твоей жизни. Именно по этой причине я ничего не писала в дни 7 сентября все эти годы.
Я познакомилась с Самирой всего за несколько лет до её смерти.
Мы c Мари Бреннер и еще группой ученых изучали жизнь иммигрантских гетто в Европе. То были первые попытки Европы - под давлением первых ростков влияния правых партий - поинтересоваться, что же происходит на её задворках, что же она игнорировала уже не одно поколение, и какая новая забота успела "вырасти" ей на шею.
Тогда же я впервые посетила реабилитационную группу для женщин-мусульманок (кажется, это было зимой 2004 года) и испытала это странное чувство, которое я буду анализировать всю последующую жизнь: странное чувство какой-то даже зависти к этим женщинам, которым довелось пережить кошмар, но которые смогли настолько сплотиться и поддерживать друг друга с таким теплом и человечностью, которых, как ни странно, недоставало тем, чья жизнь была куда менее омрачена тяготами. Они были вместе, рядом, помогали друг другу, а ты, такой "благополучный" стоял вне этого, непричастный к великой тайне человеческого сострадания, к тайне тепла, любви, поддержки, к "чувству локтя". С тех пор я всегда помню, что коллективное горе - это отнюдь не то, что одиночество в горе.
Самира Беллил умерла 10 лет назад, 7 сентября, 2004, в возрасте 31, от рака желудка.
Мало кто в России слышал про неё, равно как и больше половины людей на Западе, поэтому сегодня я хочу напомнить об этом, без преувеличения, выдающемся человеке.
Самирина жизнь представляла собой один из тех примеров, которые заставляют мучиться вопросом, чем же руководствуется судьба, когда отвешивает одним такую безжалостную долю, и при этом оберегает от несчастий других, ничем того больше или меньше не заслуживающих.
Голубоглазая француженка алжирского происхождения Самира родилась в 1972 в Алжире, вскоре её родители переехали в Seine-Saint-Denis, иммигрантский анклав в предместьях Парижа.
С самого начала жизнь её можно было назвать какой угодно, только не благополучной. Отца посадили в тюрьму за то, что Самира позже описывала, как "ошибки по глупости". Её же поместили на это время в приемную семью в Бельгии, и это было, пожалуй, то единственное короткое время в ее жизни, когда она, по её рассказам, чувствовала себя счастливой и в безопасности.
Спустя пять лет она была вынуждена вернуться домой. "Меня выписали обратно к родителям как посылку," говорила она. Освободившийся из тюрьмы отец не стал от перемены места жительства ни уделять ей больше внимания, ни интересоваться её судьбой, а нередко и поколачивал её, мать и сестер.
Так что можете себе представить, какая жизнь у подрастающей Самиры была в семье. Жила она в Projets - этакой французской версии гетто.
Иммигрантские анклавы, известные как "Quartiers" были изначально построены французскими властями, чтобы расселить прибывающих иммигрантов из Северной Африки и Турции, и других стран, в рамках пополнения правительством ресурса неквалифицированной рабочей силы для выполнения работы, за которую не брались сами французы.
Однако с годами изолированные от внешнего мира, неблагополучные "Quartiers" превратились в своего рода тюремную зону: многоквартирные бастионы безработицы, провала интеграционной политик, и отчаяния; всё это было густо и извращенно замешано на самых отсталых из существующих исламских традиций, вернее, на том, как малообразованные, мало сведущие в исламе и озлобленные обитатели их себе представляли. Первейшими и основными жертвами таких жестоких условий становятся, как водится, женщины и девушки, застигнутые несчастьем жить на территории этого пограничного ничейного пространства, заполненного ненависть, насилием, преступностью и безнадежностью.
В такой атмосфере, в таких реалиях женщинам-мусульманкам надлежало жить по определенным "понятиям", а именно: оставаться на традиционном месте женщины, одеваться скромно, не выходить на улицу, послушаться мужчин, терпеть любое обращение и всегда быть готовой к тому, что вина за всё, что с тобой случится, будет возложена на тебя саму. Ты виновата уже тем, что "хочется им кушать", за то, что они неудачники в глазах общества, и неспособны быть мужчинами ни по исламским, ни по французским понятиям.
