Цапф, аваф
Герман Цапф - видимо, самый влиятельный дизайнер шрифта и один из лучших каллиграфов второй половины двадцатого века. В этом году ему исполняется 90 лет. Он живет в своем доме в немецком Дармштадте вместе с женой Гудрун Цапф фон Хессе и, надо признаться, отлично выглядит. О Цапфе написана замечательная статья Шушаны Фришт и Веры Евстафьевой (evra) (я позаимствовал оттуда, в частности, рисунок гарнитуры Gilgengart), а здесь можно ознакомиться с оригинальным текстом его автобиографии в формате PDF. Я же перевел ее и добавил кучу иллюстраций и комментариев:
Меня попросили рассказать о себе и своих шрифтах
Первые строки биографии Цапфа из его новой книгиЯ родился в Нюрнберге 8 ноября 1918 года. В день моего рождения совет рабочих и крестьян захватил политическую власть в городе. Революция сотрясала Мюнхен и Берлин. Первая Мировая война была окончена, и 9 ноября в Берлине Карл Либкнехт провозгласил Германию свободной социалистической республикой. На следующий день рейхсканцлер Вильгельм II улетел в Голландию. Добавьте к этому эпидемию «испанки», свирепствовавшую в Европе в 1918 и 1919 годах. Она унесла жизни 20 миллионов людей, то есть больше, чем потеряли в Первой Мировой Германия и союзники, вместе взятые. Двое моих братьев умерли от этой лихорадки в 1918 году.
Школьные годы
В 1920 году голод в Германии достиг своего пика. В 1925 моей матери удалось устроить меня в школу, где я получал ежедневный паек по гуманитарной программе, организованной Гербертом Гувером, будущим президентом США. В школе меня интересовали технические предметы. Школьный библиотекарь был сильно удивлен количеством книг, которые я хотел прочесть. Особенно я полюбил книжную серию «Новая Вселенная» («Das Neue Universum»), из которой всегда можно было узнать о новых открытиях и изобретениях.
Обложки серии Das Neuse Universum с 1917 по 1933 годы
Одной из вещей, сделанных мной в то время, стал детекторный радиоприемник, собранный вместе с братом, который был на четыре года меня старше. По ночам мы слушали его под одеялом. Нам приходилось скрывать свои проделки от родителей и поэтому чтобы делать то, что нам нравилось, мы установили в доме своеобразную сигнализацию - например, подвели ток к дверным ручкам. Слабый ток. Все работало прекрасно - колокольчик в подвале звенел, как только кто-нибудь открывал калитку в сад, - пока однажды, копаясь в саду, отец не наткнулся на наши провода. И уже тогда я имел дело со шрифтами. Где-то в 1930 году я изобрел странную тайнопись, на которой мы с братом переписывались. Это было нечто среднее между немецкими рунами и кириллицей, понять которую можно было, только зная код. Моя бедная мать так и не смогла в этом разобраться.
Когда в 1933 году я оставил школу, то хотел стать электриком. Но чуть раньше моего отца уволили с работы и у него начались жуткие проблемы с новой властью (отец Цапфа был работал в профсоюзе автомобильного концерна). В марте того же года его отправили в Дахау, ненадолго.
Первые шаги в профессии
В новой политической реальности мне было запрещено посещать Нюрнбергский политехнический институт имени Георга Ома. Только через 30 лет в США я смог исполнить юношеские мечты и поработать с компьютерными технологиями.
В общем, мне нужно было где-то стажироваться. Я хорошо рисовал, и мои учителя, опасавшиеся проблем с режимом, предложили мне стать литографом. Только десять месяцев спустя я нашел место для практики. Каждый раз, когда я приходил на собеседование, мне задавали вопросы о власти. Говорили, что им нравятся мои работы, но взять меня они не могут. Последняя компания в телефонной книге стала единственной без вопросов о политике. Им тоже понравились мои работы, но они не занимались литографией и предложили мне стать ретушером. Сказали, что могу приступать в понедельник. Я сразу же согласился, буквально прилетел на велосипеде домой и стал искать в словаре слово «ретушер». Начав в феврале 1934 года, я ретушировал фотографии четыре года.
