Детство. Родители. 5.
http://mama-zima2013.livejournal.com/289350.html - часть 1
http://mama-zima2013.livejournal.com/290630.html - часть 2
http://mama-zima2013.livejournal.com/292242.html - часть 3
http://mama-zima2013.livejournal.com/293790.html - Часть 4
Детство. Родители. 5.
Дом, в котором мы жили, был новым, четырехэтажным. На первом этаже жил капитан I ранга Дианов, для нас “дядя Саша”.
Дядя Саша жил с женой Адой Адольфовной, высокой дородной женщиной. У Диановых детей не было, но была белая сердитая кошка, которую Ада Адольфовна очень любила.
На втором этаже жил генерал Зырянов с женой Калисой Гавриловной и детьми: Тамарой и Володей. Володя был на год старше меня. Это был мой друг, можно сказать, с младенчества. Мы играли в какие-то игры, сооружая из стульев поезд, как нас терпели наши мамы, трудно сказать. Калиса Гавриловна была женщина молчаливая, строгая, я ее побаивалась, что не мешало нам с Володей наводить некий беспорядок то в их квартире, то в нашей. Тамара напоминала мне тургеневскую барышню.
У Зыряновых был пес из породы волкодавов, такая темного окраса рослая овчарка. Он постоянно третировал нашу добрую красавицу Сильву, тоже овчарку, которую за эту доброту с границы и списали: она любила всех, и своих, и чужих.
Наша квартира была на третьем этаже, над Зыряновыми.
Квартира во Владивостоке была большая, около 100 кв. м,
Валина комната находилась рядом со столовой. в столовой стоял мой диван, там я спала, а в противоположном углу был мой кукольный уголок.
Стол был овальной формы, когда собирались гости, стол раздвигали, и можно было разместить сразу человек десять.
Дальше шла гостиная - самая большая комната , в ней стояло хорошее пианино, то ли Stainway, то ли
Bechstein . По моему там даже были канделябры, напротив стояла китайская роза в бочонке (так тогда называли Гибискус). Он цвел красными махровыми цветами. В третьем углу стоял диван, а перед ним лежала шкура белого медведя. Это было мое царство: угол за диваном служил то домом, то убежищем, а шкура была полем, где я сеяла бусины, а потом собирала урожай. Посреди гостиной лежал большой зеленый ковер. Вся мебель была казенная, на ней можно было разглядеть алюминиевые бирки.
За гостиной располагалась комната родителей.
Кухня была с печкой, топили ее углем, тут маме помогал ординарец. Солдат приходил утром, приносил уголь. В подвале дома находились кладовки. У каждой квартиры - своя.
Там хранилась квашеная капуста, разные ненужные на данный момент предметы и, кажется, уголь
Напротив нас жили Ионовы: Петр Иванович и его жена, которую прозвали Пекочкой: наверно она так звала своего мужа. Она была симпатичной очень ухоженной пышечкой, любившей покупать красивую мебель, украшать квартиру разными занавесочками, корзиночками, что в наше время никого не удивляет, а тогда как-то не приветствовалось. Пекочка была полной противоположностью маме: мама была всегда немного отстраненная, с мечтательным взглядом.
Такой мама была в 1927 году, когда они с папой поженились.Про ее глаза я всегда хотела сказать: глаза с поволокой.
На четвертом этаже жил особист Просекин, с его дочкой Людой я играла во дворе. Уж не помню, в какой квартире жили Арефьевы: жена Арефьева была шумная. веселая, курила и разговаривала всегда громко. Арефьевы и Диановы были ленинградцами.
Мы тогда не задумывались, кто генерал, кто адмирал, кто полковник: это были наши соседи. Хотя, только сейчас я выяснила, что дядя Саша Дианов тогда еще контр - адмиралом не был, он им станет уже в Ленинграде.
Про Павла Ивановича Зырянова мы знали, что он - начальник, а папа, Дианов, Ионов и Арефьев - его замы по разным направлениям: Приморский (Дальневосточный) округ был большой.
