И еще немного мыслей по поводу.
В развитие сказанного тут ( http://makkawity.livejournal.com/1555194.html) и отчасти по просьбе Штефана и Хрусталева.
Стоит сказать несколько слов о важном аспекте южнокорейской армии. Безотносительно технического оснащения и некоторых нетривиальных форм морально-психологической подготовки личного состава, она состоит, в основном, из единственных детей в семье, и потому потери воспринимаются обществом очень болезненно. Кроме этого, в отличие от, допустим, американской армии, у которой все-таки есть опыт участия в локальных конфликтах, армия РК в последний раз воевала во Вьетнаме, но это было предшествующее поколение.
Зачастую такие военные не понимают своей неготовности. Они могут быть совершенно уверены в том, что их «крепкая броня и быстрые танки» обеспечат им победу. Но воюют не танки а сидящие в них люди, и довольно часто способность армии действительно быть армией выясняется не тогда, когда она удачно наступает на слабого противника, а когда она «держит удар» противника равного или более сильного.
Затем, не воевавшая армия имеет тенденцию к бюрократизации, когда на высокие посты поднимаются не столько «полководцы», сколько «администраторы», люди с более гражданским складом ума, которые в чрезвычайной ситуации, с одной стороны, привыкли прятаться за инструкции, а с другой - знают, что «лучше перебдеть, чем недобдеть». Особенно когда излишнее проявление инициативы чревато проблемами с начальством. К северокорейской армии «на все руки» это, кстати, тоже относится.
Кроме того, серьезная война требует серьезной штабной работы и штабной культуры. Но ныне в случае войны командование переходит к американцам. И нынешний южнокорейский генералитет, выступающий против передачи командования РК, эта ситуация вполне устраивает: им не приходится самим выполнять сложные штабные расчеты и брать на себя лишнюю ответственность. Хотя, возможно, если бы южнокорейские военные аналитики вынуждены были сами планировать операции подобного типа и оценивать потери, они были бы менее воинственными.
Обратим внимание и на то, что в прессе в целом обходится вопрос о том, было ли уведомление об учениях и не было ли превышения их масштаба. В этом контексте весьма интересны формулировки, в которых был дан ответ на северокорейский запрос/протест, ибо когда во время военного напряжения в спорной зоне проводятся масштабные маневры, размах которых оказывается больше заявленного, другая сторона имеет все резоны полагать что речь идет о подготовке к войне.
Не следует забывать и то, что у северокорейцев нет тех возможностей к анализу и оценке ситуации, к которым привыкли мы. «Горячей линии» сейчас нет, возможности посмотреть на общее развитие событий со спутника - тоже. Поэтому в случае нестандартной ситуации им в еще большей степени придется действовать по обстановке, принимая решения только на основании того, что они в состоянии отследить.
Присмотримся внимательно к тому, куда северокорейцы стреляли. 70 тыс. человек - это в том числе морская пехота. Обстрелянный остров - место, где она сосредотачивается, и если представить, что речь идет не об учениях, а о начинающемся вторжении (в том числе - о высадке десанта), превентивный удар по острову с применением термобарических боеприпасов - с военной точки зрения, вполне грамотный шаг. Естественно, при условии, что налицо реальное вторжение.
А теперь представим себе такое развитие событий: южнокорейцы проводят действительно масштабное учение, а на запросы и протесты северян дают весьма двусмысленный ответ, который вполне можно интерпретировать как «Не ваше дело». Даже без учета северокорейских особенностей взгляда на мир в такой ситуации можно вполне начать просчитывать варианты будущего, начиная с худшего, и на всякий случай принят меры, дав указание жестко реагировать на любые действия, которые будут выглядеть, как начало вторжения. Под давлением такой установки и с учетом потребности перестраховаться любая двусмысленная ситуация будет воспринята однозначно и, скорее всего, вызовет превентивную реакцию по аналогии с действиями часового, который, не получив четкий ответ на вопрос: «Стой, кто идет?», стреляет на шум в кустах.
Не менее важным с точки зрения анализа ситуации является то, что северокорейцы уже не раз выступали с угрозами в стиле «последнего китайского предупреждения». Но всякий раз дело ограничивалось воинственной риторикой в специфически северокорейском духе. А это, в свою очередь, не может не вызывать определенного притупления реакции на такие угрозы и их реальность. Более того, в определенных ситуациях это даже может спровоцировать излишний «кураж» категории «А что они нам сделают, если мы чуточку перегнем палку? Например, постреляем не совсем туда, куда обещали или двинемся поближе к границе?».
Конечно, мы не знаем четко, что предшествовало северокорейскому обстрелу, но возникает интересный вопрос: Если бы Северная Корея пользовалась своей обычной стратегией нагнетания обстановки, не было бы ей выгоднее устроить очередную перестрелку в море, а не вести огонь по острову с риском задеть гражданское население, что вызовет на Юге совсем иной накал страстей. К тому же, северокорейцы только что уже «отметились», продемонстрировав элементы урановой программы, которая была сделана так хорошо, что заронила зерна сомнения у многих скептиков, ранее полагавших инсинуации Дж. Келли от 2002 года провокацией и пропагандой.
Столь сильное повышение градуса, конечно, можно объяснить несколькими причинами. Можно представить себе, что в Пхеньяне утратили чувство реальности, или «молодой генерал» обладает куда меньшим политическим чутьем, чем его отец. Можно представить себе, что северяне уверены в определенной безнаказанности и повышают градус, проверяя уровень реакцию Вашингтона и особенно Пекина на такие их действия, «выясняя таким образом длину поводка». Но и то, и другое вносит в мотивации северокорейского руководства слишком большую долю иррациональности, чем оно раньше не страдало. Потому представление о том, что действия северокорейцев могли быть вызваны каким-то событием, которое было ими неверно интерпретировано, не менее вероятно, чем два предыдущих.
