Не снято
Когда застаешь замечательную, неповторимую сценку - возможности запечатлеть ее обычно не бывает. По разным причинам, но - не бывает, и все тут. Может быть, потому, что кое-что Главный Режиссер оставляет исключительно для себя.
Николаев, лето, ни ветринки, в воздухе висит вода. С добросовестностью первородящей топаю на прием в консультацию. По летнему делу дверь заведения распахнута настежь и задернута марлей. На крыльце, на белой табуреточке аккурат под синестеклянной вывеской, млеет санитарка. Впереди меня по ступенькам обстоятельно взбирается сильно беременная кошка. Взойдя, вопросительно смотрит на санитарку. Та, приоткрыв один глаз, милостиво кивает кошке. Кошка плавно втекает в дверной проем. Марлевый занавес.
Опять же Николаев. Месяц так примерно май,- светлый, душистый вечер. Пешеходная, кафешная, торговая улица. Мы с молодым напарником (пусть он будет Солнышко - высокий, тоненький, ясно-голубоглазый, с растрепанными пшеничными волосами) рысим в кофейню: отмонтировались. Солнышко, осекшись на полуслове, тихохонько толкает меня локотком: гляди, мол. Впереди нас, явно вышедши из фирменного колбасного магазина на углу, движется примечательная пара: миниатюрная изящная девчушка и длиный, какой-то расхлябанный парень заметно старше ее. Похоже, от самой кассы пытается познакомиться. Склонился над нею - правая рука поджата, поскольку девушка вполне вписалась бы ему подмышку, а в левой, несколько на отлете, как чуждые низменные предметы - пара крупных полуколец копченой колбасы, слегка прихваченных той толстой, грубой, серой бумажиной с неровными краями, каких нынче в магазинах уже и не увидишь. Парень увлеченно вешает что-то девчушке на уши... а следом, буквально в двух шагах, вдумчиво ступает рослый уличный кабысдох - дитя пятнадцати пород. Такое чувство, что одним глазом пес пасет колбасу, другим - колбасовладельца. Ближе... ближе... Парень токует. До колбасы - бросок на длину морды... на полморды... тяп! Пес аккуратно выдергивает одно полукольцо и... невторопях трусит в поперечную улицу. Психолог четвероногий: парень проводил его досадливым вздохом и продолжил майскую песнь.
Севастополь, середина лета. Съемки в Херсонесе заканчиваем "монастырским двориком", посреди которого - там, где бьет или - чаще - подтекает фонтан,- пятачок полуденного зноя, мощеный белым камнем. В глубине дворика - где старые софоры и акации,- резкая тень, лиственная землица. Работа вроде окончена, но Оператор имеет добрую привычку оставлять камеру в Stand by,- ну, скажем, пока за ворота не вышли. А тут, входя в тень, еще и с плеча снять не успел.
Шагнули под кружевную листву и замерли: под деревом танцевали кошка с собакой. Точнее, кошка - местной странной породы, черная не с рыжими, а буквально красными пятнами,- медленно шла вокруг ствола на расстоянии примерно полутора метров, а перед нею, почти что пятясь задом, приплясывал пес - некрупная переводня от овчарки. Он невысоко подпрыгивал, притоптывал передними лапами, отскакивал чуток назад и повторял все те же па. Внезапно кошка бросилась почти ему под лапы и что-то выхватила. Резко дернула головой, раздался тихий хруст. На листья упала маленькая тушка. Пес возобновил танец... Он мышковал для кошки.
Оператор не дыша отменил Stand by и снова замер. Кошка повернула морду в его сторону... Она была слепа. Там, где должны бы сиять глаза - только черные неровные бугорки. Едва двинув фалангой пальца, Оператор нажал Rec. Но то, что мы едва слышим, для пары мохнатых - тревожный, чужой звук. Кошка схватила придавленную мышь и шмыгнула в заросли туи, собака, описав полукруг, потрусила куда-то на задворки музея.
...Кто они были, эти двое? Что их свело?..
Николаев, лето, ни ветринки, в воздухе висит вода. С добросовестностью первородящей топаю на прием в консультацию. По летнему делу дверь заведения распахнута настежь и задернута марлей. На крыльце, на белой табуреточке аккурат под синестеклянной вывеской, млеет санитарка. Впереди меня по ступенькам обстоятельно взбирается сильно беременная кошка. Взойдя, вопросительно смотрит на санитарку. Та, приоткрыв один глаз, милостиво кивает кошке. Кошка плавно втекает в дверной проем. Марлевый занавес.
Опять же Николаев. Месяц так примерно май,- светлый, душистый вечер. Пешеходная, кафешная, торговая улица. Мы с молодым напарником (пусть он будет Солнышко - высокий, тоненький, ясно-голубоглазый, с растрепанными пшеничными волосами) рысим в кофейню: отмонтировались. Солнышко, осекшись на полуслове, тихохонько толкает меня локотком: гляди, мол. Впереди нас, явно вышедши из фирменного колбасного магазина на углу, движется примечательная пара: миниатюрная изящная девчушка и длиный, какой-то расхлябанный парень заметно старше ее. Похоже, от самой кассы пытается познакомиться. Склонился над нею - правая рука поджата, поскольку девушка вполне вписалась бы ему подмышку, а в левой, несколько на отлете, как чуждые низменные предметы - пара крупных полуколец копченой колбасы, слегка прихваченных той толстой, грубой, серой бумажиной с неровными краями, каких нынче в магазинах уже и не увидишь. Парень увлеченно вешает что-то девчушке на уши... а следом, буквально в двух шагах, вдумчиво ступает рослый уличный кабысдох - дитя пятнадцати пород. Такое чувство, что одним глазом пес пасет колбасу, другим - колбасовладельца. Ближе... ближе... Парень токует. До колбасы - бросок на длину морды... на полморды... тяп! Пес аккуратно выдергивает одно полукольцо и... невторопях трусит в поперечную улицу. Психолог четвероногий: парень проводил его досадливым вздохом и продолжил майскую песнь.
Севастополь, середина лета. Съемки в Херсонесе заканчиваем "монастырским двориком", посреди которого - там, где бьет или - чаще - подтекает фонтан,- пятачок полуденного зноя, мощеный белым камнем. В глубине дворика - где старые софоры и акации,- резкая тень, лиственная землица. Работа вроде окончена, но Оператор имеет добрую привычку оставлять камеру в Stand by,- ну, скажем, пока за ворота не вышли. А тут, входя в тень, еще и с плеча снять не успел.
Шагнули под кружевную листву и замерли: под деревом танцевали кошка с собакой. Точнее, кошка - местной странной породы, черная не с рыжими, а буквально красными пятнами,- медленно шла вокруг ствола на расстоянии примерно полутора метров, а перед нею, почти что пятясь задом, приплясывал пес - некрупная переводня от овчарки. Он невысоко подпрыгивал, притоптывал передними лапами, отскакивал чуток назад и повторял все те же па. Внезапно кошка бросилась почти ему под лапы и что-то выхватила. Резко дернула головой, раздался тихий хруст. На листья упала маленькая тушка. Пес возобновил танец... Он мышковал для кошки.
Оператор не дыша отменил Stand by и снова замер. Кошка повернула морду в его сторону... Она была слепа. Там, где должны бы сиять глаза - только черные неровные бугорки. Едва двинув фалангой пальца, Оператор нажал Rec. Но то, что мы едва слышим, для пары мохнатых - тревожный, чужой звук. Кошка схватила придавленную мышь и шмыгнула в заросли туи, собака, описав полукруг, потрусила куда-то на задворки музея.
...Кто они были, эти двое? Что их свело?..