24.10 - « НО ЕСЛИ СЛОВО - СУТЬ, А НЕ ПРИМЕТА …»
Сегодня - 24октября - день смерти В.М.Клеваева
Альбом: Клеваев
Ирэна Белаш. Ярослава Хоменко
« Но если слово - суть, а не примета…». Книги В. М. Клеваева
Вадим Михайлович Клеваев - искусствовед, блестящий критик, публицист, поэт, переводчик, преподаватель Украинской Академии искусства и архитектуры родился 18 апреля 1944 г. в городе Раненберге (по другим данным в г. Чаплыгине Липецкой обл.) в семье офицера Красной Армии Михаила Федоровича и педагога Анны Васильевны. В начале 50-х гг. семья Клеваевых переехала в Киев. С 1961 по 1967 гг. учился на искусствоведческом факультете Киевского государственного художественного института, который закончил с отличием. Последующие четыре года работал в Музее украинского изобразительного искусства. Следующую годы (до 1976 г.) провел в редакции журнала «Образотворче мис-тецтво», в те времена, когда редактором издания был Петр Иванович Говдя. Впоследствии читал ключевые курсы: западноевропейского искусства XIV-XVII вв. и иконографии в Киевском художественном институте на факультете тео-рии и истории искусств.
Клеваев рано начал писать стихи, переводить с немецкого и французского Р.- М. Рильке, Апполинера, Тристана Корбьера, Поля Клоделя. Вадим Клеваев глубоко чувствовал музыку, разбирался в ней; с его мнением считались такие музыканты, как В. Сильвестров, И. Блажков, Л. Дычко. К своей карьере был равнодушен. Мало заботился о получении званий, титулов, как и о собственном некрепком здоровье. Был человеком сокрытым, жил более ориентируясь на внутренний мир, не заботясь о внешнем и преходящем. Сохранилось более тридцати поэтических циклов, написанных Вадимом Клеваевым.
Умер Вадим Клеваев 24 октября 2002 г. Похоронен на Байковом кладбище. После его смерти были изданы четыре книги: «Сочинения» (поэзия, переводы, отрывки из дневниковых записей), «Накануне прекрасного дня. Неоконченный роман об итальянском живописце Микеланджело Меризи да Караваджо», «Здесь видно несколько влияний…» (пародии, шуточные стихи, пьесы) и «Лекции по истории искусства».
В.М. Клеваев умер осенью 2002 года от сердечно-сосудистой недостаточности в больнице Водников. Жил он уединенно, семьи и близких родственников не имел, поэтому заботы о похоронах взяли на себя коллеги по кафедре теории и истории искусств НА-ОМА, прежде всего ныне покойный В.М. Джулай. Квартира должна была перейти в собственность государства, и ни о каких 4-х книгах сочинений мы бы сейчас не говорили, если бы не Л.А.Лысенко, которая с помощью коллег и студентов, совершив несколько «ходок» не вывезла бы вещи и архив В.М.: немногочисленные бумаги, книги, коллекцию виниловых пластинок. Книги отдали в библиотеку Академии, несколько штук забрали на память друзья; пластинки … несколько штук тоже взяли те, у кого сохранились проигрыватели, остальные долго лежали на кафедре, трудно сказать, что стало с пластинками …
Никаких других «вещей» - не было. Архив - альбом с фотографиями, пожелтевшие машинописные и рукописные листы в засаленных старых папках, на которые, собственно, никто не претендовал, - достался нам.
Почему нам? Трудно сказать, мы сами иногда задаем себе этот вопрос. В каком-то смысле это важно, ведь знакомые и совершенно незнакомые люди дали нам деньги, собрав их, как принято было раньше говорить, «по подписке». До похорон Вадима Михай-ловича мы были незнакомы, встретились впервые там, там же решили издать стихи Клеваева, поскольку каждый из нас знал и любил их. Собственно, этот факт - присутствие, влияние поэзии Клеваева, его стихов, с которыми каждый из нас познакомился достаточно рано, разумеется, независимо друг от друга и в разное время, полностью объясняет наше участие в подготовке и издании книг. Наверное, подобные мотивы были и у тех, кто внес благотворительные взносы, кто бескорыстно помогал связями, советами, делами. Ну разве еще то, что у Клеваева были друзья, что несколько поколений студентов слушали его лекции. Никаких других весомых причин не было. Клайв Льюис однажды сказал, что иногда Бог соединяет людей для какого-то необходимого дела. Это полностью применимо в данном случае.
Со времени смерти В.М. Клеваева, мы занимались изданием его сочинений.
