Озеро Инле, или ради чего точно стоило ехать (17.03) - II
В Индейн (Inthein) причаливаем около 14.30, в самое пекло - забираю с собой один из выданных нам юнгой здоровенных противосолнечных зонтов и, вспоминая заметку в Lonely Planet про «центральную пагоду на вершине», а также про головокружительные виды на озеро и долину, морально готовлюсь к беспощадному взлезанию на гору с засыпающим ребёнком наперевес. Почему-то про фраза про “covered stairway” в мозгу моём не отложилась напрочь, посему первую часть пути мы по-идиотски проделываем по рытвинам и колдобинам ремонтируемой дороги вместо того, чтобы подниматься в тенёчке по крытой рыночной галерее с плавными широкими ступеньками (вполне проходибельными для коляски).
Но нет худа без добра: Неллюшка невозмутимо засыпает и на колдобинах, мы же зато имеем удовольствие лицезреть так называемую «первую группу» руинированных ступ - Nyaung Ohak. Зрелище впечатляет: перед нами раскинувшийся на буро-зелёных холмах лес, где вместо деревьев - кирпичные бордово-коричневые ступы разной степени разваленности. Где-то сквозь крыши уже проросли деревья, а сквозь основания пробились могучие корни, как в храмах Ангкора, а где-то ещё вполне различимы мозаики и узоры по камню… Остроконечные верхушки у многих «башенок» забавно съехали набекрень, а то и вовсе поотваливались - все тропинки между сооружениями усыпаны раскрошившимися камнями. Вполне подходящее место для пресловутой стращалки «а если кирпич на голову свалится?». Всё равно жаль, что нет возможности сойти с дороги и всласть побродить среди развалин: с коляской не реально, а по очереди
получится долго - лодка-то ждёт, да и основная пагода Shwe Inn Thein Paya со своей тысячью ступ ещё впереди.
Премного подивившись - а точнее, обалдев напрочь - от увиденного и уперевшись в совершенно непреодолимую для коляски насыпь крупной гальки с узеньким объездом для мотобайков, замечаем, наконец, пролегающую буквально в нескольких метрах от нас крытую галерею, по которой и ходят все нормальные люди, и через кусты и дебри проламываемся туда. Видимо, «час пик» здесь давно остался позади: туристов почти нет, а основная часть продавцов безмятежно дрыхнет на скамейках или под прилавками, прикрывшись газетками. Тем лучше. Не отвлекаясь на нескончаемые вереницы сувениров, шмоток и украшений, мы на удивление быстро достигаем вершины - всего-то минут за 15-20. Пару раз я протискиваюсь между прилавками наружу, дабы убедиться, что «лес из ступ» всё ещё не иссяк, а, напротив, становится всё более и более «густой» и разнообразный: помимо ступ совсем древних потемневше-кирпичных появляется много серо-, бело- и розово-каменных, а также частично или полностью позолоченных. Вьющаяся по всему этому зелень, цветы и сочные кусты, искривлённые в объятиях со ступами, а также местами оранжево-красная земля и безупречно голубое небо настолько красочно дополняют общую картину, что щёлкать фотоаппаратом хочется бесконечно.
Согласно одной из версий, всего в Индейне 1054 ступы, возведённых то ли в 12-13е века, то ли в 15-16е. В любом случае, очевидно, что большинство из них уже остро нуждается в реставрации, которая - чем выше в гору - тем всё больше набирает обороты усилиями состоятельных буддистов и всяких меценатов-спонсоров. Реставрируют вот только все ступы чётко на один манер, превращая столь буйное разнообразие цветов и форм в скучные ряды ровных золотых конусов - эдак скоро и не столь интересно станет сюда ездить…
Нам же покамест везёт: даже возле самой пагоды, на верхотуре «новодел» бок-о-бок соседствует с «дыханием древности». Особенно хороши ступы, отреставрированные лишь внутри: через узкий проход можно заглянуть во внутреннюю тёмную «пещерку», сделанную практически в каждой ступе, откуда мерцает золотом небольшая статуя Будды, иногда украшенная цветами и лентами. Народу по-прежнему почти нет, я брожу среди этого великолепия в полном одиночестве (Коля остался сторожить спящую Нельку при входе в храм). Заставляю себя отчепиться от фотоаппарата и, закрывая глаза от солнца, поднимаю голову к синейшему небу, дабы в полной мере проникнуться величием и гармонией момента: из звуков - лишь несмолкающий на ветру перезвон тысяч маленьких колокольчиков, обрамляющих каждую вершину мьянманской ступы. Точно также звонили они и 100, и 200 лет тому назад, и, кажется, будут звонить всегда. Пожалуй, для меня эти минуты становятся самым сильным впечатлением поездки - можно сказать, её смыслом, соприкосновением с вечностью, красотой, счастьем. Жизнь, как бы она ни сложилась в дальнейшем, прожита не зря, спасибо родителям, Создателю и высшему разуму.