Праздники отмечали всегда всем домом: взрослые собирались в какой-то из квартир, а дети носились по всему дому.
Летом мы выезжали на дачу на станцию Океанскую. Там был большой одноэтажный, а, может, и двухэтажный, дом с верандой по всей длине дома. Никаких заборов вокруг дома я не помню, он стоял свободно. В нем было много больших комнат. Жили в нем те же соседи, что и в доме в городе. Зыряновы, наверно, жили на какой-нибудь ведомственной даче, полагавшейся Павлу Ивановичу по рангу, а Диановы, Ионовы и пр. жили в этом доме. Запомнилось, что на дачу мы ехали на “Виллисе”, и, кажется, сиденья у него были жесткие.
Тогда во Владивостоке было много американских машин : “Студебеккеров”, “Фордов” и Виллисов, которые специально делали в Америке для СССР по ленд - лизу. Ленд - лизовские “Студебеккеры” во второй половине войны были основным шасси для наших “Катюш”, т.к. все “Катюши” на отечественных шасси были уничтожены войной. “Студебеккеры” были мощные красивые машины, я по малолетству считала, что это наши отечественные машины, и была очень удивлена, когда они исчезли, а вместо них появились наши “полуторки”.
Studebaker_US6 - 1941 - 1945 гг.
Автомобили, получаемые в годы войны по ленд-лизу.
Кстати, армия и часть “гражданки” получали в пайках американскую тушёнку, масло и шоколад. Я хорошо помню эти большие банки тушёнки золотистого цвета с черными буквами.
По ленд - лизу поставлялись и сульфаниламиды, и пенициллины,
спасавшие наших раненых бойцов в госпиталях. Я уже писала, что сестра Валя после всех переживаний, бомбежек по дороге в Москву, в Перове заболела воспалением легких, и ее тоже спас пенициллин.
Но вернемся на Океанскую в большой дом с верандой: на веранде стоял длинный стол, и когда кто-то варил варенье или пек пироги, то всегда угощал соседей. Обедали мы тоже за этим
столом. Я не помню, чтобы были какие-то ссоры. Вернее, может, они и случались, но быстро погасали: все же жили дружно.
До моря - океана было идти не то, чтобы далеко. но и не близко. Для справки: Владивосток стоит на берегу Японского моря, которое является самым южным из морей Тихого океана, омывающих Россию.
Японское море - Тихий океан. Если от слова "Россия" на карте опустить вниз линию, то сразу попадешь на Владивосток. А справа - Япония. Впечатляет ?
Помню какое-то фото, где я бреду за мамой и Валей в трусах и панамке с ведерком в руках. На пляже был песок, я любила рыть в этом песке ямы, довольно глубокие. и однажды на дне такой ямки меня цапнул за палец краб. Этих крабов, черных и не очень крупных, было великое множество. А рыбаки продавали больших крабов, выловленных далеко в море.
Крабы, небольшие разноцветные медузы и морские звезды были для нас обычным явлением.
Вдруг вспомнила, как мы с папой на лодке поплыли в прекрасный летний день на прогулку в море, и вдруг этот чудесный день сменился ветром и довольно большими волнами. Мы. конечно. благополучно вернулись обратно, но было страшно. Жаль, что я не помню подробностей, но думаю, что папа очень волновался, пока мы добирались до берега.
На даче мы пережидали короткую войну с Японией. Она началась 8 августа 1945 года. Все наши отцы отбыли по месту дислокации войск, а мы только слышали отдаленные взрывы. Насколько я помню, война длилась недолго: папа вернулся домой месяца через два. в сентябре - октябре.
Слева направо: Капитан первого ранга Дианов (дядя Саша), полковник Тиканов (папа) и полковник Арефьев. Все мы жили в одном доме.
Генерал Зырянов. Павел Иванович Зырянов.