Казалось бы, архив совсем небольшой, весь уместился первоначально в одной секции шкафчика на кафедре. Клеваев не страдал графоманией, не строчил азартно страницу за страницей. Каждую вещь отделывал тщательно, даже с некоторым педантизмом, с придирчивостью опытного редактора, лишнее - уничтожал. Но все, что осталось не требовало купюр.
Речь шла, прежде всего, об издании стихов. И о романе. Многие знали, что Клеваев пишет стихи. Существовали машинописные копии, иногда он свои стихи читал. По телефону, ночами, тем, кого выбрал в слушатели. Когда-то слушателей и друзей было много, и чтения происходили в дружеском кругу, но со временем остались только ночные абоненты. И рукописи. Некоторые циклы были хорошо известны и более широкому кругу. «Играют Шестой Бранденбургский концерт», например, где каждое стихотворение цикла «укладывалось» в музыкальный размер Баха. « Блудный сын (притча для клавесина)» или 28 сонетов - «Стихи живописца Караваджо». Особенно этот цикл, поскольку ходили слухи: В.К. пишет роман о Караваджо, это стихи из романа. Так оно и было. В архиве нашлась папка с рукописью, правда всего около ста страниц. Но мы решили этот фрагмент издать. Подготовили комментарии, подобрали иллюстрации, о. А.Шантаев, выпускник ф-та истории искусств, друг В, К. написал вступительную статью. Получилась интересная книжка. О. Сидор-Гибелинда, которому мы очень признательны за интерес и постоянную действенную дружескую поддержку, писал в рецензии: «Та якби значення роману визначали виключно метою арт-лікнепу, навряд чи варто було б заводити про ньо-го окрему мову… У тому то й річ, що «Напередодні...» виходить за тісні рамки наукового дослідження, заміряючись і на культурологічне дослідження, і на притчу про екзистенцій-ного героя... яким насправді був і сам Вадим Клеваєв. Про кого, як не про нього (і про со-вісних радянських інтелектуалів «доби застою») сказано: «мученицьке небажання бачити мерзоту довкілля». I хіба Iталія часів зрілого бароко - а я думаю, наша країна як мінімум чверть століття тому, вгадується у фразі-вироку: «Куди не поглянь, пітьми більше, ніж безтурботної ясності». Чи так: «Смердить усесвітня таверна, вино прокисло, друзі, в ній. … Звідси - лейтмотив вуличної багнюки під ногами, сірого - римського? - неба над голо-вою незалежного митця, який працює наче всупереч своєму часу, працює несамовито і невтомно».
Летом 2005 года в издательстве «Факт» вышли две книги: «Сочинения», - том, куда вошли стихи, переводы, статьи о поэзии и страницы из дневника Вадима Михайловича и «Накануне прекрасного дня. Неоконченный роман об итальянском живописце Караваджо». С нашим издателем, Л.П. Финкельштейном, мы познакомились благодаря преподавателю Академии, коллеге В.М.Клеваева, А.В.Заваровой. Отредактировала тексты Т.А. Придатко, - давнишняя подруга и коллега Клеваева по совместной работе в журнале «Образотворче Мистецтво».. Тогда же, летом, журналист Ирина Колесникова сделала передачу о В.М. на радио «Свобода», а Любовь Дроздовская сняла фильм для программы «Особистий простір» на канале «Тонис». В октябре 2005-го года в Национальном художественном музее Украины, где Клеваев работал после окончания института и где сейчас ра-ботают его ученики, прошел вечер памяти В.М. благодаря помощи Марии Задорожной и Марии Скирды. На этом вечере мы смогли продать часть изданных книг. У нас получилась довольно приличная сумма, и мы поняли, что вообще-то, у нас есть третья часть денег на следующие издания. Оставалось сделать книги и найти еще пару тысяч у.е.
Мы начали готовить издание лекций Вадима Клеваева.
Сколько-нибудь полных записей лекций Клеваева не существовало. В нашем распоряжении оказались 13 аудиокассет с любительской записью продолжительностью приблизительно 19 часов. Эту запись сделала студентка Яна Плохих. Сохранилась также часть знаменитых «карточек»-конспектов, которые многие студенты видели в руках Клеваева на лекциях и некоторые другие рукописи. Учитывая то, что аудиозаписи были сделаны в последние годы работы, и их немного, нам казалось, что мы располагаем очень небольшим объемом материала. Однако, по мере расшифровки записей на кассетах и карточках, мы убедились, что имеем значительную часть курса «Искусство Западной Европы (эпоха Возрождения)», правда, представленного неравномерно. Так, наиболее полно в аудиозаписи были представлены лекции по истории нидерландской живописи, часть лекций по итальянскому искусству XV века. Лекций по проторенессансу, Треченто не было. Но они были на карточках, иногда в виде полного текста, иногда в виде сжатого конспекта, где, с присущей Клеваеву методичностью, перечислены авторы, их краткие биографии, названия основных работ.