В 1935 году в Нюрнберге прошла выставка работ памяти Рудольфа Коха (Rudolf Koch, 1876-1934). Он умер 9 апреля 1934 года. На этой выставке я впервые заинтересовался каллиграфией. Я купил книги Коха «Das Schreiben als Kunstfertigkeit» и Эдварда Джонстона «Writing & Illuminating, & Lettering». С их помощью я учился каллиграфии дома, используя ширококонечную ручку. Также я изучал исторические образцы в Нюрнбергской городской библиотеке.
Евангелие от Марка, 1923. Типографика и дизайн Рудольфа Коха. 11.25 х 7.5 дюймов
Через некоторое время мой начальник заметил, что я делаю успехи в каллиграфии, после чего мне сразу стали поручать ретушь надписей. Я часто задерживался допоздна, исправляя работу, сделанную коллегами, и редко приходил домой раньше восьми вечера. Родители злились, но поделать ничего, само собой, не могли.
Когда пришло время экзамена на специалиста в 1938 году, отец сказал, что я не должен его сдавать, поскольку мне поручали кучу других дел во время практики. Ослушаться было немыслимо, и через несколько дней после окончания стажировки я отправился во Франкфурт - без диплома. У меня не было шансов получить разрешение на работу в Нюрнберге.
Во Франкфурте-на-Майне я пришел в мастерскую Поля Коха (Paul Koch), сына Рудольфа Коха. Это было красивейшее здание примерно 1360 года постройки. Его полностью уничтожили бомбардировки союзников.
Большую часть времени у Коха я оформлял музыкальные произведения и многому там научился. Все мои коллеги были специалистами широкого круга. Кох печатал нотные тетради на старом ручном прессе, это было его гордостью.
Через историка шрифта Густава Мори (Gustav Mori) я впервые попал в словолитни D. Stempel AG и Linotype GmbH. Для них в 1938 году я спроектировал свой первый шрифт, фрактуру «Gilgengart».
Ранний эскиз Цапфа, гарнитура Aurelia (по всей видимости)
Фрактура Gilgengart
Отступление. «Gilgengart давался Цапфу сложно. Кроме того, фрактура как форма буквы попала в немилость после 1941-го года, когда Рейх объявил ее чем-то вроде еврейских каракулей. Как Цапф написал позже, „новая гарнитура проходит долгий и тернистый путь. Прежде чем порадовать читателей, она прибавляет художнику седых волос“. У Гильгенгарта было два начертания. Одновременно Цапф работал над гарнитурой Alkor для набора музыкальных произведений, которая была утеряна во время войны». Из книги «Twentieth Century Type Designers» by Sebastian Carter. PDF странички здесь.
1 апреля 1939 года я был мобилизован для усиления Линии Зигфрида на границе с Францией. Я никогда не занимался тяжелым физическим трудом, мои руки умели работать кистью, а не увесистой лопатой. Через пару недель у меня начались проблемы с сердцем, и я был отправлен в канцелярию писать приказы и спортивные сертификаты своей лучшей каллиграфической фрактурой.
В сентябре 1939 года, когда всю нашу рабочую часть записали в вермахт, мне сообщили, что из-за проблем с сердцем меня не переводят, а увольняют из армии. Жалел об этом не я, а камрады, оставшиеся у французской границы. Правда, 1 апреля меня призвали в прусскую армию. Я был приписан к авиации, но послали меня в артиллерийские войска в Веймар. В армии всегда так.
На тренировках я часто путал правую и левую стороны, я и сейчас их путаю. Кроме того, я был крайне осторожен и неуклюж с оружием, быстро надоел начальству и был досрочно уволен из рядов артиллеристов.