Заметим, я НЕ говорю о сознательной провокации южан и, тем более, американцев и не верю в такой вариант. Речь идет о том, что на фоне взаимного напряжения и с учетом особенностей армии КНДР и РК для того, чтобы вызвать неадекватную реакцию северян, может быть достаточно и просто «резкого движения» или технического сбоя, когда, например, выпущенная в ходе учений ракета сбивается с курса и случайно залетает в северокорейские территориальные воды. Не имея возможности выяснить, было это случайно или преднамеренно, северяне, естественно, среагируют на это, как на обстрел их территории. И ответят на это, как положено по инструкции. А потом уже южане, как положено по инструкции, ответят на их ответ, так как, если к этому моменту они еще не обладают информацией о том, что их ракета улетела «не туда», это будет воспринято ими как внезапный и неспровоцированный обстрел их территории. И потом, в любом случае, обстрел, который повлек за собой гибель людей, УЖЕ случился...
Чем опасна такая эскалация ситуации? Во-первых, желание ответить кажется очень естественным, хотя бы на уровне встречного усиления напряжения. Между тем, такое усиление только повышает вероятность повторения подобных ситуаций, причем каждый следующий инцидент будет восприниматься через призму предыдущих, и вопрос «Сколько же можно утираться и не реагировать?» рано или поздно встанет.
"Наши военные, включая морскую пехоту, не в силах сдержать гнев в отношении Северной Кореи, которая самым бесчеловечным образом подвергла беспорядочному артиллерийскому обстрелу беззащитных граждан", - утверждает представитель объединенного комитета начальников штабов Син Хен Дон.
На это работает и отставка министра обороны РК, которого по сути убрали за то, что он промедлил и обеспечил недостаточно жесткий ответ северянам. Низшим эшелоном военных сие может быть воспринято как сигнал к тому, что в критической ситуации Можно сначала стрелять, а потом разбираться… А это очень сильно повышает вероятность повторения инцидентов.
Во-вторых, эскалация напряжения может привести к ситуации, когда власть предержащие будут вынуждены принимать «тяжелые и непопулярные» решения под воздействием воронки, в которую их втянут события. В определенной мере это напоминает мотивации Трумэна в начале Корейской войны: «Да, мы знаем, что Ли Сын Ман - одиозный провокатор, но если мы не заступимся за него, коммунисты решат, что им вообще все можно. Не дадим им по рукам сейчас - не остановим потом. К тому же, если мы будем медлить, нам «съест» собственное общественное мнение». А учитывая склонность корейцев в определенных ситуациях принимать вежливость за уступку, а уступку за слабость, мы можем получить ситуацию, когда решение «уступить» будет означать для политического деятеля политическое самоубийство.
Сегодня южнокорейское общество на взводе, и вызвано ли это только официальной пропагандой - вопрос дискуссионный. Демонстрации с сжиганием портретов Ким Чен Ира возникают не только организованно, но и стихийно. В таком состоянии легко поддаться эмоциям и вывести конфликт на новый виток. Но сохранится ли это состояние, когда война будет развязана?
Теперь немного о внешней реакции. Совбез РФ устами своего заместителя секретаря выступил неожиданно жестко, указав, что напряженность «является логическим следствием усилившейся в последнее время военной активности Южной Кореи и ряда их союзников. Учения, когда они проводятся вблизи линии разграничения между корейскими государствами и особенно в спорных районах, являются особенно провокационными". Впрочем, это все-таки не мнение первого лица.
Зато Китай отменил официальный визит главы своего МИД в Южную Корею, который должен был состояться в ближайшую пятницу. Это весьма важно, т. к. в другой ситуации китайский представитель, наоборот, приехал бы на Юг, чтобы разбираться в проблеме по горячим следам и искать способ совместного влияния на Север. Отмена визита может говорить о том, что в Китае что-то знают про подоплеку ситуации. Кое-кто даже говорит, что в распоряжении КНР есть результаты прослушки радиопереговоров ВМС РК в ходе учений, но это как минимум «улики, добытые незаконным путем», которые к рассмотрению не принимаются.
Американский фактор. С одной стороны, их присутствие сдерживает и южан, и северян. Как бы ни чесались руки у кое-кого устроить провокацию, у США есть возможность не допустить это. Да и северян их присутствие весьма охлаждает. С другой, их появление может быть воспринято палеоконами как «Они за нас и в случае чего поддержат». Как говорит представитель министерства иностранных дел Южной Кореи Ким Ён Сон, "Совместные учения Южной Кореи и США …. - символ нашего тесного союза с американцами, и мы дадим это понять Северной Корее".
Но я надеюсь, что все пойдет на спад, хотя политики постараются извлечь максимум выгоды, а пропагандисты отметятся вбросами типа «Ким Чжон Ын лично стрелял из пушки по гражданским объектам». Ведь "утка", о том что на фоне G-20 Северная Корея собирается устроить радикальный теракт, переправляя через границу воздушные шарики с контейнерами, начиненными химическим оружием или спорами опасных бактерий, почти удалась, хотя выглядела на уровне рассказов сталинского времени про троцкистских выродков-шпионов, которые подсыпали масло в стекло, а стекло в масло.