В книге получилось пять разделов.
Курс «Искусство древнего мира» существовал только в виде конспектов, которые мы, тем не менее, решили опубликовать в первом разделе книги. Второй раздел - «Введение в курс «История культуры». Нам показалось интересным включить в него часть сохранившихся конспектов, в частности, вводную лекцию; статью «Овидий и западноевро-европейская культура»; лекции, посвященные культуре Византии и Средних веков, а также памятную многим слушателям лекцию о католической мессе, которая сохранилась в аудиозаписи.
Работая над третьим, основным разделом - «Лекции по истории искусства. Эпоха Возрождения - XVII в.» мы объединили тексты рукописных конспектов с текстами аудио-записей, руководствуясь хронологическим принципом изложения и ориентируясь на составленные Клеваевым учебные планы. Отсутствующие лекции о некоторых художниках, а именно: о Джорджоне, о Тициане, о Дюрере и о Рубенсе мы дополнили статьями Клеваева из журнала «Образотвоче мистецтво». Остались и невосполнимые пробелы. Так, отсутствуют (за исключением Дюрера) лекции об эпохе Возрождения в Германии, Испании, Франции; нет лекций (кроме Рафаэля) и о титанах итальянского Возрождения - Микеланджело и Леонардо да Винчи (есть только небольшой фрагмент), а также полностью отсутствует весь курс лекций по истории западноевропейского искусства XVII века.
Те, кто уже читал «Лекции», говорят, что узнали интонацию В.М., его лекторскую манеру, голос, вспомнили и особую атмосферу этих лекций. Позволим себе привести цитату из статьи А. Шантаева: « Его лекционные курсы, - те, что посчастливилось мне слушать, - это самое свободное, распахнутое из его художественных проявлений, где обычные уклончивость, осторожность, тщательная взвешенность суждений спадали как завесы, являя не извест-ную нам, увлеченную, энергичную и страстную натуру. … Разделавшись с необходимой фактологией, он покидал тесное русло дежурных сведений и выносил нас на просторы лекции. То, что было лекцией, уже не пытался никто записывать … Голос его особого свойства, «голос при голосе». … Наступает неуловимый момент, подобно гипнозу, первый голос распадается, и ты, вослед второму, забывая обо всем постороннем, сливаешься с изображением, попадаешь во внутреннее измерение - Пьеро делла Франчески, Гирландайо, не важно кого, и весь исполняешься обманчивым всеведением, всечувствием, словно внутри немыслимого авиосимулятора. Когда внезапно зажигается свет, - со вздохом утираешь лоб и отваливаешься на спинку стула. Клеваев умел просто околдовывать на полтора часа, после которых тебе еще долго казалось, что ты все понял, все прознал про того, или другого художника, и прочую часть дня до самого сна ходил обремененный этим, невесть как взявшимся ведением».
Четвертый раздел объединяет несколько статей о зарубежном искусстве XX века, опубликованных в журнале «Образотвоче мистецтво». Клеваев делал для журнала обзоры современных течений в зарубежном искусстве, и, несмотря на то, что эти статьи выдержаны в духе критики модернизма и авангардизма с позиций советской идеологии, в них, практически, дана панорама эстетических и художественных идей в искусстве 60-80 гг. XX века. В пятом разделе, «Приложении», размещены материалы, напрямую не связанные с искусствознанием. Это фрагменты ненаписанного романа «Тесей», над которым Клеваев работал в конце 60-х годов. Да-да, еще один большой, но неосуществленный замысел, еще один замечательный текст.
Следует сказать, что огромную помощь нам оказала Л.А. Лысенко; О.Сивков и О.Тараненко помогали расшифровывать кассеты, а помощь Л.А. Хоменко, нашего редактора и корректора, вообще невозможно переоценить.
Такая книга не могла быть полной без «картинок», однако об иллюстрированном издании нечего было и думать. Но технологическая революция-то уже произошла, и от-личный программист Кирилл Белаш сделал для нас электронный каталог репродукций всех 100 художников, упоминаемых в третьем разделе (более 1000 работ). Он прилагается к изданию. Каталог был выполнен по такой технологии, что легко разместился в Интернете, и это навело нас на прекрасную мысль. Мы завели блог в ЖЖ (вполне приемлемую альтернативу сайту), где знакомим всех интересующихся с фрагментами лекций, с исто-рией издания книг, со стихами Клеваева. Заглядывайте.