Последний раз я видела Павла Ивановича в 1959 году. Они приезжали к нам на дачу с Володей и Калисой Гавриловной. Я тогда готовилась поступать в Менделеевский институт, голова была занята химией и любимым мальчиком. Мы с Володей расставались семи - восьмилетними детьми, а встретились уже почти взрослыми. Мы с ним хорошо дружили: не помню, чтобы мы ссорились. Уже живя в Москве, мы ездили к ним на дачу. Это была ведомственная дача с поваром, охраной. Зыряновы всегда предпочитали собак, и на даче у них бегал упитанный боксер со свирепой мордой. Потом папа сказал, что он слегка заволновался, когда боксер пришел с ним знакомиться.
Наша семья всегда предпочитала кошек. Во Владивостоке у нас был кот Мурзик, красивый черно - белый пушистый кот. Все наши коты гуляли свободно и предпочитали посещать склады, где работали японцы. Там было много мышей и крыс.
Сильва, немецкая овчарка светлого окраса, появилась у нас в доме случайно: на границе выбраковывали щенков, не годных к пограничной службе: Сильва была доброй собакой, она любила и хороших людей (пограничников), и плохих, изображавших шпионов. Потом мы узнали, что ее щенки тоже не отличались агрессивностью. Помню, я сидела в ванне и играла в игрушки, вдруг дверь открылась и вошел папа с щенком на руках. Он был еще в шинели, наверно, быстрее хотел показать мне щенка. Это и была наша Сильва.
Сильва была такая. (Фото из Интернета).
Это мы летом приехали из Владивостока к бабушке (в центре). Снимок сделан у дома тети Сони - старшей папиной сестры. Это - ее семья. Они жили в Новогирееве на шестом проспекте. Уже в 70-ые там стояли многоэтажные дома. Я там бывала у подруг и всегда вспоминала сад тети Сони: они с бабушкой были отличными садоводами. На фото я с двоюродной сестрой Люсей ( крайняя справа). Дядя Саша и тетя Соня Громовы были очень дружны с нашей семьей.
http://mama-zima2013.livejournal.com/985.html - наши коты и кошки и Сильва.
http://mama-zima2013.livejournal.com/132432.html - Папа.
http://mama-zima2013.livejournal.com/290630.html - часть 2
http://mama-zima2013.livejournal.com/292242.html - часть 3
http://mama-zima2013.livejournal.com/293790.html - Часть 4
Детство. Родители. 5.
Дом, в котором мы жили, был новым, четырехэтажным. На первом этаже жил капитан I ранга Дианов, для нас “дядя Саша”.
Дядя Саша жил с женой Адой Адольфовной, высокой дородной женщиной. У Диановых детей не было, но была белая сердитая кошка, которую Ада Адольфовна очень любила.
На втором этаже жил генерал Зырянов с женой Калисой Гавриловной и детьми: Тамарой и Володей. Володя был на год старше меня. Это был мой друг, можно сказать, с младенчества. Мы играли в какие-то игры, сооружая из стульев поезд, как нас терпели наши мамы, трудно сказать. Калиса Гавриловна была женщина молчаливая, строгая, я ее побаивалась, что не мешало нам с Володей наводить некий беспорядок то в их квартире, то в нашей. Тамара напоминала мне тургеневскую барышню.
У Зыряновых был пес из породы волкодавов, такая темного окраса рослая овчарка. Он постоянно третировал нашу добрую красавицу Сильву, тоже овчарку, которую за эту доброту с границы и списали: она любила всех, и своих, и чужих.
Наша квартира была на третьем этаже, над Зыряновыми.
Квартира во Владивостоке была большая, около 100 кв. м,
Валина комната находилась рядом со столовой. в столовой стоял мой диван, там я спала, а в противоположном углу был мой кукольный уголок.
Стол был овальной формы, когда собирались гости, стол раздвигали, и можно было разместить сразу человек десять.
