колыбельная для Бога
Бог живёт на седьмом этаже неба,
и по правую руку его - лето,
а по левую руку его - осень,
а зимы и не видно почти…
И не ведает Бог никаких чисел,
на коленях у Бога лежат письма,
и так много уже у него писем,
улыбается Бог и молчит.
И кружатся стихи, становясь снами,
застревая в оконной, большой раме,
и находят мотив для себя сами,
напевая друг другу в ночи.
И уже далеко-далеко вечер,
а Весна тихо-тихо ему шепчет:
«Баю-бай, засыпай, будет днём легче…»
Улыбается Бог и молчит.
И утихнет когда-нибудь мой голос,
и отпустит меня навсегда город,
и найду наконец-то я твой полюс,
за который уйдём мы вдвоём.
И умчится зима, ей не так долго,
и по лёгкой волне поплывёт лодка,
и Весна отразится в глазах Бога -
улыбается Бог и поёт...
(из книги "Дети пропавших лётчиков", рис. Оли Чикиной)
и по правую руку его - лето,
а по левую руку его - осень,
а зимы и не видно почти…
И не ведает Бог никаких чисел,
на коленях у Бога лежат письма,
и так много уже у него писем,
улыбается Бог и молчит.
И кружатся стихи, становясь снами,
застревая в оконной, большой раме,
и находят мотив для себя сами,
напевая друг другу в ночи.
И уже далеко-далеко вечер,
а Весна тихо-тихо ему шепчет:
«Баю-бай, засыпай, будет днём легче…»
Улыбается Бог и молчит.
И утихнет когда-нибудь мой голос,
и отпустит меня навсегда город,
и найду наконец-то я твой полюс,
за который уйдём мы вдвоём.
И умчится зима, ей не так долго,
и по лёгкой волне поплывёт лодка,
и Весна отразится в глазах Бога -
улыбается Бог и поёт...
(из книги "Дети пропавших лётчиков", рис. Оли Чикиной)