Одним товаром импорта не заместить - замещать нужно и гайдаровцев...
Другие лекции семинара
Кризис без анестезии
Почему нужно не замещать импорт, а занимать выгодную нишу в мировой торговле
«Русская планета» продолжает публиковать лекции Московской школы гражданского просвещения. ©
Тысячи китайцев на ярмарке вакансий в Чунцине, 11 октября 2014
Кирилл Рогов, политический обозреватель и сотрудник Института экономики переходного периода, прочел лекцию о ловушках экономического роста на семинаре «СМИ и общество», который проводился в МШГП с 10 по 13 декабря. Эксперт рассказал о том, почему в некоторых странах экономический рост внезапно замедляется, что нужно, чтобы снова его запустить, и как этому мешает нефть.
Рогов замечает, что понятие экономического роста сравнительно недавно вошло в нашу реальность. Еще английский экономист Давид Рикардо сформулировал теорию сравнительного преимущества, которая сводится к тому, что если каждое хозяйство будет производить то, что оно умеет делать лучше всего, а затем обмениваться с другими хозяйствами остальными продуктами, то каждое хозяйство будет богатеть быстрее, чем если бы оно обеспечивало себя всем необходимым само.
Этот же принцип работает в торговле между странами. «Это и есть теория сравнительного преимущества, и на ней зиждется вся новая реальность мира, которая наступила в последние два-три столетия для некоторых стран», - замечает Рогов. Для того, чтобы этот механизм работал на мировом уровне, в стране должна быть развита специализация производства и мощная торговля. Только тогда начинается экономический рост.
Кирилл Рогов
Чем отличается жизнь в средние века, когда экономического роста не было, от современной, когда он есть, задает вопрос Рогов. Тем, что дети жили так же, как родители, и жизнь от поколения к поколению не очень сильно менялась: богатство не прирастало. «Кто-то выбивался в знать, кому-то подарили имение, но вот просто от производства богатство не прирастало». В эпоху экономического роста, если экономика растет даже на 3% в год, следующее поколение будет жить принципиально лучше, чем предыдущее, замечает эксперт, и через 20-30 лет богатство страны вырастает примерно вдвое - это уже принципиально другая жизнь.
Однако мало запустить экономический рост - нужно его поддерживать. Сейчас все технологии доступны и легко передаются, достаточно небольшого количества инвестиций и обученных людей, чтобы начать этот запуск. Такие страны берут на себя не полный цикл производства товара, а только его часть. Пользуясь дешевой рабочей силой, они, например, производят комплектующие для техники, которые выгодны производителям, и быстро начинают зарабатывать на этом деньги.
Но со временем рабочая сила перестает быть дешевой: люди богатеют, их труд дорожает, уже не остается людей, которых можно рекрутировать из аграрного сектора в промышленный, но по-прежнему есть страны, где люди готовы делать ту же работу «за гроши». В результате конкурентоспособность страны, экономика которой уже выросла, снижается, а экономический рост замедляется.
Это называется ловушкой средних доходов: когда люди уже достаточно богатые, они хотят получать больше, но они не умеют производить более дорогостоящие товары и услуги. Переход в более дорогие сегменты требует переналадки экономики, и это непросто. После ресурсной стадии экономического роста, когда он идет за счет дешевой рабочей силы, наступает этап более сложного производства (на нем сейчас находится Малайзия, где производятся микросхемы). Затем страна происходит к инновационному росту, когда в ней начинают рождаться идеи новых товаров и технологии.
По-настоящему экономически успешные страны растут почти без остановок в течение 20, 30, 40 лет, за исключением того, что раз в 6-7 лет происходит кризис, но затем рост возобновляется, говорит Рогов. «Раньше считалось, что хорошо, когда мы все производим в своей стране, а если мы что-то экспортируем, то это плохо для экономики. Поэтому надо тарифами защититься от импорта и производить все здесь, тогда будет круто. Наиболее последовательно идеология импортозамещения была реализована в странах Латинской Америки в 60-е годы XX века и, как считается, привела к тому, что эти страны попали в ловушку средних доходов и стагнацию роста примерно на 30 лет», - замечает эксперт.