Напоследок, прежде чем сменить Колю на дежурстве около ребёнка, пытаюсь разглядеть обещанные виды на окрестности, но почти тщетно: над озером по-прежнему клубится дымка, в которой тонут даже горы на горизонте, а ближняя панорама представлена бесконечным каменно-золотым частоколом верхушек ступ и маловыразительным буреломом у подножия холма. Ну, у меня и без видов радости полные штаны.
На обратном пути Неллюшка просыпается, и все торговцы, ранее не смевшие потревожить «сон младенца» своими приставаниями, незамедлительно приступают к исполнению своих обязанностей. Стоит лишь замедлить шаг или задержать взгляд на какой-нибудь безделушке, как нам тут же докладывают, что э
то натуральный жемчуг / сложнейшая ручная работа / чистое золото-серебро / пуленепробиваемая кость свежезарезанного слона или не гниющее вовек дерево свежесрубленного кокоса. При всём при этом скидку в 50% и более процентов дают влёгкую и провожают нас призывами «назначить свою цену», т.е. типа заплатить, сколько не жалко.
Как и в Йваме, несмотря на бешеную конкуренцию, стоимость везде задрана до безобразия (деревянные магниты на холодильник - по 4$-5$, тогда как в Ньяуншве - по полтора!), а одинаковых товаров - такие залежи, что не раскупить их, кажется, никогда в жизни; многие крупногабаритные штуки типа подносов или напольных статуэток покрыты вековым слоем пыли, будто их не убирают с прилавков годами… Из мало-мальских оригинальностей можно отметить перламутровые столовые приборы из жемчуга - от крохотных сувенирно-кукольных ложечек до целых наборов - а также деревянную складную подставку под, наверное, глубокое блюдо (или, там, под арбуз/футбольный мяч) в виде четырёх переплетённых рук, на пальцах которых можно при желании ещё и хранить кольца. Но 10-15 баксов за подобное отдавать не хочется, решаем оставить все покупки до нашего рыночного знакомца.
На выходе из галереи к нам кидается мужик с требованием комиссии за фото-съёмку в размере, кажется, 500 чат (0,5$): «Я вас видел! Вы должны были заплатить ещё по дороге туда, но вы обошли меня по вон той дороге! Я видел, видел, что у вас фотоаппарат!». Да ладно, говорю, нате вашу комиссию, чего ж так нер
вничать-то - будто каждый второй тут так и норовит от вас коварно скрыться и не заплатить. Решил, видать, что это мы специально попёрлись тогда по убитой дороге, чтобы на нём сэкономить. Табличка про “foreigners’ photo-fee” и впрямь прилеплена сбоку на дощечке, но Индейн, безусловно, того стоит.
Нелька делает вид, что сейчас помрёт с голоду (надаренные ей в Йваме конфеты и печенье Коля почти сразу скормил юнге) - с опаской смотрим меню одного из немногочисленных ресторанов «на набережной» с претензией: плетёные диваны под пальмами, с которых тебе в тарелку и за шиворот сыплются какие-то меленькие цветочки, древесная труха и ещё что-то, а также увлекательный вид на мужиков, моющих посреди канала свои мотобайки. Я ожидала худшего: рис с овощами обошёлся всего в 2$, чай и бульон традиционно бесплатно.
