О ком скорбит Ловченская вила (Часть 1).
Гибель судна "Бриндизи" с черногорскими добровольцами 6 января 1916 г.
Много лет назад в исторической столице Черногории Цетинье, небольшом старомодном городке, уютно расположившемся в горной долине, я обратил внимание на красивый и необычный памятник. Бронзовая дева, лик которой торжественен и скорбен, правой рукой вздымала к небу ятаган с причудливо изогнутым клинком, а левой возлагала на воображаемые волны лавровый венок.
Вообще-то в пафосных статуях с мечами на Балканах нет ничего необычного. Вспомнить хотя бы гигантского горбоносого атлета в нудистской форме одежды в Белграде над высоким берегом слияния Дуная и Савы, который должен символизировать исхудавшего оборванного сербского войника (солдата), победителя в Первой мировой войне. Однако необычным памятник в Цетинье (или "на Цетинью", как говорят черногорцы) делали медные плиты-барельефы на беломраморном постаменте.
На одной из них скульптор изобразил рассекающий волны корабль, по виду - океанский лайнер.
На другой тот же гордый корабль терпел бедствие; объятый пламенем, с трагически подломившимися мачтами, он уходил в пучину почти вертикально задрав острый форштевень.
На третьем барельефе запечатлены черногорские воины в боевом строю под национальным знаменем.
Надпись на постаменте свидетельствует, что памятник поставлен в честь погибших на корабле "Бриндизи" добровольцев на средства "югославян из Америки" в 1939-40 гг.
Дата гибели судна и людей на нем указана по старому стилю - 24.XII.1915, то есть 6 января 1916 г. по новому.
"ЛОВЧЕНСКА ВИЛА".
Памятник погибшим на корабле "Бриндизи" добровольцам в Цетинье, один из многочисленных военных монументов на Балканах, богатый урожай которых посеяла обильная войнами история региона, носит имя собственное: "Ловченска вила" (Lovćenska vila). Это производное от названия горы Ловчен, легендарного высокогорья (высшая точка - 1 749 м.) близ Цетинья, прославленного в черногорской национальной традиции. В годы Первой мировой войны установленные там черногорские и союзные французские дальнобойные батареи обстреливали, в частности, австро-венгерский флот в Боке Которской.
Вила - сербско-черногорско-боснийско-хорватский фольклорный персонаж, горный или лесной дух в женском образе, нечто вроде нашей русалки или античной нимфы. Переводят слово "вила" на русский язык чаще всего не совсем славянским термином: "фея". Характер у вилы, как положено русалке, вредный, насмешливый и лукавый. Однако юнаков, т.е. бойцов-героев, она, подобно своей болгарской сестре самодиве (см. стихотворение Хр.Ботева "Смерть Хаджи-Димитра"), привечает. Когда юнак умирает от ран в каком-нибудь глухом ущелье, вила милосердно облегчает его страдания и навевает ему утешительные видения.
Павших воинов вила жалостно оплакивает, в чем ее отличие от скандинавской валькирии, которая, наоборот, радостно встречает солдатские души.
Памятник "Ловченская вила" был торжественно открыт в Цетинье 6 июня 1940 г. при большом стечении народа тогдашним градоначальником Томой Милошевичем. Произошло это событие менее чем за год до того, как в Югославию пришла другая страшная война - Вторая мировая. Средства на постройку действительно были собраны за счет пожертвований от частных лиц и общественных организаций. Большую часть денег собрали эмигранты из стран Югославии в США и Канаде, такие же, какими были трагически погибшие на пароходе "Бриндизи" добровольцы. Также внесли свою лепту ветеранские союзы в Югославии и в Америке, черногорские политики и т.д. Состоятельные люди жертвовали крупные суммы, бедняки отдавали свой скромный заработок. Самым малым взносом стала сумма в 50 центов. Комитет по строительству памятника возглавлял подполковник Ристо Стоянович (Risto Stojanović; ; *сербский язык позволяет использование и латинского, и кириллического алфавитов, буду приводить написание, как в источнике), черногорский ветеран Первой мировой войны.
"Ловченскую вилу" создал известный югославский скульптор Ристо Стийович (Risto Stijović, 1894-1974, не путать с подполковником), также участник Первой мировой, прошедший с Сербской армией горьким путем ее отступления до острова Корфу. "Ловченска вила" считается его самым масштабным произведением.
Ристо Стийович, фотография сделана после Второй мировой войны.
Поводом воздвижения памятника в Цетиньи была издана "Споменица", т.е. памятная книга (Споменица потопљним добровољцима под Медовом, 1939.) под редакцией профессора Саво Вукмановича (Savo Vukmanović). В ней, в частности, были приведены первый примерный список погибших на "Бриндизи" и поименный список жертвователей. "Споменица" до сих пор остается наиболее фундаментальным историческим исследованием, посвященным этой самой крупной морской катастрофе в истории черногорского народа.
В годы Второй мировой памятнику посчастливилось уцелеть, хотя и его скульптор, и председатель комитета по строительству прошли через гитлеровский концлагерь в Банице как "враждебные югославские интеллектуалы". Оккупировавшие Черногорию итальянцы не трогали исторических монументов; к тому же злосчастный пароход "Бриндизи" принадлежал Италии, а среди погибших числилось несколько итальянских моряков. Миновала Цетинье и судьба нынешней столицы Черногории Подгорицы, которую в отместку за жестокое сопротивление черногорских партизан фактически сравняли с землей 70 немецких и итальянских бомбардировок. Словом, "Ловченска вила" устояла. В самые черные времена оккупации она дерзко поднимала свой ятаган, призывая патриотов к борьбе.
В наши дни возле памятника черногорцы продолжают торжественные поминания героев Первой мировой войны, "Ловченска вила" стала в стране своего рода средоточием памяти о событиях 1914-18 гг. Памятник также имеет статус воинского мемориала США за рубежом: многие из погибших добровольцев успели натурализоваться в США и были американскими гражданами.