"Бунтовать" против такого негласного положения вещей Самира начала в подростковые годы, выходя гулять, заводя дружбу с мальчиками, открыто противясь жестоким рамкам, унаследованным от исламского мира и приобретенным гетто-культурой Quartier. Со стороны Самиры это было не только актом протеста, но и на самом деле большой отваги, поскольку бунт против этих "понятий", да еще со стороны девушек, был чреват мрачными последствиями.
Такие последствия в частности постигли 18-летнюю Соан Бензиан из пригорода Парижа Vitry-sur-Seine. 4 октября 2002 года Бензиан, дочь кабильских иммигрантов, была изнасилована и сожжена заживо. Насильниками были двое мужчин из числа маргебинских иммигрантов. Они заманили девушку, отказавшуюся следовать "понятиям района" в подвал. После изнасилования, её облили бензином и подожгли зажигалкой.
Соан погибла.
Самира, кажется, тоже предпочла бы умереть нежели пережить то, что пришлось пережить.
Её насиловали снова и снова.
В одном из своих интервью последних лет Самира с горечью призналась: "Насиловали меня трое знакомых парней, а я даже рассказать никому ничего не могла, потому что в нашей культуре если потеряешь девственность до брака, вся семья покрыта позором! Ну вот, я молчала, изнасилования продолжались. В следующий такой раз меня силой буквально вытащили из пригородного поезда, и черт, никто пальцем не пошевелил, чтобы их остановить, головы никто не повернул. Все пассажиры уставились как по команде в окно."
Первый раз изнасилованию она подверглась в возрасте 14 лет, когда её бойфренд "подарил её в пользование" троим своим друзьям. - Сначала её зверски избили, потом насиловали всю ночь, а под утро позавтракали, сидя на истерзанном теле. Спустя месяц самый озверевший из всех насильников, K, вытащил её из поезда, схватив прямо за волосы. Остальные пассажиры в это время все как по команде отвернулись.
Всего на своем веку Самире выпало пройти через пытку групповым изнасилованием трижды. По -французски они называются "tournantes", поскольку жертву передают по кругу как предмет коммунального пользования.
Насильниками были взрослые мужчин и подростки. Всё это было так обыденно, так прозаично.
В интервью CNN Самира упоминала однажды (лично мне до того времени неизвестное) суд в Лилле по делу об изнасиловании, где 13-летняя девушка подверглась изнасилованию 80 мужчинами. А в некоторых случаях насильников было 50 или 10. Этот ужас не поддавался осознанию.
Еще Сами рассказывала про случай в городе Argenteuil, жуткий случай. Девушку изнасиловали в школе. Ну понятное дело, все абсолютно об этом знали, но так боялись тех отморозков - насильников - что предпочитали закрыть на это глаза. Что поделаешь, такова цена относительного спокойствия в наших гетто."
Подавляющее большинство жертв изнасилований продолжали жить за толстой стеной молчания. Молчания, продиктованного обычаями, религией, страхом, требованиями семей.
Заявить в полицию о том, что с ними сотворили, жертвам мешал (и продолжает мешать) страх. Месть за доносы не пустое слово в жизни иммигрантских кварталов. Нередки были поджоги квартир, бывало, что членам семей жертв также угрожали изнасилованиями, иногда жертв, осмелившихся пожаловаться, подкарауливали и убивали самих. И это только в плане физических угроз. Те психологические страдания и прессинг, которому подвергались девушки, осмелившиеся заявить о совершенном изнасиловании, и , таким образом, навлекшие позор и унижение на себя самих и на свои придавленные грузом своих "традиций" семьи, могли быть приравнены только к пыткам, ибо на практике жертв просто выгоняли из ома, от них отрекались опозоренные семьи, обрекая уже единожды разрушенных молодых женщин на пожизненное разложение на улицах.
Затерроризированная всеми этими соображениями Самира также жила в молчаливом ужасе.
Пока не узнала, в разговоре с двумя подругами, что один из надругавшихся над ней, К, успел сотворить то же самое и с ними.
Самира поняла, что с неё хватит. Гнев оказался сильнее страха. Она нашла в себе силы заявить в полицию на своего насильника, который был осужден на 8 лет тюремного заключения.
Однако, для самой Сами результат был предсказуем.
Самирина "порядочная" мусульманская семья вышвырнула её на улицу, вход в родной квартал был ей отныне заказан.
Последовала череда приемных семей, передававших девушку-подростка из рук в руки, временами приходилось ночевать и в заброшенных домах. Безнадежность, отвращение к себе, годы затягивающей наркомании.
