Рассказ о затерянном городе из "Тысячи и одной ночи"
Вот рассказ о таинственном городе, затерянном в песках с незапамятных времен.
Ни пески его не поглотили, ни Время не пожрало его стен,хотя не осталось в нем ни одного живого. Но высшие силы сохранили ого как назидание странствующим.
Пятьсот семьдесят вторая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что джинн, который был в столбе, рассказывал
свою историю с начала и до тех пор, пока его не заточили в столбе. И его
спросили: "Где дорога, ведущая в медный город?" И он показал дорогу в
город, и оказалось, что между ними и городом двадцать пять ворот, но ни
одни из них не видны, и от них нельзя найти следа, и по виду они подобны
куску горы или железа, вылитого в форму. И люди спешились, и сошли с ко-
ня эмир Муса и шейх Абд-Самад, и стали они стараться найти в городе во-
рота или обнаружить туда путь, но не достигли этого.
И тогда эмир Муса сказал: "О Талиб, какова хитрость, чтобы войти в
этот город? Мы непременно должны узнать, где ворота, чтобы войти в них".
- "Да направит Аллах эмира! - воскликнул Талиб. - Пусть эмир отдохнет
дня два или три, и если захочет Аллах великий, мы придумаем хитрость,
чтобы проникнуть в этот город и войти туда". И тогда эмир Муса велел ко-
му-то из своих слуг сесть на верблюдов и объехать вокруг города: может
быть, он найдет след ворот или местоположение дворца в том месте, где
они остановились, и один из слуг эмира сел и ехал вокруг города два дня
с ночами, ускоряя ход и не отдыхая, а когда наступил третий день, он
приблизился к своим товарищам, оторопев от того, что увидел, какие стены
длинные и высокие, и сказал: "О эмир, самое легкое место - то место, в
котором вы находитесь".
И эмир Муса взял с собой Талиба ибн Сахля шейха Абд-ас-Самада, и они
поднялись на гору напротив города, которая возвышалась над ним, и, под-
нявшись на эту гору, они увидели город, больше которого не видали глаза.
Дворцы его были высоки, и купола в нем уносились ввысь, и дома были
хорошо построены, и реки текли, и деревья были плодоносны, и сады расц-
вели, и был это город с крепкими воротами, пустой, потухший, где не было
ни шума, ни человека. Повсюду в нем свистели совы, и птицы царили над
дворами его, и вороны каркали на улицах города и площадях, плача о тех,
кто был там.
И эмир Муса остановился, скорбя о том, что город лишен жителей и не
имеет обитателей и населения, и воскликнул: "Слава тому, кому не изменя-
ет судьба и время, творящему тварей по своему могуществу!"
И когда он восхвалял Аллаха (велик он и славен!), вдруг бросил он
взор в какую-то сторону и увидел семь досок из белого мрамора, которые
блестели издали. И он подошел к ним, и оказалось, что они нарезаны и
покрыты надписями. И тогда эмир велел прочитать то, что было на них на-
писано, и шейх Абд-ас-Самад подошел и вгляделся в надписи и прочитал их,
и оказалось, что это увещания и назидания и предостережения для тех, кто
обладает проницательностью. И на первой доске было написано греческим
почерком: "О сын Адама, как небрежен ты к тому, что перед тобою! Тебя
отвлекли от этого лета и годы, но разве не знаешь ты, что чаша гибели
для тебя наполнена и вскоре ты ее проглотишь? Посмотри же за собой,
прежде чем войти в могилу. Где те, что царили над землями и унижали ра-
бов и вели войска? Поразила их, клянусь Аллахом, Разрушительница наслаж-
дений и Разлучительница собраний, Опустошительница населенных жилищ, и
перенесла их из простора дворцов в теснины могил".
А внизу доски было написано:
"Где ныне цари и то, что в мире построили, -
Покинули то они, что строили на земле.
В могиле они лежат залогом за дело их,
И тлеют они в земле, бесславно погибшие.
Где войско, что защитить не может, бессильное?
Где то, что накоплено и собрало на земле?
Пришло к ним веление их господа быстрое -
Богатство их не спасет, поддержки ни в чем им нет".
И эмир Муса обеспамятел, и слезы потекли по его щекам, и он восклик-
нул: "Клянусь Аллахом, поистине, в отказе от благ мира - крайняя степень
божьей поддержат и предел правоты!" И он велел принести чернильницу и
бумагу и списал то, что было на первой доске, а затем он подошел ко вто-
рой доске, и вдруг оказалось, что на ней написано: "О сын Адама, да не
соблазнит тебя извечная безначальность и да не заставит тебя забыть о
наступлении срока! Не знаешь ты разве, что сей мир-обитель гибели и ни
для кого нет в нем вечного пребывания, а ты взираешь на него и преда-
ешься его утехам. Где цари, которые населили Ирак и царили над горизон-
тами, где те, что населили Исфахан и земли хорасанские? Позвал их вест-
ник гибели и ответили они ему, и воззвал к ним вестник уничтожения, и
воскликнули они: "Мы здесь!" Не помогло им то, что они построили и возд-
вигли, и не защитило их то, что они собрали и приготовили".