"ЧЕРНОГОРЦЫ, ЧТО ТАКОЕ?"
Нельзя сказать, что среди черногорцев нет "морских людей".
Одно из могущественных черногорских племен, Паштровичи, жившие в приморье Адриатики, издревле смело пиратствовали в прибрежных водах. В 1442 г. в союзе с приморским городом Котор они разгромили сильную османскую десантную экспедицию, захватили на абордаж у побережья Яз много турецких галер и взяли на них богатую добычу. На захваченные средства благочестивые пираты поставили на ближнем острове церковь в честь своего покровителя - Св. Стефана, вокруг которой организовали монастырь (Прасковица) и возвели крепость. Так, из пиратских трофеев, начало существовать поселение Свети Стефан, нынешняя туристическая жемчужина Черногории.
В более поздние столетия приморские черногорцы, оказавшиеся подданными империи Габсбургов, охотно служили во флоте "двуединой монархии, с одной стороны омываемой Адриатическим морем". Скорее всего, первым черногорцем - морским офицером в Австро-Венгрии стал уроженец Гретвы (близ Старого Бара) Иво Джокич (Ivo Djokic), который в начале ХХ в. как степендиат королевского правительства Черногории закончил военно-морскую академию в Которе. После этого в течение нескольких лет морской фенрих (Seefähnrich) Джокич ходил на вспомогательных кораблях флота под флагом с орлом Габсбургов. Затем он перешел на итальянскую, а с 1911 г. - на черногорскую службу.
Капитан Иво Джокич, фотография 1922 г.
Черногория и Австро-Венгрия уже были врагами в Первой мировой войне, а матросы-черногорцы продолжали хранить верность присяге "К und K". На австрийском бронепалубном крейсере "Зента"(SMS Zenta), потопленном 14 августа 1914 г. в неравном бою с французской эскадрой при Антивари, погибли несколько черногорцев. Еще трое или четверо попали в плен, когда выживших подобрали черногорские рыбацкие лодки, и воинские начальники Черногории без лишних разговоров поставили соотечественников в строй - в пехоту.
Крейсер "Зента" (фото мирного времени) и его последний бой в изображении австро-венгерского художника.
Королевство Черногория фактически не имело военного флота. Гражданское судоходство было представлено несколькими небольшими торговыми кораблями, самым крупным из которых был пароход итальянской постройки "Йоланда" (Jolanda), и, конечно же, малыми частновладельческими парусными и парусно-моторными судами.
Черногорские корабли у Пристани Бара, главного порта страны. Начало ХХ в.
Черногорский король Никола I (до 1910 г. - князь) имел личные яхты, которые с натяжкой могли претендовать на название военных кораблей. Их было несколько; одну, "Сибилу" (бывш. "Сен-Мишель III"), князь Никола в 1887 г. прикупил через посредников у знаменитого автора приключенческих романов Жюля Верна.
Яхта "Сен-Мишель" Жюля Верна, она же "Сибила" князя Николы.
Последняя, самая известная яхта поступила Его Черногорскому величеству в подарок от турецкого коллеги султана Абдул Хамида II в 1905 г. Это была элегантная 48-метровая двухмачтовая винтовая "Заза" водоизмещением 140 тонн с роскошно отделанными каютами и шикарным салоном. Она могла вооружаться двумя 47-мм орудиями, однако нигде в черногорских источниках не встречается упоминания, что пушки на ней устанавливались. В Черногории яхту переименовали в "Румию" (Rumija) по названию горы. Капитаном был сначала старый черногорский моряк Нино Янкович, а с 1912 г. его сменил уже упоминавшийся выпускник австро-венгерской военно-морской школы Иво Джокич. Экипаж, как и на всех черногорских судах, составляли примерно пополам "истые" черногорцы и бокельцы (уроженцы Боки Которской, портовая этническая смесь хорватской, черногорской, венецианской, албанской, греческой и еще много какой крови, говорившие на "морнарском", т.е. моряцком диалекте из мешанины этих языков). Команда "Румии" носила форму, практически неотличимую от таковой Российского имп. флота, только с черногорскими знаками различия.
Черногорская королевская яхта "Румия".
Черногорские суда во время Первой Балканской (1912-13 гг.) и Первой мировой войн периодически выполняли в прибрежных водах транспортные или разведывательные плавания в интересах армии. Особенно отличилась смелыми рейдами княжеская яхта "Румия" под командой капитана Иво Джокича.
Самое подробное описание боевых действий Черногории на море содержится в блоге https://dd-sha2.blogspot.com/2014/01/blog-post.html:
"5 августа 1914 г. Черногория вступила в Первую мировую войну на стороне Сербии.
Австро-Венгерский флот начал блокаду черногорского побережья.
8 августа крейсеры "Zenta" и "Szigetvar", эсминец "Uskoke" и миноносец Tb72 обстреляли и уничтожили радио-телеграфную станцию на мысе Volujica, от которой осталась только антенна, а так же повредили склады в порту Бар. 17 сентября броненосец береговой обороны «Монарх» под охраной эсминцев «Cikos» и «Ulan» вновь обстреляли радиостанцию. Радиостанция на Волуице еще не раз подвергалась обстрелу, но упорно восстанавливалась черногорцами.
Прорываясь сквозь блокаду в Бар шли французские корабли с продовольствием и вооружением. В начале Первой мировой войны «Румия» перевозила войска и оружие из Бара в Медови (Medovi) и наоборот, буксировала парусники с продовольствием.
Автор "Истории мореплавания и рыболовства Черногории" капитан Динко Франетович ("Historija pomorstva i ribarstva Crne Gore" Kap. Dinko-Bûre Franetović) пишет, что Австро-Венгры прекрасно понимали, что все поставки черногорской армии производится с реки Бояны пароходами и парусниками, которые буксировала “Rumija”, поэтому решили её захватить или уничтожить.