Так шло время, пока наконец Самире не повстречался отзывчивый психолог, пожелавший выслушать и поддерживать её все те годы, пока она проходила медленную нелегкую реабилитацию, вернувший ей веру в себя и уважение к самой себе.
Она нашла в себе силы написать книгу, описав всё, через что ей пришлось пройти, ради того, чтобы другие девушки, оказавшиеся в похожих ситуациях знали, что выход есть. Книга эта - Dans l'enfer des tournantes ("В аду групповых изнасилований по кругу"), - была напечатана в 2002 как автобиографическое повествование о всех тех ужасах и унижениях, которые переносили женщины, живущие в иммигрантских гетто Франции, и как они нашли в себе силы справиться с ними. В эпиграфе к книге - посвящении всем её сестрам по несчастью, она так описывает свое преодоление груза страшных шрамов в душе, "Да, это долго, да, это тяжело, но это ВОЗМОЖНО..." Отчаянная Самира издала книгу под своим настоящим именем, что является, видимо, наивысшей степенью храбрости. И отчаянности. На обложке была помещена ей настоящая фотография, несмотря даже на то, что жила-то она вновь в том же квартале, что и её насильник К.
В тот же 2002 год, Самира и решила начать бороться в защиту своих сестер по несчастью, после того как страшная смерть Соан Бензиан, облитой бензином, и сожженной заживо лидером банды, стала для неё последней каплей. Как она однажды выразилась в одном из своих интервью: "Прежде они насиловали нас. Теперь они нас сжигают заживо. Соан ничего больше не может сказать в свою защиту, не может позвать на помощь. Поэтому это за нее буду делать я."
Опять же, эта великая сила человеческой солидарности.
Верная своему решению, Самира стала одной из основательниц движения "Ni Putes Ni Soumises", движения, бравшего свои корни в гетто и состоявшего по большей части из женщин иммигрантского просихождения, полных решимости бороться с "чумой" их кварталов: насилием, групповыми изнасилованиями, подавлением человеческого достоинства. В этом качестве Самира проводила многочисленные демонстрации и акции протеста по всей Франции, открыто рассказывая о том, что творится вдалеке от всеобщего обозрения, об этой темной и страшной стороне жизни Франции, она также боролась за открытие приютов для пострадавших женщин и женщин в группе риска.
Однако, всё пережитое не прошло для неё бесследно, тяжким бременем омрачив её жизнь. Она постоянно повторяла, что не может постоянно жить в реалиях всего этого бесконечного насилия вокруг.
Тем не менее, какое-то время казалось, что ей -таки удалось перевернуть черную страницу своей жизни. Она восстановила близкие отношения со своими двумя сёстрами, примирилась с матерью, переселилась обратно в свой Квартал, работала там в соцзащите для молодежи, занималась театром, который обожала. Она даже постепенно приходила к мысли, что не все мужчины такие уж подонки, как она сама однажды призналась. Она высказывалась
И вот тут-то, когда казалось бы весь кошмар её жизни был уже позади, и сразил её рак желудка.
Умерла она 10 лет назад, в сентябре 2004.
В 2005, отдавая дань уважения этой храброй француженке, правительство Франции избрало лицо Самиры для изображения национального символа страны - Маринны - и назвало в её честь одну иp школ в её родном квартале Île-Saint-Denis - l'Ecole Samira Bellil...
****
Это история не про Францию, не про арабов, не про мусульман. Это история про.. вас. Про очень многих из вас, кто ведет казалось бы успешную, яркую, по всем понятиям удавшуюся жизнь, а потом... улучив момент, приходит и рассказывает мне, через что им когда-то пришлось пройти, с чем они с тех пор живут, что носят в себе и о чем не подозревают даже самые близкие им люди. Рассказывают об этом лишь с единственной целью - с отчаянной надеждой обрести возможность наконец-то всё это похоронить навсегда. И уж больше точно никому никогда не рассказать. Всё вылито в "ямку", "ямка" осталась.
Это тоже "каминаут", возможно. даже более тяжкий и страшный.
Есть кое-что, что я должна всем им.
Мы все должны.
Все, кого судьба уберегла от подобного. А в общем-то и те, кого не уберегла тоже.
Это сделать так, чтобы их горе не осталось забытым, затоптанным, пропущенным, недостойным внимания, ненаказанным...
