Каспийский вектор внешней политики США
25.02.2016/http://cont.ws/post/210378
Геополитическое сдерживание России остается целью стратегии США на Каспии.
После распада Советского Союза и образования новых независимых государств, число прикаспийских держав одномоментно выросло с двух до пяти. Каспий перестал быть внутренним водоемом России и Ирана, к которым прибавились Азербайджан, Казахстан и Туркмения. Вслед за этим внутри «каспийской пятерки» обострились противоречия вокруг сырьевых богатств, биоресурсов и безопасности на море. Воспользовавшись неурегулированным статусом Каспия, свою политику здесь активизировали Соединенные Штаты, предложившие собственное видение будущего региона, в котором к минимуму сводилась роль Тегерана и Москвы.
В начале 1990-х гг. ключевым для Запада на каспийском направлении стал вопрос о нефти. Американские и европейские кампании массово устремились во вновь открывшиеся кавказские и центральноазиатские республики, высоко оценивая перспективы Каспия как одного из немногих малоосвоенных районов мировой нефтегазодобычи. В 1993-1994 гг. ими были подписаны первые крупные контракты с Казахстаном (Тенгизшевройл) и Азербайджаном (Контракт века).
Движение в регион корпораций широко поддержала администрация президента Б. Клинтона. Стимулируя коммерческий интерес западных ТНК, правительственные структуры, пресса и экспертное сообщество США распространили явно завышенные прогнозы о сосредоточении на Каспии запасов нефти, сравнимых с ресурсами Персидского залива. Они, как оказалось позже, были сделаны без необходимых геологических исследований и впоследствии не подтвердились. Сегодня понятно, что нефти в Каспийском регионе существенно меньше, чем предрекали первые оптимистичные прогнозы - около 2,3 - 2,4% доказанных мировых запасов, по западным оценкам 2014 г., вместо ожидавшихся 15% и более.
Но в середине 1990-х Белый дом предпринимал названные шаги, вероятно, не столько для расширения доступа к стратегическому сырью, сколько с целью «дистанцировать» каспийские республики от Москвы, воспользовавшись центробежными тенденциями, охватившими постсоветское пространство. Через обещания крупных западных инвестиций у истеблишмента новых независимых государств формировалась иллюзия того, что разрыв кооперационных связей с Россией желателен.
Одновременно был выведен за рамки просто коммерческих интересов американского бизнеса и вопрос о каналах транспортировки добываемых углеводородов на внешние рынки. Он тоже стал рассматриваться в Соединенных Штатах как инструмент геополитической борьбы. В середине 1990-х гг. анализ и разработка каспийской энергетической политики США была поручена Совету национальной безопасности. Координация усилий американских ведомств была возложена на специального советника президента и госсекретаря по энергетической дипломатии в Каспийском бассейне, должность которого учреждена в Госдепартаменте в 1998 г. В то же время отраслевые министерства, в частности торговли и энергетики, в меньшей степени имели возможность влиять на принятие решений по данному направлению. В результате внешняя политика США была сориентирована на создание т.н. южного энергетического коридора - системы трубопроводов, которая должна позволить экспортировать каспийскую нефть и газ в обход территории России и Ирана по маршруту «Центральная Азия - Каспийское море - Кавказ - Турция».
В интересах реализации данной стратегии Соединенным Штатам удалось привлечь в качестве союзников страны ЕС, присовокупив свои трубопроводные проекты к стартовавшим в 1993-1995 гг. европейским инфраструктурным программам TRACECA и INOGATE и широко растиражировав тезис о необходимости диверсификации энергопоставок в Европу. В ноябре 2009 г. с целью координации усилий Вашингтона и Брюсселя учрежден Энергетический совет США - ЕС. Турция, заинтересованная в транзитных доходах и альтернативных поставках энергоносителей, также выступила на стороне Белого дома.
При поддержке Европы Вашингтон претворил в жизнь намеченные в середине 1990-х годов планы частично. Запущены два нефтепровода (Баку - Супса в 1999 г. и Баку - Тбилиси - Джейхан (БТД) в 2006 г.), а также Южнокавказский газопровод (Баку - Тбилиси - Эрзурум в 2007 г.). Тем самым введен в строй кавказский участок «южного коридора», соединивший с Турцией месторождения нефти и газа Азербайджана.
Теперь для завершения масштабного геополитического проекта Соединенным Штатам необходимо строительство нефте- и по возможности газопровода (Nabocco), соединяющих Центральную Азию с Кавказом по дну Каспийского моря. К этому их подталкивает и то обстоятельство, что основные запасы нефти оказались не в Азербайджане (1 млрд т), как предполагалось, а в Казахстане (3,9 млрд). Без казахской нефти, скажем, БТД при проектной мощности в 50 млн т в год был задействован лишь на 60% даже в период высоких цен на углеводороды. Одновременно по доказанным запасам газа Азербайджан значительно уступил Туркмении.
