Василь Стус
Не помню, откуда у нас в доме появилась эта книга: кто-то принес, но кто - не помню... Года два назад, наверное. А я в своей сегодняшней эмоциональной усталости, пролистнула, не глядя, - параллельный текст украинский, - и положила на полку, без какого-либо интереса. Но у меня хорошая память на детали - имя я запомнила. И только сейчас, на даче, читая "новую" книгу о. Георгия Чистякова - Путевой блокнот - я свела два и два. Приехала домой, взяла Палимпсесты - перевод М. Рахлиной в руки и, честно скажу, была потрясена - не ожидала такой поэзии из того времени. "Бесчеловечная" судьба...
"Кучино- это абсолютно мертвый пейзаж: болота и гнилой воздух. Если посмотреть из окна барака - того самого барака, где была оборудована тюрьма для особо опасных престпуников, как назывались эти люди, - видна только вонючая лужа и забор. За забором - село и деревья, но заключенные эти деревья никогда не видели, они вообще не знали, где именно они находятся. Не знали, за исключением одного человека - эстонского орнитолога Марта-Олава Никлуса, который по пению птиц определил, куда их привезли. Этих птиц никлус, конечно, не видел - он только слышал их пение во время недолгих прогулок по прогулочному дворику. Прогулочный дворик, который представлял собой бревенчатый сруб периметром два с половиной на два с половиной метра, обитый изнутри железными листами. Сверху этот прогулочный , с позволения сказать, дворик был затянут сеткой из колючей проволоки, и поднимавшийся наверх этого сруб по лестнице контролер наблюдал через эту сетку за заключенными. Во время прогулок Никлус слушал птиц и понял, что он находится на Южном Урале.
... Барак особого режима (в документах он именовался "ВС-389/36-1") - это была политическая тюрьма. Он был окружен охранно-заградительной полосой шириной в 21 м. Полоса эта состояла из пяти разнотипных рубежей препятствий и двух контрольно-следовых полос. Государственная граница - и та не охраняется так, как охранялся этот небольшой барак. Полоса была оборудована падающими козырьками-самоловами, металлоискателями, фотоэлементами, отсечными заборами и т.д. Сегодняшним историкам удалось установить двенадцать типов заграждений и около двадцати средств защиты или психологического воздействия и подавления заключенного.
Именно в этом бараке 4 сентября 1985 года скончался Василь Стус - один их крупнейших украинских поэтов нашего века. Два последних года своей жизни Стус провел в этом бараке. Ежедневно его, как и остальных заключенных, переводили из жилой камеры в рабочую. Здесь он должен был зачищать концы шнура для электрического утюга, что делался неподалеку, в цеху завода в городе Лысьве, и затем присоединять эти зачищенные провода к вилке - в этом заключалась работа. Дневная норма была такой, что с ней никто не справлялся. <...> А за это наказывали: отправляли в карцер, уменьшали рацион, хотя, правда, и без этого горячая пища полагалась здесь раз в два дня. Спали без белья, теплую одежду на лето отбирали, поэтому в холодные дни заключенные мерзли и заболевали. Ходили они в полосатых робах, остриженные наголо, личных вещей у них не было.
... Стус был похоронен на кладбище в Кучино в двух шагах от зоны. В марте 1989 года близкие и друзья Василя Стуса и Юрий Литвина, двух погибших здесь украинских поэтов, получили, наконец, от КГБ разрешение эксгумировать и перевезти на Украину их тела. Сделать это, вскрыть могилы, позволили только ночью, причем при свете одной единственной электрической лампочки - ее протянули на шнуре от близлежащего дома. Останки были освидетельствованы крайне бегло. Овсиенко и другие правозащитники, приехавшие за телами двух поэтов, в том числе и сын В.Стуса, узнали Стуса и Литвина - и гробы тут же закрыли. На следующий день машину, идущую в Пермь, несколько раз останавливали якобы для проверки. Во время одной из таких проверок у нее прорезали шины, вообще всячески пытались воспрепятствовать этой акции. (из книги "Путевой блокнот" о. Г.Чистякова)
У Стуса очень много стихов, я просто буквально наугад выбрала в своей книге одно.
88
Как лев, что затаился в чаще сумерек,
путь потеряв, вот так и горизонт,
вдруг отдалясь, в пророчеств черных щелях,
былого иль грядущего залег.
Шипят песочным шепотом часы
и падают воздвигнутые храмы,
свободно голос боли растекается
по следу времени, бегущего вприпрыжку.
И оголенные миры стоят вокруг
без горизонта - и куда ни взглянешь -
везде чреда видений черно-белых
как будто бы мелькает на экране.
Как лев, таящийся во мраке горизонта,
пока не заблудился, так и я, устав
от тягости дорог, растаял, словно прах,
на горестных распутьях ожиданья.
Как лев, что затаился в чаще далей,
путь потеряв, вот так и я блуждаю,
и от тебя отрезан я навек,
все вспоминаю, словно бы живу.
За частоколом черных заграждений,
алеет обруч тем чудесным солнцем,
а дальше - словно точка лютой боли,
растравленная ветрами предчувствий, -
сияешь, как песчинка света
на острие горячего ножа.
