Почему важно кормить на людях и не терпеть критику по этому поводу.
В СССР кормление грудью воспевалось, поэтому, когда я важно расстегивала блузку до пупа, чинно отсегивала чашечку лифчика на лавочке городской улицы в Нидерландах, мне казалось, что я делаю ОЧЕНЬ важное дело. Сначала кормить крайне трудно было - куда ребенка, куда его руки, как его приложить - поэтому все кормление было вот таким ритуалом с раздеванием. Светлые идеи о том, что можно кормить задрав кофту вверх, мне вообще не приходили в голову.
Потом я жутко боялась, что ребенок будет хныкать в неположенное для кормление время. На эти случаи у меня была пустышка, но я все равно очень переживала, как же разбираться с расстроенным ребенком на людях.
Потом я каким-то образом стала кормить по поводу и без повода, и т.к. мы часто путешествовали, я кормила и в самолетах, и в машине, и в кафе-ресторанах, и в Ватикане, и в миллионе католических церквей Европы. Везде я кормила с чувством собственного достоинства (т.к. кормить в СССР было очень важно, неважно, что мало кому удавалось кормить). Помню однажды, я кормила в кафе рядом с Пантеоном в Риме, и кто-то мне даже сделал комплимент. В общем, я пребывала в наивном заблуждении о том, что когда люди видят кормящую мать, они относятся к ней с большим уважением.
Потом мы переехали в Америку, где я уже кормила ребенка гораздо старше года. И тоже мне никогда не приходило в голову, что это ненормально, и что мне надо прятаться по кустам-туалетам. В церкви одна бабуля заметила, что она тоже "делала ЭТО", чем меня крайне умилило.
На собраниях Ла Лече Лиги я узнала, что в Америке кормящую могут поросить выйти из ресторана или магазина (которые только для немцев некормящих, по аналогии с гонениями на евреев во время войны). Я узнала о федеральном законе, который защищает кормящих от нападок в государственных учреждениях. Я узнала, что у женщин за кормление-педофилию социальные службы забирают детей.
А потом Волмарт отказался напечатать мои кормительные фотографии в ванной, и я в ужасе вместо того, чтобы спать ночью, читала законы о том, что такое порнография и педофилия. А потом я пошла в Волмарт и напугала их федеральными законами, пережила посмеивание двух идиотов за стойкой, которые перепугались слова закон не на шутку, и напечатали мне мои фотографии бесплатно в двух экземплярах. И тогда же я написала статью о дискриминации кормящих, которую отказались публиковать, потому что по законам США выбросить меня откуда-то потому что я кормлю, не дискриминация. Но я остояла свою статью и ее напечатали несмотря на протесты адвоката, которая специализировалась на этих вопросах.
Потом я еще кормила детей намного старше года. И за это время я давала интервью в узколобые газеты о том, что кормить на людях прилично, и что просить кормящих куда-то уходить, отворачиваться или накрываться - это дискриминация. Что нельзя запирать женщин дома на все время, пока они рожают и кормят. Что когда-то береременным надо было в четерех стенах сидеть, а то стыдно с животом на люди выйти. И все эти годы в США женщин то с самолета снимали, то из магазинов кафе-выбрасывали.
И вот наступил 2011 год. И я никого не кормлю. Но я столько знаю, что мне было бы страшно кормить на людях. Я уже и не знаю, хватило бы у меня смелости кормить на людях, а то вдруг на меня с ребенком начнут нападать, а с детьми на руках воевать невозможно.
Я очень рада, что я кормила всех своих детей, где бы я не была. Я была с детьми ВСЕГДА и ВЕЗДЕ, потому что у меня было условие - или вы видите меня с детьми, или я туда не иду. Я не сидела дома десять лет, пока кормила. Я вела активную нормальную жизнь современной женщины. Я ездила в общественном транспорте. Я ходила в музеи и кино. Я ездила на конференции. Я ходила в рестораны. Я летала самолетами. Я ходила на корпоративные вечеринки. Я купалась в (грязном!) океане. Я не проводила сложные астрологические вычисления о том, как мне надо подрстроить свою жизнь под график детских кормлений. Я просто жила и растила детей.
Кормление не было интимным занятием. Когда даешь грудь по сто пятдесят раз в сутки, это просто обыкновенная будничная часть жизни. Если бы я прикладывала к груди шесть раз в сутки, когда звезды сошлись правильно, это был бы может быть какой-то ритуал вуду с элементами интимности. А так - это просто часть жизни.
К слову, за все это время, в общественных местах я видела, может быть, одну очевидно кормящую мать. Зато может быть, кто-то видел меня, и на всю жизнь запомнил, что это нормально и обычно.
Одно я знаю точно, что если я когда-то увижу или услышу, что кормящую где угодно женщину поливают грязью, я не буду молча на это смотреть. Я подойду и процитирую закон моего штата. Я сошлюсь на правовые документы о правах человека. Я напишу еще статьи о дискриминации кормящих. Я скажу кормящей маме о том, что нападки на нее ненормальны, и что она делает нужное дело, а те, кто на нее нападают - ненормальные с воспаленным воображением. Я буду давать интервью в газеты и говорить им возможно то, что они не хотят слышать.