О намерении продвигать транскаспийские трубопроводы США официально заявили еще в 1998 г. и с тех пор неоднократно подтверждали эту задачу. Однако «воплощению в металле» лоббируемых из-за океана транскаспийских экспортных трасс по-прежнему мешает позиция Москвы, выступающей категорически против подобного строительства на Каспии.
Параллельно с проникновением на нефтяной рынок прикаспийских государств возрос и интерес американской стороны к региональным конфликтам - Нагорному Карабаху, в нескольких десятках километров от границы которого проходит БТД, и курдским территориям в Турции, где в октябре 2012 г. в результате теракта был взорван участок Южнокавказского газопровода. Необходимость защиты западной энергетической инфраструктуры стала использоваться Белым домом как обоснование для наращивания военного присутствия в регионе, включая вовлеченность в набирающий обороты процесс милитаризации Каспия.
Осенью 2003 г. Пентагон выдвинул инициативу «Каспийский страж» по переоснащению и переобучению специальных, пограничных и береговых подразделений, в первую очередь Азербайджана и Казахстана, а также координации их действий под американским патронажем, ориентировочной стоимостью более 100 млн дол. В мае 2008 г. группа конгрессменов из США, посетившая Астану, предложила Н. Назарбаеву разместить в казахстанской акватории Каспия плавучую самоходную радиолокационную станцию в качестве элемента четвертого позиционного района американской системы ПРО.
Инициатива «Каспийский страж» должна была обеспечить долгосрочное военное присутствие США на Каспийском море и, не исключено, могла привести в будущем к появлению здесь постоянных пунктов базирования.
При продвижении своих интересов американская дипломатия сделала ставку на закрытые двусторонние переговоры с Баку и Астаной. Позитивно отреагировал на предложение США находившийся в напряженных отношениях с Тегераном Азербайджан, где инструкторы из стран НАТО (включая представителей частной военной компании Academi) приступили к подготовке спецназа ВМС и проведению учений GOPLAT (Gas&Oil Platform) по защите морских нефтедобывающих платформ. Позиция Казахстана относительно программы «Каспийский страж» была изложена в ходе закрытых консультаций в Астане в январе 2006 г. и заключалась в том, что ее реализация возможна, но для этого необходимо согласие России.
В свою очередь Москва выступила категорически против вмешательства США в вопросы безопасности на Каспии и выдвинула альтернативную концепцию «КАСФОР». Позднее подход Астаны был подтвержден в документах саммитов прикаспийских государств 2007 и 2010 гг., что еще более отдалило перспективу старта масштабного проекта Пентагона в районе Каспийского моря и подтолкнуло его сосредоточиться на более локальных инициативах, связанных с подготовкой спецподразделений.
Окончательно снять вопрос о возможности военной деятельности НАТО в акватории Каспия должна Конвенция о статусе моря, подготовка которой ведется прикаспийскими государствами с 1996 г. Работа по ней особенно активизировалась в последние годы. Несмотря на то, что принять документ в окончательной редакции по-прежнему мешают разногласия, связанные с порядком раздела углеводородных ресурсов морского дна, участникам удалось прийти к пониманию того, что размещение на Каспии военных подразделений третьих стран недопустимо. В сентябре 2014 г. на IV саммите глав прикаспийских государств в Астрахани согласованы принципы поведения на Каспии. Среди них - неприсутствие на море вооруженных сил, не принадлежащих сторонам, и осуществление плавания исключительно судами под местными флагами. Пока данные принципы носят характер политических деклараций и станут юридически обязательными только после принятия и ратификации Конвенции. Но даже в таком виде они сужают для Вашингтона поле для маневра на каспийском направлении.
Отдельно стоит обратить внимание на одобренный в Астрахани принцип обеспечения на Каспии стабильного баланса вооружений сторон в пределах разумной достаточности. Говорить о необходимости такого баланса побудила гонка вооружений, которая в 2000-е годы, помимо прочего, была спровоцирована напряженностью вокруг попыток НАТО играть более весомую роль в регионе. Например, поддержанное США и Турцией увеличение военной мощи Баку стимулировало на ответные действия не только Иран, где многие восприняли это как подготовку северного плацдарма для возможного нападения, но и Туркменистан, оспаривающий у Азербайджана ряд месторождений углеводородов и приступивший к созданию своей военно-морской флотилии и базы в порту Туркменбаши.
Автор: Дмитрий Сергеевич Попов
Уральский региональный информационно-аналитический центр, г. Екатеринбург
руководитель центра, кандидат юридических наук
Геополитическое сдерживание России остается целью стратегии США на Каспии.
