Черносотенное
Разбирая завалы старых бумаг, неожиданно обнаружил собственную курсовую работу почти двадцатилетней давности. Разыгравшиеся ностальгические чувства привели к решению опубликовать оную.
Правда, учитывая, что объем - 50 исписанных мелким почерком листов А4 (боже же ж мой, это были времена, когда всё писалось от руки!), надолго заряда ностальжи не хватит. Но тем не менее…
Предуведомление. Данный пост (и, возможно, еще несколько воспоследующих) является публикацией курсовой работы студента III курса истфака Днепропетровского госунивера «Черносотенные организации в России в 1905-1917 годах» с сохранением всех стилистических, лексических, орфографических и пунктационных особенностей в нетронутом виде. Опускаются лишь постраничные ссылки дабы плагиат не бросался в глаза. Первый обязательный раздел: «Историография и источники» - тоже пропускается (из соображений экономии усилий).
Единственное, в чем хотелось бы публично повиниться, так это в том, что в то время я находился под сильным воздействием идей В.В.Кожинова и это впечатление сказалось и на количестве заимствований из работы Вадима Валериановича "Черносотенцы и Революция" в тексте.
Это весьма простительный, как я полагаю в данный момент, недостаток для студента. Тем более, в те былинные времена, когда писалось всё гусиным пером от руки а не как сейчас качается из этих ваших интернетов.
Мой научный руководитель был того же мнения и поставил за добротную студенческую компиляцию «пятерку».
Возникновение правых организаций.
Их программные и тактические установки.
Прежде чем перейти непосредственно к раскрытию темы, нужно разобраться с терминами. Даже до сих пор слова «консервативный», «правый», «реакционный» вызывают неадекватную реакцию. С ними связывают что-то беспросветно-тупое, темное, дикое и варварское, а уж от слов «черная сотня», «черносотенцы», «черносотенный» веет уж совсем замогильной жутью. Теме не менее, люди, которых «прогрессивная» пресса, литература и общественность награждала такими кличками, с гордостью называли себя правыми консерваторами и черносотенцами. В чем же дело? Попробуем разобраться.
Если слова "консерватор" и «правый» потихоньку реабилитируются, становится ясным, что консерватор - это не покрытый мохом противник любых реформ, а сторонник очень медленных и осторожных изменений, с обязательным сохранением, «консервацией», каких-то стержневых основ жизни, если «правый» - это, действительно, правый, то есть человек, который поступает правильно, если следовать происхождению данного слова, то слово «черносотенец» остается синонимом вандала и погромщика.
Это слово возникло в начале XX века в среде»прогрессивной» и революционной общественности для обозначения людей, исповедывающих правые убеждения. Возникло как бранная кличка. Даже в таком известном и серьезном издании, как «Энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона» (2 допол. том) сказано: «Черная сотня - ходячее название, которое в последние годы стало применяться к подонкам населения…» и так далее.
Что же могли сказать в ответ на такие обвинения сами черносотенцы?
«Основоположник организованного черносотенства В.А.Грингмут в «Руководстве монархиста-черносотенца» писал: «Враги самодержавия назвали черной сотней простой черный русский народ, который во время вооруженного бунта 1905 года встал на защиту самодержавного царя. Почетное ли это название «черная сотня»? Да, очень почетное. Нижегородская черная сотня, собравшаяся вокруг Минина, спасла Москву и всю Россию от поляков и русских изменников».
«Черная сотня - это тысячи, миллионы, это весь Православный народ, остающийся верным присяге Неограниченному Самодержавному Царю», - писала в 1906 году правая газета «Московские Ведомости».
«Идеологи черносотенства приняли «кличку» и дорожили ею в силу ее глубоко народного, проникнутого подлинным демократизмом смысла и значения. Такое утверждение может показаться парадоксальным, ведь именно противники черносотенцев объявляли себя подлинными демократами. Но вот весьма любопытное признание идеолога, которого нельзя заподозрить в симпатиях к «черной сотне»: «В нашем черносотенстве есть одна чрезвычайно важная черта, на которую обращено недостаточно внимания. Это темный мужицкий демократизм, самый грубый, но и самый глубокий». Так писал в 1913 году В.И.Ленин.
«Слово «темный», - писал В.В.Кожинов - нужно правильно понять. Речь идет о слоях народа, не затронутых «светом», «просвещением», исходящими со страниц ревлюционных газет и из уст воинствующих митинговых ораторов. В наше время на этот их «недостаток» смотрится уже несколько по-другому. Что же касается «мужицкого демократизма», то В.И.Ленин совершенно прав, говоря о самом глубоком демократизме, присущем черносотенцам. И в то же время ленинское определение «мужицкий» ложно. Черносотенство отличалось от всех остальных политических течений своей, если угодно, «общенародностью», складывавшейся поверх границ классов и сословий. В нем с самого начала принимали прямое участие и родовитейшие князья Рюриковичи (например, правнук декабриста М.Н.Волконский и Д.Н.Долгоруков) и рабочие Путиловского завода (1500 из них были членами Союза русского народа), виднейшие деятели культуры и «неграмотные» крестьяне, предприимчивые купцы и иерархи Церкви. Эта «всесословность» в обстановке острейшей «классовой борьбы», характерной для начала XX века, уже сама по себе привлекает заинтересованное внимание».
Ну, с терминами, я думаю, мы разобрались, необходимо переходить к непосредственному изложению материала.
Правые партии образовались из организаций, возникших на рубеже XIX-XX веков. «Первой такой организацией был кружок «Беседа», на некоторое время объединивший монархистов самых разных направлений. В дальнейшем они разошлись по разным партиям, от кадетов до «Совета объединенного дворянства». Земские деятели, посещавшие «Беседу», пытались выработать общую тактику по отношению к правительству, всячески стеснявшему земские учреждения. Постепенно правое крыло «Беседы» отмежевалось от оппозиционно настроенного большинства и предприняло попытку создать легальную организацию «неполитического характера», преследовавшую, однако, далеко идущие политические цели - сплочение «русского общества» на основе уваровской трехчленной формулы. В определенной степени можно считать, что созданная в 1901 году в Москве аналогичная организация «Кружок московских дворян, верных присяге» была ответом на растущую оппозицию «Беседы».
В Петербурге правая часть «Беседы» создала новую организацию под названием «Русское Собрание». «Русское Собрание» ставило свеоей задачей, как говорилось в его уставе, «ознакомить общество со всем, что сделано важного и своеобразного русскими людьми во всех областях научного и художественного творчества». Кроме того, активно проводилась мысль о необходимости «единения Царя с народом», которое должно было принести «благоденствие всем слоям и классам общества».
В отличие от петербургского «Русского Собрания», «Кружок московских дворян» высказывался за некоторые реформы, без которых, по мнению большинства его членов, нарушилось бы нормальное развитие государственной жизни, а, следовательно, и наносился вред самодержавию. Члены «Кружка» вели переписку с С.Ю.Витте, И.П.Шиповым, другими министрами. Идейно-теоретические позиции «Кружка» наиболее отчетливо проявились в трудах Ф.Д.Самарина, С.Ф.Шарапова - идеологов «Кружка», в статьях А.Г.Щербатова. В «Кружке» поднимался вопрос о Земском Соборе, обсуждались вопросы, связанные с положением крестьянства, задачами просвещения, а с 1904 года - и с рабочим движением». «Кружок» издавал газету «Русское дело», которой руководил С.Ф.Шарапов.
В отличие от «Кружка московских дворян», деятельность «Русского Собрания» достигла некоторго размаха. Осенью 1905 года «Русское Собрание» имело отделы в Киеве, Харькове, Казани, Одессе, Вильно, Варшаве, Перми, Оренбурге, Полтаве, Самаре, в предместьях Петербурга (Царском Селе, Луге, Колпино, Павловске), Твери, Новгороде. Возникали отделы и в других городах, но деятельность их быстро прекращалась. «Русское Собрание» старалось открывать свои отделы в первую очередь в университетских городах и в центрах, ближе стоящих к сельскому населению. Интеллигенция, особенно молодое поколение интеллигентов, и крестьянство являлись основными социальными группами, среди которых «Собрание» пыталось вести пропаганду. Во главе «Собрания» стоял Совет, в который входили представители известных дворянских родов (князья П.Д.Голицын, М.Л.Шаховской, А.А.Куракин, М.Н.Волконский, графы П.Н.Апраксин, Н.Ф.Гейден), крупные землевладельцы-дворяне (Н.Чемодуров, В.М.Пуришкевич), генералы (Мясоедов, Мордвинов, Золотарев), представители интеллигенции (А.С.Вязигин, К.И.Величко, Б.Н.Никольский, Н.Энгельгардт, П.Ф.Булацель), редактор славянофильской клерикальной газеты «Свет» В.В.Комаров, камергер И.С.Леонтьев.
Похожим был и состав отделов «Собрания». В них преобладали дворяне, крупные чиновники, профессора университетов, духовенство, артисты императорских театров. Объектом особого внимания было студенчество, из среды которого создавались правые студенческие организации - «академисты». В 1901 году «Собрание» насчитывало всего 120 человек»
В ЦГАОР СССР хранится печатный список членов «Русского Собрания» с указанием их имен, адресов, званий.
Согласно этому списку «Русское Собрание» в 1906 году насчитывало 1677 членов, большая часть которых принадлежала к сословию дворян. В организации было всего 2 крестьянина (оба занимались торговлей) и 75 представителей титулованной знати. Самую большую группу членов «Русского Собрания» составляло чиновничество (33,1%). Далее шли военнослужащие (22.3%), преподаватели, врачи, инженеры, представители свободных профессий (18,3%), купцы и предприниматели (6,3%), духовенство (3%), помещики (2,6%). О занятиях 14,4% членов «Русского Собрания» сведений нет.
Как видим, меньше всего было помещиков. Однако, следует оговориться, что в эту группу не попали землевладельцы, состоявшие на государственной службе. Например, крупнейший латифундист В.Пуришкевич в списках «Русского Собрания» скромно обозначен «служащим».
Сравнительно высок был в «Русском Собрании» процент интеллигенции. Это учителя, врачи, юристы. Среди черносотенцев 26 профессоров. Это в основном директора и инспекторы гимназий, преподаватели духовных семинарий и военных училищ, академий, инженеры и врачи, среди которых немало действительных статских и тайных советников.
Подавляющим влиянием в «Русском Собрании» пользовалась гражданская и военная бюрократия. Правда, в этой группе немало членов семей высокопоставленных чиновников, вдов сановников, отставных генералов. Однако, «Русское Собрание» вовсе не было собранием сиятельных, но лишенных реальной власти старцев. На действительной службе находилось 703 черносотенца и почти треть этого числа принадлежала к 4 высшим классам Табели о рангах. В рядах «Русского Собрания» было 6 губернаторов, 10 сенаторв, 9 членов Государственного Совета, 9 высших церковных иерархов.
Через месяц после опубликования Манифеста 17 октября "Собрание» выступило с «Обращением ко всем единомышленникам и к народу». Это «Обращение» было его первым программным документом. Манифест 17 октября расценивался как акт «неприкрытой воли императора - отныне управлять страной при широком содействии народных представителей». Государственная Дума, следовательно, признавалась как «народное представительство». В дальнейшем это признание вызвало размежевание в рядах «Русского Собрания».
В «Обращении» вместе с тем вполне определенно было высказано, что «самодержавие не отменено Манифестом 17 октября и продолжает существовать на Руси и при новых порядках. Государственная Дума не призвана и ни в коем случае не может изменить что-либо в «Основных законах». Главную задачу Думы «Русское Собрание» видело в деловом обсуждении законодательных предположений» и в «деловом надзоре за действиями исполнительной власти».
В документе получили свое отражение программные установки «Собрания». Стержнем их было признание «непоколебимых основ государственного порядка». «Русское государство, - говорилось в «Обращении», - должно составить одно неразделенное целое под властью Самодержавного Царя». Редакция первой статьи «Основных законов», изданных через несколько месяцев, очень напоминала эту формулировку.
В программе нашли свое воплощение также славянофильская критика бюрократии и требование земцев «открыть достаточный простор местному самоуправлению».
В годы революции предпринималась попытка изменить татктику «Русского Собрания». На одном из объединенных заседаний в начале 1906 года руководители «Собрания» заявили, что центр тяжести отныне переносится с теоретических задач на разработку тактических средств борьбы с «крамолой». В связи с этим было решено выйти за рамки "идейного клуба» и укрепиться в массах путем расширения агитационно-массовой пропаганды. Одними из первых такую работу начали проводить Харьковский и Казанский отделы. «Наряду с печатанием докладов, - говорилось в отчете Харьковского отдела, - мы приступили к распространению более двадцати названий дешевых летучих листков, написанных в простой, понятной форме». За два месяца только этот отдел издал 200 тысяч подобных листков. Ставилась задача проникнуь в рабочую среду и организовать «Всероссийское общество противников забастовки». Однко, в целом эти попытки оказались бесплодными.
Откровенно аристократический состав «Русского Собрания» не позволял рассчитывать на успех во всероссийском масштабе. Вскоре «Русское Собрание» отошло на второй план, уступив место массовым партиям в духе «Союза русского народа». Однако, уйдя со сцены, «Руссое Собрание» осталось за кулисами. Руководство всеми сколько-либо крупными партиями крайних правых сосредоточилось в руках бывших членов «Русского Собрания». Так, в 1910 году, когда произошло окончательное размежевание основных черносотенных организаций, 8 из 12 членов Главного Совета так называемого «Дубровинского Союза русского народа» были выходцами из «Русского Собрания». В параллельном, так называемом «Марковском Союзе» 3 из 9 руководителей в свое время состояли в «Русском Собрании». Бывшими членами этой организации являлись председатель и товарищ председателя «Союза Михаила Архангела».
To be continued