На первой, ресурсной стадии экономического роста важную роль играет государственное регулирование. После того как она заканчивается, чтобы двигаться дальше, государству нужны развитый финансовый рынок, а он требует высокого уровня доверия к институтам, независимого суда и развитой правовой системы. «На первой стадии важен крутой дядя, который говорит: так, ты даешь деньги этому, мы делаем это. А на следующей стадии нужны саморегулирующиеся системы, которые сами настраиваются, реагируют на изменения конъюнктуры и перебрасывают деньги туда, где они требуются. Именно этот переход очень трудно дается», - говорит Рогов.
Во время трансформационного спада в 90-е годы, когда вся экономика России менялась, она упала примерно на 30%, а за 2000-е годы восстановилась, но расти дальше не стала. В 2008 году начался кризис, упали цены на нефть и вместе с ними наша экономика, затем они снова стали подниматься. В 2011 году мы достигли докризисного уровня, но в 2012 году рост стал резко замедляться без всяких видимых причин, как будто есть какая-то крышка, которая не дает нам пойти дальше, говорит Рогов: это драма нефтяного изобилия.
Страны, у которых много ресурсов, в частности, нефти, очень зависят от конъюнктуры. В 1975 году цены на нефть резко взлетели и были высокими до 1980 года. Саудовская Аравия за это время выросла в два раза, но затем вернулась на начальную точку. В такой ситуации страны продолжают действовать так же, как раньше, не замечая, что они уже выросли, дороже стоят, и надо переходить к следующему этапу. В результате рост останавливается на десятилетия.
Рабочие на нефтеперерабатывающем заводе в Ираке
«Если же у вас есть нефть, все вообще плохо, потому что когда цены на нефть идут вверх, вам кажется, что все снова хорошо, а потом она идет вниз, и вы оказываетесь на той же точке. Наступает момент, когда нужно прийти к другим принципам организации общества и рынка, более тонкой и саморегулируемой, но есть нефть, которая действует как обезболивающее», - говорит эксперт. В результате получается аномалия, как в России: ВВП растет, а институты не эволюционируют. При этом исследования показывают, что развитие правовых институтов напрямую влияет на уровень коррупции.
Что касается российской экономики, то за последние 10 лет она пережила два периода нефтяного бума. Второй был гораздо сильнее, чем первый: с 2004 по 2008 год наш экспорт составил $1544 трлн, а с 2010 по 2013, когда нефть стоила дороже $100 за баррель, $1960 трлн. Но во время второго периода экономика не реагировала на лавину нефтяных денег, существенно не росла.
Когда у страны много денег и большие амбиции, но вдруг происходит остановка роста, государство переходит к стратегии ресурсного национализма и мобилизационной экономики, то есть, директивно перераспределять богатство. Чтобы объяснить трудности, оно начинает говорить, что есть внешние силы, которые нам мешают, которые на нас нападают. Примеры такого поведения - покойный президент Венесуэлы Уго Чавес, идеолог «всемирной боливарианской революции», у которого часто бывали конфликты с соседями, и Саддам Хусейн, который 10 лет воевал с Ираном, потом оккупировал Кувейт, потому что из-за войны с Ираном образовались огромные долги, и была нужна еще нефть, говорит Рогов.
Эксперт напоминает об известной шутке Егора Гайдара о том, что нефтяные цены падают тогда, когда все верят, что они никогда не упадут: все начинают инвестировать в нефтяные разработки, и со временем становится ясно, что предложение скоро обгонит спрос, и навес обрушится.
России придется пройти через несколько политических кризисов прежде, чем удастся запустить экономический рост, полагает Рогов. Ресурсы в стране расположены таким образом, что выгодно встроить в рынок их трудно, и нужны институциональные реформы.
