Чувство справедливости
***
"Чувство справедливости
Присуще нам изначально,
И каждый, совершающий правонарушение,
На самом деле чувствует свою неправду", -
Так писал знаменитый юрист
Во второй половине XIX века.
В конце XX века,
Сидя в университетской библиотеке,
Я листала страницы старой книги
(Которую до меня за это время,
Если верить бдительному формуляру,
Заказывали всего лишь трижды -
С интервалом лет в сорок).
На втором курсе -
О, как много я знала!
Даты основных сталинских процессов
Я могла перечислить и среди ночи.
Солженицына, Шаламова и Керсновскую
Я прочитала от корки до корки ещё в лицее.
Я листала альбомы
С фотографиями Освенцима и варшавского гетто,
И помнила мощность взрывов в Хиросиме и Нагасаки.
Меня ничуть не удивил бы маньяк-одиночка,
Равно как отморозок с любыми погонами.
Этот юрист меня удивил.
Сидя в пустом, солнечно-пыльном зале,
Скрытая от глаз библиотекарш пышной бегонией,
Я негромко повторяла:
"Господин Еллинек, мне так жаль вас разочаровывать,
Но прошедший век весьма убедительно
Доказал, что ваши предположения неверны.
Вы, боюсь, даже представить не можете,
Что произошло за это время...".
Так говорила я, стараясь быть вежливой,
Потому что некультурно ведь брякнуть с порога:
"Вы наивный старый болван.
Тысячам, десяткам тысяч ублюдков
От руководителей стран
До анонимного быдла с пистолетом
Было насрать на вашу прекраснодушную теорию.
Они изрешетили Лорку и сгноили Мандельштама,
Посылали сотни тысяч людей в газовые камеры
И заваливали глиной на расстрельных полях.
По их приказу старики умирали в вагонах,
Так и не доехав до места ссылки
Раскулаченных (куда смерть приходила за остальными),
А двухлетние дети клеймились аббревиатурой ЧСИР
И их первыми словами были "барак" и "вертухай".
Десятки тысяч - понимаете, десятки тысяч! -
Писали доносы, обрекавшие на гибель
От рук ещё десятков тысяч, -
Без какой-либо вины, просто вследствие
Соприкосновения пера и бумаги.
Десятки тысяч выдумали ворох причин,
По которым надо было беременной - распороть живот,
А младенцам - вколоть инъекцию отравы.
И никакое выдуманное вами
"Изначальное чувство справедливости"
Ни на секунду не помешало им -
Вы понимаете, господин Еллинек?!".
Так кричала бы я тогда,
Если бы меня могли услышать в прошлом.
Кричала бы от ярости и бессилия.
***
Прошло пятнадцать лет.
Совсем немного -
Вероятно, пятый читатель ещё не взял книгу.
Я была криминальным репортёром,
Встречалась с не лучшими людьми
(Справедливости ради - и с лучшими тоже),
Внимательно смотрела, не отводила глаз,
И всё задавала, задавала неудобные вопросы.
Знаете, сейчас я не уверена,
Что полузабытый юрист - уже позапрошлого века -
Ошибался.
Даже если спивается весь народ -
Это не отрицает ни свойств алкоголя,
Ни наличия и функций печени.
Тогда, на втором курсе,
Прекрасно зная про Дахау и ГУЛАГ,
Я не задалась вопросом:
"Помнил ли автор книги
Про костры инквизиции, Салтычиху
И способы передового строительства Великой Китайской стены?".
Сейчас понимаю: скорее всего, да.
За эти пятнадцать лет
Мне не довелось общаться cum parricidis maximis,
Но я вдоволь насмотрелась на разнообразных шавок -
В их числе и те, которые из десятков тысяч:
И сквозь любую правоверность, фанатичный пламень в глазах,
Отупение, ненависть как привычную первую реакцию,
Намеренную забывчивость и слишком искреннее непонимание
Была видна уродующая искалеченность
Вот по этому самому чувству справедливости,
Которое, как говорят нынешние психологи
(Вряд ли читавшие Еллинека),
Закладывается в четыре-пять лет
При нормальном развитии ребёнка,
Живущего в нормальных условиях.
***
Тогда, на втором курсе,
Я сочла, что написанное в тыща восемьсот каком-то году
Должно было внушать оптимизм
И определённое успокоение относительно будущего.
И отреагировала, как на фальшивку.
Это предположение не было верным.
Говорилось, что чувство справедливости - есть.
Позитивного прогноза из этого не следует.
Следует ли из этого надежда?
Да\
Нет\
Скорее да, чем нет\
Скорее нет, чем да\
Затрудняюсь ответить\ -
Нужное подчеркнуть.