А внизу доски были написаны такие стихи:
"Где ныне те, что построили и воздвигли
Эти горницы, которым нет подобных?
Они воинов и солдат собрали, страшась вкусить
Унижение от их господа, и унизились.
Где теперь Хосрои, чьи крепости неприступны так?
Мир оставили, как будто их и не было",
И заплакал эмир Муса и воскликнул: "Клянусь Аллахом, мы сотворены для
великого дела!" - а затем он записал то, что было на доске, и приблизил-
ся к третьей доске..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят третья ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что эмир Муса приблизился к третьей доске и
увидел, что там написано: "О сын Адама, ты предаешься любви к здешнему
миру и пренебрегаешь велением твоего господа! Каждый день жизни твоей
проходит, и удовлетворен ты этим и доволен. Приготовь же запас для дня
возвращения и готовься дать ответ меж рук господа рабов!"
А внизу доски были написаны такие стихи:
"Где ныне тот, что застроил земли когда-то все,
И Синд [494] и Хинд, и был врагом-притеснителем?
Абиссинцы, зииджи [495] послушны были словам его,
И нубийцы также, и гордым был и кичливым он.
Не жди же ты вестей о том, что в могиле с ним:
Не бывать тому, чтобы нашел об этом ты вестника!
Поражен он был смерти гибельной превратностью,
Не спас его дворец, ему построенный".
И эмир Муса заплакал сильным плачем, а затем он приблизился к четвер-
той доске и увидел, что на ней написано: "О сын Адама, на сколько даст
тебе отсрочку твой владыка, когда ты погружен в море развлечений? Благо
всякого дня принадлежит тебе, пока не помрешь ты. О сын Адама, пусть не
обманывают тебя дни и ночи и часы развлечений с их беспечностью! Знай,
что смерть тебя подстерегает и на плечи к тебе залезает; не проходит
дня, чтобы не приветствовала она тебя утром и не желала тебе доброго ве-
чера; остерегайся же ее нападения и готовься к ней. Я как будто вижу те-
бя, когда погубил ты свою жизнь и извел наслаждения бытия; послушай же
моих слов и положись на владыку владык! Нет у земной жизни устойчивости,
и подобна она жилищу паука".
А внизу доски он увидел такие стихи:
"Где строитель высот земных, что воздвиг их,
И построил ряд крепких стен и возвысил?
Где те люди, что в крепости прежде жили?
Удалились, как путники, что расстались.
И залогом лежат в земле до минуты,
Когда будут испытаны тайны сердца.
Будет вечен один господь наш (велик он!),
И присущи все милости ему вечно".
И заплакал эмир Муса и записал все это и сошел с горы, и предстала
земная жизнь пред его глазами.
И когда пришел он к своим воинам, они провели этот день, придумывая
хитрость, чтобы войти в город, и сказал эмир Муса своему везирю Талибу
ибн Сахлю и приближенным, окружавшим его: "Какова будет хитрость, чтобы
нам войти в этот город и посмотреть на его диковинки? Может быть, мы
найдем в нем что-нибудь, что приблизит нас к желанию повелителя право-
верных?" И сказал Талиб ибн Сахль: "Да сделает Аллах вечным благо-
действие эмира! Мы устроим лестницу и взберемся на нее; может быть, мы
достигнем ворот изнутри". - "Это приходило мне на мысль, и прекрасно та-
кое мнение!" - отвечал эмир Муса.
И затем он позвал плотников и кузнецов и велел им выровнять бревна и
сделать лестницу, покрытую железными пластинками. И они сделали ее, и
изготовили как следует, и просидели за работой целый месяц, и люди соб-
рались вокруг лестницы и поставили ее и придвинули к стене вплотную, и
она пришлась как раз вровень с нею, как будто была сделана для этого
раньше. И эмир Муса удивился и воскликнул: "Да благословит вас Аллах! Вы
как будто примеряли ее к стене, так хорошо вы ее сработали!" А потом
эмир Муса сказал своим людям: "Кто из вас поднимется по этой лестнице,
взберется по ней на стену и пройдет и ухитрится опуститься вниз в город,
чтобы посмотреть, как обстоит дело, а затем расскажет нам, как открыть
ворота?" И кто-то сказал: "Я влезу, о эмир, и опущусь и открою ворота".
И эмир Муса воскликнул: "Полезай, да благословит тебя Аллах!"
