Сегодня в аптеке
Зашла в аптеку за мастофитом. Передо мной старик со старухой. Лет под 80 каждому. На нем пиджак времен Хрущева с богатырского плеча, кепка. На ней зеленый платок, шерстяное платье, колготки, носки, сандали. Дед был ко мне спиной, а вот она стояла ко мне лицом, поэтому ее я разглядела хорошо.
Может в молодости она и была красавицей, но сейчас по ней этого не скажешь. Выдающийся нос, подвижная нижняя челюсть, в которой остались три несогласных зуба, торчащих как попало. Слишком надвинутый на брови платок делал ее лицо угрюмым, но после нескольких слов это ощущение рассеивается.
Бабка - сама забота. И, что характерно, дед тоже. Именно этой нерастраченной нежностью друг к другу они меня и покорили...
Сначала брали лекарства для него.
-- Капли от соплей... А то как чихну - так сопли. И не каждый день,что интересно... Давай пять... Ай, давай 10! Я в день один фунфырик могу испшикать!
-- Мази, мази возьми, - подсказывает бабка.
-- Дай три, я ей голову мажу... И от головы тоже дай! Таблетки...эти...как их? Пенталгин, во, во!
Он диктовал и диктовал, и скоро у деда набрался пакет лекарств.
-- А теперь от печени... Этот... (дед долго мучительно подбирал слово и наконец выдал) Ссенциале!
Аптекарша принесла упаковку:
-- 673 рубля 30 капсул.
-- Как думаешь, тебе хватит? -обратился он к жене.
-- Да хватит, наверное...
-- А от давления-то еще! Беленькие на П! Ты бумажку с названием брала? Где она?
Бабка стала рыскать по огромной холщовой сумке, потом в авоське внутри той сумки, по карманам. Заставила вывернуть карманы деда.
-- Видимо не положила...
-- Может папазол? - предположила аптекарша.
-- От давления, беленькие такие... Только у нее не высокое давление, а вечно низкое... На П!
Наконец бабка, шаря по карманам, нашла измятую упаковку: кофицил!
Очередь улыбалась)
Наконец чета начала расплачиваться.
-- С вас 2767 рублей.
Дед терпеливо повторил бабке в ухо: Две тысячи семьсот рублей. Три тыщи, короче!
-- Ну нормально, входим... За свет заплатили.
Бабка отслюнявила три тысячных и пока им считали сдачу, успела вполголоса сказать деду:
-- Сейчас еще продуктов возьмем на остатки!
Ни слова упрека, ни грамма раздражения, ни на полтона повышения голоса... Они ценят то, что есть друг у друга. Два старых, некрасивых, больных, но бесконечно близких друг для друга человека...
Может в молодости она и была красавицей, но сейчас по ней этого не скажешь. Выдающийся нос, подвижная нижняя челюсть, в которой остались три несогласных зуба, торчащих как попало. Слишком надвинутый на брови платок делал ее лицо угрюмым, но после нескольких слов это ощущение рассеивается.
Бабка - сама забота. И, что характерно, дед тоже. Именно этой нерастраченной нежностью друг к другу они меня и покорили...
Сначала брали лекарства для него.
-- Капли от соплей... А то как чихну - так сопли. И не каждый день,что интересно... Давай пять... Ай, давай 10! Я в день один фунфырик могу испшикать!
-- Мази, мази возьми, - подсказывает бабка.
-- Дай три, я ей голову мажу... И от головы тоже дай! Таблетки...эти...как их? Пенталгин, во, во!
Он диктовал и диктовал, и скоро у деда набрался пакет лекарств.
-- А теперь от печени... Этот... (дед долго мучительно подбирал слово и наконец выдал) Ссенциале!
Аптекарша принесла упаковку:
-- 673 рубля 30 капсул.
-- Как думаешь, тебе хватит? -обратился он к жене.
-- Да хватит, наверное...
-- А от давления-то еще! Беленькие на П! Ты бумажку с названием брала? Где она?
Бабка стала рыскать по огромной холщовой сумке, потом в авоське внутри той сумки, по карманам. Заставила вывернуть карманы деда.
-- Видимо не положила...
-- Может папазол? - предположила аптекарша.
-- От давления, беленькие такие... Только у нее не высокое давление, а вечно низкое... На П!
Наконец бабка, шаря по карманам, нашла измятую упаковку: кофицил!
Очередь улыбалась)
Наконец чета начала расплачиваться.
-- С вас 2767 рублей.
Дед терпеливо повторил бабке в ухо: Две тысячи семьсот рублей. Три тыщи, короче!
-- Ну нормально, входим... За свет заплатили.
Бабка отслюнявила три тысячных и пока им считали сдачу, успела вполголоса сказать деду:
-- Сейчас еще продуктов возьмем на остатки!
Ни слова упрека, ни грамма раздражения, ни на полтона повышения голоса... Они ценят то, что есть друг у друга. Два старых, некрасивых, больных, но бесконечно близких друг для друга человека...