Дальва
Невозможно пронзительное место.
В тот день у нас было путешествие по военным мемориалам Минского района, главным из которых мы считали Хатынь, известную всем выросшим в Советском Союзе ещё с начальной школы. Но недалеко от Хатыни на карте стояла ещё одна звездочка с названием Дальва. Почти на повороте на трассу с дороги, по которой мы должны были выехать с Вилейского водохранилища. Всего пять километров назад. Совсем ни о чем, почему бы не заехать.
Ничего ранее о Дальве я не знала, не слышала, не читала. При планировании путешествия заглянула в Википедию, но подробно исследовать вопрос не стала, хотела сначала посмотреть глазами... Посмотрела.
О Дальве, сожженной фашистами деревне, в которой погибло 44 человека, среди которых было только двое взрослых мужчин - один 80-летний старик и один 40-летний инвалид, лучше всего рассказывает единственный спасшийся житель - Николай Гирилович... Вот его воспоминания, и к этому уже, пожалуй, нечего прибавлять.
Мы не ожидали, что там будет так. Ну, мемориал, думали мы. Видели мы мемориалы. Приехали, поставили машину у невзрачного деревянного домика, пошли по дорожке в сторону памятника. Памятник - мать с мальчиком, встречает гостей мемориала первым. Глядя на них, сначала не осознаешь, что это не памятник выжившим, спасшимся, выскочившим из огня в ночной рубашке (мать) и без одежды (сын), эти двое - среди тех, кто погиб. Не спасся никто, кроме Николая Гириловича, которого не было в деревне.
На втором фото - вид на памятник спереди, за ним - балки сгоревшего дома. Самого большого дома деревни, в который их всех и согнали.
Я плохо умею писать про такое. И фотографии мои, сделанные на телефон, наверное, не передают и сотой доли. Но в глаза этой женщине и ребенку смотреть больно. Этот памятник - курсовой проект молодого архитектора-дизайнера, Владимира Теребуна, его первая серьезная работа. А создан мемориал усилиями и любовью выжившего мальчика - Коли, ставшего инженером, и жизнь свою посвятившего созданию и сохранению этого места. Он умер в 2010.
Рядом с памятником - камень с датой и фактами:
От него идет аллея с 44мя березами, по обеим сторонам которой - стилизованные фундаменты изб.
У каждого фундамента - скульптура. Скрипка, молоток и инструменты, пряжа...
И самый пронзительный дом, на пороге которого лежит кукла на детском одеяльце и две книжки, одна - букварь, а другая - с обгоревшими страницами. Около этого дома я потеряла контроль над лицом.
Букварь. Теплый от солнца. Мокрый от дождя. Кажется, что бьется током. Куклу погладить не смогла решиться.
Данька, маленький мой и добрый мальчик, в свои 13 лет тоже уже способен поймать атмосферу и сопереживать. Стоит, потерянный и взрослый.
В конце аллеи - приветствие от... жителей Дальвы. На камне написаны стихи на белорусском. В стихах - извинение за то, что хозяева нас не могут принять так, как полагается принять гостей. По причине того, что хозяев сожгли.
С трудом собираем себя в кучу и уходим в сторону деревянного домика, который на третьем фото (неудачно собранной серии, сейчас я понимаю, что камень с извинениями должен был быть один, но серия выложена давно, теперь поменять распределение фотографий уже трудно) вместе с нашей машиной. Уходить трудно. Не как с кладбища, как из гостей, где тебя ждали и расстраиваются, что долго не был и рано уходишь. Перечитала, поняла, что не смогла передать ощущение, но как по другому написать, не придумывается.
Деревянный домик - музей. В нем нет экскурсовода, только один охранник, очень скептически относящийся к будущему этого мемориала и прогнозирующий его скорое закрытие по причине никому ненужности и малой посещаемости. Но музейный зал, маленький и темный, он нам открыл. Бесплатно. И на вопросы отвечал, правда, на некоторые не смог - не историк, просто охранник. Рекомендовал заехать в Хатынь, мол, вот туда туристы ездят, там и ремонты, и сувениры, и внимание сильных мира...
В музее всего один зал. На двух стенах - фотоистория деревни, фотографии жителей, их биографии. Кто-то ушел на войну. Кто-то остался. Прослежена история некоторых семей с 19 века. Прялка. Веретено. Полотенце.
На третьей стене - фотография двоих детей на фоне горящего дома. Кто их снимал? Фашисты? Гирилович говорил, что тела находили в таком положении, что было понятно, что некоторые смогли выбежать из горящего дома, выкинуть детей, но выбегавших тут же расстреливали из автоматов. Не нашла автора фото и его истории. Это что же получается, если это настоящее фото того 19 июня 1944 года? Если достоверно известно, что кроме Коли не спасся никто, даже двухлетний Костя Кухаренок, сын хозяина того дома, где их всех сожгли...
Сильное место. Тяжелое место. Нужное место.
Хатынь не такая. Там иначе. Хатынь будет следующей, через полчаса после того, как мы уехали из Дальвы.
Вот дорога из Дальвы на Хатынь:
У меня просьба огромная. Будете в окрестностях Минска - заедьте в Дальву. Сходите в гости. Оставьте отзыв в музее. Покажите, что этот мемориал нужен, что его нельзя забывать и тем более демонтировать. Хатынь Хатынью, но Дальва должна быть.
