Памятник любви.
Просматривая ленту новостей "Вконтакте", наткнулся вот на это чудо:
Можно подумать, что тут до революции жил какой-нибудь барин с прислугой... Но я немного поискал в Сети и обнаружил здесь, что, оказывается, построил этот терем в Погорелове в 1902 - 1903 годах местный крестьянин Иван Иванович Поляшов, в народе имевший кличку Поляш. Вот он на старинной фотке с закладки храма - с часовой цепочкой, господин слева.
Имея крестьянское происхождение, он был обучен минимальному - счёту и чтению, что позволило ему уже потом, в отходническом промысле, самому вести бухгалтерию и заключать договора. А были у Ивана Ивановича артели плотников и резчиков - занимался он строительством загородных домов и малых архитектурных форм в Петербурге и его окрестностях, был подрядчиком. Выходило всё очень хорошо - у Поляшова были вкус и хватка, а в артели были талантливые работники. Поэтому появились даже заказы из Зимнего дворца. Разбогател Поляшов и решил вернуться в родной чухломской край.
Поляшов развернулся в Погорелове весьма широко. Построил на Виге мельницу с маслобойкой, лесопильный завод с несколькими филиалами (один из них был в Чухломе). У него было много земли и угодий, его леса постоянно чистились и возобновлялись. Были многочисленные стада скота. Впоследствии Поляшов скупил все старые мельницы в окрестностях и построил новые, оборудованные по последнему слову техники. Поляшовский помол слыл самым лучшим - зерно везли ему.
Иван Иванович поставил даже часовню в селе. Она стоит до сих пор, только покосилась уже сильно.
У Ивана Ивановича было много работников, и предпочтение отдавалось непьющим. Если кто нуждался - Поляшов всегда помогал. Погорельцам мог из своего леса избу поставить и скот дать.
Был Иван Иванович человеком весёлого нрава, и жить бобылём долго не смог. Отделив взрослых детей, он решил жениться. Вторая жена Поляшова, Мария Николаевна Суворова, была сосватана из семьи священника Введенской церкви и была на двадцать с лишним лет моложе своего мужа. Правда, без глубокой симпатии, видимо, не обошлось - брак был счастливым.
Поляшов для молодой жены и построил этот терем. Всё ему хотелось на барскую ногу. Правда, он был практичным человеком, и дом, построенный на его вкус, был вполне утилитарен - были действующие туалеты, он хитро отапливался, а стены и потолки были покрыты росписями. Мария Николаевна была прекрасной хозяйкой, сама занималась садом и щеголяла в лучших нарядах, но так как часто рожала и полнела, раздавала платья девушкам Погорелова и работницам, из-за чего говорили, что «Погорельские бабы самые нарядные - их сам Поляш одевает».
В семье родилось пятеро детей. Поляшовы жили открыто. Праздники устраивались широко - на улице ставились столы и селяне, работники гуляли и угощались. Сохранились воспоминания старожилов, в которых рассказывается, что Поляшов любил праздники и на Масленицу иногда рядился медведем, одевая медвежью шубу. Однажды на него в таком обличье напали сельские собаки - крестьяне его еле отбили, а Иван Иванович заливался смехом. Было дело, что на снежных горках у его шубы оторвали рукав, отчего Поляшов не только не рассердился, но и шутил безостановочно. Вне праздников Иван Иванович любил вечерние чаепития, приглашая гостей.
Революция всё нарушила.
Поляшовых раскулачили, отняв у них сначала все, кроме дома. Потом и в дом было решено заселить местную администрацию, врача и несколько крестьянских семей. Поляшовым оставили одну комнатку на первом этаже - там в 1935 году Иван Иванович и умер. Семья его уехала в Сибирь. Следы трех детей затерялись во времени - может, их унесли репрессии, а может - война. Потомки оставшихся двух приезжали в Погорелово, прогулялись, пофотографировали дом и уехали - у терема с 1971 года другой хозяин.
Кстати, автор сей заметки жалуется на заброшенность и безлюдие Чухломы, то есть восточной половины Костромской области,
куда даже Сусанин не дошел, сгинул где-то ближе к губернскому центру вместе с поляками. А тут медвежий угол. Край земного диска, откуда видны слоны, стоящие на черепахе.
