The doom of this city was painted on its walls and cracked into the stone. It carved its people`s eyes and dusted the streets. It is told that through years the city freed itself from slavery. In fact, nothing has changed, but exchanged for another condemnation form.

For a moment I thought that all my former allies, all my closest friends - they ( Read more... )

Сил нет
Желаний нет (кроме выспаться)
Неужели снова? Вроде три недели как бы неплохо жил...
Если до зимы ничего не случится, буду предпринимать серьезные меры.

( Read more... )

Опять цифры. Тошно. Температура. Летний забег по врачам, таблетки, наверное, и еще больше таблеток - в перспективе. Очень ничего не хочется. Я перестаю верить в реальность некоторых собеседников, начинаются приколы с памятью, а самое главное, очуждение начинает принимать серьезные обороты. То есть, два года я терпел и пытался остаться в общительном ( Read more... )

 Как дурно, как дурно... Я ко всему прочему заболел, внутри будто рассыпающаяся мозаика. Я голоден до дрожи и обморока ( Read more... )

Сделайте со мной что-нибудь ( Read more... )

Я пропил курс лекарств. Тошно. Должно было стать легче, но не знаю, насколько. Буду ждать, что дальше. Проводил по 12 часов в кровати, иногда казалось - прирос. Будущее маячит невнятно. Чувствую тяжелое самоомерзение. С каждым днем все более очуждаюсь от своего тела, понимая, как на самом деле мало Я принимаю участия в этом существовании. Заснуть и ( Read more... )

Я давно дома, устал, жаловаться - тоже. На неделе закосил все доступные мероприятия. Занимаюсь самокопанием. Пока что нифига нового, но затягивает. Вспоминается фраза типа "Самые тихие психи самые страшные ( Read more... )

Системы еще не закончились, а я уже от уколов левую руку с болю сгибаю. Весь обколот какой-то шнягой. Непривычное состояние, процедуры годичной давности по сравнению с этим - так, нашатырь нюхнуть. Медсестра каждый день с новыми сережками. Говорит, результаты примерно полгода продержатся. Пока неточно, но, тем не менее... Не хочу пока об этом ( Read more... )

Был страшный холод, трескались деревья.
Во ртути сердце перестало биться.
Луна стояла на краю деревни,
Лучом пытаясь отогреть темницы.

Все было мне знакомо в черном доме.
Изобретатели трудились у воронок,
И спал одетый, в неземной истоме,
В гусарском кителе больной орленок.


( Read more... )

 Можно идти играть, да? А то от безысходности и молчания хочется на стену лезть, а то и вовсе повеситься. А самое гадкое, что нельзя - ведь я одним чувствительным место ощущаю, что иначе все пережитое будет впустую. Но вашу ж мать, я почти не могу, я ссыхаюсь на гнилые обрывки и разваливаюсь. 
Какая гадость.