Давайте все вместе будем нетерпимы к попиранию мам, хоть кормящих, хоть некормящих. Некоторые вещи недопустимо терпеть. Чтобы каждая мама в музее, кафе или на работе знала, что она не одна.
Потом я жутко боялась, что ребенок будет хныкать в неположенное для кормление время. На эти случаи у меня была пустышка, но я все равно очень переживала, как же разбираться с расстроенным ребенком на людях.
Потом я каким-то образом стала кормить по поводу и без повода, и т.к. мы часто путешествовали, я кормила и в самолетах, и в машине, и в кафе-ресторанах, и в Ватикане, и в миллионе католических церквей Европы. Везде я кормила с чувством собственного достоинства (т.к. кормить в СССР было очень важно, неважно, что мало кому удавалось кормить). Помню однажды, я кормила в кафе рядом с Пантеоном в Риме, и кто-то мне даже сделал комплимент. В общем, я пребывала в наивном заблуждении о том, что когда люди видят кормящую мать, они относятся к ней с большим уважением.
Потом мы переехали в Америку, где я уже кормила ребенка гораздо старше года. И тоже мне никогда не приходило в голову, что это ненормально, и что мне надо прятаться по кустам-туалетам. В церкви одна бабуля заметила, что она тоже "делала ЭТО", чем меня крайне умилило.
На собраниях Ла Лече Лиги я узнала, что в Америке кормящую могут поросить выйти из ресторана или магазина (которые только для немцев некормящих, по аналогии с гонениями на евреев во время войны). Я узнала о федеральном законе, который защищает кормящих от нападок в государственных учреждениях. Я узнала, что у женщин за кормление-педофилию социальные службы забирают детей.
А потом Волмарт отказался напечатать мои кормительные фотографии в ванной, и я в ужасе вместо того, чтобы спать ночью, читала законы о том, что такое порнография и педофилия. А потом я пошла в Волмарт и напугала их федеральными законами, пережила посмеивание двух идиотов за стойкой, которые перепугались слова закон не на шутку, и напечатали мне мои фотографии бесплатно в двух экземплярах. И тогда же я написала статью о дискриминации кормящих, которую отказались публиковать, потому что по законам США выбросить меня откуда-то потому что я кормлю, не дискриминация. Но я остояла свою статью и ее напечатали несмотря на протесты адвоката, которая специализировалась на этих вопросах.
Потом я еще кормила детей намного старше года. И за это время я давала интервью в узколобые газеты о том, что кормить на людях прилично, и что просить кормящих куда-то уходить, отворачиваться или накрываться - это дискриминация. Что нельзя запирать женщин дома на все время, пока они рожают и кормят. Что когда-то береременным надо было в четерех стенах сидеть, а то стыдно с животом на люди выйти. И все эти годы в США женщин то с самолета снимали, то из магазинов кафе-выбрасывали.
И вот наступил 2011 год. И я никого не кормлю. Но я столько знаю, что мне было бы страшно кормить на людях. Я уже и не знаю, хватило бы у меня смелости кормить на людях, а то вдруг на меня с ребенком начнут нападать, а с детьми на руках воевать невозможно.
Я очень рада, что я кормила всех своих детей, где бы я не была. Я была с детьми ВСЕГДА и ВЕЗДЕ, потому что у меня было условие - или вы видите меня с детьми, или я туда не иду. Я не сидела дома десять лет, пока кормила. Я вела активную нормальную жизнь современной женщины. Я ездила в общественном транспорте. Я ходила в музеи и кино. Я ездила на конференции. Я ходила в рестораны. Я летала самолетами. Я ходила на корпоративные вечеринки. Я купалась в (грязном!) океане. Я не проводила сложные астрологические вычисления о том, как мне надо подрстроить свою жизнь под график детских кормлений. Я просто жила и растила детей.
Кормление не было интимным занятием. Когда даешь грудь по сто пятдесят раз в сутки, это просто обыкновенная будничная часть жизни. Если бы я прикладывала к груди шесть раз в сутки, когда звезды сошлись правильно, это был бы может быть какой-то ритуал вуду с элементами интимности. А так - это просто часть жизни.
К слову, за все это время, в общественных местах я видела, может быть, одну очевидно кормящую мать. Зато может быть, кто-то видел меня, и на всю жизнь запомнил, что это нормально и обычно.
Одно я знаю точно, что если я когда-то увижу или услышу, что кормящую где угодно женщину поливают грязью, я не буду молча на это смотреть. Я подойду и процитирую закон моего штата. Я сошлюсь на правовые документы о правах человека. Я напишу еще статьи о дискриминации кормящих. Я скажу кормящей маме о том, что нападки на нее ненормальны, и что она делает нужное дело, а те, кто на нее нападают - ненормальные с воспаленным воображением. Я буду давать интервью в газеты и говорить им возможно то, что они не хотят слышать.
Давайте все вместе будем нетерпимы к попиранию мам, хоть кормящих, хоть некормящих. Некоторые вещи недопустимо терпеть. Чтобы каждая мама в музее, кафе или на работе знала, что она не одна.