Армейское картографическое подразделение
Меня послали в Ютебург учиться на картографа. Оттуда я попал в Дижон, а после - в Бордо, в Первую армию.
В Бордо я рисовал секретные карты Испании, точнее систему железнодорожных путей сообщения. Замысел состоял в завоевании Гибралтара с помощью тяжелой артиллерии, подвозимой по рельсам. Но Франко, хитрый лис, не доверял своему «другу Адольфо» и приказал после ремонта переделать железные дороги Испании в узкоколейки. По ним артиллерию, разумеется, не провезти.
Мне нравилась картография, но наше подразделение было укомплектовано молодыми солдатами, которых могли вызвать на фронт в любой момент. Однажды пришла и моя очередь. Офицер подразделения, правда, очень хотел, чтобы я остался, и всячески восхвалял мое умение рисовать карты Испании.
Пока он говорил, я взял тонкую кисть и без очков и лупы написал ею имя генерала. Он присмотрелся, и его монокль выпал, после чего я так и остался самым молодым картографом в немецкой армии. Видите, какими судьбоносными могут быть даже буквы размером в миллиметр.
У меня было достаточно свободного времени в Бордо, поэтому я зарисовывал кое-что в свою записную книжку. В 1944 году я записал туда «Junggesellentext» Ганса фон Вебера (Hans von Weber), который через 50 лет был воспроизведен в оригинальном размере, когда компания Linotype представляла гарнитуру Zapfino. Удивительно, но тогда мне не нужны были очки или увеличительное стекло, чтобы рисовать такие маленькие буквы. У меня было превосходное зрение!
Герман Цапф и Август Розенберг. Раскрашенная вручную титульная страница «Цветочного алфавита» («Das Blumen-ABC»).
Изображения цветов сделаны Цапфом в 1943-1946 годах и вырезаны Розенбергом.
San Franciso Public Library, 13 x 9.5 дюймов
В конце войны я провел некоторое время в полевом госпитале в Тюбингене как французский пленник. Со мной очень хорошо обходились и даже оставили мне инструменты для рисования. Из-за проблем со здоровьем французы отправили меня домой уже через месяц после окончания войны. Сначала я поехал к родителям в совершенно разрушенный Нюрнберг. Жизнь в городе пришла в норму далеко не сразу.
В 1946 году я дал свой первый урок каллиграфии в Нюрнберге. Там почти не было учителей с «чистой» репутацией. Мои уроки были частью программы по созданию федерации профсоюзов Германии.Мы рисовали наши буквы в старом школьном здании в примитивных условиях. В окнах не было стекол, и нам приходилось работать под искусственным светом, причем лампы нужно было каждый раз после занятия возвращать сторожу.
В 1947-м я вернулся во Франкфурт, где словолитня Stempel предложила мне должность арт-директора типографии. Мне еще не было тридцати, а они не спросили ни о квалификации, ни о дипломе, ни о рекомендациях. Мне достаточно было предъявить три свои записные книжки с войны с рисунками и каллиграфией.
Герман Цапф, "Образование через книги", 1966. Тушь, бумага.
San Franciso Public Library, 20 x 14 дюймов«Перо и резец»
Достойна упоминания наша созданная в крайне сложных условиях публикация «Перо и резец» («Feder und Stichel»). 25 табличек были выгравированы Августом Розенбергом (August Rosenberg). Я создал их между 1939-м и 1941-м, а Розенберг - только представьте! - вырезал их во время налетов авиации на Франкфурт. Он был одним из лучших мастеров. В 1949 году книга была напечатана в типографии D. Stempel AG.
Две гравированные металлические пластины для книги «Перо и резец».
Римские прописные и гуманистический курсив. Каллиграфия Германа Цапфа, вырезал Август Розенберг.