Потому что чужих ран не бывает...
Ценой своего здоровья и жизни Самира проложила дорогу к праву на жизнь и человеческое достоинство для тысяч таких девушек как она сама. Самира стала тем, человеком, который пробил брешь в казалось бы непробиваемой, непобедимой стене молчания и ужаса, за которой живут тысячи молодых женщин, найдя в себе силы подняться и рассказать окружающему миру о том, почему же вся жизнь таких девушек парализована страхом и отчаянием.
Чтобы рассказать, и что происходит по соседству с нашей жизнью, но мы продолжаем жить, не подозревая о их неспособности позвать на помощь. А может.... может, мы просто по команде смотрим в окно, отворачиваемся и задумываемся о своих делах и безопасности своей жо..., именно потому что подозреваем?
Нам так не хватает таких Самир Беллил в этой жизни - таких, кто в атмосфере всеобщего малодущия, молчания, и трусости, - мог бы поднять голос и сказать "нет, я не буду молча терпеть". Это требует нечеловеческого мужества и.. отчаяния, но это, похоже, единственный путь в обществе, которое само не имеет мужества и сил защитить своих слабых. Именно начиная с этого отчаянного Самириного шага общество стало говорить, о том, о чем до этого неизменно стыдливо молчали, и стали говорить настойчиво и все более открыто. И как не хватает такой Самиры в любом российском районном городке или большом городе, где события ее книги - повседневная реальность для поколений.
Поэтому, спи спокойно, дорогая подруга, для нас ты всегда останешься светлым примером мужества, до которого еще долго расти нам, даже тем, кто работает в странах, не уступающих твоему родному району по всем возможным параметрам человеческой деградации и социальной трусости - но ты остаешься для нас сильнейшим стимулом в моменты отчаяния и просто светлым воспминанием о знакомстве с таким Человеком. Ты уже ничего не можешь сказать в свою защиту, не можешь позвать на помощь. Поэтому это будем делать за тебя мы.
П.С. Для тех, кто полагает, что это все страшные, дикие мусульмане, рекомендую проапдейтиться: http://www.onlinepetition.ru/%D0%BD%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BC-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2-/petition.html
или вот старое дело
Я познакомилась с Самирой всего за несколько лет до её смерти.
Мы c Мари Бреннер и еще группой ученых изучали жизнь иммигрантских гетто в Европе. То были первые попытки Европы - под давлением первых ростков влияния правых партий - поинтересоваться, что же происходит на её задворках, что же она игнорировала уже не одно поколение, и какая новая забота успела "вырасти" ей на шею.
Тогда же я впервые посетила реабилитационную группу для женщин-мусульманок (кажется, это было зимой 2004 года) и испытала это странное чувство, которое я буду анализировать всю последующую жизнь: странное чувство какой-то даже зависти к этим женщинам, которым довелось пережить кошмар, но которые смогли настолько сплотиться и поддерживать друг друга с таким теплом и человечностью, которых, как ни странно, недоставало тем, чья жизнь была куда менее омрачена тяготами. Они были вместе, рядом, помогали друг другу, а ты, такой "благополучный" стоял вне этого, непричастный к великой тайне человеческого сострадания, к тайне тепла, любви, поддержки, к "чувству локтя". С тех пор я всегда помню, что коллективное горе - это отнюдь не то, что одиночество в горе.
Самира Беллил умерла 10 лет назад, 7 сентября, 2004, в возрасте 31, от рака желудка.
Мало кто в России слышал про неё, равно как и больше половины людей на Западе, поэтому сегодня я хочу напомнить об этом, без преувеличения, выдающемся человеке.
Самирина жизнь представляла собой один из тех примеров, которые заставляют мучиться вопросом, чем же руководствуется судьба, когда отвешивает одним такую безжалостную долю, и при этом оберегает от несчастий других, ничем того больше или меньше не заслуживающих.
Голубоглазая француженка алжирского происхождения Самира родилась в 1972 в Алжире, вскоре её родители переехали в Seine-Saint-Denis, иммигрантский анклав в предместьях Парижа.
С самого начала жизнь её можно было назвать какой угодно, только не благополучной. Отца посадили в тюрьму за то, что Самира позже описывала, как "ошибки по глупости". Её же поместили на это время в приемную семью в Бельгии, и это было, пожалуй, то единственное короткое время в ее жизни, когда она, по её рассказам, чувствовала себя счастливой и в безопасности.
