Ночь Танабата. Сказка для моих друзей
Когда живешь на свете долго, перестаешь воспринимать движение времени. Его хрустальная река перемещается вместе со всем миром, и неизвестно - это река времени вморожена во вселенную, или же в реке навсегда увязли звезды. Подвижное может сместиться, иссякнуть или вынырнуть в другом месте, оставляя надежду оказаться на том берегу или вовсе без берегов. Застывшие волны не перейдешь,- разве что хвостатые мои подруги сороки хрупким черно-белым пунктиром стянут светлый песок на одной стороне и темные травы другой. Но поди собери этих непосед! Такое удается не чаще раза в год, а при скверной погоде даже мне не удается уговорить их слететься к хрустальной реке.
Вега? Да, она такая. Нежная, как утренний лучик на подушке,- из тех чудных существ, которые способны обычный серенький денек превратить в жемчужное шелковое покрывало. Она хоть и из рода Лиры, но сплетает не только слова - нити, краски и цветы. И вот ведь - ерундовые мелочи нашего мира, прихотливо сложенные ею, обретают высоту и ценность. Поговаривают, что умеет она исцелять сломанные вещи и сломанных людей. Насчет людей не скажу,- мало ли, начнут бегать к ней со своими глупостями,- а видано, как собралась целехонькой вот только что, на глазах расколоченная вдребезги статуэтка. Ну, и бабочки ее обожают: на руки садятся, на голову, украшают платье - и взлетают пестрым хороводом при каждом ее появлении. И диво ли, что боги заинтересованы в том, чтобы все свое время она проводила за работой - писала, рисовала и пела, ткала и опять рисовала. А шкурный интерес богов - это вам не чашку риса рассыпать, и даже - не мешок льняного семени собрать.
Орлы, видите ли, тоже думали, что уж кто-кто, а Альтаир предпочтет суровые родовые занятия,- в армию наймется к кому из императоров, или хоть покои охранять. Ан нет - подался в пастухи. Ну, прямо скажем, пастух он - лучше не бывает: от звуков свирели всегда веселы стада его, а волков и мохнатых лесных двуногих он давно подкупил мужскими побасенками, до которых те больно охочи. А вы не знали? Есть такие истории, которые и волки слушают разинув пасть. Ну, и станешь ты грабить такого сказителя? Не говоря уж о том, что парню из рода хищных птиц мало кто решится насолить: отложит свирельку, да как угостит промеж ушей шипастым моргенштерном, который сам же ласково называет "репейничком" - и несите, други, в логово печальную весть. Ну, и у Орлов своя выгода, чтоб этакий пастух от стад не отлучался - со временем все они свою скотинку-то к нему перевели, а как же. Так вот дело и идет без отдыху,- только когда лесные мохнатые приносят сказителю своего самогона, а волки окружают стада, чтоб не разбежались,- играет Альтаир плясовые, что старше лесов и гор, а мохнатые и рады,- и с притопом, и вприсядку - откуда только грация берется у грубых великанов.
Да никто их не знакомил. Это бабочки виноваты и один из мохнатых. Как-то в жаркий день бабочки слетелись на берег хрустальной реки - ну, вы знаете, как это бывает: подходишь к воде - а на песке живой ковер трепещущий. Впервой и голову ощупать хочется - на месте ли мозги, или легка она от восторга, как воздушный шарик. А в тот раз налетел ветер, волны стали захлестывать берег. Вега и испугалась за своих крылатых, выбежала к воде, стала бабочек отгонять - летите, мол, в лес, на тихие полянки, красотки нежнокрылые. А на том берегу Альтаир с одним из мохнатых играл в го. На песке да камушками: набрали черных и белых, расчертили доску прутиком. Вот доску-то им чуть и не смыло. Лесной буркнул одно из своих мохнатых коротких слов и сердито глянул на реку. И увидал бабочек, которых Вега подняла с песка, направляя к лесу. Ну, эти великаны ж как дети - игрок только ахнул во всю здоровенную глотку и невежливо указал пальцем на живую радугу. Альтаир и глянул. И еще раз глянул. Не на бабочек, вестимо. На нее. Мохнатый-то ахнул так, что через реку слышно. Вот Вега и обернулась.
А то вы не знаете, что хрустальной рекой управляют боги. Могут замедлить ее течение, могут ускорить. Могут свернуть в ручеек, увести в сторону... если хотят. А вот они взяли - и не захотели. Ну, то есть - совсем. Так нет бы - сделать реку такой широкой, чтоб Вега с Альтаиром друг друга не разглядели. Нет - потешиться решили, власть показать. Эти двое, вишь ты, каждый день на свои берега приходят, песни поют, слова выплетают золотыми узорами... А боги в те узоры одеваются - и довольны, унеси их река. Двое, да простятся им лишние штрихи на рисовой бумаге, пишут трепетные слова и пытаются, скомкав покрепче, добросить через реку,- а боги делают из них себе броши-аграфы для своих одеяний. Довольны - плюнуть некуда. Доят два сердца и радуются. Не люблю я этого.
Власти моей - одна ночь в году, да и та - сказано же,- при хорошей погоде. В седьмую ночь седьмого месяца могу я созвать сорок и велеть им стать крылатым, хвостатым мостом меж двумя берегами. А когда Вега и Альтаир бегут по дрожащему, дышащему мостику друг другу навстречу - тут уж я прячусь в лес, чтоб никто не видел моих слез. Зато в эту ночь вы можете просить богов о даровании вам искусства слова и начертания его, сиречь каллиграфии. Только - от всего сердца просить, и жертвовать без памяти свои стихи, привязывая листочки с ними к стеблям молодого бамбука.