И этот человек полез на лестницу и добрался до самого верха, а затем
он встал на ноги и, устремив глаза в город, захлопал в ладоши и вскрик-
нул во весь голос: "Ты прекрасен!" - и бросился внутрь города, и мясо
его смешалось с костями. И эмир Муса воскликнул: "Вот поступок разумно-
го, каков же будет поступок безумного? Если мы сделаем то же со всеми
нашими товарищами, не останется из них никого, и мы не будем в силах ис-
полнить то, что нам нужно и нужно повелителю правоверных. Отъезжайте,
нет нам нужды до этого города!" И кто-то сказал тогда: "Может быть, дру-
гой будет устойчивее?" И поднялся второй человек, и третий, и четвертый,
и пятый, и они влезали по этой лестнице на стену один за другим, пока не
пропало из них двенадцать человек, и все делали то же, что первый.
И сказал тогда шейх Абд-ас-Самад: "Нет для этого дела дикого, кроме
меня, и опытный не таков, как неопытный!" Но эмир Муса воскликнул: "Не
делай этого! Я не дам тебе влезть на эту стену, так как, если ты умрешь,
ты будешь причиной смерти всех нас, и не уцелеет из вас никто; ты ведь -
наш проводник". - "Может быть, то, что нам нужно, произойдет благодаря
мне, по воле великого Аллаха", - сказал шейх Абд-ас-Самад. И все люди
сошлись на том, что он должен лезть, и шейх Абд-ас-Самад встал и подбод-
рил себя и со словами: "Во имя Аллаха, милостивого, милосердного" - стал
подниматься по лестнице, поминая великого Аллаха и читая стихи спасения.
И он достиг верхушки стены и захлопал в ладоши и устремил глаза в город,
и люди все вместе закричали ему: "О шейх Абд-ас-Самад, не делай, не бро-
сайся вниз! - и восклицали: - Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему
возвращаемся! Если шейх Абд-ас-Самад упадет, мы все погибли!" А шейх
Абд-ас-Самад засмеялся громким смехом и просидел долгое время, поминая
великого Аллаха и читая стихи спасения, а потом он встал на ноги и зак-
ричал во весь голос: "О эмир, с вами не будет беды! Аллах (велик он и
славен!) отвратил от меня козни шайтана и ухищрения его, по благослове-
нию слов: "Во имя Аллаха милостивого, милосердного!" И эмир спросил его:
"Что ты видел, о шейх?" И шейх ответил: "Когда я оказался на верхушке
стены, я увидел десять девушек, подобных лунам, которые..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят четвертая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят четвертая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что шейх Абд-ас-Самад говорил: "Когда я
оказался на верхушке стены, я увидел десять девушек, подобных лунам, ко-
торые делали мне руками знаки: "Подойди к нам!" - и мне представилось,
что подо мною море воды. И я хотел броситься вниз, как сделали наши то-
варищи, но увидел, что они мертвы, и удержался от этого и стал читать
кое-что из книги Аллаха великого, и отвратил Аллах от меня козий этих
девушек, и они ушли, и я не бросился вниз, и Аллах защитил меня от их
козней и чар. Нет сомнения, что это - колдовство и ловушка, которую уст-
роили жители этого города, чтобы защитить его от тех, кто захочет к нему
приблизиться и пожелает в него проникнуть. А вон напои товарищи лежат
мертвые".
И затем он дошел по стене до медных башен и увидел перед ними двое
золотых ворот, на которых не было замков, и ничто не указывало, как их
открыть, и шейх постоял, сколько хотел Аллах, и, всмотревшись, увидел
посреди ворот изображение медного всадника с протянутой рукой, которой
он как будто на что-то указывал, к на руке была какая-то надпись, и шейх
Абд-ас-Самад прочитал ее и увидел, что она гласит: "Потри гвоздь в лупке
этого всадника двенадцать раз - ворота откроются".
И тогда он осмотрел всадника и увидел у него в пупке гвоздь, хорошо
сделанный, основательный и крепкий, и потер его двенадцать раз, и ворота
тотчас же распахнулись с шумом, подобным грому.
И шейх Абд-ас-Самад вошел в ворота (а это был человек достойный,
знавший все языки и почерка) и шел до тех пор, пока не вошел в длинный
проход. Он спустился из него по ступенькам и увидел помещение с красивы-
ми скамьями, на которых лежали мертвые люди, и в головах у них были рос-
кошные щиты, отточенные мечи, натянутые луки и стрелы, наложенные на те-
тивы, а за воротами находились железные дубины и деревянные засовы и
тонко сделанные замки и разные крепкие орудия.
И шейх Абд-ас-Самад сказал про себя: "Может быть, ключи у этих лю-
дей", - а затем он осмотрелся и вдруг заметил старца, по виду старейшего
из них годами, который лежал на высокой скамье среди мертвецов. "Почем
знать, не находятся ли ключи от города у этого старца?