Дальше шла гостиная - самая большая комната , в ней стояло хорошее пианино, то ли Stainway, то ли
Bechstein . По моему там даже были канделябры, напротив стояла китайская роза в бочонке (так тогда называли Гибискус). Он цвел красными махровыми цветами. В третьем углу стоял диван, а перед ним лежала шкура белого медведя. Это было мое царство: угол за диваном служил то домом, то убежищем, а шкура была полем, где я сеяла бусины, а потом собирала урожай. Посреди гостиной лежал большой зеленый ковер. Вся мебель была казенная, на ней можно было разглядеть алюминиевые бирки.
За гостиной располагалась комната родителей.
Кухня была с печкой, топили ее углем, тут маме помогал ординарец. Солдат приходил утром, приносил уголь. В подвале дома находились кладовки. У каждой квартиры - своя.
Там хранилась квашеная капуста, разные ненужные на данный момент предметы и, кажется, уголь
Напротив нас жили Ионовы: Петр Иванович и его жена, которую прозвали Пекочкой: наверно она так звала своего мужа. Она была симпатичной очень ухоженной пышечкой, любившей покупать красивую мебель, украшать квартиру разными занавесочками, корзиночками, что в наше время никого не удивляет, а тогда как-то не приветствовалось. Пекочка была полной противоположностью маме: мама была всегда немного отстраненная, с мечтательным взглядом.
Такой мама была в 1927 году, когда они с папой поженились.Про ее глаза я всегда хотела сказать: глаза с поволокой.
На четвертом этаже жил особист Просекин, с его дочкой Людой я играла во дворе. Уж не помню, в какой квартире жили Арефьевы: жена Арефьева была шумная. веселая, курила и разговаривала всегда громко. Арефьевы и Диановы были ленинградцами.
Мы тогда не задумывались, кто генерал, кто адмирал, кто полковник: это были наши соседи. Хотя, только сейчас я выяснила, что дядя Саша Дианов тогда еще контр - адмиралом не был, он им станет уже в Ленинграде.
Про Павла Ивановича Зырянова мы знали, что он - начальник, а папа, Дианов, Ионов и Арефьев - его замы по разным направлениям: Приморский (Дальневосточный) округ был большой.
Праздники отмечали всегда всем домом: взрослые собирались в какой-то из квартир, а дети носились по всему дому.
Летом мы выезжали на дачу на станцию Океанскую. Там был большой одноэтажный, а, может, и двухэтажный, дом с верандой по всей длине дома. Никаких заборов вокруг дома я не помню, он стоял свободно. В нем было много больших комнат. Жили в нем те же соседи, что и в доме в городе. Зыряновы, наверно, жили на какой-нибудь ведомственной даче, полагавшейся Павлу Ивановичу по рангу, а Диановы, Ионовы и пр. жили в этом доме. Запомнилось, что на дачу мы ехали на “Виллисе”, и, кажется, сиденья у него были жесткие.
Тогда во Владивостоке было много американских машин : “Студебеккеров”, “Фордов” и Виллисов, которые специально делали в Америке для СССР по ленд - лизу. Ленд - лизовские “Студебеккеры” во второй половине войны были основным шасси для наших “Катюш”, т.к. все “Катюши” на отечественных шасси были уничтожены войной. “Студебеккеры” были мощные красивые машины, я по малолетству считала, что это наши отечественные машины, и была очень удивлена, когда они исчезли, а вместо них появились наши “полуторки”.
Studebaker_US6 - 1941 - 1945 гг.
Автомобили, получаемые в годы войны по ленд-лизу.
Кстати, армия и часть “гражданки” получали в пайках американскую тушёнку, масло и шоколад. Я хорошо помню эти большие банки тушёнки золотистого цвета с черными буквами.
По ленд - лизу поставлялись и сульфаниламиды, и пенициллины,
спасавшие наших раненых бойцов в госпиталях. Я уже писала, что сестра Валя после всех переживаний, бомбежек по дороге в Москву, в Перове заболела воспалением легких, и ее тоже спас пенициллин.
Но вернемся на Океанскую в большой дом с верандой: на веранде стоял длинный стол, и когда кто-то варил варенье или пек пироги, то всегда угощал соседей. Обедали мы тоже за этим
столом. Я не помню, чтобы были какие-то ссоры. Вернее, может, они и случались, но быстро погасали: все же жили дружно.