В лодке тщетно пытаюсь уяснить, закончена ли уже наша культурная программа или ещё нет: на вопрос “Where are we going now?” в различных вариациях экипаж нашего судна лишь кивает и улыбается. Подозреваю, что если я произнесу слово «home», то именно туда мы прямиком и отправимся, но портье вчерась перечислял мне явно большее количество экскурсионных остановок, чем осуществлённые наши три. Быстренько перелистываю задрипаные распечатки Lonely Planet и изрекаю “Nampan?..”, в ответ на что капитан с пониманием кивает.
«Прыгать» через шлюзовые изгороди вниз оказывается не столь волнительно, как на них «запрыгивать», или я уже привыкла; теперь меня больше занимают быки, время от времени купающиеся в канале в нескольких метрах от мчащихся нас. Их задумчивые физиономии с брутальным кольцом в ноздрях и идеально полукруглыми острыми чёрными рогами навевают размышления о том, что будет в случае столкновения: кто куда полетит из лодки и кто в конечном счёте больше пострадает…
Выплываем на озеро, по которому уже успели соскучиться: наконец, синяя-пресиняя искрящаяся вода, мягкий предзакатный свет солнца озаряет жёлто-бордовые горы и зеленущие заросли на островках. В отличие от всех предыдущих, деревня Нампан базируется прямо на озере - ни по каким каналам пробираться уже не нужно. И этим, пожалуй, её достоинства и ограничиваются, т.е. сводятся к прекрасным пейзажам и сюжетам для съёмок из серии «жизнь на воде». Ни специфически-пахнущее ручное производство сигар (штука по 0,1$, что в 5 раз дороже обычных цен; есть варианты «для девочек» с мёдом и бананом), ни пагода Alodaw Pauk с грязным рынком, толпой галдящего народа и голубей, собаками и донельзя замусоренным полом не тянут на сколько-нибудь положительные отзывы, хотя тоже, конечно, интересно. Запомнился нависающий над озером туалет «табачной фабрики», откуда явно всё в озеро и стекает (через щели в полу отлично видно), а буквально за углом здания - моющиеся в озере с мылом тётеньки. Как и везде, делают они это, не снимая юбок, а повязывая их подмышками, так что зрители им не помеха.
Завидев бегающих по помосткам у пагоды детей, дочь просится «с ними самой тут немножко поиграть, а вы меня потом заберёте» - неужели и впрямь бы «на немножко» здесь одна осталась, интересно…
Аккумулятор у фотоаппарата сдох почти вовремя - за минуту до окончательного захода солнца - дав мне возможность запечатлеть, как обрамляющие озеро горы розовеют, краснеют, бледнеют и затем туманно-сереют, на пару с одноногими силуэтами рыбаков и домишками на гори
зонте. Наконец, можно убрать несчастную забрызганную камеру и закутаться в заботливо выданное мне мальчиком одеяло: стремительно холодает, да и вода почему-то начинает лететь прямо в рожу - роза ветров, что ли, переменилась. Коля с Нелькой прячутся от брызг под противосолнечным зонтом, игнорируя мои взывания надеть куртки от ветра.
В какой-то момент замечаю, что позади меня на пассажирском стуле сидит сам капитан, а «за баранкой» стоит его юный помощник, как будто так и надо. Всё жду, когда же они вновь поменяются местами, но напрасно: мальчуган везёт нас вплоть до самого конца, включая и путь по узкому каналу, обгон и пропуск прочих лодок, плоскодонок и каноэ, швартовку к берегу. Коля, однако, постояв с юнгой у руля минут 5, а затем ещё 10 за рулём под его чутким руководством, выносит вердикт, что хлопец профессионал своего дела: тонко ловит волну, тут же поправлял малейшее допущенное Колей отклонение от курса, а румпель держит железной хваткой, на которую сам Коля был способен не так уж и долго.
Прощаясь, суём капитану тыщонку чат и уходим - думали, что он пойдёт с нами, дабы получить в отеле свою долю из наших 17ти долларов (платить нам было велено на ресепшне по возвращении), ан нет, у лодки и расстаёмся.
Продолжая традицию аутентично-здорового ужина, идём во вчерашние шанские традишнл супы-салаты, где на 1,4$ вкушаем простой рис с объеденным ассорти из слегка забарбекюренных брокколи, болгарского перца, стручков фасоли и ещё чего-то со вкусом кабачков, кальмаров или вроде того, белых хреней с начинкой и баклажановидных объектов со вкусом поджаренного хлеба с тофу.