После распада Советского Союза и образования новых независимых государств, число прикаспийских держав одномоментно выросло с двух до пяти. Каспий перестал быть внутренним водоемом России и Ирана, к которым прибавились Азербайджан, Казахстан и Туркмения. Вслед за этим внутри «каспийской пятерки» обострились противоречия вокруг сырьевых богатств, биоресурсов и безопасности на море. Воспользовавшись неурегулированным статусом Каспия, свою политику здесь активизировали Соединенные Штаты, предложившие собственное видение будущего региона, в котором к минимуму сводилась роль Тегерана и Москвы.
В начале 1990-х гг. ключевым для Запада на каспийском направлении стал вопрос о нефти. Американские и европейские кампании массово устремились во вновь открывшиеся кавказские и центральноазиатские республики, высоко оценивая перспективы Каспия как одного из немногих малоосвоенных районов мировой нефтегазодобычи. В 1993-1994 гг. ими были подписаны первые крупные контракты с Казахстаном (Тенгизшевройл) и Азербайджаном (Контракт века).
Движение в регион корпораций широко поддержала администрация президента Б. Клинтона. Стимулируя коммерческий интерес западных ТНК, правительственные структуры, пресса и экспертное сообщество США распространили явно завышенные прогнозы о сосредоточении на Каспии запасов нефти, сравнимых с ресурсами Персидского залива. Они, как оказалось позже, были сделаны без необходимых геологических исследований и впоследствии не подтвердились. Сегодня понятно, что нефти в Каспийском регионе существенно меньше, чем предрекали первые оптимистичные прогнозы - около 2,3 - 2,4% доказанных мировых запасов, по западным оценкам 2014 г., вместо ожидавшихся 15% и более.
Но в середине 1990-х Белый дом предпринимал названные шаги, вероятно, не столько для расширения доступа к стратегическому сырью, сколько с целью «дистанцировать» каспийские республики от Москвы, воспользовавшись центробежными тенденциями, охватившими постсоветское пространство. Через обещания крупных западных инвестиций у истеблишмента новых независимых государств формировалась иллюзия того, что разрыв кооперационных связей с Россией желателен.
Одновременно был выведен за рамки просто коммерческих интересов американского бизнеса и вопрос о каналах транспортировки добываемых углеводородов на внешние рынки. Он тоже стал рассматриваться в Соединенных Штатах как инструмент геополитической борьбы. В середине 1990-х гг. анализ и разработка каспийской энергетической политики США была поручена Совету национальной безопасности. Координация усилий американских ведомств была возложена на специального советника президента и госсекретаря по энергетической дипломатии в Каспийском бассейне, должность которого учреждена в Госдепартаменте в 1998 г. В то же время отраслевые министерства, в частности торговли и энергетики, в меньшей степени имели возможность влиять на принятие решений по данному направлению. В результате внешняя политика США была сориентирована на создание т.н. южного энергетического коридора - системы трубопроводов, которая должна позволить экспортировать каспийскую нефть и газ в обход территории России и Ирана по маршруту «Центральная Азия - Каспийское море - Кавказ - Турция».
В интересах реализации данной стратегии Соединенным Штатам удалось привлечь в качестве союзников страны ЕС, присовокупив свои трубопроводные проекты к стартовавшим в 1993-1995 гг. европейским инфраструктурным программам TRACECA и INOGATE и широко растиражировав тезис о необходимости диверсификации энергопоставок в Европу. В ноябре 2009 г. с целью координации усилий Вашингтона и Брюсселя учрежден Энергетический совет США - ЕС. Турция, заинтересованная в транзитных доходах и альтернативных поставках энергоносителей, также выступила на стороне Белого дома.
При поддержке Европы Вашингтон претворил в жизнь намеченные в середине 1990-х годов планы частично. Запущены два нефтепровода (Баку - Супса в 1999 г. и Баку - Тбилиси - Джейхан (БТД) в 2006 г.), а также Южнокавказский газопровод (Баку - Тбилиси - Эрзурум в 2007 г.). Тем самым введен в строй кавказский участок «южного коридора», соединивший с Турцией месторождения нефти и газа Азербайджана.
Теперь для завершения масштабного геополитического проекта Соединенным Штатам необходимо строительство нефте- и по возможности газопровода (Nabocco), соединяющих Центральную Азию с Кавказом по дну Каспийского моря. К этому их подталкивает и то обстоятельство, что основные запасы нефти оказались не в Азербайджане (1 млрд т), как предполагалось, а в Казахстане (3,9 млрд). Без казахской нефти, скажем, БТД при проектной мощности в 50 млн т в год был задействован лишь на 60% даже в период высоких цен на углеводороды. Одновременно по доказанным запасам газа Азербайджан значительно уступил Туркмении.
