Шляпка.
Итак, по просьбам, не побоюсь этого слова, - трудящихся, расскажу немножко о коллекции своих шляпок, точнее, об одной только шляпке, потому как с ней связана одна история (хотя, каждая шляпка связана с какой-то историей), но эта шляпка особенная, она - единственная, которую я привезла с собой из Москвы, поэтому можно считать, что на данный момент она у меня - единственная, впрочем, шляпка, о которой я хочу рассказать, поставь рядом с ней хоть 10 синих и 30 любых других шляпок, она всё равно достойна быть названной - единственная.
(заскучавших мужчин спешу заверить - эта история не о шляпках, естественно (рази ж я стану писать о тряпках?) Эта история - о мужчинах. Шутка, конечно, - ну кто вспомнит о мужчинах, когда в руках такая шляпка?)
Мою первую шляпку мама привезла из Польши (перед 10 классом) и сказала:
- Ты уже взрослая девушка, и пора тебе учиться носить шляпки.
(и то правда, носить их гораздо сложнее, чем вечерние платья или там высокие каблуки - нужно привыкать. (Это как если всё детство проходить в портах и кедах и вдруг выйти в строгом платье. Даму отличает не ЧТО на ней надето, а КАК она это несёт. Всегда видно, когда девушка в шляпке первый раз. Впрочем, второй раз тоже видно).
Всё, про всякую ерунду бросаю, начинаю, собственно, об этой шляпке…
Я сокрушалась по ней год. В Германии, в последний день гастролей увидела в витрине. Две причины составляли непреодолимую преграду:
она была светло-коричневая (а я не была готова нацепить на голову коричневые перья); и вторая - кончились деньги.
Поэтому через год, когда мы опять попали в этот город, я сразу же рванула в тот магазин.
Чуда не случилось - чёрной не было. Была тёмно-синяя (хотя если прищуриться, то вполне сходила за чёрную). Выжидать ещё год я не рискнула и, вздохнув, взяла, что есть.
Нашему хоровому коллективу (где я пела и аккомпанировала) выезжать на гастроли за свой счёт было слишком дорого, поэтому всегда искали спонсоров. В начале 90-х это были экс-“комсомольские вожаки”, которые под прикрытием благотворительности и поддержки культуры, перекладывали гос.деньги из одного места в другое. Как правило, некоторые из них, на эти же деньги, разъезжали с нами по европам, но в тот раз у нас были совсем другие спонсоры и другая организация. Против “комсомольцев” они не тянули, и тех денег, которые они могли нам дать, было не достаточно, поэтому был ещё один спонсор, частный, который поехал с нами в описываемое турне со своей женой, а вот тут я немножко остановлюсь.
Хор тихо недолюбливал эту даму. Причём, если спросить “За что?” - ответить невозможно.
Она никому не мешала, не мозолила глаза, не выпендривалась, не капризничала, она не делала НИЧЕГО, за что можно было бы невзлюбить её.
Наверное, эта состоятельная бездетная пара в принципе царапала глаз: он - статный 45-летний (?) мужчина, спокойный, приятный в обхождении. Она - невзрачная, неприметная, маленькая, эдакий комочек-кулёчек. И вроде она была стройненькой блондинкой, но общее ощущение - серой мышки, напротив которой просидишь весь вечер за столом, а на другой день, если она поменяет кофточку, ни за что и не узнаешь. Её так и звали за глаза - Мышка.
Она могла бы скупить половину магазинов, встречающихся на пути, но не проявляла к ним интереса. Она вообще ни к чему не проявляла особого интереса, и лишь иногда, когда муж радостно подскакивал к ней с каким-нибудь восторженным “-Ну? Как тебе это?!” , оживлялась и старалась показать, что ей очень нравится.