14 февраля 1915 года эсминец «Cikos» вместе с миноносцами Tb15 и 68F подошли к Бару. Но “Румии” в порту не оказалось. Первым в гавань ворвался 68F, но попав под сильный огонь береговых батарей, повернул обратно. Следом за ним на рейд вошел «Cikos», начавший обстреливать портовые склады и позиции черногорских войск. Несмотря на огонь береговой артиллерии эсминец не получил ни одного попадания.
20 февраля 1915 года яхта вышла в Медову, чтобы принять на борт 87 черногорских добровольцев, прибывших из Америки (на это раз всего лишь из Италии - М.К.). На переходе ее поджидали австро-венгерских миноносцы и подводные лодки. Однако «Румия» сумела избежать встречи и вернулась в Бар в ночь на 1 и 2 марта. Капитан Джокич и экипаж сошли на берег.
2 марта, около 2:30 Австро-Венгерские эсминцы "Cikos", "Strajter" и "Ulan" и миноносцы Tb57, Tb66 и Tb67 (другое обозначение: 57Т, 66F, 67F) вошли в Барский залив. Эсминцы остались в заливе, а более мелкие миноносцы направились в гавань. Tb66 выставил три мины у мола и высадил небольшой десант, который поджег склады. Tb67 обстрелял портовые сооружения и уничтожил торпедой деревянный пирс перед дворцом Тополица.
Австрийцы предполагали захватить королевскую яхту. На защиту «Румии» бросились бойцы Црмницко-приморского батальона, но со своим слабым стрелковым оружием они не могли причинить вред вражеским кораблям. Защитников порта миноносцы накрыли пушечным и пулеметным огнем. Был убит солдат Asan Dabezic из Добра Вода. Прибрежные батареи открыли огонь по военным кораблям, но тщетно.
Tb57 высадил абордажную команду, которая обрезала канаты, которыми яхта была пришвартована к пирсу и завела буксир на «Румию».
Динко Франетович пишет: "Так как из-за сильных волн яхту невозможно было отбуксировать в Которский залив, то миноносец Tb57 с дистанции 200м выпустил в яхту торпеду, так, что она переломилась и опустились на дно у входа в порт Бар".
"Румия" затонула у входа в Барский залив 2 марта 1915 года, около 2:45 утра".
Потопивший "Румию" австрийский миноносец Tb57 (третий в шеренге) типа "Kaiman" среди своих систершипов.
Борьба между расположенными на горе Ловчен черногорскими батареями и французским артиллерийским отрядом капитана 2-го ранга (Capitaine de frégate) Грелье с одной стороны и австрийским флотом в Которской бухте - с другой, несмотря на весь драматизм, существенных результатов для морской войны не имела.
Французские и черногорские артиллеристы на горе Ловчен. Открытка времен Первой мировой, Франция.
Надежды черногорского командования на поддержку с моря французским флотом и снабжение Антантой по морскому пути также оказались призрачными. Несмотря на то, что переброшенные в страну очень немногочисленные французские подразделения честно воевали плечом к плечу с черногорскими войсками, военная помощь носила недостаточный, а скорее эпизодический характер.
Учитывая все вышеизложенное, морской ТВД оставался для черногорцев в Первой мировой войне даже не второстепенным, а чем-то типа заднего двора, с которого периодически приходили неприятности. Гибель 6 января 1916 г. итальянского транспорта "Бриндизи" с примерно 500 добровольцами из США и Канады на борту более тесно связана с событиями на сухопутном фронте Черногории, чем с военно-морскими операциями.
"В БОЙ ЗА НАРОД СВОЙ".
Черногория вступила в Первую мировую войну верная союзническим обязательствам перед Сербией, и, как говорится, это многое объясняет. Вплоть до окончательного разгрома злополучных сербов к декабрю 1915 г., Черногорская армия по сути выполняла функции прикрытия их левого фланга в Герцеговине и Приморье. Черногорский генеральный штаб возглавлял сербский генерал Божидар Янкович, оперативно-тактические планы для черногорских войск утверждали в Белграде. Амбициозные планы черногорских офицеров развернуть сухопутное наступление на важную базу австро-венгерского флота в Которе так и остались в их фантазиях. На деле, чтобы сдерживать "сербо-вспомогательных" черногорцев с их шестью дивизиями и 40 тыс. штыков, австро-венгерское командование поначалу пренебрежительно развернуло даже не армейский корпус, а а Тактическую группу Герцеговины и Катарро (Gruppe Herzegowina und Cattaro) в составе 40-й и 47-й гонведских (венгерских) пехотных дивизий и 3-й горной бригады (3. Gebirgs-Brigade). В 1915 г. эта австрийская группировка против Черногории была усилена, но все равно не превышала 10% развернутых на Балканах сил "двуединой монархии". Черногорская армия, боеспособная, опытная, закаленная в Балканских войнах 1912-13 г., укомплектованная прекрасным личным составом прирожденных горных воителей, в Первой мировой войне не реализовала полностью своего боевого потенциала. Как, не щадя самолюбия черногорцев, выразился их последний командующий генерал Янко Вукотич (черногорец, не серб): "Черногория сначала была служанкой Сербии, а потом сдалась".
Черногорские офицеры и младшие командиры Первой мировой войны.
И все равно в Черногорской армии чувствовалась жесткая нехватка личного состава. Мобилизационные ресурсы маленькой страны, население которой далеко не дотягивало до 250 тыс. человек, были истощены Балканскими войнами, да и сербские генералы черногорского пушечного мяса не жалели. Войска постоянно испытывали кадровый голод. Даже во фронтовых частях никого не удивляли 16-летние мальчишки и 65-летние старики, а на многих вспомогательных должностях мужчин уже замещали женщины. В 1915 г. черногорское правительство бросило клич соотечественникам-эмигрантам, в конце XIХ - начале ХХ вв. рассеявшимся по всему миру в поисках лучшей доли: "В бой за народ свой!" ("У боj за народ своj!"). Черногорцы любят повторять, что любой из них рождается юнаком, героем, даже если ему совсем не хочется. Эта присказка не лишена оснований. Призыв далекой сражающейся родины обеспечил несколько тысяч добровольцев из числа диаспоры. На фоне многотысячных кровавых гекатомб Первой мировой это, конечно, мелочь. Но для Черногорской армии, в лучшие (вернее, худшие) дни войны не превышавшей численности в 65 тыс. строевых и нестроевых, подобная поддержка была заметна. Тем более, кроме своих лучших сынов, диаспора послала на Балканы существенную материальную помощь: деньгами, продовольствием, медикаментами, оружием.