О, да,- для людей я могу больше: тут мне подчиняются камень, и сталь, и песок. А для тех, кто - дальше людей,- только это. Только стрекотливые, волнующиеся, краткие в мире сороки. И одна ночь в году. И то - не в каждом. Но вы все-таки обращайтесь, если что. Вот моя визитка: "Мосты, понтоны, переправы".
Что?
Денеб меня зовут. Денеб из Лебедей.
Вега? Да, она такая. Нежная, как утренний лучик на подушке,- из тех чудных существ, которые способны обычный серенький денек превратить в жемчужное шелковое покрывало. Она хоть и из рода Лиры, но сплетает не только слова - нити, краски и цветы. И вот ведь - ерундовые мелочи нашего мира, прихотливо сложенные ею, обретают высоту и ценность. Поговаривают, что умеет она исцелять сломанные вещи и сломанных людей. Насчет людей не скажу,- мало ли, начнут бегать к ней со своими глупостями,- а видано, как собралась целехонькой вот только что, на глазах расколоченная вдребезги статуэтка. Ну, и бабочки ее обожают: на руки садятся, на голову, украшают платье - и взлетают пестрым хороводом при каждом ее появлении. И диво ли, что боги заинтересованы в том, чтобы все свое время она проводила за работой - писала, рисовала и пела, ткала и опять рисовала. А шкурный интерес богов - это вам не чашку риса рассыпать, и даже - не мешок льняного семени собрать.
Орлы, видите ли, тоже думали, что уж кто-кто, а Альтаир предпочтет суровые родовые занятия,- в армию наймется к кому из императоров, или хоть покои охранять. Ан нет - подался в пастухи. Ну, прямо скажем, пастух он - лучше не бывает: от звуков свирели всегда веселы стада его, а волков и мохнатых лесных двуногих он давно подкупил мужскими побасенками, до которых те больно охочи. А вы не знали? Есть такие истории, которые и волки слушают разинув пасть. Ну, и станешь ты грабить такого сказителя? Не говоря уж о том, что парню из рода хищных птиц мало кто решится насолить: отложит свирельку, да как угостит промеж ушей шипастым моргенштерном, который сам же ласково называет "репейничком" - и несите, други, в логово печальную весть. Ну, и у Орлов своя выгода, чтоб этакий пастух от стад не отлучался - со временем все они свою скотинку-то к нему перевели, а как же. Так вот дело и идет без отдыху,- только когда лесные мохнатые приносят сказителю своего самогона, а волки окружают стада, чтоб не разбежались,- играет Альтаир плясовые, что старше лесов и гор, а мохнатые и рады,- и с притопом, и вприсядку - откуда только грация берется у грубых великанов.
Да никто их не знакомил. Это бабочки виноваты и один из мохнатых. Как-то в жаркий день бабочки слетелись на берег хрустальной реки - ну, вы знаете, как это бывает: подходишь к воде - а на песке живой ковер трепещущий. Впервой и голову ощупать хочется - на месте ли мозги, или легка она от восторга, как воздушный шарик. А в тот раз налетел ветер, волны стали захлестывать берег. Вега и испугалась за своих крылатых, выбежала к воде, стала бабочек отгонять - летите, мол, в лес, на тихие полянки, красотки нежнокрылые. А на том берегу Альтаир с одним из мохнатых играл в го. На песке да камушками: набрали черных и белых, расчертили доску прутиком. Вот доску-то им чуть и не смыло. Лесной буркнул одно из своих мохнатых коротких слов и сердито глянул на реку. И увидал бабочек, которых Вега подняла с песка, направляя к лесу. Ну, эти великаны ж как дети - игрок только ахнул во всю здоровенную глотку и невежливо указал пальцем на живую радугу. Альтаир и глянул. И еще раз глянул. Не на бабочек, вестимо. На нее. Мохнатый-то ахнул так, что через реку слышно. Вот Вега и обернулась.
А то вы не знаете, что хрустальной рекой управляют боги. Могут замедлить ее течение, могут ускорить. Могут свернуть в ручеек, увести в сторону... если хотят. А вот они взяли - и не захотели. Ну, то есть - совсем. Так нет бы - сделать реку такой широкой, чтоб Вега с Альтаиром друг друга не разглядели. Нет - потешиться решили, власть показать. Эти двое, вишь ты, каждый день на свои берега приходят, песни поют, слова выплетают золотыми узорами... А боги в те узоры одеваются - и довольны, унеси их река. Двое, да простятся им лишние штрихи на рисовой бумаге, пишут трепетные слова и пытаются, скомкав покрепче, добросить через реку,- а боги делают из них себе броши-аграфы для своих одеяний. Довольны - плюнуть некуда. Доят два сердца и радуются. Не люблю я этого.
Власти моей - одна ночь в году, да и та - сказано же,- при хорошей погоде. В седьмую ночь седьмого месяца могу я созвать сорок и велеть им стать крылатым, хвостатым мостом меж двумя берегами. А когда Вега и Альтаир бегут по дрожащему, дышащему мостику друг другу навстречу - тут уж я прячусь в лес, чтоб никто не видел моих слез. Зато в эту ночь вы можете просить богов о даровании вам искусства слова и начертания его, сиречь каллиграфии. Только - от всего сердца просить, и жертвовать без памяти свои стихи, привязывая листочки с ними к стеблям молодого бамбука.
О, да,- для людей я могу больше: тут мне подчиняются камень, и сталь, и песок. А для тех, кто - дальше людей,- только это. Только стрекотливые, волнующиеся, краткие в мире сороки. И одна ночь в году. И то - не в каждом. Но вы все-таки обращайтесь, если что. Вот моя визитка: "Мосты, понтоны, переправы".
Что?
Денеб меня зовут. Денеб из Лебедей.