Больше и рассказать нечего, я с ними не пересекалась, поэтому бросим их и вернёмся к шляпке, точнее к последнему дню гастролей, когда мы в автобусе мчались в аэропорт, и начинался обязательный ритуал - вытаскивание и показывание всевозможных обновок (на границе за вещи, приобретённые в Германии, возвращают небольшие деньги, но нужно предоставить покупки и чеки, поэтому все это в чемоданы не упаковывалось, а до поры до времени держалось при себе).
Итак, началось традиционное рассматривание барахла.
Мы своей компашкой сидели на самой галёрке и наконец, откуда-то спереди звонко потребовали показать-продемонстрировать новую шляпку…
И я понесла по рядам, сияя, как молодая мать, которая выносит пищащим от восторга родственницам своего расчудесного младенца.
В руки не давала, тискать не разрешала, но никому не отказывая повертеть цацку поближе, поворачивая её в профиль и фас, отвечала на многочисленные вопросы и охотно демонстрировала шляпку на себе, безостановочно крутясь так и сяк под одобрительные охи и ахи. Восторженным восклицаниям не было конца, впрочем, и до шляпки автобус уже был до краёв заполнен счастливой суматохой, радостным возбуждением и девчачьим воркованием.
Думаю, именно этот ажиотаж и пьянящее ощущение безграничного счастья привлёк внимание к шляпке и подставил её под удар (ну не пучок же перьев?)
Не успела я усесться на своё место, как передо мной вырос Спонсор и, обращаясь к подругам, сухо произнёс:
- Девушки, пожалуйста, оставьте нас ненадолго, мне надо поговорить с Петрой.
Наши лица вытянулись - это было первый раз, когда он обратился к нам, не исключаю, что он вообще только что узнал, как меня зовут.
Девицы встали и начали медленно выдвигаться вперёд, одна попробовала его зацепить-подколоть, он не отреагировал, демонстративно давая понять, что ждёт, когда они, наконец, уйдут.
Ушли.
Ближайшие сиденья замерли, обратившись в слух, тишина медленно поползла от конца автобуса к началу. Но туда уже дошли девчонки, и тишина от первых сидений поползла к концу. Волны встретились, воркование смолкло.
И, как можно тише, делая вид, что не замечает затаившихся зрителей:
- Продайте мне Вашу шляпу.
- ???
- Я дам сколько скажете.
Улыбка моментально слетела с моего лица:
- Я купила её в магазине “ххх“, купите там.
- Там больше нет.
- Закажите. Через месяц будет.
- Я закажу Вам другую любого цвета и попрошу переслать.
- Закажите себе.
- Мне очень нужна эта и сейчас. Сколько Вы хотите?
Я не буду выписывать подробности торга, не помню уже. В памяти осталось холодное противостояние. Он прибавлял цену тихо и коротко, как будто вопрос принадлежности давно решён, и дело за малым: быстро смахнуть меня, как муху, севшую на его вещь.
Он, спокойный внешне, называл суммы, которые выходили за все разумные и неразумные пределы, и я почувствовала себя оплёванной нищей девочкой, которая нашла в луже драгоценный камешек, а у неё забирают его на основании только того, что нищенке он всё равно не нужен - на тебе денег , сколько-ты-никогда-не-видела, и иди себе с богом.
Постепенно он начал выходить из себя: - Вы отстаиваете это как корону.
Конечно, корону. Эта шляпка - моя ложка мёда в в бочке дёгтя, моя спасительная иллюзия, моя возможность жить на облаке, а не в обшарпанной съёмной квартире, я ждала её год.
И горечи добавляло сознание того, что вот глянулась шляпка его жене, и он, как огромный пёс, кинулся вперёд, сломя голову, чтобы в зубах принести то, на что она небрежно глянула. За мою блажь никто так биться не будет.
Не отдам!
… Он отправился восвояси несолоно хлебавши. Пока шел, вслед ему шлейфом, как вспыхивающие светлячки, раздавались довольные хмыки и покряхтывания девиц. Рассказывали, что жена уткнулась носом в окно и не проронила ни слова. Думаю, она деликатно сделала вид, что не знала о его неудачной попытке...