В США и Канаде, где балканские общины были особенно многочисленны, набором добровольцев занимались специальные посланники короля Черногории Николы Йован Матанович и Сава Джурашкович (Јован Матановић и Сава Ђурашковић).
Вспоминает черногорский доброволец из Америки Петр Грубач: "Как и множество черногорцев того времени, в 1913 году я отправился в Америку в поисках корки хлеба. Там я спознался с тяжким трудом. Чаще всего мы рыли каналы и выполняли различные земляные работы. Я работал в штате Техас, затем в Калифорнии, а затем в Лос-Анджелесе. Где-то, мне кажется, в июле 1915 года в Америку приехали представители тогдашнего черногорского правительства Саво Джурашкович и Йован Матанович. Они искали добровольцев, чтобы бороться за свободу своего отчего крова".
Из примерно 30 тыс. черногорцев (обоих полов и всех возрастов), проживавших тогда в Новом свете, эмиссарам удалось завербовать около 3 000 чел. И хотя за черногорцев при наборе "сходили" бокельцы, сербы из Воеводины, Боснии и Герцеговины, албанцы и другие, по меркам Черногорской армии выходила почти полновесная бригада. Чтобы не нарушать нейтралитета США, сбор добровольцев и первичное формирование рот и батальонов проводились в Канаде - в Триверсе и Ванкувере. Приоритет в отправке на Балканский ТВД был отдан людям, успевшим принять участие в Балканских войнах и/или послужить в армии (Черногорской, Сербской, Австро-Венгерской - любой). Первый, самый крупный транспорт насчитывал 1 506 черногорских резервистов и до нескольких сотен бывших военных других армий и участников различных боевых действий. Они были отправлены в Салоники на двух мобилизованных канадских трансокеанских пассажирских судах под охраной эскорта кораблей британского Королевского флота. В середине августа 1915 г. добровольцы благополучно прибыли на место и сразу же были отправлены спешным маршем в Черногорию через Джевджелию и Косовску-Митровицу. По сведениям черногорского историка др. Вукича Илинича (Вукић Илинчић), они успели принять активное участие в боевых действиях в 1915-16 г. в качестве отдельных подразделений, при чем проявили "мужество и стойкость даже большие, чем у собственно черногорских войск".
Отправка следующей партии, в которую вошли необстрелянные добровольцы, заняла больше времени. Понимая, что на Балканах времени на военную подготовку этого контингента не останется, черногорские эмиссары настояли, чтобы "курс молодого бойца" был организован в Канаде. Для этого англо-канадская воинская команда во главе с майором Королевских канадских саперов Р.Р.Хинтоном развернула учебный лагерь в городе Триверс. Инструкторы пытались создать из горячих уроженцев Балкан, с детства умевших стрелять и считавших себя отличными бойцами, но не имевших представления о воинской дисциплине, пехотный батальон. До некоторой степени это удалось. Командиром был назначен один из немногих, имевших регулярную военную подготовку. То был доктор Джуро Гуча или Гуч (Đuro Guča или Guč), словак из Воеводины, в 1904 г. служивший полковым врачом в Австро-Венгерской армии. В учебном лагере Тривер добровольцы, по крайней мере некоторые из них, носили униформу, напоминавшую бойскаутскую. Предположительно, речь идет о форме одежды славянских "сокольских" спортивно-патриотических объединений, действовавших и в Новом свете. Имелось и батальонное знамя с начертанным на нем девизом: "У боj за народ своj!"
Черногорские добровольцы во время боевой учебы в лагере Триверс, 1915 г. В центре, в штатском - командир батальона др. Джуро Гуча.
Вспоминает Петар Грубач: "Из разных мест Америки более 700 добровольцев в июле 1915 года собрались в канадском городе Три Ривер (Так плохо знавший английский язык черногорец интерпретировал название Триверс - М.К.). Среди нас были герцеговинцы, личане (уроженцы области Лика, она же Крайна в совр. Хорватии - М.К.) и один русский. В этом канадском городе мы пробыли три с половиной месяца, и именно здесь мы осваивали военные навыки... После завершения обучения часть наших людей остались в Канаде и Америке, а 520 из нас, добровольцев, сели на английский корабль и отплыли по океану к нашей милой родине".
Современные балканские историки определяют численность второго транспорта добровольцев для Черногорской армии из Америки в 511 чел., из которых родом из Черногории - 202 чел., из Герцеговины - 98, из Лики - 86, из Боки Которской - 48, из Воеводины - 47, из Боснии - 27. Имелся также один русский доброволец, молодой человек по имени Николай (фамилия неизвестна), уроженец города Тобольск, которого символично сделали знаменосцем батальона. Совместно с добровольческим батальоном на Балканский фронт отправилась американо-чехословацкая (Чехия и Словакия входили в состав империи Габсбургов, но их диаспоры активно поддерживали Антанту и национальное освобождение) миссия Красного Креста в составе 14 человек. Среди медиков было три женщины, все гражданки США. А доктор Джуро Гуча объединял оба формирования: в черногорском батальоне он числился командиром, в медицинском отряде - старшим врачом.
С транспортом следовала большая партия материалов снабжения для населения и армии Черногории: 426 ящиков с медикаментами и больничным оборудованием, 5 тыс. мешков муки и, что обращает на себя особое внимание, большая сумма валюты, собранная черногорскими эмигрантами. Деньги находились на ответственном хранении у того же доктора Джуро Гучи.