Спустя пять лет она была вынуждена вернуться домой. "Меня выписали обратно к родителям как посылку," говорила она. Освободившийся из тюрьмы отец не стал от перемены места жительства ни уделять ей больше внимания, ни интересоваться её судьбой, а нередко и поколачивал её, мать и сестер.
Так что можете себе представить, какая жизнь у подрастающей Самиры была в семье. Жила она в Projets - этакой французской версии гетто.
Иммигрантские анклавы, известные как "Quartiers" были изначально построены французскими властями, чтобы расселить прибывающих иммигрантов из Северной Африки и Турции, и других стран, в рамках пополнения правительством ресурса неквалифицированной рабочей силы для выполнения работы, за которую не брались сами французы.
Однако с годами изолированные от внешнего мира, неблагополучные "Quartiers" превратились в своего рода тюремную зону: многоквартирные бастионы безработицы, провала интеграционной политик, и отчаяния; всё это было густо и извращенно замешано на самых отсталых из существующих исламских традиций, вернее, на том, как малообразованные, мало сведущие в исламе и озлобленные обитатели их себе представляли. Первейшими и основными жертвами таких жестоких условий становятся, как водится, женщины и девушки, застигнутые несчастьем жить на территории этого пограничного ничейного пространства, заполненного ненависть, насилием, преступностью и безнадежностью.
В такой атмосфере, в таких реалиях женщинам-мусульманкам надлежало жить по определенным "понятиям", а именно: оставаться на традиционном месте женщины, одеваться скромно, не выходить на улицу, послушаться мужчин, терпеть любое обращение и всегда быть готовой к тому, что вина за всё, что с тобой случится, будет возложена на тебя саму. Ты виновата уже тем, что "хочется им кушать", за то, что они неудачники в глазах общества, и неспособны быть мужчинами ни по исламским, ни по французским понятиям.
"Бунтовать" против такого негласного положения вещей Самира начала в подростковые годы, выходя гулять, заводя дружбу с мальчиками, открыто противясь жестоким рамкам, унаследованным от исламского мира и приобретенным гетто-культурой Quartier. Со стороны Самиры это было не только актом протеста, но и на самом деле большой отваги, поскольку бунт против этих "понятий", да еще со стороны девушек, был чреват мрачными последствиями.
Такие последствия в частности постигли 18-летнюю Соан Бензиан из пригорода Парижа Vitry-sur-Seine. 4 октября 2002 года Бензиан, дочь кабильских иммигрантов, была изнасилована и сожжена заживо. Насильниками были двое мужчин из числа маргебинских иммигрантов. Они заманили девушку, отказавшуюся следовать "понятиям района" в подвал. После изнасилования, её облили бензином и подожгли зажигалкой.
Соан погибла.
Самира, кажется, тоже предпочла бы умереть нежели пережить то, что пришлось пережить.
Её насиловали снова и снова.
В одном из своих интервью последних лет Самира с горечью призналась: "Насиловали меня трое знакомых парней, а я даже рассказать никому ничего не могла, потому что в нашей культуре если потеряешь девственность до брака, вся семья покрыта позором! Ну вот, я молчала, изнасилования продолжались. В следующий такой раз меня силой буквально вытащили из пригородного поезда, и черт, никто пальцем не пошевелил, чтобы их остановить, головы никто не повернул. Все пассажиры уставились как по команде в окно."
Первый раз изнасилованию она подверглась в возрасте 14 лет, когда её бойфренд "подарил её в пользование" троим своим друзьям. - Сначала её зверски избили, потом насиловали всю ночь, а под утро позавтракали, сидя на истерзанном теле. Спустя месяц самый озверевший из всех насильников, K, вытащил её из поезда, схватив прямо за волосы. Остальные пассажиры в это время все как по команде отвернулись.
Всего на своем веку Самире выпало пройти через пытку групповым изнасилованием трижды. По -французски они называются "tournantes", поскольку жертву передают по кругу как предмет коммунального пользования.
Насильниками были взрослые мужчин и подростки. Всё это было так обыденно, так прозаично.
В интервью CNN Самира упоминала однажды (лично мне до того времени неизвестное) суд в Лилле по делу об изнасиловании, где 13-летняя девушка подверглась изнасилованию 80 мужчинами. А в некоторых случаях насильников было 50 или 10. Этот ужас не поддавался осознанию.