Перед сном Нелька вдруг разражается кашлем и насморком в три ручья: вырубается быстро, но полночи плачет, т.к. спать не может. Под утро кашель становится какой-то пугающе-лающий, а у меня заболевает горло и аллергия снова даёт о себе знать. Вот чёрт, а такой ведь день был хороший.
Но нет худа без добра: Неллюшка невозмутимо засыпает и на колдобинах, мы же зато имеем удовольствие лицезреть так называемую «первую группу» руинированных ступ - Nyaung Ohak. Зрелище впечатляет: перед нами раскинувшийся на буро-зелёных холмах лес, где вместо деревьев - кирпичные бордово-коричневые ступы разной степени разваленности. Где-то сквозь крыши уже проросли деревья, а сквозь основания пробились могучие корни, как в храмах Ангкора, а где-то ещё вполне различимы мозаики и узоры по камню… Остроконечные верхушки у многих «башенок» забавно съехали набекрень, а то и вовсе поотваливались - все тропинки между сооружениями усыпаны раскрошившимися камнями. Вполне подходящее место для пресловутой стращалки «а если кирпич на голову свалится?». Всё равно жаль, что нет возможности сойти с дороги и всласть побродить среди развалин: с коляской не реально, а по очереди
получится долго - лодка-то ждёт, да и основная пагода Shwe Inn Thein Paya со своей тысячью ступ ещё впереди.
Премного подивившись - а точнее, обалдев напрочь - от увиденного и уперевшись в совершенно непреодолимую для коляски насыпь крупной гальки с узеньким объездом для мотобайков, замечаем, наконец, пролегающую буквально в нескольких метрах от нас крытую галерею, по которой и ходят все нормальные люди, и через кусты и дебри проламываемся туда. Видимо, «час пик» здесь давно остался позади: туристов почти нет, а основная часть продавцов безмятежно дрыхнет на скамейках или под прилавками, прикрывшись газетками. Тем лучше. Не отвлекаясь на нескончаемые вереницы сувениров, шмоток и украшений, мы на удивление быстро достигаем вершины - всего-то минут за 15-20. Пару раз я протискиваюсь между прилавками наружу, дабы убедиться, что «лес из ступ» всё ещё не иссяк, а, напротив, становится всё более и более «густой» и разнообразный: помимо ступ совсем древних потемневше-кирпичных появляется много серо-, бело- и розово-каменных, а также частично или полностью позолоченных. Вьющаяся по всему этому зелень, цветы и сочные кусты, искривлённые в объятиях со ступами, а также местами оранжево-красная земля и безупречно голубое небо настолько красочно дополняют общую картину, что щёлкать фотоаппаратом хочется бесконечно.
Согласно одной из версий, всего в Индейне 1054 ступы, возведённых то ли в 12-13е века, то ли в 15-16е. В любом случае, очевидно, что большинство из них уже остро нуждается в реставрации, которая - чем выше в гору - тем всё больше набирает обороты усилиями состоятельных буддистов и всяких меценатов-спонсоров. Реставрируют вот только все ступы чётко на один манер, превращая столь буйное разнообразие цветов и форм в скучные ряды ровных золотых конусов - эдак скоро и не столь интересно станет сюда ездить…
Нам же покамест везёт: даже возле самой пагоды, на верхотуре «новодел» бок-о-бок соседствует с «дыханием древности». Особенно хороши ступы, отреставрированные лишь внутри: через узкий проход можно заглянуть во внутреннюю тёмную «пещерку», сделанную практически в каждой ступе, откуда мерцает золотом небольшая статуя Будды, иногда украшенная цветами и лентами. Народу по-прежнему почти нет, я брожу среди этого великолепия в полном одиночестве (Коля остался сторожить спящую Нельку при входе в храм). Заставляю себя отчепиться от фотоаппарата и, закрывая глаза от солнца, поднимаю голову к синейшему небу, дабы в полной мере проникнуться величием и гармонией момента: из звуков - лишь несмолкающий на ветру перезвон тысяч маленьких колокольчиков, обрамляющих каждую вершину мьянманской ступы. Точно также звонили они и 100, и 200 лет тому назад, и, кажется, будут звонить всегда. Пожалуй, для меня эти минуты становятся самым сильным впечатлением поездки - можно сказать, её смыслом, соприкосновением с вечностью, красотой, счастьем. Жизнь, как бы она ни сложилась в дальнейшем, прожита не зря, спасибо родителям, Создателю и высшему разуму.