________________________________________________________Михаил Кожемякин.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Много лет назад в исторической столице Черногории Цетинье, небольшом старомодном городке, уютно расположившемся в горной долине, я обратил внимание на красивый и необычный памятник. Бронзовая дева, лик которой торжественен и скорбен, правой рукой вздымала к небу ятаган с причудливо изогнутым клинком, а левой возлагала на воображаемые волны лавровый венок.
Вообще-то в пафосных статуях с мечами на Балканах нет ничего необычного. Вспомнить хотя бы гигантского горбоносого атлета в нудистской форме одежды в Белграде над высоким берегом слияния Дуная и Савы, который должен символизировать исхудавшего оборванного сербского войника (солдата), победителя в Первой мировой войне. Однако необычным памятник в Цетинье (или "на Цетинью", как говорят черногорцы) делали медные плиты-барельефы на беломраморном постаменте.
На одной из них скульптор изобразил рассекающий волны корабль, по виду - океанский лайнер.
На другой тот же гордый корабль терпел бедствие; объятый пламенем, с трагически подломившимися мачтами, он уходил в пучину почти вертикально задрав острый форштевень.
На третьем барельефе запечатлены черногорские воины в боевом строю под национальным знаменем.
Надпись на постаменте свидетельствует, что памятник поставлен в честь погибших на корабле "Бриндизи" добровольцев на средства "югославян из Америки" в 1939-40 гг.
Дата гибели судна и людей на нем указана по старому стилю - 24.XII.1915, то есть 6 января 1916 г. по новому.
"ЛОВЧЕНСКА ВИЛА".
Памятник погибшим на корабле "Бриндизи" добровольцам в Цетинье, один из многочисленных военных монументов на Балканах, богатый урожай которых посеяла обильная войнами история региона, носит имя собственное: "Ловченска вила" (Lovćenska vila). Это производное от названия горы Ловчен, легендарного высокогорья (высшая точка - 1 749 м.) близ Цетинья, прославленного в черногорской национальной традиции. В годы Первой мировой войны установленные там черногорские и союзные французские дальнобойные батареи обстреливали, в частности, австро-венгерский флот в Боке Которской.
Вила - сербско-черногорско-боснийско-хорватский фольклорный персонаж, горный или лесной дух в женском образе, нечто вроде нашей русалки или античной нимфы. Переводят слово "вила" на русский язык чаще всего не совсем славянским термином: "фея". Характер у вилы, как положено русалке, вредный, насмешливый и лукавый. Однако юнаков, т.е. бойцов-героев, она, подобно своей болгарской сестре самодиве (см. стихотворение Хр.Ботева "Смерть Хаджи-Димитра"), привечает. Когда юнак умирает от ран в каком-нибудь глухом ущелье, вила милосердно облегчает его страдания и навевает ему утешительные видения.
Павших воинов вила жалостно оплакивает, в чем ее отличие от скандинавской валькирии, которая, наоборот, радостно встречает солдатские души.
Памятник "Ловченская вила" был торжественно открыт в Цетинье 6 июня 1940 г. при большом стечении народа тогдашним градоначальником Томой Милошевичем. Произошло это событие менее чем за год до того, как в Югославию пришла другая страшная война - Вторая мировая. Средства на постройку действительно были собраны за счет пожертвований от частных лиц и общественных организаций. Большую часть денег собрали эмигранты из стран Югославии в США и Канаде, такие же, какими были трагически погибшие на пароходе "Бриндизи" добровольцы. Также внесли свою лепту ветеранские союзы в Югославии и в Америке, черногорские политики и т.д. Состоятельные люди жертвовали крупные суммы, бедняки отдавали свой скромный заработок. Самым малым взносом стала сумма в 50 центов. Комитет по строительству памятника возглавлял подполковник Ристо Стоянович (Risto Stojanović; ; *сербский язык позволяет использование и латинского, и кириллического алфавитов, буду приводить написание, как в источнике), черногорский ветеран Первой мировой войны.
"Ловченскую вилу" создал известный югославский скульптор Ристо Стийович (Risto Stijović, 1894-1974, не путать с подполковником), также участник Первой мировой, прошедший с Сербской армией горьким путем ее отступления до острова Корфу. "Ловченска вила" считается его самым масштабным произведением.
Ристо Стийович, фотография сделана после Второй мировой войны.
Поводом воздвижения памятника в Цетиньи была издана "Споменица", т.е. памятная книга (Споменица потопљним добровољцима под Медовом, 1939.) под редакцией профессора Саво Вукмановича (Savo Vukmanović). В ней, в частности, были приведены первый примерный список погибших на "Бриндизи" и поименный список жертвователей. "Споменица" до сих пор остается наиболее фундаментальным историческим исследованием, посвященным этой самой крупной морской катастрофе в истории черногорского народа.
В годы Второй мировой памятнику посчастливилось уцелеть, хотя и его скульптор, и председатель комитета по строительству прошли через гитлеровский концлагерь в Банице как "враждебные югославские интеллектуалы". Оккупировавшие Черногорию итальянцы не трогали исторических монументов; к тому же злосчастный пароход "Бриндизи" принадлежал Италии, а среди погибших числилось несколько итальянских моряков. Миновала Цетинье и судьба нынешней столицы Черногории Подгорицы, которую в отместку за жестокое сопротивление черногорских партизан фактически сравняли с землей 70 немецких и итальянских бомбардировок. Словом, "Ловченска вила" устояла. В самые черные времена оккупации она дерзко поднимала свой ятаган, призывая патриотов к борьбе.
В наши дни возле памятника черногорцы продолжают торжественные поминания героев Первой мировой войны, "Ловченска вила" стала в стране своего рода средоточием памяти о событиях 1914-18 гг. Памятник также имеет статус воинского мемориала США за рубежом: многие из погибших добровольцев успели натурализоваться в США и были американскими гражданами.
"ЧЕРНОГОРЦЫ, ЧТО ТАКОЕ?"