Может быть, он - привратник города, а эти люди ему подвластны", -
сказал шейх Абд-ас-Самад, и, приблизившись к старцу, он приподнял его
одежду и увядал, что ключи висят у него на поясе. И, увидев ключи,
Абд-асСамад обрадовался великой радостью, и его ум от такой радости едва
не улетел. А потом шейх Абд-ас-Самад взял ключи и, подойдя к воротам,
отпер замки и потянул ворота, засовы и другие орудия и замки открылись,
и ворота распахнулись с громовым шумом, так как они были велики и ужасны
я снабжены огромными запорами. И тут шейх Абд-ас-Самад воскликнул: "Ал-
лах велик!" - м вое повторили за ним этот возглас и обрадовались и воз-
веселились.
И эмир Муса обрадовался, что шейх Абд-ас-Самад опасен и ворота города
открылись, и все начали благодарить шейха за то, что он сделал. И воины
поспешили войти в ворота, и эмир Муса крикнул на них и сказал: "О люди,
если мы войдем все, то не будем в безопасности от какого-нибудь случая!
Пусть входит половина и остается сзади половина!" И эмир Муса вошел в
ворота, и с ним половина его людей, которые несли военные доспехи, и во-
ины увидели своих товарищей мертвыми и похоронили их, и увидали приврат-
ников, слуг, царедворцев и наместников, лежавших на шелковых коврах, и
все они были мертвые. И они вошли на главный городской рынок и увидели
рывок огромный, с высокими постройками, ни одна из которых не возвыша-
лась над другими, и лавки были открыты, и весы повешены, и медь стояла
рядами, и ханы были полны всяких товаров, и увидели воины, что купцы ле-
жат подле лавок мертвые, и у них высохла кожа, и сгнили кости, и стали
они назиданием для всех, кто поучается.
И еще увидели воины четыре особых рынка, где лавки были полны бо-
гатств. И сначала они пошли на шелковый рынок и увидели там разноцветные
шелка и парчу, затканную червонным зелотом и белым серебром, но вла-
дельцы ее были мертвы и лежали на кожаных коврах и только что не говори-
ли. И воины оставили их и ушли на рынок драгоценных камней, жемчуга и
яхонтов и, покинув его, пошли на рынок менял и увидели, что они мертвы и
под ними всевозможные шелка и парча и лавки их полны золота и серебра. И
они оставили их и пошли на рынок москательщиков и увидели, что лавки их
полны всевозможных благовоний и мешочков мускуса, и амбры, и алоэ, и
недда, и камфары, и прочего, но все люди там мертвые, и у них нет ничего
съестного.
И потом воины ушли с рынка москательщиков и увидели возле него разук-
рашенный и крепко построенный дворец и, войдя туда, увидали там развер-
нутые знамена и обнаженные мечи и натянутые луки я щиты, подвешенные на
серебряных и золотых цепях, и шлемы, покрытые червонным золотом, а в
проходах дворца стояли скамейки из слоновой кости, украшенные пластинка-
ми из яркого золота и покрытые парчой, а на них лежали люди, у которых
кожа высохла на костях, и невнимательный счел бы их спящими, но они
умерли от отсутствия пищи и вкусили гибель.
И эмир Муса остановился, прославляя Аллаха великого и святя его имя,
и смотрел, как красив этот дворец, как крепки его постройки и как дико-
винно он сделан, прекрасен обликом и умело выстроен. Он был обильно раз-
рисован зеленой лазурью, и по стенам его были написаны такие стихи:
"Ты оком взгляни на то, что видишь, о сильный муж.
И будь осторожен ты, пока не пустился в путь.
Запасы ты приготовь благие, чтобы спастись;
Ведь все, кто в домах живет, когда-нибудь тронутся.
Взгляни ты на тех людей, что дом свой украсили,
И вот за дела свои залогом в земле лежат.
Нет пользы от зданий им, которые строили,
И деяния их не спасли, как кончился жизни срок.
Надеялись все на то, что не было суждено,
Но в землю они ушли, и нет от надежд добра,
С высот их величия и сана сошли они
К позору теснин могильных - дурно жилище их!
И слышали они крик, когда схоронили их
"Где царственный ваш престол, венцы и одежды где?
Где лики тех девушек, что были сокрытыми
За плотной завесою, о ком поговорки шли
Ответил на это прах могил вопрошающим -
"С ланит их ушли давно все розы прекрасные.
Не мало они в дни они съели и выпили,
Но после прекрасных яств их; может в могиле червь".
И эмир Муса так заплакал, что лишился сознания, а потом он приказал
записать это стихотворение. И он во шел во дворец..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.