San Francisco Public Library, 5.75 x 10.25 дюймов
Цапфы, 2001Между 1948-м и 1950-м я преподавал каллиграфию в Школе дизайна в Оффенбахе. Точнее, учителем был мой друг Карлгеорг Хофер (Karlgeorg Hoefer), а я появлялся лишь дважды в неделю. В 1951 году я женился на Гудрун фон Хессе (Gudrun von Hesse). Она преподавала во франкфуртской Städelschool.
Отступление. Вот что говорит сама о себе Гудрун Цапф фон Хессе: «Я начала работать переплетчиком в Веймаре. Училась каллиграфии по книгам Рудольфа Коха и Эдварда Джонстона. После получения диплома я работала в Берлине и посещала уроки каллиграфии Иоганна Боланда (Johannes Boehland). Я была очарована искусством шрифта. С 1946-го по 1955-й я руководила собственной переплетной мастерской во Франкфурте-на-Майне и преподавала каллиграфию в Städelschool, State Institute of Fine Arts in Frankfurt. В 1948 году я разработала первые гарнитуры для словолитни Stempel. Diotima, Diotima Italic, Ariadne Initials и Smaragd (Emerald) выпускались как ручные шрифты с 1951-го по 1954-й. В последующие годы я создала еще несколько гарнитур: Shakespeare Roman и Italic для Hallmark Cards Inc. в Канзасе и Carmina для Bitstream Inc. в Кембридже, затем Nofret и Christiana для H. Berthold AG в Берлине и Alcuin и Colombine для URW в Гамбурге. В 1991 году я получила весьма значимую в книжном дизайне награду Фредерика Гауди (Frederic W. Goudy Award).
Гарнитуры, созданные Гудрун Цапф фон Хессе
Некоторые могут подумать, что этот брак был чем-то вроде слияния (поглощения). Но на самом деле это совсем не так. Думаю, моя жена доказала свою независимость и незаурядные художественные способности на собственной выставке «Bucheinbände - Graphische Arbeiten - Alphabete für Druck-schriften» (Переплет - Графический дизайн - Алфавит для наборных шрифтов) в Дармштадте осенью 1998-го.
Основной моей работой как художника был книжный дизайн для издательств. Я работал для Suhrkamp, Insel, the Book Guild Gutenberg, Hanser, Dr.Ludwig Reichert, Philipp von Zabern и других. На рекламные агенства я принципиально не работаю.
Другие важные области, в которых я работал - разработка шрифтов, таких как Palatino Antiqua, Optima etc., причем сначала - для горячего набора, затем для фотонабора и, в конце концов, для цифровых устройств. Мои шрифты наверняка есть на вашем компьютере. Точно-точно есть. Можете проверить.
Гарнитуры Palatino и Optima
Гарнитура Palatino была создана после длительной подготовки вместе с гравером Августом Розенбергером. Даже такие маленькие детали, как засечки, были аккуратно и тщательно исследованы. В 1948 году прошли первые пробы в офсетной печати, причем толщину засечек мы особенно проверяли.
Шрифт Palatino назван так в честь итальянского каллиграфа 16-го столетия Джамбаттисты Палатино (Giambattista Palatino). Надеюсь, однажды на небесах мы встретимся и он простит меня и благословит за использование своего доброго имени. Я не хотел тревожить его покой и славу.
Версии Palatino разных лет
Отступление. Palatino сейчас поставляется в комплекте с всевозможным ПО, поэтому он есть на всех Маках и большинстве PC. Это самый копируемый и воруемый шрифт, имеется даже таблица соответствий версий и изготовителей копий . Он же и самый любимый западными типографами, как профессионалами, так и любителями. Вам он наверняка знаком под именем Book Antiqua. Это самая неудачная кириллизация не только конкретного Palatino, но и и вообще жуткая хреновина. Просто потому, что из-за распространенности его до сих пор используют в книжном дизайне, мы буквально ломаем глаза. Но вернемся к Palatino. Первоначальное название шрифта - Mons Palatinus, то есть Палатинский холм в Риме, где находились крупнейший храм Аполлона и несколько императорских дворцов.