Нельзя сказать, что среди черногорцев нет "морских людей".
Одно из могущественных черногорских племен, Паштровичи, жившие в приморье Адриатики, издревле смело пиратствовали в прибрежных водах. В 1442 г. в союзе с приморским городом Котор они разгромили сильную османскую десантную экспедицию, захватили на абордаж у побережья Яз много турецких галер и взяли на них богатую добычу. На захваченные средства благочестивые пираты поставили на ближнем острове церковь в честь своего покровителя - Св. Стефана, вокруг которой организовали монастырь (Прасковица) и возвели крепость. Так, из пиратских трофеев, начало существовать поселение Свети Стефан, нынешняя туристическая жемчужина Черногории.
В более поздние столетия приморские черногорцы, оказавшиеся подданными империи Габсбургов, охотно служили во флоте "двуединой монархии, с одной стороны омываемой Адриатическим морем". Скорее всего, первым черногорцем - морским офицером в Австро-Венгрии стал уроженец Гретвы (близ Старого Бара) Иво Джокич (Ivo Djokic), который в начале ХХ в. как степендиат королевского правительства Черногории закончил военно-морскую академию в Которе. После этого в течение нескольких лет морской фенрих (Seefähnrich) Джокич ходил на вспомогательных кораблях флота под флагом с орлом Габсбургов. Затем он перешел на итальянскую, а с 1911 г. - на черногорскую службу.
Капитан Иво Джокич, фотография 1922 г.
Черногория и Австро-Венгрия уже были врагами в Первой мировой войне, а матросы-черногорцы продолжали хранить верность присяге "К und K". На австрийском бронепалубном крейсере "Зента"(SMS Zenta), потопленном 14 августа 1914 г. в неравном бою с французской эскадрой при Антивари, погибли несколько черногорцев. Еще трое или четверо попали в плен, когда выживших подобрали черногорские рыбацкие лодки, и воинские начальники Черногории без лишних разговоров поставили соотечественников в строй - в пехоту.
Крейсер "Зента" (фото мирного времени) и его последний бой в изображении австро-венгерского художника.
Королевство Черногория фактически не имело военного флота. Гражданское судоходство было представлено несколькими небольшими торговыми кораблями, самым крупным из которых был пароход итальянской постройки "Йоланда" (Jolanda), и, конечно же, малыми частновладельческими парусными и парусно-моторными судами.
Черногорские корабли у Пристани Бара, главного порта страны. Начало ХХ в.
Черногорский король Никола I (до 1910 г. - князь) имел личные яхты, которые с натяжкой могли претендовать на название военных кораблей. Их было несколько; одну, "Сибилу" (бывш. "Сен-Мишель III"), князь Никола в 1887 г. прикупил через посредников у знаменитого автора приключенческих романов Жюля Верна.
Яхта "Сен-Мишель" Жюля Верна, она же "Сибила" князя Николы.
Последняя, самая известная яхта поступила Его Черногорскому величеству в подарок от турецкого коллеги султана Абдул Хамида II в 1905 г. Это была элегантная 48-метровая двухмачтовая винтовая "Заза" водоизмещением 140 тонн с роскошно отделанными каютами и шикарным салоном. Она могла вооружаться двумя 47-мм орудиями, однако нигде в черногорских источниках не встречается упоминания, что пушки на ней устанавливались. В Черногории яхту переименовали в "Румию" (Rumija) по названию горы. Капитаном был сначала старый черногорский моряк Нино Янкович, а с 1912 г. его сменил уже упоминавшийся выпускник австро-венгерской военно-морской школы Иво Джокич. Экипаж, как и на всех черногорских судах, составляли примерно пополам "истые" черногорцы и бокельцы (уроженцы Боки Которской, портовая этническая смесь хорватской, черногорской, венецианской, албанской, греческой и еще много какой крови, говорившие на "морнарском", т.е. моряцком диалекте из мешанины этих языков). Команда "Румии" носила форму, практически неотличимую от таковой Российского имп. флота, только с черногорскими знаками различия.
Черногорская королевская яхта "Румия".
Черногорские суда во время Первой Балканской (1912-13 гг.) и Первой мировой войн периодически выполняли в прибрежных водах транспортные или разведывательные плавания в интересах армии. Особенно отличилась смелыми рейдами княжеская яхта "Румия" под командой капитана Иво Джокича.
Самое подробное описание боевых действий Черногории на море содержится в блоге https://dd-sha2.blogspot.com/2014/01/blog-post.html:
"5 августа 1914 г. Черногория вступила в Первую мировую войну на стороне Сербии.
Австро-Венгерский флот начал блокаду черногорского побережья.
8 августа крейсеры "Zenta" и "Szigetvar", эсминец "Uskoke" и миноносец Tb72 обстреляли и уничтожили радио-телеграфную станцию на мысе Volujica, от которой осталась только антенна, а так же повредили склады в порту Бар. 17 сентября броненосец береговой обороны «Монарх» под охраной эсминцев «Cikos» и «Ulan» вновь обстреляли радиостанцию. Радиостанция на Волуице еще не раз подвергалась обстрелу, но упорно восстанавливалась черногорцами.
Прорываясь сквозь блокаду в Бар шли французские корабли с продовольствием и вооружением. В начале Первой мировой войны «Румия» перевозила войска и оружие из Бара в Медови (Medovi) и наоборот, буксировала парусники с продовольствием.
Автор "Истории мореплавания и рыболовства Черногории" капитан Динко Франетович ("Historija pomorstva i ribarstva Crne Gore" Kap. Dinko-Bûre Franetović) пишет, что Австро-Венгры прекрасно понимали, что все поставки черногорской армии производится с реки Бояны пароходами и парусниками, которые буксировала “Rumija”, поэтому решили её захватить или уничтожить.