Еще Сами рассказывала про случай в городе Argenteuil, жуткий случай. Девушку изнасиловали в школе. Ну понятное дело, все абсолютно об этом знали, но так боялись тех отморозков - насильников - что предпочитали закрыть на это глаза. Что поделаешь, такова цена относительного спокойствия в наших гетто."
Подавляющее большинство жертв изнасилований продолжали жить за толстой стеной молчания. Молчания, продиктованного обычаями, религией, страхом, требованиями семей.
Заявить в полицию о том, что с ними сотворили, жертвам мешал (и продолжает мешать) страх. Месть за доносы не пустое слово в жизни иммигрантских кварталов. Нередки были поджоги квартир, бывало, что членам семей жертв также угрожали изнасилованиями, иногда жертв, осмелившихся пожаловаться, подкарауливали и убивали самих. И это только в плане физических угроз. Те психологические страдания и прессинг, которому подвергались девушки, осмелившиеся заявить о совершенном изнасиловании, и , таким образом, навлекшие позор и унижение на себя самих и на свои придавленные грузом своих "традиций" семьи, могли быть приравнены только к пыткам, ибо на практике жертв просто выгоняли из ома, от них отрекались опозоренные семьи, обрекая уже единожды разрушенных молодых женщин на пожизненное разложение на улицах.
Затерроризированная всеми этими соображениями Самира также жила в молчаливом ужасе.
Пока не узнала, в разговоре с двумя подругами, что один из надругавшихся над ней, К, успел сотворить то же самое и с ними.
Самира поняла, что с неё хватит. Гнев оказался сильнее страха. Она нашла в себе силы заявить в полицию на своего насильника, который был осужден на 8 лет тюремного заключения.
Однако, для самой Сами результат был предсказуем.
Самирина "порядочная" мусульманская семья вышвырнула её на улицу, вход в родной квартал был ей отныне заказан.
Последовала череда приемных семей, передававших девушку-подростка из рук в руки, временами приходилось ночевать и в заброшенных домах. Безнадежность, отвращение к себе, годы затягивающей наркомании.
Так шло время, пока наконец Самире не повстречался отзывчивый психолог, пожелавший выслушать и поддерживать её все те годы, пока она проходила медленную нелегкую реабилитацию, вернувший ей веру в себя и уважение к самой себе.
Она нашла в себе силы написать книгу, описав всё, через что ей пришлось пройти, ради того, чтобы другие девушки, оказавшиеся в похожих ситуациях знали, что выход есть. Книга эта - Dans l'enfer des tournantes ("В аду групповых изнасилований по кругу"), - была напечатана в 2002 как автобиографическое повествование о всех тех ужасах и унижениях, которые переносили женщины, живущие в иммигрантских гетто Франции, и как они нашли в себе силы справиться с ними. В эпиграфе к книге - посвящении всем её сестрам по несчастью, она так описывает свое преодоление груза страшных шрамов в душе, "Да, это долго, да, это тяжело, но это ВОЗМОЖНО..." Отчаянная Самира издала книгу под своим настоящим именем, что является, видимо, наивысшей степенью храбрости. И отчаянности. На обложке была помещена ей настоящая фотография, несмотря даже на то, что жила-то она вновь в том же квартале, что и её насильник К.
В тот же 2002 год, Самира и решила начать бороться в защиту своих сестер по несчастью, после того как страшная смерть Соан Бензиан, облитой бензином, и сожженной заживо лидером банды, стала для неё последней каплей. Как она однажды выразилась в одном из своих интервью: "Прежде они насиловали нас. Теперь они нас сжигают заживо. Соан ничего больше не может сказать в свою защиту, не может позвать на помощь. Поэтому это за нее буду делать я."
Опять же, эта великая сила человеческой солидарности.
Верная своему решению, Самира стала одной из основательниц движения "Ni Putes Ni Soumises", движения, бравшего свои корни в гетто и состоявшего по большей части из женщин иммигрантского просихождения, полных решимости бороться с "чумой" их кварталов: насилием, групповыми изнасилованиями, подавлением человеческого достоинства. В этом качестве Самира проводила многочисленные демонстрации и акции протеста по всей Франции, открыто рассказывая о том, что творится вдалеке от всеобщего обозрения, об этой темной и страшной стороне жизни Франции, она также боролась за открытие приютов для пострадавших женщин и женщин в группе риска.