Как пишет Роберт Брингхерст в книге «Основы стиля в типографике»: «В своих подлинных воплощениях Palatino - прекрасно сбалансированный, мощный и вместе с тем изящный вклад в типографику, но его близкий родственник, Aldus, специально спроектированный для текстового набора, как правило, лучше подходит для этой цели в компании с Palatino в качестве заголовочного шрифта. Есть жирное начертание, созданное в 1950-м году. Жирный курсив был добавлен примерно через тридцать лет, явно для борьбы с существующими подделками. Расширенное семейство Palatino включает два комплекта титульных прописных, текстовую греческую гарнитуру Heraklit и греческий титульный шрифт Phidias. Есть капитель и минускульные цифры. Поскольку шрифт был первоначально спроектирован как заголовочный для ручного металлического набора, а затем адаптирован для текстового набора на линотипе, есть две принципиально разные, но подлинные версии курсива Palatino. Широкая версия первоначально соответствовала позначно ширинам знаков прямого начертания, как это требуется для линотипа, а более узкая и элегантная версия предназначалсь для ручного набора. Линотипный курсив (выпущенный первым) имеет лучшую удобочитаемость в кеглях до 10 пунктов, но самые удачные цифровые версии для крупных кеглей - как прямого, так и курсивного начертания - основаны на рисунке крупнокегельных шрифтов ручного набора». Для цифровой типографики есть Zapf Renaissance - похожий в чем-то на Palatino, но более живописный.
Цифровая версия Palatino (слева) и Zapf Renaissance (справа). Из книги Брингхерста
Optima, созданная в 1952-м, была выпущена в 1958 году словолитней D. Stempel AG в Франкфурте. Это необычный шрифт без засечек. Буквы в нем основаны на золотом сечении и разработаны после ряда набросков в Италии. Эта гарнитура - нечто среднее между антиквой (как Bodoni) и гротеском (как Futura). Optima проектировалась как показательная, демонстрационная гарнитура. Но после того, как я показал образцы Монро Вилеру (Monroe Wheeler) из Музея современного искусства в Нью-Йорке, я последовал его совету превратить Оптиму в настоящий шрифт, чтобы затем иметь возможность заменить ею гротески в книгах по искусству, журналах и других изданиях. Название «Optima» было вообще не моей идеей. Я нахожу его слишком нахальным, но таково уж было решение менеджеров словолитни Stempel.
Образец начертания гарнитуры Optima из словолитни Stempel, с поправками и заметками. 1958
Эпитафия на гробнице антипапы Иоанна XXIII.
Усыпальница выполнена Донателло и Микелоццо (1422-1427) во флорентийском Баптистерии.
Отступление. Надпись, подобная той, что на эпитафии, вполне могла послужить вдохновением для Оптимы. Буквы на ней тоже без засечек, но со штрихами разной толщины. Ось наклона строго вертикальна, штрихи или начерчены плоской кистью, или нарисованы чем-то тонким и острым. Эти «экспериментальные» буквы пятнадцатого столетия совсем даже не идеально пропорциональны, в отличие от надписей, например, на колонне Траяна. Оптима - шрифт без засечек, основанный только на принципах письма пером с гибким концом. Очень высокий контраст штрихов, но при этом пропорции строчных безусловно гуманистичны (основаны на золотом сечении), а прописные по пропорциям схожи как раз с надписями на колонне Траяна.
Несмотря на каллиграфическое происхождение, Оптима очень и очень статична и рациональна. А ее курсив - попросту строчные с наклоном (в старой Оптиме. В 2006 году вышла Optima nova, авторы - Герман Цапф и Акира Кобаяши (Akira Kobayashi), там курсив - это курсив. Смотри ниже). Себастьян Картер пишет: «Курсив без засечек пренебрегает воображением, поэтому, как правило, к гротескам его не добавляли, а наклоняли обычное начертание». Концы вертикальных штрихов все плоские, кроме кончика у t, кривые обрезаны под немного косым углом. Черты слегка утоньшены и сужены. «Утоньшение черт происходит от греческих надписей и итальянского Ренессанса, но в других аспектах Оптима - неоклассический шрифт». Иными словами, Цапф первым «скрестил» благородство антиквы и простоту гротесков.