Напоследок, прежде чем сменить Колю на дежурстве около ребёнка, пытаюсь разглядеть обещанные виды на окрестности, но почти тщетно: над озером по-прежнему клубится дымка, в которой тонут даже горы на горизонте, а ближняя панорама представлена бесконечным каменно-золотым частоколом верхушек ступ и маловыразительным буреломом у подножия холма. Ну, у меня и без видов радости полные штаны.
На обратном пути Неллюшка просыпается, и все торговцы, ранее не смевшие потревожить «сон младенца» своими приставаниями, незамедлительно приступают к исполнению своих обязанностей. Стоит лишь замедлить шаг или задержать взгляд на какой-нибудь безделушке, как нам тут же докладывают, что э
то натуральный жемчуг / сложнейшая ручная работа / чистое золото-серебро / пуленепробиваемая кость свежезарезанного слона или не гниющее вовек дерево свежесрубленного кокоса. При всём при этом скидку в 50% и более процентов дают влёгкую и провожают нас призывами «назначить свою цену», т.е. типа заплатить, сколько не жалко.
Как и в Йваме, несмотря на бешеную конкуренцию, стоимость везде задрана до безобразия (деревянные магниты на холодильник - по 4$-5$, тогда как в Ньяуншве - по полтора!), а одинаковых товаров - такие залежи, что не раскупить их, кажется, никогда в жизни; многие крупногабаритные штуки типа подносов или напольных статуэток покрыты вековым слоем пыли, будто их не убирают с прилавков годами… Из мало-мальских оригинальностей можно отметить перламутровые столовые приборы из жемчуга - от крохотных сувенирно-кукольных ложечек до целых наборов - а также деревянную складную подставку под, наверное, глубокое блюдо (или, там, под арбуз/футбольный мяч) в виде четырёх переплетённых рук, на пальцах которых можно при желании ещё и хранить кольца. Но 10-15 баксов за подобное отдавать не хочется, решаем оставить все покупки до нашего рыночного знакомца.
На выходе из галереи к нам кидается мужик с требованием комиссии за фото-съёмку в размере, кажется, 500 чат (0,5$): «Я вас видел! Вы должны были заплатить ещё по дороге туда, но вы обошли меня по вон той дороге! Я видел, видел, что у вас фотоаппарат!». Да ладно, говорю, нате вашу комиссию, чего ж так нер
вничать-то - будто каждый второй тут так и норовит от вас коварно скрыться и не заплатить. Решил, видать, что это мы специально попёрлись тогда по убитой дороге, чтобы на нём сэкономить. Табличка про “foreigners’ photo-fee” и впрямь прилеплена сбоку на дощечке, но Индейн, безусловно, того стоит.
Нелька делает вид, что сейчас помрёт с голоду (надаренные ей в Йваме конфеты и печенье Коля почти сразу скормил юнге) - с опаской смотрим меню одного из немногочисленных ресторанов «на набережной» с претензией: плетёные диваны под пальмами, с которых тебе в тарелку и за шиворот сыплются какие-то меленькие цветочки, древесная труха и ещё что-то, а также увлекательный вид на мужиков, моющих посреди канала свои мотобайки. Я ожидала худшего: рис с овощами обошёлся всего в 2$, чай и бульон традиционно бесплатно.
В лодке тщетно пытаюсь уяснить, закончена ли уже наша культурная программа или ещё нет: на вопрос “Where are we going now?” в различных вариациях экипаж нашего судна лишь кивает и улыбается. Подозреваю, что если я произнесу слово «home», то именно туда мы прямиком и отправимся, но портье вчерась перечислял мне явно большее количество экскурсионных остановок, чем осуществлённые наши три. Быстренько перелистываю задрипаные распечатки Lonely Planet и изрекаю “Nampan?..”, в ответ на что капитан с пониманием кивает.
