Ну что поделать с РПЦ при Путине? « Это же религиозное бешенство»...
Художник-реставратор
(при публикации попросил не раскрывать его имя):
Чем истовее почитают икону, тем сильнее она оказывается впоследствии изуродована.
Ведь как обычно бывает.
На иконе вздувается грунт, и настоятель зовет первого попавшегося халтурщика-поновителя.
Тот вырезает ножом поврежденный участок, заливает его воском или шпаклевкой и красит.
Точно так же было и с Боголюбской иконой божьей матери XII века, которую реставраторы обнаружили в 1950-х годах за шкафом во Владимирском музее.
Икона была вся в восковых вставках и содержала огромное количество варварских поновлений, которые делали в церквях в течение многих веков из лучших, само собой, побуждений.
Последовал долгий период реставрации.
В 1993-м музей после 15 лет экспозиции был вынужден передать икону во временное пользование во вновь открывшийся Княгинин монастырь.
Но есть больные, а есть «хроники» - что с ними ни делай, все равно организм полностью не восстановится, нужен постоянный присмотр.
Зайдите в церковь зимой: через 3-4 часа после службы по иконам течет вода, появляется конденсат.
Древняя икона эту воду в себя возьмет и назад не отдаст.
За Боголюбской требовалось ежедневное наблюдение, но вы попробуйте, будучи реставратором, появляться в церкви так часто - выгонят взашей.
Для Боголюбской сделали витрину, необходимый микроклимат внутри которой должны были поддерживать специальные «кассеты».
Однако монахини одно устройство кому-то продали, а другое вообще отключили ради экономии электричества.
Икона в результате покрылась белой плесенью.
С плесенью бороться очень сложно, наука пока что только ахает в таких случаях.
Обнаружив эти процессы при очередном осмотре, специалисты музея перевезли Боголюбскую в реставрационные мастерские.
Пока икону только наблюдают: вот уже больше года она лежит в горизонтальном положении.
Вертикально поставь - что-нибудь отвалится.
Прежде чем приступить к реставрации, они должны убедиться, что спор плесени не осталось - их ни в один микроскоп не разглядишь, потому и ждут, обнаружит ли плесень себя снова.
Будет ли восстановлена икона и когда, сказать сейчас нельзя, тут должно совпасть слишком много «если».
У реставраторов уже много лет лежит на хранении другая икона - Успение - XVI века.
И они не знают, что с ней делать.
Икона когда-то была обита басменным окладом - это когда серебряными листами и тонкими гвоздиками обивают поверхность иконы, оставляя только силуэт.
Видимо, в голодные для церкви годы серебро с нее в какой-то момент сорвали, а потом спохватились - надо было, чтобы она все же блестела.
Тогда из консервной банки вырезали нимб, а чтобы оставшиеся гвоздики от басмы не мешали, их начинали утапливать - вынимать же сложнее.
Можете себе представить, что произойдет с живописью, если я по контуру всей фигуры буду утапливать гвозди?
От лика остается каша, и никакая реставрация не поможет.
Все они в РПЦ говорят про иконы, что это имущество.
Нет, тут другое слово нужно - «достояние».
Имущество - это подсвечники.
А у нас как всегда в монастырях и кремлях делалось?
Назначается новый митрополит, и сразу весь иконостас убирают.
На его вкус пишут новый, а старый ссылают на периферию.
Хотя тот, который снимают, был Рублевым написан.
Например, так церковь сослала на выселки рублевский Звенигородский чин, который сейчас висит в Третьяковской галерее.
Икона Спаса Рублева была ступенью в избе.
Слава богу, живописью вниз лежала, иначе стоптали бы насухо.
А двумя другими иконами из этого же чина (Архангел Михаил и Апостол Павел) бочки с капустой накрывали.
Доски-то хорошие.
Так же сослала церковь и Васильевский чин, который был в Успенском соборе во Владимире, потому что делали новый иконостас.
Это постоянная сложившаяся многовековая практика.
Был такой Филимонов - глубоко верующий человек, руководил Церковно-археологическим обществом.
Он сказал: «Как ни печально, но именно церковные деятели уничтожили всю церковную культуру.
Потому что они всегда хотят как лучше.
Но если бы мы в Третьяковке каждую картину улучшали в меру своего современного образования, можно было бы ее закрывать».
Лет двадцать назад я обо всем этом говорил с ныне покойным патриархом, он говорил: «Ну что делать, это же религиозное бешенство».
Мудрый был человек, не в пример нонешним.