Птицы
Нашел в комментариях, но это достойно отдельного постинга:
http://vryabtsev.livejournal.com/1279.html?thread=14335#t14335
From: konstmikh
Date: Апрель 17, 2014 07:47 am
Птицы - не насекомые. Не автоматы в их поведении. Их сигнальные отношения с окружением - не условно-рефлекторные связи, а проявления сложно-организованной «перцептивной психики» (высшая стадия по А.Н.Леонтьеву). У них сложная эмоциональная сфера (они волнуются, беспокоятся), активно и индивидуально по-разному реагируют на ситуацию. В опытах зоопсихологов (это огромный пласт работ), врановые и попугаи дают ответы в тестах на том же уровне, что понгиды, не говоря о псовых и дельфинах. У птиц очень хорошо развита память (в том числе ситуационная, а не только пространственная), и они «всё помнят» лучше людей. Но дело даже не в степени развитости у них интеллекта, а в их богатой эмоциональной сфере. От чего многие проблемы (за высокоразвитую психику приходится платить - не только человеку). Именно поэтому они зачастую так ранимы и уязвимы. Тот же Ю.Б.Пукинский, занимавшийся совами, говорил о них как о «народце» (подчеркивая сложность и «тонкость» взаимоотношений самца и самки, сложность эмоциональной сферы их жизни и т.д.). На самом деле, любой орнитолог, особенно интересующийся поведением (наблюдающий за животным, а не только формально фиксирующий разнообразие ради списков), писал то же самое в отношении «своей» группы (В.Зубакин писал то же о чистиковых; то же можно написать о воробьиных). Психика птиц сложнее, чем обычно принято считать людьми (и даже орнитологами чисто морфо-экологического профиля) - об этом неоднократно писал ещё молодым Е.Н.Панов. И она разная у разных птиц. Вот, скажем, какие-то пеночки. Что с них взять? Но Phyl. reguloides (есть такая гимале-сычуанская пеночка) - выраженный «холерик» (применяя грубую шкалу такого параметра как «реактивность психики»), а Phyl. magnirostris - выраженный «флегматик» (это странно для пеночке и у нас нет аналогов таких их видов). Это в пределах рода. Различаются «психические настройки» и в пределах вида. Синантропные (городские) черные дрозды (в Европе) неотличимы от «диких» морфологически, но отличаются по реактивности психики (мерили тестами польские зоопсихологи) - у них снижены многие «пороги беспокойства». И они друг для друга (взаимно) - белые вороны (мы же их не различаем).
В силу разных «порогов» возможность их гнездования и главное - успешного гнездования - в одних и тех же условиях глубоко различается. Что уж говорить о разных филетических ветвях в пределах подсемейства и семейства (скажем, филины и неясыти - это совсем разные птицы; часто репродукт. обособление социо-экоморфы - как будущего вида - начинается с невидимых для нас изменений в настройках психики). Эти «настройки» зачастую врожденные (т.е. это не просто привыкание группы особей - хотя такое тоже имеет место быть), поэтому не всегда буквально можно кивать на какую-то группировку вида в каком-то другом регионе (где это вид, скажем, не реагирует на присутствие человека - «привыкли») - мол, и у нас привыкнут. У нас может всё пойти по другому - сначала исчезнут. Всё сложнее, чем кажется «с налёту» (мол, чего там усложнять, животные они и есть животные; не человек же). Где длиннохвостая неясыть выживет и потерпит, может не вытерпеть серая, не говоря о филине. Лучше не экспериментировать с такими вещами, когда вид в целом на грани выживания. Даже снимая воробьиных птиц из скрадка (телевиком), Юрий Шибнев всегда подолгу «подходил» к гнезду. Сначала палатка ставится (заранее, пару дней вообще без человека) на большом расстоянии, потом переносится чуть ближе. Потом еще ближе. Воробьиные привыкают (многие!) - но воробьиные большие оппортунисты. На сов просто так это переносить нельзя. В разных группах птиц организация психики очень разная (от этого зависело, кстати, и успешность в одомашнивании; утки и куры, например, по большому счету родственники). Разница в психике определяет и уровень беспокойства, и типовые характеристики ситуационного поведения, даже комфортную для вида моторику движений и (через это) выбор кормовых микровыделов («тонкую» архитектонику кормовой среды), и (важно!) выбор акустического и визуального окружения (т.е. соседей - птица ко всему этому далеко не безразлична). Всё сложнее, чем кажется, и априори нужно относиться к этой сложности с должным уважением.