До моря - океана было идти не то, чтобы далеко. но и не близко. Для справки: Владивосток стоит на берегу Японского моря, которое является самым южным из морей Тихого океана, омывающих Россию.
Японское море - Тихий океан. Если от слова "Россия" на карте опустить вниз линию, то сразу попадешь на Владивосток. А справа - Япония. Впечатляет ?
Помню какое-то фото, где я бреду за мамой и Валей в трусах и панамке с ведерком в руках. На пляже был песок, я любила рыть в этом песке ямы, довольно глубокие. и однажды на дне такой ямки меня цапнул за палец краб. Этих крабов, черных и не очень крупных, было великое множество. А рыбаки продавали больших крабов, выловленных далеко в море.
Крабы, небольшие разноцветные медузы и морские звезды были для нас обычным явлением.
Вдруг вспомнила, как мы с папой на лодке поплыли в прекрасный летний день на прогулку в море, и вдруг этот чудесный день сменился ветром и довольно большими волнами. Мы. конечно. благополучно вернулись обратно, но было страшно. Жаль, что я не помню подробностей, но думаю, что папа очень волновался, пока мы добирались до берега.
На даче мы пережидали короткую войну с Японией. Она началась 8 августа 1945 года. Все наши отцы отбыли по месту дислокации войск, а мы только слышали отдаленные взрывы. Насколько я помню, война длилась недолго: папа вернулся домой месяца через два. в сентябре - октябре.
Слева направо: Капитан первого ранга Дианов (дядя Саша), полковник Тиканов (папа) и полковник Арефьев. Все мы жили в одном доме.
Генерал Зырянов. Павел Иванович Зырянов.
Последний раз я видела Павла Ивановича в 1959 году. Они приезжали к нам на дачу с Володей и Калисой Гавриловной. Я тогда готовилась поступать в Менделеевский институт, голова была занята химией и любимым мальчиком. Мы с Володей расставались семи - восьмилетними детьми, а встретились уже почти взрослыми. Мы с ним хорошо дружили: не помню, чтобы мы ссорились. Уже живя в Москве, мы ездили к ним на дачу. Это была ведомственная дача с поваром, охраной. Зыряновы всегда предпочитали собак, и на даче у них бегал упитанный боксер со свирепой мордой. Потом папа сказал, что он слегка заволновался, когда боксер пришел с ним знакомиться.
Наша семья всегда предпочитала кошек. Во Владивостоке у нас был кот Мурзик, красивый черно - белый пушистый кот. Все наши коты гуляли свободно и предпочитали посещать склады, где работали японцы. Там было много мышей и крыс.
Сильва, немецкая овчарка светлого окраса, появилась у нас в доме случайно: на границе выбраковывали щенков, не годных к пограничной службе: Сильва была доброй собакой, она любила и хороших людей (пограничников), и плохих, изображавших шпионов. Потом мы узнали, что ее щенки тоже не отличались агрессивностью. Помню, я сидела в ванне и играла в игрушки, вдруг дверь открылась и вошел папа с щенком на руках. Он был еще в шинели, наверно, быстрее хотел показать мне щенка. Это и была наша Сильва.
Сильва была такая. (Фото из Интернета).
Это мы летом приехали из Владивостока к бабушке (в центре). Снимок сделан у дома тети Сони - старшей папиной сестры. Это - ее семья. Они жили в Новогирееве на шестом проспекте. Уже в 70-ые там стояли многоэтажные дома. Я там бывала у подруг и всегда вспоминала сад тети Сони: они с бабушкой были отличными садоводами. На фото я с двоюродной сестрой Люсей ( крайняя справа). Дядя Саша и тетя Соня Громовы были очень дружны с нашей семьей.
http://mama-zima2013.livejournal.com/985.html - наши коты и кошки и Сильва.
http://mama-zima2013.livejournal.com/132432.html - Папа.