Тридцать картинок про Тендровскую косу, Пашу, Валюшу, Петю и Косого
Определённо, всё началось с Косы. Я пахала пол-лета, концерт в "Тоннах", на "Нашествии" и в Киеве, закрытие сезона в двух любимых театрах, фестиваль "Движение", два дня по двенадцать часов на сцене, вымоталась, заболела, приехала в Одессу - и ничего не почувствовала. Одесса пахла, переливалась и слепила, а я сидела у друзей дома и пыталась усилием мысли внутри нащупать, где сломано, почему больше ничего не утешает. Фагот позвал на Казантип, я пообещала, засобиралась и начала уже, без радости, рассчитывать маршрут Одесса-Евпатория, как тут выложила из чемодана юбку и спросила себя "обещать обещала, а хочется тебе туда?" - и сотня маленьких человечков с заклеенными ртами внутри меня отрицательно замотала головами. "А куда тебе хочется?" - "В такое безлюдье, какое только возможно". В тот день я пришла в гости к Паше и Валюше, они собирались на Косу и весело обсуждали, каково им там будет четыре дня без связи, водопровода, канализации и крыши над головой; я глубоко вдохнула и произнесла: "Возьмите меня с собой". Паша посмотрел на меня внимательно, позвонил Косому, сказал: "Нам нужна снаряга еще на одного человека. И пакет еды". Косой перезвонил через минуту: "Еды женской или мужской?"
Мы плыли шесть часов на яхте под палящим солнцем, высадились на берег, разбили палатки и - четверо суток кипятили на горелочке чайник, играли в "правду", оборонялись от хищных комаров, не вылезали из моря, прятали от Пети сгущёнку, читали сказки вслух и давили "щипалок" - таких многоногих рогатых тварей, забиравшихся в палатку и чемоданы; никто не звонил, не писал, не трогал, мы не знали времени и дня недели; у меня было время подумать, и я узнала, что вкус к жизни потерян, потому что я большей частью выполняю только обещания и обязательства; есть такое слово "надо" и прочая опасная чушь, которой нас кормила школа; я не то что не успеваю делать то, что хочу - я даже не очень в курсе собственных желаний, сказать по правде. Поэтому летит здоровье и силы кончаются молниеносно. Поэтому не знаешь, как себя напугать, чтобы хоть что-то почувствовать.
Я приняла решение больше никогда не делать того, что я не хочу - из вежливости, из страха обидеть, из неумения отказать, из лени, из трусости, по любой причине. Это потребовало мужества быть раз в десять осознаннее, прекратить врать себе и окружающим, перестать винить кого-нибудь, кроме себя, и научиться говорить "нет". Я выиграла три бесценных приза: я больше не тот человек, кем мне всегда хотелось слыть. У меня есть теперь - впервые за много лет - моя необходимая доза молчания. И - с того дня ни один ещё не прошёл напрасно.
Мы плыли шесть часов на яхте под палящим солнцем, высадились на берег, разбили палатки и - четверо суток кипятили на горелочке чайник, играли в "правду", оборонялись от хищных комаров, не вылезали из моря, прятали от Пети сгущёнку, читали сказки вслух и давили "щипалок" - таких многоногих рогатых тварей, забиравшихся в палатку и чемоданы; никто не звонил, не писал, не трогал, мы не знали времени и дня недели; у меня было время подумать, и я узнала, что вкус к жизни потерян, потому что я большей частью выполняю только обещания и обязательства; есть такое слово "надо" и прочая опасная чушь, которой нас кормила школа; я не то что не успеваю делать то, что хочу - я даже не очень в курсе собственных желаний, сказать по правде. Поэтому летит здоровье и силы кончаются молниеносно. Поэтому не знаешь, как себя напугать, чтобы хоть что-то почувствовать.
Я приняла решение больше никогда не делать того, что я не хочу - из вежливости, из страха обидеть, из неумения отказать, из лени, из трусости, по любой причине. Это потребовало мужества быть раз в десять осознаннее, прекратить врать себе и окружающим, перестать винить кого-нибудь, кроме себя, и научиться говорить "нет". Я выиграла три бесценных приза: я больше не тот человек, кем мне всегда хотелось слыть. У меня есть теперь - впервые за много лет - моя необходимая доза молчания. И - с того дня ни один ещё не прошёл напрасно.