http://vryabtsev.livejournal.com/1279.html?thread=14335#t14335
From: konstmikh
Date: Апрель 17, 2014 07:47 am
Птицы - не насекомые. Не автоматы в их поведении. Их сигнальные отношения с окружением - не условно-рефлекторные связи, а проявления сложно-организованной «перцептивной психики» (высшая стадия по А.Н.Леонтьеву). У них сложная эмоциональная сфера (они волнуются, беспокоятся), активно и индивидуально по-разному реагируют на ситуацию. В опытах зоопсихологов (это огромный пласт работ), врановые и попугаи дают ответы в тестах на том же уровне, что понгиды, не говоря о псовых и дельфинах. У птиц очень хорошо развита память (в том числе ситуационная, а не только пространственная), и они «всё помнят» лучше людей. Но дело даже не в степени развитости у них интеллекта, а в их богатой эмоциональной сфере. От чего многие проблемы (за высокоразвитую психику приходится платить - не только человеку). Именно поэтому они зачастую так ранимы и уязвимы. Тот же Ю.Б.Пукинский, занимавшийся совами, говорил о них как о «народце» (подчеркивая сложность и «тонкость» взаимоотношений самца и самки, сложность эмоциональной сферы их жизни и т.д.). На самом деле, любой орнитолог, особенно интересующийся поведением (наблюдающий за животным, а не только формально фиксирующий разнообразие ради списков), писал то же самое в отношении «своей» группы (В.Зубакин писал то же о чистиковых; то же можно написать о воробьиных). Психика птиц сложнее, чем обычно принято считать людьми (и даже орнитологами чисто морфо-экологического профиля) - об этом неоднократно писал ещё молодым Е.Н.Панов. И она разная у разных птиц. Вот, скажем, какие-то пеночки. Что с них взять? Но Phyl. reguloides (есть такая гимале-сычуанская пеночка) - выраженный «холерик» (применяя грубую шкалу такого параметра как «реактивность психики»), а Phyl. magnirostris - выраженный «флегматик» (это странно для пеночке и у нас нет аналогов таких их видов). Это в пределах рода. Различаются «психические настройки» и в пределах вида. Синантропные (городские) черные дрозды (в Европе) неотличимы от «диких» морфологически, но отличаются по реактивности психики (мерили тестами польские зоопсихологи) - у них снижены многие «пороги беспокойства». И они друг для друга (взаимно) - белые вороны (мы же их не различаем).
В силу разных «порогов» возможность их гнездования и главное - успешного гнездования - в одних и тех же условиях глубоко различается. Что уж говорить о разных филетических ветвях в пределах подсемейства и семейства (скажем, филины и неясыти - это совсем разные птицы; часто репродукт. обособление социо-экоморфы - как будущего вида - начинается с невидимых для нас изменений в настройках психики). Эти «настройки» зачастую врожденные (т.е. это не просто привыкание группы особей - хотя такое тоже имеет место быть), поэтому не всегда буквально можно кивать на какую-то группировку вида в каком-то другом регионе (где это вид, скажем, не реагирует на присутствие человека - «привыкли») - мол, и у нас привыкнут. У нас может всё пойти по другому - сначала исчезнут. Всё сложнее, чем кажется «с налёту» (мол, чего там усложнять, животные они и есть животные; не человек же). Где длиннохвостая неясыть выживет и потерпит, может не вытерпеть серая, не говоря о филине. Лучше не экспериментировать с такими вещами, когда вид в целом на грани выживания. Даже снимая воробьиных птиц из скрадка (телевиком), Юрий Шибнев всегда подолгу «подходил» к гнезду. Сначала палатка ставится (заранее, пару дней вообще без человека) на большом расстоянии, потом переносится чуть ближе. Потом еще ближе. Воробьиные привыкают (многие!) - но воробьиные большие оппортунисты. На сов просто так это переносить нельзя. В разных группах птиц организация психики очень разная (от этого зависело, кстати, и успешность в одомашнивании; утки и куры, например, по большому счету родственники). Разница в психике определяет и уровень беспокойства, и типовые характеристики ситуационного поведения, даже комфортную для вида моторику движений и (через это) выбор кормовых микровыделов («тонкую» архитектонику кормовой среды), и (важно!) выбор акустического и визуального окружения (т.е. соседей - птица ко всему этому далеко не безразлична). Всё сложнее, чем кажется, и априори нужно относиться к этой сложности с должным уважением.