Море
Неслучайно всё-таки человек выбирает место для рождения.
О том как это происходит мы не знаем. Но совершено точно можно сказать, что атмосфера родных мест навсегда оставляет след в душе. Лет 35 назад я впервые увидел море и влюбился в него. Было мне тогда всего ничего в буквальном смысле. Я помню прогулки в коляске по набережной Геленджика, первые шаги по берегу и, конечно, помню цвет моря. Описывать его словами нет никакого смысла - оно всё равно всегда разное. Но вот показать, какое оно было в момент новой нашей встречи с ним, очень хочется.
и тут же:
Над морем парят одинокие бакланы:
А это уже на другой день. Перед закатом.
Синева моря пропиталась уже золотом солнца:
Отдадим дань Айвазовскому:
А вот оно какое, когда обрушит свой удар на парапет набережной:
А над этим всем целеустремлённо продолжало свой путь перелётное племя.
Куда, ещё дальше на юг?
Ну и как тут не вспомнить Осипа Мандельштама:
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи,-
На головах царей божественная пена,-
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер - всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
О том как это происходит мы не знаем. Но совершено точно можно сказать, что атмосфера родных мест навсегда оставляет след в душе. Лет 35 назад я впервые увидел море и влюбился в него. Было мне тогда всего ничего в буквальном смысле. Я помню прогулки в коляске по набережной Геленджика, первые шаги по берегу и, конечно, помню цвет моря. Описывать его словами нет никакого смысла - оно всё равно всегда разное. Но вот показать, какое оно было в момент новой нашей встречи с ним, очень хочется.
и тут же:
Над морем парят одинокие бакланы:
А это уже на другой день. Перед закатом.
Синева моря пропиталась уже золотом солнца:
Отдадим дань Айвазовскому:
А вот оно какое, когда обрушит свой удар на парапет набережной:
А над этим всем целеустремлённо продолжало свой путь перелётное племя.
Куда, ещё дальше на юг?
Ну и как тут не вспомнить Осипа Мандельштама:
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи,-
На головах царей божественная пена,-
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер - всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
Click to view