14 февраля 1915 года эсминец «Cikos» вместе с миноносцами Tb15 и 68F подошли к Бару. Но “Румии” в порту не оказалось. Первым в гавань ворвался 68F, но попав под сильный огонь береговых батарей, повернул обратно. Следом за ним на рейд вошел «Cikos», начавший обстреливать портовые склады и позиции черногорских войск. Несмотря на огонь береговой артиллерии эсминец не получил ни одного попадания.
20 февраля 1915 года яхта вышла в Медову, чтобы принять на борт 87 черногорских добровольцев, прибывших из Америки (на это раз всего лишь из Италии - М.К.). На переходе ее поджидали австро-венгерских миноносцы и подводные лодки. Однако «Румия» сумела избежать встречи и вернулась в Бар в ночь на 1 и 2 марта. Капитан Джокич и экипаж сошли на берег.
2 марта, около 2:30 Австро-Венгерские эсминцы "Cikos", "Strajter" и "Ulan" и миноносцы Tb57, Tb66 и Tb67 (другое обозначение: 57Т, 66F, 67F) вошли в Барский залив. Эсминцы остались в заливе, а более мелкие миноносцы направились в гавань. Tb66 выставил три мины у мола и высадил небольшой десант, который поджег склады. Tb67 обстрелял портовые сооружения и уничтожил торпедой деревянный пирс перед дворцом Тополица.
Австрийцы предполагали захватить королевскую яхту. На защиту «Румии» бросились бойцы Црмницко-приморского батальона, но со своим слабым стрелковым оружием они не могли причинить вред вражеским кораблям. Защитников порта миноносцы накрыли пушечным и пулеметным огнем. Был убит солдат Asan Dabezic из Добра Вода. Прибрежные батареи открыли огонь по военным кораблям, но тщетно.
Tb57 высадил абордажную команду, которая обрезала канаты, которыми яхта была пришвартована к пирсу и завела буксир на «Румию».
Динко Франетович пишет: "Так как из-за сильных волн яхту невозможно было отбуксировать в Которский залив, то миноносец Tb57 с дистанции 200м выпустил в яхту торпеду, так, что она переломилась и опустились на дно у входа в порт Бар".
"Румия" затонула у входа в Барский залив 2 марта 1915 года, около 2:45 утра".
Потопивший "Румию" австрийский миноносец Tb57 (третий в шеренге) типа "Kaiman" среди своих систершипов.
Борьба между расположенными на горе Ловчен черногорскими батареями и французским артиллерийским отрядом капитана 2-го ранга (Capitaine de frégate) Грелье с одной стороны и австрийским флотом в Которской бухте - с другой, несмотря на весь драматизм, существенных результатов для морской войны не имела.
Французские и черногорские артиллеристы на горе Ловчен. Открытка времен Первой мировой, Франция.
Надежды черногорского командования на поддержку с моря французским флотом и снабжение Антантой по морскому пути также оказались призрачными. Несмотря на то, что переброшенные в страну очень немногочисленные французские подразделения честно воевали плечом к плечу с черногорскими войсками, военная помощь носила недостаточный, а скорее эпизодический характер.
Учитывая все вышеизложенное, морской ТВД оставался для черногорцев в Первой мировой войне даже не второстепенным, а чем-то типа заднего двора, с которого периодически приходили неприятности. Гибель 6 января 1916 г. итальянского транспорта "Бриндизи" с примерно 500 добровольцами из США и Канады на борту более тесно связана с событиями на сухопутном фронте Черногории, чем с военно-морскими операциями.
"В БОЙ ЗА НАРОД СВОЙ".
Черногория вступила в Первую мировую войну верная союзническим обязательствам перед Сербией, и, как говорится, это многое объясняет. Вплоть до окончательного разгрома злополучных сербов к декабрю 1915 г., Черногорская армия по сути выполняла функции прикрытия их левого фланга в Герцеговине и Приморье. Черногорский генеральный штаб возглавлял сербский генерал Божидар Янкович, оперативно-тактические планы для черногорских войск утверждали в Белграде. Амбициозные планы черногорских офицеров развернуть сухопутное наступление на важную базу австро-венгерского флота в Которе так и остались в их фантазиях. На деле, чтобы сдерживать "сербо-вспомогательных" черногорцев с их шестью дивизиями и 40 тыс. штыков, австро-венгерское командование поначалу пренебрежительно развернуло даже не армейский корпус, а а Тактическую группу Герцеговины и Катарро (Gruppe Herzegowina und Cattaro) в составе 40-й и 47-й гонведских (венгерских) пехотных дивизий и 3-й горной бригады (3. Gebirgs-Brigade). В 1915 г. эта австрийская группировка против Черногории была усилена, но все равно не превышала 10% развернутых на Балканах сил "двуединой монархии". Черногорская армия, боеспособная, опытная, закаленная в Балканских войнах 1912-13 г., укомплектованная прекрасным личным составом прирожденных горных воителей, в Первой мировой войне не реализовала полностью своего боевого потенциала. Как, не щадя самолюбия черногорцев, выразился их последний командующий генерал Янко Вукотич (черногорец, не серб): "Черногория сначала была служанкой Сербии, а потом сдалась".
Черногорские офицеры и младшие командиры Первой мировой войны.
И все равно в Черногорской армии чувствовалась жесткая нехватка личного состава. Мобилизационные ресурсы маленькой страны, население которой далеко не дотягивало до 250 тыс. человек, были истощены Балканскими войнами, да и сербские генералы черногорского пушечного мяса не жалели. Войска постоянно испытывали кадровый голод. Даже во фронтовых частях никого не удивляли 16-летние мальчишки и 65-летние старики, а на многих вспомогательных должностях мужчин уже замещали женщины. В 1915 г. черногорское правительство бросило клич соотечественникам-эмигрантам, в конце XIХ - начале ХХ вв. рассеявшимся по всему миру в поисках лучшей доли: "В бой за народ свой!" ("У боj за народ своj!"). Черногорцы любят повторять, что любой из них рождается юнаком, героем, даже если ему совсем не хочется. Эта присказка не лишена оснований. Призыв далекой сражающейся родины обеспечил несколько тысяч добровольцев из числа диаспоры. На фоне многотысячных кровавых гекатомб Первой мировой это, конечно, мелочь. Но для Черногорской армии, в лучшие (вернее, худшие) дни войны не превышавшей численности в 65 тыс. строевых и нестроевых, подобная поддержка была заметна. Тем более, кроме своих лучших сынов, диаспора послала на Балканы существенную материальную помощь: деньгами, продовольствием, медикаментами, оружием.