Через три года, я случайно узнала историю этой пары.
Оказалось, они когда-то горели. Сильный пожар отрезал выход, безопасное пространство сокращалось за минуты, загорелась одежда. Женщина потеряла сознание, он понёс её к балкону, но дверь оказалась заблокирована , он стал выламывать окно и в последний момент , прежде, чем на него обвалилось какое-то перекрытие, успел вытолкнуть её на балкон.
Когда обгоревших ввезли в операционную, она была в сознании и услышала, как кто-то сказал, что мужчина уже всё, а женщину попробуем спасти.
И тогда у неё случилась истерика; она стала биться и сдирать с себя трубки и повязки. Она колотилась и кричала - Нет, сначала его! Верните его! Её пытались держать и уговаривать, что ему уже ничего не поможет, а время уходит, но она не давалась и требовала ,чтобы сначала взялись за мужа, что подпустит к себе только когда начнут спасать его. И когда занялись мужчиной, она потеряла сознание.
Чудо, но спасли обоих.
Время перевернуло эту страницу их жизни, было долгое лечение и восстановление, постепенно затянулись все раны. Но женщина так и не оправилась до конца...
И мы подошли к главному:
до пожара у неё была большая лелеемая коллекция шляпок, которая полностью сгорела. И как ни пытался муж возродить эту её сгоревшую страсть, ничего не получалось.
Правильно… правильно вы догадались - моя шляпка стала первой, которую она захотела. И тихо попросила. Он встал и пошёл…
Когда, спустя 3 года, я узнала об этой истории, было очень горько... он не нашел нужных слов. Конечно, я бы отдала, сама бы даже отнесла, хотя нет, правильнее было бы отдать эту шляпку ему, третий тут лишний; чтобы по всем законам Прекрасной Сказки, он, как звезду с неба, принёс и положил бы к её ногам, по первому требованию, нет, даже без всякого требования, а просто потому, что понял, как нужна ей сейчас именно эта бестолковая звезда…
Но сказки не случилось.
Неловкое движение, не найденное в нужный момент правильное слово…
как жаль…
(заскучавших мужчин спешу заверить - эта история не о шляпках, естественно (рази ж я стану писать о тряпках?) Эта история - о мужчинах. Шутка, конечно, - ну кто вспомнит о мужчинах, когда в руках такая шляпка?)
Мою первую шляпку мама привезла из Польши (перед 10 классом) и сказала:
- Ты уже взрослая девушка, и пора тебе учиться носить шляпки.
(и то правда, носить их гораздо сложнее, чем вечерние платья или там высокие каблуки - нужно привыкать. (Это как если всё детство проходить в портах и кедах и вдруг выйти в строгом платье. Даму отличает не ЧТО на ней надето, а КАК она это несёт. Всегда видно, когда девушка в шляпке первый раз. Впрочем, второй раз тоже видно).
Всё, про всякую ерунду бросаю, начинаю, собственно, об этой шляпке…
Я сокрушалась по ней год. В Германии, в последний день гастролей увидела в витрине. Две причины составляли непреодолимую преграду:
она была светло-коричневая (а я не была готова нацепить на голову коричневые перья); и вторая - кончились деньги.
Поэтому через год, когда мы опять попали в этот город, я сразу же рванула в тот магазин.
Чуда не случилось - чёрной не было. Была тёмно-синяя (хотя если прищуриться, то вполне сходила за чёрную). Выжидать ещё год я не рискнула и, вздохнув, взяла, что есть.