Мерцаешь огоньком моих теней,
вдвойне оберегаема надеждой.
И каждый круг твой обвивает стан,
соударяются они со звоном.
Как лев, что затаился в чаще далей,
путь потеряв, вот так я от тебя
все отдаляюсь, приближаясь.
Разлука,
ты рознишь нас или объединяешь?
"Кучино- это абсолютно мертвый пейзаж: болота и гнилой воздух. Если посмотреть из окна барака - того самого барака, где была оборудована тюрьма для особо опасных престпуников, как назывались эти люди, - видна только вонючая лужа и забор. За забором - село и деревья, но заключенные эти деревья никогда не видели, они вообще не знали, где именно они находятся. Не знали, за исключением одного человека - эстонского орнитолога Марта-Олава Никлуса, который по пению птиц определил, куда их привезли. Этих птиц никлус, конечно, не видел - он только слышал их пение во время недолгих прогулок по прогулочному дворику. Прогулочный дворик, который представлял собой бревенчатый сруб периметром два с половиной на два с половиной метра, обитый изнутри железными листами. Сверху этот прогулочный , с позволения сказать, дворик был затянут сеткой из колючей проволоки, и поднимавшийся наверх этого сруб по лестнице контролер наблюдал через эту сетку за заключенными. Во время прогулок Никлус слушал птиц и понял, что он находится на Южном Урале.
... Барак особого режима (в документах он именовался "ВС-389/36-1") - это была политическая тюрьма. Он был окружен охранно-заградительной полосой шириной в 21 м. Полоса эта состояла из пяти разнотипных рубежей препятствий и двух контрольно-следовых полос. Государственная граница - и та не охраняется так, как охранялся этот небольшой барак. Полоса была оборудована падающими козырьками-самоловами, металлоискателями, фотоэлементами, отсечными заборами и т.д. Сегодняшним историкам удалось установить двенадцать типов заграждений и около двадцати средств защиты или психологического воздействия и подавления заключенного.
Именно в этом бараке 4 сентября 1985 года скончался Василь Стус - один их крупнейших украинских поэтов нашего века. Два последних года своей жизни Стус провел в этом бараке. Ежедневно его, как и остальных заключенных, переводили из жилой камеры в рабочую. Здесь он должен был зачищать концы шнура для электрического утюга, что делался неподалеку, в цеху завода в городе Лысьве, и затем присоединять эти зачищенные провода к вилке - в этом заключалась работа. Дневная норма была такой, что с ней никто не справлялся. <...> А за это наказывали: отправляли в карцер, уменьшали рацион, хотя, правда, и без этого горячая пища полагалась здесь раз в два дня. Спали без белья, теплую одежду на лето отбирали, поэтому в холодные дни заключенные мерзли и заболевали. Ходили они в полосатых робах, остриженные наголо, личных вещей у них не было.
... Стус был похоронен на кладбище в Кучино в двух шагах от зоны. В марте 1989 года близкие и друзья Василя Стуса и Юрий Литвина, двух погибших здесь украинских поэтов, получили, наконец, от КГБ разрешение эксгумировать и перевезти на Украину их тела. Сделать это, вскрыть могилы, позволили только ночью, причем при свете одной единственной электрической лампочки - ее протянули на шнуре от близлежащего дома. Останки были освидетельствованы крайне бегло. Овсиенко и другие правозащитники, приехавшие за телами двух поэтов, в том числе и сын В.Стуса, узнали Стуса и Литвина - и гробы тут же закрыли. На следующий день машину, идущую в Пермь, несколько раз останавливали якобы для проверки. Во время одной из таких проверок у нее прорезали шины, вообще всячески пытались воспрепятствовать этой акции. (из книги "Путевой блокнот" о. Г.Чистякова)
У Стуса очень много стихов, я просто буквально наугад выбрала в своей книге одно.
88
Как лев, что затаился в чаще сумерек,
путь потеряв, вот так и горизонт,
вдруг отдалясь, в пророчеств черных щелях,
былого иль грядущего залег.
Шипят песочным шепотом часы
и падают воздвигнутые храмы,
свободно голос боли растекается
по следу времени, бегущего вприпрыжку.
И оголенные миры стоят вокруг
без горизонта - и куда ни взглянешь -
везде чреда видений черно-белых
как будто бы мелькает на экране.
Как лев, таящийся во мраке горизонта,
пока не заблудился, так и я, устав
от тягости дорог, растаял, словно прах,
на горестных распутьях ожиданья.
Как лев, что затаился в чаще далей,
путь потеряв, вот так и я блуждаю,
и от тебя отрезан я навек,
все вспоминаю, словно бы живу.
За частоколом черных заграждений,
алеет обруч тем чудесным солнцем,
а дальше - словно точка лютой боли,
растравленная ветрами предчувствий, -
сияешь, как песчинка света
на острие горячего ножа.
Мерцаешь огоньком моих теней,
вдвойне оберегаема надеждой.
И каждый круг твой обвивает стан,
соударяются они со звоном.
Как лев, что затаился в чаще далей,
путь потеряв, вот так я от тебя
все отдаляюсь, приближаясь.
Разлука,
ты рознишь нас или объединяешь?