В США и Канаде, где балканские общины были особенно многочисленны, набором добровольцев занимались специальные посланники короля Черногории Николы Йован Матанович и Сава Джурашкович (Јован Матановић и Сава Ђурашковић).
Вспоминает черногорский доброволец из Америки Петр Грубач: "Как и множество черногорцев того времени, в 1913 году я отправился в Америку в поисках корки хлеба. Там я спознался с тяжким трудом. Чаще всего мы рыли каналы и выполняли различные земляные работы. Я работал в штате Техас, затем в Калифорнии, а затем в Лос-Анджелесе. Где-то, мне кажется, в июле 1915 года в Америку приехали представители тогдашнего черногорского правительства Саво Джурашкович и Йован Матанович. Они искали добровольцев, чтобы бороться за свободу своего отчего крова".
Из примерно 30 тыс. черногорцев (обоих полов и всех возрастов), проживавших тогда в Новом свете, эмиссарам удалось завербовать около 3 000 чел. И хотя за черногорцев при наборе "сходили" бокельцы, сербы из Воеводины, Боснии и Герцеговины, албанцы и другие, по меркам Черногорской армии выходила почти полновесная бригада. Чтобы не нарушать нейтралитета США, сбор добровольцев и первичное формирование рот и батальонов проводились в Канаде - в Триверсе и Ванкувере. Приоритет в отправке на Балканский ТВД был отдан людям, успевшим принять участие в Балканских войнах и/или послужить в армии (Черногорской, Сербской, Австро-Венгерской - любой). Первый, самый крупный транспорт насчитывал 1 506 черногорских резервистов и до нескольких сотен бывших военных других армий и участников различных боевых действий. Они были отправлены в Салоники на двух мобилизованных канадских трансокеанских пассажирских судах под охраной эскорта кораблей британского Королевского флота. В середине августа 1915 г. добровольцы благополучно прибыли на место и сразу же были отправлены спешным маршем в Черногорию через Джевджелию и Косовску-Митровицу. По сведениям черногорского историка др. Вукича Илинича (Вукић Илинчић), они успели принять активное участие в боевых действиях в 1915-16 г. в качестве отдельных подразделений, при чем проявили "мужество и стойкость даже большие, чем у собственно черногорских войск".
Отправка следующей партии, в которую вошли необстрелянные добровольцы, заняла больше времени. Понимая, что на Балканах времени на военную подготовку этого контингента не останется, черногорские эмиссары настояли, чтобы "курс молодого бойца" был организован в Канаде. Для этого англо-канадская воинская команда во главе с майором Королевских канадских саперов Р.Р.Хинтоном развернула учебный лагерь в городе Триверс. Инструкторы пытались создать из горячих уроженцев Балкан, с детства умевших стрелять и считавших себя отличными бойцами, но не имевших представления о воинской дисциплине, пехотный батальон. До некоторой степени это удалось. Командиром был назначен один из немногих, имевших регулярную военную подготовку. То был доктор Джуро Гуча или Гуч (Đuro Guča или Guč), словак из Воеводины, в 1904 г. служивший полковым врачом в Австро-Венгерской армии. В учебном лагере Тривер добровольцы, по крайней мере некоторые из них, носили униформу, напоминавшую бойскаутскую. Предположительно, речь идет о форме одежды славянских "сокольских" спортивно-патриотических объединений, действовавших и в Новом свете. Имелось и батальонное знамя с начертанным на нем девизом: "У боj за народ своj!"
Черногорские добровольцы во время боевой учебы в лагере Триверс, 1915 г. В центре, в штатском - командир батальона др. Джуро Гуча.
Вспоминает Петар Грубач: "Из разных мест Америки более 700 добровольцев в июле 1915 года собрались в канадском городе Три Ривер (Так плохо знавший английский язык черногорец интерпретировал название Триверс - М.К.). Среди нас были герцеговинцы, личане (уроженцы области Лика, она же Крайна в совр. Хорватии - М.К.) и один русский. В этом канадском городе мы пробыли три с половиной месяца, и именно здесь мы осваивали военные навыки... После завершения обучения часть наших людей остались в Канаде и Америке, а 520 из нас, добровольцев, сели на английский корабль и отплыли по океану к нашей милой родине".
Современные балканские историки определяют численность второго транспорта добровольцев для Черногорской армии из Америки в 511 чел., из которых родом из Черногории - 202 чел., из Герцеговины - 98, из Лики - 86, из Боки Которской - 48, из Воеводины - 47, из Боснии - 27. Имелся также один русский доброволец, молодой человек по имени Николай (фамилия неизвестна), уроженец города Тобольск, которого символично сделали знаменосцем батальона. Совместно с добровольческим батальоном на Балканский фронт отправилась американо-чехословацкая (Чехия и Словакия входили в состав империи Габсбургов, но их диаспоры активно поддерживали Антанту и национальное освобождение) миссия Красного Креста в составе 14 человек. Среди медиков было три женщины, все гражданки США. А доктор Джуро Гуча объединял оба формирования: в черногорском батальоне он числился командиром, в медицинском отряде - старшим врачом.
С транспортом следовала большая партия материалов снабжения для населения и армии Черногории: 426 ящиков с медикаментами и больничным оборудованием, 5 тыс. мешков муки и, что обращает на себя особое внимание, большая сумма валюты, собранная черногорскими эмигрантами. Деньги находились на ответственном хранении у того же доктора Джуро Гучи.
________________________________________________________Михаил Кожемякин.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.