Нашему хоровому коллективу (где я пела и аккомпанировала) выезжать на гастроли за свой счёт было слишком дорого, поэтому всегда искали спонсоров. В начале 90-х это были экс-“комсомольские вожаки”, которые под прикрытием благотворительности и поддержки культуры, перекладывали гос.деньги из одного места в другое. Как правило, некоторые из них, на эти же деньги, разъезжали с нами по европам, но в тот раз у нас были совсем другие спонсоры и другая организация. Против “комсомольцев” они не тянули, и тех денег, которые они могли нам дать, было не достаточно, поэтому был ещё один спонсор, частный, который поехал с нами в описываемое турне со своей женой, а вот тут я немножко остановлюсь.
Хор тихо недолюбливал эту даму. Причём, если спросить “За что?” - ответить невозможно.
Она никому не мешала, не мозолила глаза, не выпендривалась, не капризничала, она не делала НИЧЕГО, за что можно было бы невзлюбить её.
Наверное, эта состоятельная бездетная пара в принципе царапала глаз: он - статный 45-летний (?) мужчина, спокойный, приятный в обхождении. Она - невзрачная, неприметная, маленькая, эдакий комочек-кулёчек. И вроде она была стройненькой блондинкой, но общее ощущение - серой мышки, напротив которой просидишь весь вечер за столом, а на другой день, если она поменяет кофточку, ни за что и не узнаешь. Её так и звали за глаза - Мышка.
Она могла бы скупить половину магазинов, встречающихся на пути, но не проявляла к ним интереса. Она вообще ни к чему не проявляла особого интереса, и лишь иногда, когда муж радостно подскакивал к ней с каким-нибудь восторженным “-Ну? Как тебе это?!” , оживлялась и старалась показать, что ей очень нравится.
Больше и рассказать нечего, я с ними не пересекалась, поэтому бросим их и вернёмся к шляпке, точнее к последнему дню гастролей, когда мы в автобусе мчались в аэропорт, и начинался обязательный ритуал - вытаскивание и показывание всевозможных обновок (на границе за вещи, приобретённые в Германии, возвращают небольшие деньги, но нужно предоставить покупки и чеки, поэтому все это в чемоданы не упаковывалось, а до поры до времени держалось при себе).
Итак, началось традиционное рассматривание барахла.
Мы своей компашкой сидели на самой галёрке и наконец, откуда-то спереди звонко потребовали показать-продемонстрировать новую шляпку…
И я понесла по рядам, сияя, как молодая мать, которая выносит пищащим от восторга родственницам своего расчудесного младенца.
В руки не давала, тискать не разрешала, но никому не отказывая повертеть цацку поближе, поворачивая её в профиль и фас, отвечала на многочисленные вопросы и охотно демонстрировала шляпку на себе, безостановочно крутясь так и сяк под одобрительные охи и ахи. Восторженным восклицаниям не было конца, впрочем, и до шляпки автобус уже был до краёв заполнен счастливой суматохой, радостным возбуждением и девчачьим воркованием.
Думаю, именно этот ажиотаж и пьянящее ощущение безграничного счастья привлёк внимание к шляпке и подставил её под удар (ну не пучок же перьев?)
Не успела я усесться на своё место, как передо мной вырос Спонсор и, обращаясь к подругам, сухо произнёс:
- Девушки, пожалуйста, оставьте нас ненадолго, мне надо поговорить с Петрой.
Наши лица вытянулись - это было первый раз, когда он обратился к нам, не исключаю, что он вообще только что узнал, как меня зовут.
Девицы встали и начали медленно выдвигаться вперёд, одна попробовала его зацепить-подколоть, он не отреагировал, демонстративно давая понять, что ждёт, когда они, наконец, уйдут.
Ушли.
Ближайшие сиденья замерли, обратившись в слух, тишина медленно поползла от конца автобуса к началу. Но туда уже дошли девчонки, и тишина от первых сидений поползла к концу. Волны встретились, воркование смолкло.
И, как можно тише, делая вид, что не замечает затаившихся зрителей:
- Продайте мне Вашу шляпу.
- ???
- Я дам сколько скажете.