Оптима - весьма популярная гарнитура в России, хотя все ее кириллические аналоги (по словам Владимира Ефимова) и не дотягивают до латинского оригинала
Вот что пишет Владимир Ефимов о происхождении Оптимы: «Идея пришла к Цапфу во время путешествия по Италии в октябре 1950 года, во время изучения надписей времен итальянского Средневековья и Ренессанса. Увидев надписи XV века на мозаичном полу во флорентийской церкви Санта Кроче, дизайнер был поражен формой прописных букв, напоминающих антикву, лишенную засечек. Цапф зарисовал буквы этих надписей и тут же решил нарисовать шрифт в подобном стиле. Поскольку в тот момент у него не было бумаги, он стал рисовать карандашом строчные буквы на банкнотах в 1000 лир (тогдашние мелкие итальянские деньги). На одной из банкнот написаны два первоначальных варианта названия нового шрифта: Fiorentina, Firenze. Затем он хотел назвать его Neu-Antiqua (Новая Антиква), но в фирме Stempel переименовали новый шрифт в Optima. Хотя в будущем году Оптиме исполнится 50 лет, очевидно, что этот шрифт не исчерпал своего потенциала. Оптима хорошо работает как акцидентный шрифт, а также пригодна для книжного набора». Как уже упоминалось, в 2006 году Цапф вместе с Кобаяши переделали гарнитуры Palatino, Optima и Aldus, сделав их более подходящими для цифровой типографики. Теперь у них есть приставка Nova. Есть интереснейшее интервью с Кобаяши на сайте журнала Pingmag.
Было/стало
В течение всех этих лет у меня было всего несколько работ по каллиграфии. Самой большой стало оформление вводной части Устава ООН на четырех языках, включая русский. Это было в 1960 году для библиотеки Pierpont Morgan в Нью-Йорке. Мне заплатили 1000 долларов, большие деньги в то время. Копия этой работы выставлена на моей постоянной выставке в библиотеке герцога Августа в городе Wolfenbüttel.
Отступление. В 1954 году тиражом в тысячу экземпляров был издан альбом Цапфа Manuale Typographicum. Его можно приобрести на oakknoll.com за $ 600.00. Там даже будет подпись автора, правда, не вам, а некоему Дику Бикелю :) Вот десяток страниц оттуда:
Посмотреть альбом целиком можно здесь.
Новые технические разработки
В шестидесятых начался кардинальный переход от гутенберговских методов к негутенберговским. Все началось с фотонабора и перешло в цифровую форму, когда доктор Рудольф Хелл (Dr. Rudolf Hell) изобрел фотонаборную машину Digiset в 1964 году.
Я был свидетелем и участвовал во всех стадиях развития производства шрифтов. От горячего набора в пятидесятых, через фотонабор и к сегодняшним цифровым методам. Это было потрясающее время с самыми радикальными изменениями, какие только знала печатная индустрия.
Я работал над внедрением типографики в компьютерные программы с ранних шестидесятых. Когда ты - книжный дизайнер, ты всегда ищешь способы упростить производство. В частности, тебе необходим крайне тщательный подход к набору, каковым я славился среди издателей. Однако, крайне важно не забывать и про улучшения в техническом процессе.
Сначала мои идеи о наборе с помощью компьютера не были восприняты серьезно в Германии, более того, их отвергли в Техническом институте Дармштадта, где я читал лекции по типографике с 1972-го по 1981-й. Директор крупнейшей компании - которой больше нет - думал, что невозможно адаптировать компьютер к набору. «Этот Цапф сумасшедший», говорил он, как выяснилось впоследствии, «он должен продолжать работать со шрифтами».