"Чувство справедливости
Присуще нам изначально,
И каждый, совершающий правонарушение,
На самом деле чувствует свою неправду", -
Так писал знаменитый юрист
Во второй половине XIX века.
В конце XX века,
Сидя в университетской библиотеке,
Я листала страницы старой книги
(Которую до меня за это время,
Если верить бдительному формуляру,
Заказывали всего лишь трижды -
С интервалом лет в сорок).
На втором курсе -
О, как много я знала!
Даты основных сталинских процессов
Я могла перечислить и среди ночи.
Солженицына, Шаламова и Керсновскую
Я прочитала от корки до корки ещё в лицее.
Я листала альбомы
С фотографиями Освенцима и варшавского гетто,
И помнила мощность взрывов в Хиросиме и Нагасаки.
Меня ничуть не удивил бы маньяк-одиночка,
Равно как отморозок с любыми погонами.
Этот юрист меня удивил.
Сидя в пустом, солнечно-пыльном зале,
Скрытая от глаз библиотекарш пышной бегонией,
Я негромко повторяла:
"Господин Еллинек, мне так жаль вас разочаровывать,
Но прошедший век весьма убедительно
Доказал, что ваши предположения неверны.
Вы, боюсь, даже представить не можете,
Что произошло за это время...".
Так говорила я, стараясь быть вежливой,
Потому что некультурно ведь брякнуть с порога:
"Вы наивный старый болван.
Тысячам, десяткам тысяч ублюдков
От руководителей стран
До анонимного быдла с пистолетом
Было насрать на вашу прекраснодушную теорию.
Они изрешетили Лорку и сгноили Мандельштама,
Посылали сотни тысяч людей в газовые камеры
И заваливали глиной на расстрельных полях.
По их приказу старики умирали в вагонах,
Так и не доехав до места ссылки
Раскулаченных (куда смерть приходила за остальными),
А двухлетние дети клеймились аббревиатурой ЧСИР
И их первыми словами были "барак" и "вертухай".
Десятки тысяч - понимаете, десятки тысяч! -
Писали доносы, обрекавшие на гибель
От рук ещё десятков тысяч, -
Без какой-либо вины, просто вследствие
Соприкосновения пера и бумаги.
Десятки тысяч выдумали ворох причин,
По которым надо было беременной - распороть живот,
А младенцам - вколоть инъекцию отравы.
И никакое выдуманное вами
"Изначальное чувство справедливости"
Ни на секунду не помешало им -
Вы понимаете, господин Еллинек?!".
Так кричала бы я тогда,
Если бы меня могли услышать в прошлом.
Кричала бы от ярости и бессилия.
***
Прошло пятнадцать лет.
Совсем немного -
Вероятно, пятый читатель ещё не взял книгу.
Я была криминальным репортёром,
Встречалась с не лучшими людьми
(Справедливости ради - и с лучшими тоже),
Внимательно смотрела, не отводила глаз,
И всё задавала, задавала неудобные вопросы.
Знаете, сейчас я не уверена,
Что полузабытый юрист - уже позапрошлого века -
Ошибался.
Даже если спивается весь народ -
Это не отрицает ни свойств алкоголя,
Ни наличия и функций печени.
Тогда, на втором курсе,
Прекрасно зная про Дахау и ГУЛАГ,
Я не задалась вопросом:
"Помнил ли автор книги
Про костры инквизиции, Салтычиху
И способы передового строительства Великой Китайской стены?".
Сейчас понимаю: скорее всего, да.
За эти пятнадцать лет
Мне не довелось общаться cum parricidis maximis,
Но я вдоволь насмотрелась на разнообразных шавок -
В их числе и те, которые из десятков тысяч:
И сквозь любую правоверность, фанатичный пламень в глазах,
Отупение, ненависть как привычную первую реакцию,
Намеренную забывчивость и слишком искреннее непонимание
Была видна уродующая искалеченность
Вот по этому самому чувству справедливости,
Которое, как говорят нынешние психологи
(Вряд ли читавшие Еллинека),
Закладывается в четыре-пять лет
При нормальном развитии ребёнка,
Живущего в нормальных условиях.
***
Тогда, на втором курсе,
Я сочла, что написанное в тыща восемьсот каком-то году
Должно было внушать оптимизм
И определённое успокоение относительно будущего.
И отреагировала, как на фальшивку.
Это предположение не было верным.
Говорилось, что чувство справедливости - есть.
Позитивного прогноза из этого не следует.
Следует ли из этого надежда?
Да\
Нет\
Скорее да, чем нет\
Скорее нет, чем да\
Затрудняюсь ответить\ -
Нужное подчеркнуть.