Однако, всё пережитое не прошло для неё бесследно, тяжким бременем омрачив её жизнь. Она постоянно повторяла, что не может постоянно жить в реалиях всего этого бесконечного насилия вокруг.
Тем не менее, какое-то время казалось, что ей -таки удалось перевернуть черную страницу своей жизни. Она восстановила близкие отношения со своими двумя сёстрами, примирилась с матерью, переселилась обратно в свой Квартал, работала там в соцзащите для молодежи, занималась театром, который обожала. Она даже постепенно приходила к мысли, что не все мужчины такие уж подонки, как она сама однажды призналась. Она высказывалась
И вот тут-то, когда казалось бы весь кошмар её жизни был уже позади, и сразил её рак желудка.
Умерла она 10 лет назад, в сентябре 2004.
В 2005, отдавая дань уважения этой храброй француженке, правительство Франции избрало лицо Самиры для изображения национального символа страны - Маринны - и назвало в её честь одну иp школ в её родном квартале Île-Saint-Denis - l'Ecole Samira Bellil...
****
Это история не про Францию, не про арабов, не про мусульман. Это история про.. вас. Про очень многих из вас, кто ведет казалось бы успешную, яркую, по всем понятиям удавшуюся жизнь, а потом... улучив момент, приходит и рассказывает мне, через что им когда-то пришлось пройти, с чем они с тех пор живут, что носят в себе и о чем не подозревают даже самые близкие им люди. Рассказывают об этом лишь с единственной целью - с отчаянной надеждой обрести возможность наконец-то всё это похоронить навсегда. И уж больше точно никому никогда не рассказать. Всё вылито в "ямку", "ямка" осталась.
Это тоже "каминаут", возможно. даже более тяжкий и страшный.
Есть кое-что, что я должна всем им.
Мы все должны.
Все, кого судьба уберегла от подобного. А в общем-то и те, кого не уберегла тоже.
Это сделать так, чтобы их горе не осталось забытым, затоптанным, пропущенным, недостойным внимания, ненаказанным...
Потому что чужих ран не бывает...
Ценой своего здоровья и жизни Самира проложила дорогу к праву на жизнь и человеческое достоинство для тысяч таких девушек как она сама. Самира стала тем, человеком, который пробил брешь в казалось бы непробиваемой, непобедимой стене молчания и ужаса, за которой живут тысячи молодых женщин, найдя в себе силы подняться и рассказать окружающему миру о том, почему же вся жизнь таких девушек парализована страхом и отчаянием.
Чтобы рассказать, и что происходит по соседству с нашей жизнью, но мы продолжаем жить, не подозревая о их неспособности позвать на помощь. А может.... может, мы просто по команде смотрим в окно, отворачиваемся и задумываемся о своих делах и безопасности своей жо..., именно потому что подозреваем?
Нам так не хватает таких Самир Беллил в этой жизни - таких, кто в атмосфере всеобщего малодущия, молчания, и трусости, - мог бы поднять голос и сказать "нет, я не буду молча терпеть". Это требует нечеловеческого мужества и.. отчаяния, но это, похоже, единственный путь в обществе, которое само не имеет мужества и сил защитить своих слабых. Именно начиная с этого отчаянного Самириного шага общество стало говорить, о том, о чем до этого неизменно стыдливо молчали, и стали говорить настойчиво и все более открыто. И как не хватает такой Самиры в любом российском районном городке или большом городе, где события ее книги - повседневная реальность для поколений.
Поэтому, спи спокойно, дорогая подруга, для нас ты всегда останешься светлым примером мужества, до которого еще долго расти нам, даже тем, кто работает в странах, не уступающих твоему родному району по всем возможным параметрам человеческой деградации и социальной трусости - но ты остаешься для нас сильнейшим стимулом в моменты отчаяния и просто светлым воспминанием о знакомстве с таким Человеком. Ты уже ничего не можешь сказать в свою защиту, не можешь позвать на помощь. Поэтому это будем делать за тебя мы.
П.С. Для тех, кто полагает, что это все страшные, дикие мусульмане, рекомендую проапдейтиться: http://www.onlinepetition.ru/%D0%BD%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BC-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2-/petition.html
или вот старое дело