Одновременно с «Лекциями» готовилась и еще одна книга: «Здесь видно несколько влияний …» - шуточные стихи, пародии, пьесы. Без нее невозможно было обойтись, по-тому что любовь к розыгрышам, всевозможным мистификациям, в том числе литератур-ным, была неотъемлемой частью жизнетворчества В.М. Эти же качества превращали об-щение с ним в увлекательное интеллектуальное приключение, когда в сферу «смеховой культуры», тонкого точного пародирования вовлекались самые разнообразные, порой со-вершенно неожиданные вещи. Материалы помогали собирать и комментировать друзья молодости: Е.И.Ветрова, А.В.Курочкин, О.Я.Малкина, покойный Ю.И.Мурашев. Те, кто знал Клеваева, помнит его блестящее остроумие. Не просто острословие, некую склонность удачно шутить, свойственную многим людям, а особенное качество интеллекта, способность и потребность смотреть с иронией на мир, на окружение и нравы, господ-ствовавшие в тех разнообразных гуманитарных сферах, с которыми он соприкасался, на себя самого. История искусства, профессиональная лексика, искусствоведческая тематика постоянно и неизменно присутствуют в юмористических сочинениях Клеваева. Вдохновение В.М. черпал во множестве письменных и устных источников: курсовых работах студентов, ответах на экзаменах, рецензируемых рукописях, в специализированных журналах. В качестве примера можно привести и знаменитую «КИРилиаду», и «Донну Дона-теллу». Пересказывать пародии - бесперспективное занятие. Это надо читать.
«Лекции…» с каталогом на CD мы намеревались издать в твердой обложке, нужны были деньги. Нам оказали серьезную финансовую помощь в равных долях учреждение и частное лицо. Учреждение - это Национальная Академия искусств и архитектуры, благодаря участию проректора Н.Я.Михайлюка и ректора А.В. Чебыкина. Частное лицо - Леонид Комский, известный киевский антиквар.
Весной 2007 года были изданы 3-ий том сочинений « Здесь видно несколько влияний …» и последний, 4-ый том - «Лекции по истории искусства» в нашем верном издательстве «Факт». 10 марта состоялся второй вечер памяти В.М. Клеваева и презента-ция этих книжек в Национальном музее. Вечер вела Мария Скирда. Собралось много людей. Говорили о новых книгах. Был и новый фильм о В.М. - дипломная работа выпускницы Института кинематографии КНУКИ А. Одриной (Комской). Многие опять ку-пили книги. Особенно привлекали «Лекции …», 700 -страничный темно-синий том, прекрасно переплетенный, с репродукцией «Поклонения волхвов» Луки Лейденского на об-ложке, гравюрой, особенно любимой В.М., висевшей у него дома.
Упорядоченный архив Клеваева мы передали на хранение в Национальный Музей.
Часть очень небольшого тиража передана библиотеке Национальной Академии искусств и архитектуры, Национального музея, а также нескольким крупным библиотекам Киева. Несколько десятков книг разъехалось по миру - их купили через наш электронный журнал люди, проживающие в разных странах - в России, Америке, Германии, Франции. В Киеве книги В.М.Клеваева можно приобрести в Национальном музее, и мы очень благодарны за такую возможность администрации музея и лично Сергею Селезневу.
В марте 2008 г. мы провели «круглый стол», посвященный творчеству Клеваева и издали небольшую брошюру, куда включили несколько статей и воспоминаний о В.М. его друзей, учеников, коллег.
… Стихи, лекции, книги. Всего лишь тексты. Слова. Иногда они порождают чувства: благодарность, благородство, бескорыстие. Иногда определяют поступки. Иногда - целую жизнь.
Так все для этого? Десятка строчек ради
и горсти звуков жить и погибать,
себя переводить в слова, в тетради,
быть злом и благом, мучиться и знать:
главнейшее вовеки недоступно.
Сознанье ядом высшего травить,
хитрить с собой, пускаться на уступки -
кривить душой? - нет, душу искривить
о грани дней, нет, память измочалить
о совершенство и писать опять,
и, весь итог предчувствуя в начале,
сойти с ума на слове и понять,
что все - для этого. Из-за десятка строчек
и горсти звуков - бред подневный наш,
который, расточительствуя, сточит,
на нет испишет жизнь, как карандаш.
Но если слово - суть, а не примета,
душа и плоть, а не прием в игре
неправедной, - ну что ж, тогда за это
и мало жить, и мало умереть.