Сказки хауса
Была у меня в детстве книжица "Сказки хауса". Не доктора этого вашего, понятно, а народа такого, хауса. Хаусанцев называют евреями Западной Африки за сметку, торговые способности и особое мировоззрение. Сказки, действительно, - инсайт на инсайте.
Для примера - вот притча о Катаре и Гамо. Был некоторый старец, нажил двухэтажный дом. И, когда собрался помирать, разделил этот дом между двумя сыновьями. Старшему, Катару, достался нижний этаж, младшему, Гамо, верхний.
Катар был мужчина компанейский, любил выпить, погулять, пошла у него пирушка за пирушкой. Как вечер, так на нижнем этаже толпятся и галдят гости, звенят флейты, говорят барабаны, льётся рекой выпивка, расстилаются скатерти-самобранки. То игру в кости затеют, то плясуний пригласят, то давай истории рассказывать - у кого страшнее и интересней? В общем, проводили время в радостях и забавах.
А в это время на верхнем этаже богобоязненный и усердный Гамо изучал Коран. Он усердно зубрил богословские комментарии, размышлял, каялся и молился. Редко-редко заглянет какой-нибудь набожный старец, и плавно потечёт беседа о девяноста девяти именах Аллаха. А с годами Гамо всё больше полюбил молчание. Ночью он не спал, прислушивался к шуму братнина праздника и думал, какой всё-таки нераскаянный бездельник этот Катар.
Шли дни. Гамо роздал всё имущество по мечетям и остался буквально в одной рубашке. Питался он на пожертвования, подрабатывал, обучая детей грамоте, и, как многие из бедствующих, озлобился и иззавидовался. А Катар пировал всё шумнее, и Гамо бессильно ворчал: "Опять обжирается. Нет ему дела до того, что у единственного брата сухая корка на ужин. Мало того, ещё и впадаю из-за него, из-за лентяя, в грех злословия".
Однажды ночью живот у Гамо совсем подвело, а гости Катара, как нарочно, затянули чудесную песню. Сладкие звуки растопили сердце старого благочестивца, и он решил: "Спущусь! Будь что будет, спущусь! Конечно, нарушу пост, может быть, даже и выпью, а уж песни горланить верующему человеку совсем не подобает... Эх, да что там! Однова живём. Всю жизнь я провёл, не зная наслаждений, и что мне дали пост с молитвой? Ровным счётом ничего. Повеселюсь хоть напоследок". И Гамо собрался с духом и на ощупь (даже огарка свечи у него не нашлось!) стал спускаться по скрипучим ступеням.
На середине лестницы старик остолбенел от изумления.
Навстречу ему поднимался его весёлый брат.
Для примера - вот притча о Катаре и Гамо. Был некоторый старец, нажил двухэтажный дом. И, когда собрался помирать, разделил этот дом между двумя сыновьями. Старшему, Катару, достался нижний этаж, младшему, Гамо, верхний.
Катар был мужчина компанейский, любил выпить, погулять, пошла у него пирушка за пирушкой. Как вечер, так на нижнем этаже толпятся и галдят гости, звенят флейты, говорят барабаны, льётся рекой выпивка, расстилаются скатерти-самобранки. То игру в кости затеют, то плясуний пригласят, то давай истории рассказывать - у кого страшнее и интересней? В общем, проводили время в радостях и забавах.
А в это время на верхнем этаже богобоязненный и усердный Гамо изучал Коран. Он усердно зубрил богословские комментарии, размышлял, каялся и молился. Редко-редко заглянет какой-нибудь набожный старец, и плавно потечёт беседа о девяноста девяти именах Аллаха. А с годами Гамо всё больше полюбил молчание. Ночью он не спал, прислушивался к шуму братнина праздника и думал, какой всё-таки нераскаянный бездельник этот Катар.
Шли дни. Гамо роздал всё имущество по мечетям и остался буквально в одной рубашке. Питался он на пожертвования, подрабатывал, обучая детей грамоте, и, как многие из бедствующих, озлобился и иззавидовался. А Катар пировал всё шумнее, и Гамо бессильно ворчал: "Опять обжирается. Нет ему дела до того, что у единственного брата сухая корка на ужин. Мало того, ещё и впадаю из-за него, из-за лентяя, в грех злословия".
Однажды ночью живот у Гамо совсем подвело, а гости Катара, как нарочно, затянули чудесную песню. Сладкие звуки растопили сердце старого благочестивца, и он решил: "Спущусь! Будь что будет, спущусь! Конечно, нарушу пост, может быть, даже и выпью, а уж песни горланить верующему человеку совсем не подобает... Эх, да что там! Однова живём. Всю жизнь я провёл, не зная наслаждений, и что мне дали пост с молитвой? Ровным счётом ничего. Повеселюсь хоть напоследок". И Гамо собрался с духом и на ощупь (даже огарка свечи у него не нашлось!) стал спускаться по скрипучим ступеням.
На середине лестницы старик остолбенел от изумления.
Навстречу ему поднимался его весёлый брат.