Анна Байдакова
«Русская планета», 18 декабря 2014
Кризис без анестезии
Почему нужно не замещать импорт, а занимать выгодную нишу в мировой торговле
«Русская планета» продолжает публиковать лекции Московской школы гражданского просвещения. ©
Тысячи китайцев на ярмарке вакансий в Чунцине, 11 октября 2014
Кирилл Рогов, политический обозреватель и сотрудник Института экономики переходного периода, прочел лекцию о ловушках экономического роста на семинаре «СМИ и общество», который проводился в МШГП с 10 по 13 декабря. Эксперт рассказал о том, почему в некоторых странах экономический рост внезапно замедляется, что нужно, чтобы снова его запустить, и как этому мешает нефть.
Рогов замечает, что понятие экономического роста сравнительно недавно вошло в нашу реальность. Еще английский экономист Давид Рикардо сформулировал теорию сравнительного преимущества, которая сводится к тому, что если каждое хозяйство будет производить то, что оно умеет делать лучше всего, а затем обмениваться с другими хозяйствами остальными продуктами, то каждое хозяйство будет богатеть быстрее, чем если бы оно обеспечивало себя всем необходимым само.
Этот же принцип работает в торговле между странами. «Это и есть теория сравнительного преимущества, и на ней зиждется вся новая реальность мира, которая наступила в последние два-три столетия для некоторых стран», - замечает Рогов. Для того, чтобы этот механизм работал на мировом уровне, в стране должна быть развита специализация производства и мощная торговля. Только тогда начинается экономический рост.
Кирилл Рогов
Чем отличается жизнь в средние века, когда экономического роста не было, от современной, когда он есть, задает вопрос Рогов. Тем, что дети жили так же, как родители, и жизнь от поколения к поколению не очень сильно менялась: богатство не прирастало. «Кто-то выбивался в знать, кому-то подарили имение, но вот просто от производства богатство не прирастало». В эпоху экономического роста, если экономика растет даже на 3% в год, следующее поколение будет жить принципиально лучше, чем предыдущее, замечает эксперт, и через 20-30 лет богатство страны вырастает примерно вдвое - это уже принципиально другая жизнь.
Однако мало запустить экономический рост - нужно его поддерживать. Сейчас все технологии доступны и легко передаются, достаточно небольшого количества инвестиций и обученных людей, чтобы начать этот запуск. Такие страны берут на себя не полный цикл производства товара, а только его часть. Пользуясь дешевой рабочей силой, они, например, производят комплектующие для техники, которые выгодны производителям, и быстро начинают зарабатывать на этом деньги.
Но со временем рабочая сила перестает быть дешевой: люди богатеют, их труд дорожает, уже не остается людей, которых можно рекрутировать из аграрного сектора в промышленный, но по-прежнему есть страны, где люди готовы делать ту же работу «за гроши». В результате конкурентоспособность страны, экономика которой уже выросла, снижается, а экономический рост замедляется.
Это называется ловушкой средних доходов: когда люди уже достаточно богатые, они хотят получать больше, но они не умеют производить более дорогостоящие товары и услуги. Переход в более дорогие сегменты требует переналадки экономики, и это непросто. После ресурсной стадии экономического роста, когда он идет за счет дешевой рабочей силы, наступает этап более сложного производства (на нем сейчас находится Малайзия, где производятся микросхемы). Затем страна происходит к инновационному росту, когда в ней начинают рождаться идеи новых товаров и технологии.
По-настоящему экономически успешные страны растут почти без остановок в течение 20, 30, 40 лет, за исключением того, что раз в 6-7 лет происходит кризис, но затем рост возобновляется, говорит Рогов. «Раньше считалось, что хорошо, когда мы все производим в своей стране, а если мы что-то экспортируем, то это плохо для экономики. Поэтому надо тарифами защититься от импорта и производить все здесь, тогда будет круто. Наиболее последовательно идеология импортозамещения была реализована в странах Латинской Америки в 60-е годы XX века и, как считается, привела к тому, что эти страны попали в ловушку средних доходов и стагнацию роста примерно на 30 лет», - замечает эксперт.