Конечно, никто не мог предсказать, что компьютеризованная типографика станет в порядке вещей уже через несколько лет.
Типографские компьютерные программы
Поскольку никто не прислушался к моим идеям в Германии, у меня не оставалось выбора кроме как отправиться в США. Американцы были более открыты всему новому, да и сейчас у них осталось что-то от былого духа первооткрывателей. В своих тамошних лекциях я развил свои идеи о компьютеризации. Момент настал, когда меня пригласили выступить перед студентами в Carpender Center for the Visual Arts в Гарвардском университете в Кембридже, Массачусетс в 1964 году.
Техасский университет в Остине также был заинтересовал. Они предложили крайне выгодные условия - свою собственную кафедру, например. Губернатор сделал меня Почетным Гражданином Техаса - это могло избавить меня от налогов - и подарил мне огромный флаг штата, который раньше развевался над мэрией Остина. Более того, Остин - очень привлекательный студенческий город, совсем не похожий на другие техасские города.
Дома я описал жене все, что видел. Она внимательно меня выслушала, после чего заявила, что это все здорово, но в Техасе она жить не будет никогда. К сожалению, моя жена видела Техас только из окна самолета, когда мы летели через бесконечные нефтяные поля в Сан Диего. В общем, моя техасская мечта закончилась.
И, поскольку мечта закончилась, а наш дом в Франкфурте стал слишком тесным - даже несмотря на то, что моя мастерская располагалась в доме возле городских ворот, построенном в 1460 году - в 1972-м мы переехали в Дармштадт.
Каллиграфия Цапфа для проекта "Bible Texts Illuminated" Дональда Кнута, 1980-е
Принцесса Гессенская Маргарет (Princess Margaret of Hessen) хотела возобновить традиции печатания типографии Ernst Ludwig Press под новым названием «Prince Ludwig Press» в честь своего скончавшегося в 1966 году мужа. Доктор Дольф Штернбергер (Dr. Dolf Sternberger) был назначен ответственным за литературное наполнение, а я - за оборудование и печать. К сожалению, для осуществления замысла не хватило денег. Мы и так с самого начала знали, что никакой прибыли вся затея не принесет.
В 1976 году Рочестерский технический институт предложил мне заменить профессора Александра Лоусона (Alexander Lawson) после ухода последнего на пенсию. Они собирались создать отдельную кафедру, посвященную типографским компьютерным программам, первую в мире. Я преподавал там с 1977-го по 1987-й, летая между Дармштадтом и Рочестером.
В 1977-м мои друзья Аарон Бернс (Aaron Burns), Херб Любалин (Herb Lubalin) и я основали фирму «Design Processing International Inc.» В Нью-Йорке. Целью стала разработка программ для предпечатной подготовки текстов для непрофессионалов. Компания просуществовала до 1986-го. После смерти Любалина мы начали снова, создав «Zapf, Burns & Company» в 1987-м. К сожалению, в 1991-м Аарон умер от СПИДа, приобретенного из-за неудачной операции по пересадке сердца в 1982 году.
Он был ответственным за торговлю. Кроме того, двое наших служащих украли мои идеи и основали собственную компанию незадолго до его смерти. Это и стало последним ударом для Бернса. Конечно, сам я не мог в одиночку управлять американской компанией из Дармштадта. Переезжать в Нью-Йорк также не было ни малейшего желания - всякий, кто видел наш дом в Дармштадте, поймет почему.
Я вложил все, чему научился в США в разработку новой компьютерной программы для улучшения типографских качеств набора. Мы назвали ее «hz program».
Мы сделали ее совместно с URW Software и Type GmbH в Гамбурге. Она до сих пор не закончена, поскольку мы все время пытаемся добиться разных улучшений (hz-program купила Adobe, и теперь это движок программы InDesign. Цапф приложил руку, по-моему, вообще ко всему).
