Правда: - За «Мерседес» продать душу можно, а за «Жигули» - нет
Другие лекции семинара
«Чиновник должен уметь возражать власти»
Режиссер Кшиштоф Занусси - о польском сопротивлении, проблемах с правдой и эстетике общественной жизни
Польский кинорежиссер и интеллектуал Кшиштоф Занусси прочел лекцию во время Московской школы гражданского просвещения, которая проходит в подмосковном Голицыне. Занусси вспомнил, как поляки готовились к падению СССР и как им удалось построить работающие институты общества в новой Польше. ©
~~~~~~~~~~~
Кшиштоф Занусси
У моего поколения были проблемы с правдой. Во время войны родители говорили мне: «Правда - это хорошо. Но когда немецкий солдат стучит в дверь, отвечай, что никого нет дома, а мы все спрячемся». Когда я пошел в школу, мой отец позвал меня и провел со мной очень трудный разговор. Он сказал: «Учителя физики, математики и химии будут говорить правду, и ты молчи, слушай и учись. А то, что тебе скажут на уроке истории, литературы и географии, ты расскажи мне, а мы тебе дома расскажем правду. Ты эту правды в школе не говори, но помни, что они врут».
Наша семья по линии отца итальянская, мои предки были архитекторами, и я тоже готовился стать архитектором. Но отец показал мне новые социалистические стройки, в том числе известный подарок Сталина - Дворец культуры и науки в Варшаве. Он подробно объяснил - даже полицейский подошел послушать: «Надо быть темным человеком, чтобы построить такие пропорции: здесь окна не там, где надо, крыша не так сделана, все не так - значит, человек, который построил это, нечувствительный, грубый. Это не искусство, это идеология». И я понял, что если я буду учиться на архитектора, то стану строить такие же здания, а вечером издеваться над ними дома. Поэтому я решил стать физиком: это было не так опасно.
За правду нам приходилось бороться. Иногда не сказать правду - это тоже ложь, ложь в защиту высшего добра. Но никто никогда не может быть уверен, что то добро, которое он выбрал, высшее. А может, на самом деле это лицемерие, и я прячу сам от себя тот факт, что я просто боюсь?
Коммунистическая идеология пришла в Польшу на танках и всегда считалась чужой. В 80-е годы люди с партийными билетами в порядочных домах уже не принимались. Даже наши актеры разделились, и члены партии с не-членами партии не хотели играть вместе на сцене. А зрители уже знали, какая труппа партийная, а какая нет. Для артистов любовь публики - самое главное. И они чувствовали, что власть дарит им все, что они хотят, но не любовь людей, и поэтому они уже не хотели от власти ничего.
Как говорил Бродский, это вопрос вкуса. Советское искушение не было красивым. За «Мерседес» продать душу можно, а за «Жигули» - нет.
___Президент Польши Бронислав Комаровский с супругой (слева) встречают президента США Барака Обаму во время празднования 25-й годовщины первых демократических выборов в Польше после Второй мировой войны, 4 июня 2014 года
В 80-е годы мы готовились к падению коммунизма, хотя на это не было никакой надежды. И гораздо важнее, чем массовые выступления, для нас было сидеть за столом и обсуждать: если бы мы имели влияние на власть, какие законы мы приняли бы? Некоторые законы мы подготовили еще до падения коммунизма, и, к счастью, они были сразу введены, потому что политики, которые пришли к власти позже, уже этого не захотели бы.
Например, закон о самоуправлении, который кажется мне очень удачным, потому что местная власть отвечает перед гражданами. Если у меня в деревне есть яма, не стоить звонить в министерство, чтобы ее закопали, даже если у меня там есть знакомый - он ничего не сможет сделать. Я звоню своему местному начальнику и спрашиваю, как долго мне жить с этой ямой, а он говорит мне, когда у него появятся деньги. И он чувствует давление, потому что если он не будет работать, я не буду за него голосовать.
Нам удалось подготовить кадры, чтобы в 1989 году можно было заменить старых чиновников на новых людей. Оказалось, что люди, которые работали в подполье, могли справиться с государственными должностями лучше, чем чиновники, которые сидели там по 40 лет и были абсолютно бездарны, потому что получали посты по блату. Они не имели достаточно сил для того, чтобы возражать власти. А хороший чиновник должен быть способен противопоставлять себя власти.
В 2000 году мы, поляки, собрались в Гданьске - городе, где началась Вторая мировая война и где закончился коммунизм. И мы написали Хартию обязанностей человека - Хартия прав человека у нас уже была. И в этой хартии есть положение о том, что каждый человек должен обеспечивать другому человеку как можно более широкое пространство для свободы и для ответственности.
Там была еще одна красивая глава: «Ученые, учителя и художники особенно ответственны за присутствие правды, доброты и красоты в жизни общества». Красота - это не что-то вычурное, слащавое, популярное, это категория, которая касается человеческого выбора. Великодушные поступки красивы, и чем больше людей действуют великодушно, тем прекраснее общество.
Анна Байдакова
«Русская планета», 1 августа 2014
«Чиновник должен уметь возражать власти»
Режиссер Кшиштоф Занусси - о польском сопротивлении, проблемах с правдой и эстетике общественной жизни
Польский кинорежиссер и интеллектуал Кшиштоф Занусси прочел лекцию во время Московской школы гражданского просвещения, которая проходит в подмосковном Голицыне. Занусси вспомнил, как поляки готовились к падению СССР и как им удалось построить работающие институты общества в новой Польше. ©
~~~~~~~~~~~
Кшиштоф Занусси
У моего поколения были проблемы с правдой. Во время войны родители говорили мне: «Правда - это хорошо. Но когда немецкий солдат стучит в дверь, отвечай, что никого нет дома, а мы все спрячемся». Когда я пошел в школу, мой отец позвал меня и провел со мной очень трудный разговор. Он сказал: «Учителя физики, математики и химии будут говорить правду, и ты молчи, слушай и учись. А то, что тебе скажут на уроке истории, литературы и географии, ты расскажи мне, а мы тебе дома расскажем правду. Ты эту правды в школе не говори, но помни, что они врут».
Наша семья по линии отца итальянская, мои предки были архитекторами, и я тоже готовился стать архитектором. Но отец показал мне новые социалистические стройки, в том числе известный подарок Сталина - Дворец культуры и науки в Варшаве. Он подробно объяснил - даже полицейский подошел послушать: «Надо быть темным человеком, чтобы построить такие пропорции: здесь окна не там, где надо, крыша не так сделана, все не так - значит, человек, который построил это, нечувствительный, грубый. Это не искусство, это идеология». И я понял, что если я буду учиться на архитектора, то стану строить такие же здания, а вечером издеваться над ними дома. Поэтому я решил стать физиком: это было не так опасно.
За правду нам приходилось бороться. Иногда не сказать правду - это тоже ложь, ложь в защиту высшего добра. Но никто никогда не может быть уверен, что то добро, которое он выбрал, высшее. А может, на самом деле это лицемерие, и я прячу сам от себя тот факт, что я просто боюсь?
Коммунистическая идеология пришла в Польшу на танках и всегда считалась чужой. В 80-е годы люди с партийными билетами в порядочных домах уже не принимались. Даже наши актеры разделились, и члены партии с не-членами партии не хотели играть вместе на сцене. А зрители уже знали, какая труппа партийная, а какая нет. Для артистов любовь публики - самое главное. И они чувствовали, что власть дарит им все, что они хотят, но не любовь людей, и поэтому они уже не хотели от власти ничего.
Как говорил Бродский, это вопрос вкуса. Советское искушение не было красивым. За «Мерседес» продать душу можно, а за «Жигули» - нет.
___Президент Польши Бронислав Комаровский с супругой (слева) встречают президента США Барака Обаму во время празднования 25-й годовщины первых демократических выборов в Польше после Второй мировой войны, 4 июня 2014 года
В 80-е годы мы готовились к падению коммунизма, хотя на это не было никакой надежды. И гораздо важнее, чем массовые выступления, для нас было сидеть за столом и обсуждать: если бы мы имели влияние на власть, какие законы мы приняли бы? Некоторые законы мы подготовили еще до падения коммунизма, и, к счастью, они были сразу введены, потому что политики, которые пришли к власти позже, уже этого не захотели бы.
Например, закон о самоуправлении, который кажется мне очень удачным, потому что местная власть отвечает перед гражданами. Если у меня в деревне есть яма, не стоить звонить в министерство, чтобы ее закопали, даже если у меня там есть знакомый - он ничего не сможет сделать. Я звоню своему местному начальнику и спрашиваю, как долго мне жить с этой ямой, а он говорит мне, когда у него появятся деньги. И он чувствует давление, потому что если он не будет работать, я не буду за него голосовать.
Нам удалось подготовить кадры, чтобы в 1989 году можно было заменить старых чиновников на новых людей. Оказалось, что люди, которые работали в подполье, могли справиться с государственными должностями лучше, чем чиновники, которые сидели там по 40 лет и были абсолютно бездарны, потому что получали посты по блату. Они не имели достаточно сил для того, чтобы возражать власти. А хороший чиновник должен быть способен противопоставлять себя власти.
В 2000 году мы, поляки, собрались в Гданьске - городе, где началась Вторая мировая война и где закончился коммунизм. И мы написали Хартию обязанностей человека - Хартия прав человека у нас уже была. И в этой хартии есть положение о том, что каждый человек должен обеспечивать другому человеку как можно более широкое пространство для свободы и для ответственности.
Там была еще одна красивая глава: «Ученые, учителя и художники особенно ответственны за присутствие правды, доброты и красоты в жизни общества». Красота - это не что-то вычурное, слащавое, популярное, это категория, которая касается человеческого выбора. Великодушные поступки красивы, и чем больше людей действуют великодушно, тем прекраснее общество.
Анна Байдакова
«Русская планета», 1 августа 2014