На первой, ресурсной стадии экономического роста важную роль играет государственное регулирование. После того как она заканчивается, чтобы двигаться дальше, государству нужны развитый финансовый рынок, а он требует высокого уровня доверия к институтам, независимого суда и развитой правовой системы. «На первой стадии важен крутой дядя, который говорит: так, ты даешь деньги этому, мы делаем это. А на следующей стадии нужны саморегулирующиеся системы, которые сами настраиваются, реагируют на изменения конъюнктуры и перебрасывают деньги туда, где они требуются. Именно этот переход очень трудно дается», - говорит Рогов.
Во время трансформационного спада в 90-е годы, когда вся экономика России менялась, она упала примерно на 30%, а за 2000-е годы восстановилась, но расти дальше не стала. В 2008 году начался кризис, упали цены на нефть и вместе с ними наша экономика, затем они снова стали подниматься. В 2011 году мы достигли докризисного уровня, но в 2012 году рост стал резко замедляться без всяких видимых причин, как будто есть какая-то крышка, которая не дает нам пойти дальше, говорит Рогов: это драма нефтяного изобилия.
Страны, у которых много ресурсов, в частности, нефти, очень зависят от конъюнктуры. В 1975 году цены на нефть резко взлетели и были высокими до 1980 года. Саудовская Аравия за это время выросла в два раза, но затем вернулась на начальную точку. В такой ситуации страны продолжают действовать так же, как раньше, не замечая, что они уже выросли, дороже стоят, и надо переходить к следующему этапу. В результате рост останавливается на десятилетия.
Рабочие на нефтеперерабатывающем заводе в Ираке
«Если же у вас есть нефть, все вообще плохо, потому что когда цены на нефть идут вверх, вам кажется, что все снова хорошо, а потом она идет вниз, и вы оказываетесь на той же точке. Наступает момент, когда нужно прийти к другим принципам организации общества и рынка, более тонкой и саморегулируемой, но есть нефть, которая действует как обезболивающее», - говорит эксперт. В результате получается аномалия, как в России: ВВП растет, а институты не эволюционируют. При этом исследования показывают, что развитие правовых институтов напрямую влияет на уровень коррупции.
Что касается российской экономики, то за последние 10 лет она пережила два периода нефтяного бума. Второй был гораздо сильнее, чем первый: с 2004 по 2008 год наш экспорт составил $1544 трлн, а с 2010 по 2013, когда нефть стоила дороже $100 за баррель, $1960 трлн. Но во время второго периода экономика не реагировала на лавину нефтяных денег, существенно не росла.
Когда у страны много денег и большие амбиции, но вдруг происходит остановка роста, государство переходит к стратегии ресурсного национализма и мобилизационной экономики, то есть, директивно перераспределять богатство. Чтобы объяснить трудности, оно начинает говорить, что есть внешние силы, которые нам мешают, которые на нас нападают. Примеры такого поведения - покойный президент Венесуэлы Уго Чавес, идеолог «всемирной боливарианской революции», у которого часто бывали конфликты с соседями, и Саддам Хусейн, который 10 лет воевал с Ираном, потом оккупировал Кувейт, потому что из-за войны с Ираном образовались огромные долги, и была нужна еще нефть, говорит Рогов.
Эксперт напоминает об известной шутке Егора Гайдара о том, что нефтяные цены падают тогда, когда все верят, что они никогда не упадут: все начинают инвестировать в нефтяные разработки, и со временем становится ясно, что предложение скоро обгонит спрос, и навес обрушится.
России придется пройти через несколько политических кризисов прежде, чем удастся запустить экономический рост, полагает Рогов. Ресурсы в стране расположены таким образом, что выгодно встроить в рынок их трудно, и нужны институциональные реформы.
Анна Байдакова
«Русская планета», 18 декабря 2014