История Zapfino
Но вернемся к шрифтам. В последние несколько лет я лишь добавил кириллицу и греческий алфавит к Palatino. Для Microsoft. Шрифт целиком в формате OpenType имеет порядка 5500 знаков.
Следующим стал Zapfino, используя который Linotype GmbH сделали плакат к моему дню рождения в 1998 году. А история этого шрифта начинается в 1993-м. Я только закончил обширный проект с Дональдом Кнутом (Donald Knuth), профессором в Стэнфорде (Цапф скромный. Он помогал Кнуту делать TeX, стандарт для верстки разных учебников с кучей формул). Один из моих бывших студентов, Дэвид Сигель (David Siegel) как раз закончил там обучение и горел желанием заняться шрифтовым бизнесом, поэтому обратился ко мне за помощью.
Он был очень умным парнем, но немного эксцентричным. Он написал мне, уверяя, что у него есть фантастическая идея, требующая новой гарнитуры с большим количеством разных фигур для одной и той же буквы. За основу Дэвид предложил взять каллиграфический образец, который я привел в публикации для Society of Typographic Arts в Чикаго. Мне это не очень нравилось.
Но потом я вспомнил о странице с каллиграфией из моей записной книжки 1944-го года. Возможно, настало время сделать из него шрифт. Я уже пытался - делал гарнитуру Virtuosa для Stempel AG в 1948-м - но результатом стал компромисс. Горячий набор накладывал слишком много ограничений на свободу каллиграфических букв. Только через современную технологию я добился результата, который вы сейчас видите.
Для дигитализации процесса Дэвид пригласил Джино Ли (Gino Lee), программиста из Бостона, который светился энтузиазмом с самого начала и даже готов был переехать в Paolo Alto. Было очень приятно работать с ним, мне даже почти не пришлось исправлять его результаты.
Но когда все было почти готово, я получил письмо от Сигеля. Его бросила девушка, и теперь он потерял интерес к чему бы то ни было. Никаких больше шрифтов. Все, что я мог сделать - попросить его не совершать самоубийство. Красивых девушек в Калифорнии, да и вообще везде, в общем, достаточно.
Он сказал, что хочет начать новую жизнь, в которой не было места сложному ПО, над которым мы вместе работали. Поэтому наша программа, «Деррик», свет так и не увидела. А Дэвид занялся веб-дизайном.
После всего этого, реализация Zapfino была отложена, пока однажды я не показал проект в Linotype. Они отвели под подготовку проекта целый корпус. Мы сошлись на четырех алфавитах, добавили сотню орнаментов, росчерки пера, указатели. Указатели, кстати, обычно имеют вид мужской руки черного цвета, но в Zapfino рука женская. Это не мое посвящение женщинам мира, я вообще, кажется, впервые сделал так же еще в Zapf Dingbats для ITC в 1973 году.
Отступление. Пресловутые Zapf Dingbats лучше всех использовал (на фото вверху) Дэвид Карсон (David Carson), известнейший графический дизайнер современности. Будучи редактором музыкального журнала Ray Gun, он оформил интервью с Брайном Ферри, показавшееся ему слишком скучным, заменив все буквы на дингбаты. Теперь это проходят в университетах как пример радикального крутейшего прорыва, я не знаю почему.
Есть DVD extras к фильму Helvetica. Если кто-то дочитал до этого места, то обязательно посмотрите (там всего 5 минут). Цапф говорит, что не пьет кофе, и поэтому у него до сих пор «твердая рука». И еще очень много интересного сообщает, например, что большинство шрифтов он делал на заказ, только Палатино и Оптиму сам. И что Гельветику никогда не использовал, предпочитая Univers. Известно, что у создателей фильма было буквально 15 минут на разговор с ним, поэтому они снимали на террасе столовой фирмы Linotype.
«It looks so lush and tropical!»© Напомню, в этом году ему исполняется 90. Он до сих пор работает. Вот некоторая часть его шрифтов по датам и страничка с великолепным Zapfino:
