ЗдОрово, нужно бы, конечно, теперь МалО посмотреть. Очень рад, если этот фрагмент теперь обрастет убедительными подтекстами (только мне не "не показалось" "особенно перспективным" искать у Эллиса). А скажите, пожалуйста, относительно следующего - каирского сюжета, матери в земле и прочего (в том же "Чародее") у Вас есть какие-нибудь соображения? Если, конечно, не злоупотребляю Вашим вре и вни.
Весна 1909-го. "Эллис все чаще приходит к нам. <...> То, что не было папы [И. В. Цветаев - на Междунар. конгрессе классич. археологии в Каире] <...> создавало в доме особую <...> свободу <...> мы шли в кабинет, на папин серый, с турецким рисунком и спинкой, старый диван. Там начинались Эллисовы рассказы. Под маминым портретом - в гробу [М. А. Цветаева, урожд. Мейн, скончалась в 1906]" (Цветаева А. Воспоминания. М., 1984. C. 285).
Если и дальше углубиться в параллель Лев /Наездница, то роль Эллиса заставляет задуматься;). Впрочем, думаю, здесь-то источник и должен двоиться и множиться.
Спасибо! Коллега r_v уже напомнил об этом иконогр. сюжете и привел в кач-ве примера рис. на обл. 1-го изд-я "Камня", лит. подтекст какового рис. О. Ронен усматривает в стих. Купидону Дельвига (см. также коммент. А. Нестерова и Omnia vincit amor из "Emblemata amatoria" Heinsius’а). Короче говоря, в сторону эмблематики даже одним глазом смотреть боязно: навсегда увязнем и никогда больше к "Чародею" не вернемся.
Comments 8
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
(The comment has been removed)
Reply
Leave a comment