Улыбка моментально слетела с моего лица:
- Я купила её в магазине “ххх“, купите там.
- Там больше нет.
- Закажите. Через месяц будет.
- Я закажу Вам другую любого цвета и попрошу переслать.
- Закажите себе.
- Мне очень нужна эта и сейчас. Сколько Вы хотите?
Я не буду выписывать подробности торга, не помню уже. В памяти осталось холодное противостояние. Он прибавлял цену тихо и коротко, как будто вопрос принадлежности давно решён, и дело за малым: быстро смахнуть меня, как муху, севшую на его вещь.
Он, спокойный внешне, называл суммы, которые выходили за все разумные и неразумные пределы, и я почувствовала себя оплёванной нищей девочкой, которая нашла в луже драгоценный камешек, а у неё забирают его на основании только того, что нищенке он всё равно не нужен - на тебе денег , сколько-ты-никогда-не-видела, и иди себе с богом.
Постепенно он начал выходить из себя: - Вы отстаиваете это как корону.
Конечно, корону. Эта шляпка - моя ложка мёда в в бочке дёгтя, моя спасительная иллюзия, моя возможность жить на облаке, а не в обшарпанной съёмной квартире, я ждала её год.
И горечи добавляло сознание того, что вот глянулась шляпка его жене, и он, как огромный пёс, кинулся вперёд, сломя голову, чтобы в зубах принести то, на что она небрежно глянула. За мою блажь никто так биться не будет.
Не отдам!
… Он отправился восвояси несолоно хлебавши. Пока шел, вслед ему шлейфом, как вспыхивающие светлячки, раздавались довольные хмыки и покряхтывания девиц. Рассказывали, что жена уткнулась носом в окно и не проронила ни слова. Думаю, она деликатно сделала вид, что не знала о его неудачной попытке...
Через три года, я случайно узнала историю этой пары.
Оказалось, они когда-то горели. Сильный пожар отрезал выход, безопасное пространство сокращалось за минуты, загорелась одежда. Женщина потеряла сознание, он понёс её к балкону, но дверь оказалась заблокирована , он стал выламывать окно и в последний момент , прежде, чем на него обвалилось какое-то перекрытие, успел вытолкнуть её на балкон.
Когда обгоревших ввезли в операционную, она была в сознании и услышала, как кто-то сказал, что мужчина уже всё, а женщину попробуем спасти.
И тогда у неё случилась истерика; она стала биться и сдирать с себя трубки и повязки. Она колотилась и кричала - Нет, сначала его! Верните его! Её пытались держать и уговаривать, что ему уже ничего не поможет, а время уходит, но она не давалась и требовала ,чтобы сначала взялись за мужа, что подпустит к себе только когда начнут спасать его. И когда занялись мужчиной, она потеряла сознание.
Чудо, но спасли обоих.
Время перевернуло эту страницу их жизни, было долгое лечение и восстановление, постепенно затянулись все раны. Но женщина так и не оправилась до конца...
И мы подошли к главному:
до пожара у неё была большая лелеемая коллекция шляпок, которая полностью сгорела. И как ни пытался муж возродить эту её сгоревшую страсть, ничего не получалось.
Правильно… правильно вы догадались - моя шляпка стала первой, которую она захотела. И тихо попросила. Он встал и пошёл…
Когда, спустя 3 года, я узнала об этой истории, было очень горько... он не нашел нужных слов. Конечно, я бы отдала, сама бы даже отнесла, хотя нет, правильнее было бы отдать эту шляпку ему, третий тут лишний; чтобы по всем законам Прекрасной Сказки, он, как звезду с неба, принёс и положил бы к её ногам, по первому требованию, нет, даже без всякого требования, а просто потому, что понял, как нужна ей сейчас именно эта бестолковая звезда…
Но сказки не случилось.
Неловкое движение, не найденное в нужный момент правильное слово…
как жаль…