«Прыгать» через шлюзовые изгороди вниз оказывается не столь волнительно, как на них «запрыгивать», или я уже привыкла; теперь меня больше занимают быки, время от времени купающиеся в канале в нескольких метрах от мчащихся нас. Их задумчивые физиономии с брутальным кольцом в ноздрях и идеально полукруглыми острыми чёрными рогами навевают размышления о том, что будет в случае столкновения: кто куда полетит из лодки и кто в конечном счёте больше пострадает…
Выплываем на озеро, по которому уже успели соскучиться: наконец, синяя-пресиняя искрящаяся вода, мягкий предзакатный свет солнца озаряет жёлто-бордовые горы и зеленущие заросли на островках. В отличие от всех предыдущих, деревня Нампан базируется прямо на озере - ни по каким каналам пробираться уже не нужно. И этим, пожалуй, её достоинства и ограничиваются, т.е. сводятся к прекрасным пейзажам и сюжетам для съёмок из серии «жизнь на воде». Ни специфически-пахнущее ручное производство сигар (штука по 0,1$, что в 5 раз дороже обычных цен; есть варианты «для девочек» с мёдом и бананом), ни пагода Alodaw Pauk с грязным рынком, толпой галдящего народа и голубей, собаками и донельзя замусоренным полом не тянут на сколько-нибудь положительные отзывы, хотя тоже, конечно, интересно. Запомнился нависающий над озером туалет «табачной фабрики», откуда явно всё в озеро и стекает (через щели в полу отлично видно), а буквально за углом здания - моющиеся в озере с мылом тётеньки. Как и везде, делают они это, не снимая юбок, а повязывая их подмышками, так что зрители им не помеха.
Завидев бегающих по помосткам у пагоды детей, дочь просится «с ними самой тут немножко поиграть, а вы меня потом заберёте» - неужели и впрямь бы «на немножко» здесь одна осталась, интересно…
Аккумулятор у фотоаппарата сдох почти вовремя - за минуту до окончательного захода солнца - дав мне возможность запечатлеть, как обрамляющие озеро горы розовеют, краснеют, бледнеют и затем туманно-сереют, на пару с одноногими силуэтами рыбаков и домишками на гори
зонте. Наконец, можно убрать несчастную забрызганную камеру и закутаться в заботливо выданное мне мальчиком одеяло: стремительно холодает, да и вода почему-то начинает лететь прямо в рожу - роза ветров, что ли, переменилась. Коля с Нелькой прячутся от брызг под противосолнечным зонтом, игнорируя мои взывания надеть куртки от ветра.
В какой-то момент замечаю, что позади меня на пассажирском стуле сидит сам капитан, а «за баранкой» стоит его юный помощник, как будто так и надо. Всё жду, когда же они вновь поменяются местами, но напрасно: мальчуган везёт нас вплоть до самого конца, включая и путь по узкому каналу, обгон и пропуск прочих лодок, плоскодонок и каноэ, швартовку к берегу. Коля, однако, постояв с юнгой у руля минут 5, а затем ещё 10 за рулём под его чутким руководством, выносит вердикт, что хлопец профессионал своего дела: тонко ловит волну, тут же поправлял малейшее допущенное Колей отклонение от курса, а румпель держит железной хваткой, на которую сам Коля был способен не так уж и долго.
Прощаясь, суём капитану тыщонку чат и уходим - думали, что он пойдёт с нами, дабы получить в отеле свою долю из наших 17ти долларов (платить нам было велено на ресепшне по возвращении), ан нет, у лодки и расстаёмся.
Продолжая традицию аутентично-здорового ужина, идём во вчерашние шанские традишнл супы-салаты, где на 1,4$ вкушаем простой рис с объеденным ассорти из слегка забарбекюренных брокколи, болгарского перца, стручков фасоли и ещё чего-то со вкусом кабачков, кальмаров или вроде того, белых хреней с начинкой и баклажановидных объектов со вкусом поджаренного хлеба с тофу.
Перед сном Нелька вдруг разражается кашлем и насморком в три ручья: вырубается быстро, но полночи плачет, т.к. спать не может. Под утро кашель становится какой-то пугающе-лающий, а у меня заболевает горло и аллергия снова даёт о себе знать. Вот чёрт, а такой ведь день был хороший.