В тот день у нас было путешествие по военным мемориалам Минского района, главным из которых мы считали Хатынь, известную всем выросшим в Советском Союзе ещё с начальной школы. Но недалеко от Хатыни на карте стояла ещё одна звездочка с названием Дальва. Почти на повороте на трассу с дороги, по которой мы должны были выехать с Вилейского водохранилища. Всего пять километров назад. Совсем ни о чем, почему бы не заехать.
Ничего ранее о Дальве я не знала, не слышала, не читала. При планировании путешествия заглянула в Википедию, но подробно исследовать вопрос не стала, хотела сначала посмотреть глазами... Посмотрела.
О Дальве, сожженной фашистами деревне, в которой погибло 44 человека, среди которых было только двое взрослых мужчин - один 80-летний старик и один 40-летний инвалид, лучше всего рассказывает единственный спасшийся житель - Николай Гирилович... Вот его воспоминания, и к этому уже, пожалуй, нечего прибавлять.
Мы не ожидали, что там будет так. Ну, мемориал, думали мы. Видели мы мемориалы. Приехали, поставили машину у невзрачного деревянного домика, пошли по дорожке в сторону памятника. Памятник - мать с мальчиком, встречает гостей мемориала первым. Глядя на них, сначала не осознаешь, что это не памятник выжившим, спасшимся, выскочившим из огня в ночной рубашке (мать) и без одежды (сын), эти двое - среди тех, кто погиб. Не спасся никто, кроме Николая Гириловича, которого не было в деревне.
На втором фото - вид на памятник спереди, за ним - балки сгоревшего дома. Самого большого дома деревни, в который их всех и согнали.
Я плохо умею писать про такое. И фотографии мои, сделанные на телефон, наверное, не передают и сотой доли. Но в глаза этой женщине и ребенку смотреть больно. Этот памятник - курсовой проект молодого архитектора-дизайнера, Владимира Теребуна, его первая серьезная работа. А создан мемориал усилиями и любовью выжившего мальчика - Коли, ставшего инженером, и жизнь свою посвятившего созданию и сохранению этого места. Он умер в 2010.
Рядом с памятником - камень с датой и фактами:
От него идет аллея с 44мя березами, по обеим сторонам которой - стилизованные фундаменты изб.
У каждого фундамента - скульптура. Скрипка, молоток и инструменты, пряжа...
И самый пронзительный дом, на пороге которого лежит кукла на детском одеяльце и две книжки, одна - букварь, а другая - с обгоревшими страницами. Около этого дома я потеряла контроль над лицом.
Букварь. Теплый от солнца. Мокрый от дождя. Кажется, что бьется током. Куклу погладить не смогла решиться.
Данька, маленький мой и добрый мальчик, в свои 13 лет тоже уже способен поймать атмосферу и сопереживать. Стоит, потерянный и взрослый.
В конце аллеи - приветствие от... жителей Дальвы. На камне написаны стихи на белорусском. В стихах - извинение за то, что хозяева нас не могут принять так, как полагается принять гостей. По причине того, что хозяев сожгли.
С трудом собираем себя в кучу и уходим в сторону деревянного домика, который на третьем фото (неудачно собранной серии, сейчас я понимаю, что камень с извинениями должен был быть один, но серия выложена давно, теперь поменять распределение фотографий уже трудно) вместе с нашей машиной. Уходить трудно. Не как с кладбища, как из гостей, где тебя ждали и расстраиваются, что долго не был и рано уходишь. Перечитала, поняла, что не смогла передать ощущение, но как по другому написать, не придумывается.
Деревянный домик - музей. В нем нет экскурсовода, только один охранник, очень скептически относящийся к будущему этого мемориала и прогнозирующий его скорое закрытие по причине никому ненужности и малой посещаемости. Но музейный зал, маленький и темный, он нам открыл. Бесплатно. И на вопросы отвечал, правда, на некоторые не смог - не историк, просто охранник. Рекомендовал заехать в Хатынь, мол, вот туда туристы ездят, там и ремонты, и сувениры, и внимание сильных мира...
В музее всего один зал. На двух стенах - фотоистория деревни, фотографии жителей, их биографии. Кто-то ушел на войну. Кто-то остался. Прослежена история некоторых семей с 19 века. Прялка. Веретено. Полотенце.
На третьей стене - фотография двоих детей на фоне горящего дома. Кто их снимал? Фашисты? Гирилович говорил, что тела находили в таком положении, что было понятно, что некоторые смогли выбежать из горящего дома, выкинуть детей, но выбегавших тут же расстреливали из автоматов. Не нашла автора фото и его истории. Это что же получается, если это настоящее фото того 19 июня 1944 года? Если достоверно известно, что кроме Коли не спасся никто, даже двухлетний Костя Кухаренок, сын хозяина того дома, где их всех сожгли...
Сильное место. Тяжелое место. Нужное место.
Хатынь не такая. Там иначе. Хатынь будет следующей, через полчаса после того, как мы уехали из Дальвы.
Вот дорога из Дальвы на Хатынь:
У меня просьба огромная. Будете в окрестностях Минска - заедьте в Дальву. Сходите в гости. Оставьте отзыв в музее. Покажите, что этот мемориал нужен, что его нельзя забывать и тем более демонтировать. Хатынь Хатынью, но Дальва должна быть.