О намерении продвигать транскаспийские трубопроводы США официально заявили еще в 1998 г. и с тех пор неоднократно подтверждали эту задачу. Однако «воплощению в металле» лоббируемых из-за океана транскаспийских экспортных трасс по-прежнему мешает позиция Москвы, выступающей категорически против подобного строительства на Каспии.
Параллельно с проникновением на нефтяной рынок прикаспийских государств возрос и интерес американской стороны к региональным конфликтам - Нагорному Карабаху, в нескольких десятках километров от границы которого проходит БТД, и курдским территориям в Турции, где в октябре 2012 г. в результате теракта был взорван участок Южнокавказского газопровода. Необходимость защиты западной энергетической инфраструктуры стала использоваться Белым домом как обоснование для наращивания военного присутствия в регионе, включая вовлеченность в набирающий обороты процесс милитаризации Каспия.
Осенью 2003 г. Пентагон выдвинул инициативу «Каспийский страж» по переоснащению и переобучению специальных, пограничных и береговых подразделений, в первую очередь Азербайджана и Казахстана, а также координации их действий под американским патронажем, ориентировочной стоимостью более 100 млн дол. В мае 2008 г. группа конгрессменов из США, посетившая Астану, предложила Н. Назарбаеву разместить в казахстанской акватории Каспия плавучую самоходную радиолокационную станцию в качестве элемента четвертого позиционного района американской системы ПРО.
Инициатива «Каспийский страж» должна была обеспечить долгосрочное военное присутствие США на Каспийском море и, не исключено, могла привести в будущем к появлению здесь постоянных пунктов базирования.
При продвижении своих интересов американская дипломатия сделала ставку на закрытые двусторонние переговоры с Баку и Астаной. Позитивно отреагировал на предложение США находившийся в напряженных отношениях с Тегераном Азербайджан, где инструкторы из стран НАТО (включая представителей частной военной компании Academi) приступили к подготовке спецназа ВМС и проведению учений GOPLAT (Gas&Oil Platform) по защите морских нефтедобывающих платформ. Позиция Казахстана относительно программы «Каспийский страж» была изложена в ходе закрытых консультаций в Астане в январе 2006 г. и заключалась в том, что ее реализация возможна, но для этого необходимо согласие России.
В свою очередь Москва выступила категорически против вмешательства США в вопросы безопасности на Каспии и выдвинула альтернативную концепцию «КАСФОР». Позднее подход Астаны был подтвержден в документах саммитов прикаспийских государств 2007 и 2010 гг., что еще более отдалило перспективу старта масштабного проекта Пентагона в районе Каспийского моря и подтолкнуло его сосредоточиться на более локальных инициативах, связанных с подготовкой спецподразделений.
Окончательно снять вопрос о возможности военной деятельности НАТО в акватории Каспия должна Конвенция о статусе моря, подготовка которой ведется прикаспийскими государствами с 1996 г. Работа по ней особенно активизировалась в последние годы. Несмотря на то, что принять документ в окончательной редакции по-прежнему мешают разногласия, связанные с порядком раздела углеводородных ресурсов морского дна, участникам удалось прийти к пониманию того, что размещение на Каспии военных подразделений третьих стран недопустимо. В сентябре 2014 г. на IV саммите глав прикаспийских государств в Астрахани согласованы принципы поведения на Каспии. Среди них - неприсутствие на море вооруженных сил, не принадлежащих сторонам, и осуществление плавания исключительно судами под местными флагами. Пока данные принципы носят характер политических деклараций и станут юридически обязательными только после принятия и ратификации Конвенции. Но даже в таком виде они сужают для Вашингтона поле для маневра на каспийском направлении.
Отдельно стоит обратить внимание на одобренный в Астрахани принцип обеспечения на Каспии стабильного баланса вооружений сторон в пределах разумной достаточности. Говорить о необходимости такого баланса побудила гонка вооружений, которая в 2000-е годы, помимо прочего, была спровоцирована напряженностью вокруг попыток НАТО играть более весомую роль в регионе. Например, поддержанное США и Турцией увеличение военной мощи Баку стимулировало на ответные действия не только Иран, где многие восприняли это как подготовку северного плацдарма для возможного нападения, но и Туркменистан, оспаривающий у Азербайджана ряд месторождений углеводородов и приступивший к созданию своей военно-морской флотилии и базы в порту Туркменбаши.
Автор: Дмитрий Сергеевич Попов
Уральский региональный информационно-аналитический центр, г. Екатеринбург
руководитель центра, кандидат юридических наук