Но так было не всегда - когда-то Чухлома была весьма живым краем предприимчивых людей, лесных трактов, речных мельниц и огромных молочных стад.
А сейчас…
Вместо трактов - старые грунтовки и еле видные тропы, нарисованные на картах пунктиром.
Вместо когда-то многолюдных богатых сел и деревень слова «урочище» и «нежилой», иногда с крестиками храмов и погостов.
И всюду море.. нет, океан леса - все восточное полушарие глобуса Костромской губернии раскрашено зелёным.
Я ещё тут от себя добавлю, что князь Дмитрий Донской набирал мужиков для Куликовской битвы именно из Заволжья, из той же Чухломы. Значит, край тот был в те времена оживлённый, обжитой, и жизнь там кипела ключом...
Наверно, в каждом селе были свои предприимчивые крестьяне типа Ивана Ивановича, и на них-то всё и держалось. Подмяло их под себя государство, - и пришёл тот край в запустение... "Государство пухло, а народ хирел", - это ещё Ключевский подметил.
Можно подумать, что тут до революции жил какой-нибудь барин с прислугой... Но я немного поискал в Сети и обнаружил здесь, что, оказывается, построил этот терем в Погорелове в 1902 - 1903 годах местный крестьянин Иван Иванович Поляшов, в народе имевший кличку Поляш. Вот он на старинной фотке с закладки храма - с часовой цепочкой, господин слева.
Имея крестьянское происхождение, он был обучен минимальному - счёту и чтению, что позволило ему уже потом, в отходническом промысле, самому вести бухгалтерию и заключать договора. А были у Ивана Ивановича артели плотников и резчиков - занимался он строительством загородных домов и малых архитектурных форм в Петербурге и его окрестностях, был подрядчиком. Выходило всё очень хорошо - у Поляшова были вкус и хватка, а в артели были талантливые работники. Поэтому появились даже заказы из Зимнего дворца. Разбогател Поляшов и решил вернуться в родной чухломской край.
Поляшов развернулся в Погорелове весьма широко. Построил на Виге мельницу с маслобойкой, лесопильный завод с несколькими филиалами (один из них был в Чухломе). У него было много земли и угодий, его леса постоянно чистились и возобновлялись. Были многочисленные стада скота. Впоследствии Поляшов скупил все старые мельницы в окрестностях и построил новые, оборудованные по последнему слову техники. Поляшовский помол слыл самым лучшим - зерно везли ему.
Иван Иванович поставил даже часовню в селе. Она стоит до сих пор, только покосилась уже сильно.
У Ивана Ивановича было много работников, и предпочтение отдавалось непьющим. Если кто нуждался - Поляшов всегда помогал. Погорельцам мог из своего леса избу поставить и скот дать.
Был Иван Иванович человеком весёлого нрава, и жить бобылём долго не смог. Отделив взрослых детей, он решил жениться. Вторая жена Поляшова, Мария Николаевна Суворова, была сосватана из семьи священника Введенской церкви и была на двадцать с лишним лет моложе своего мужа. Правда, без глубокой симпатии, видимо, не обошлось - брак был счастливым.
Поляшов для молодой жены и построил этот терем. Всё ему хотелось на барскую ногу. Правда, он был практичным человеком, и дом, построенный на его вкус, был вполне утилитарен - были действующие туалеты, он хитро отапливался, а стены и потолки были покрыты росписями. Мария Николаевна была прекрасной хозяйкой, сама занималась садом и щеголяла в лучших нарядах, но так как часто рожала и полнела, раздавала платья девушкам Погорелова и работницам, из-за чего говорили, что «Погорельские бабы самые нарядные - их сам Поляш одевает».
В семье родилось пятеро детей. Поляшовы жили открыто. Праздники устраивались широко - на улице ставились столы и селяне, работники гуляли и угощались. Сохранились воспоминания старожилов, в которых рассказывается, что Поляшов любил праздники и на Масленицу иногда рядился медведем, одевая медвежью шубу. Однажды на него в таком обличье напали сельские собаки - крестьяне его еле отбили, а Иван Иванович заливался смехом. Было дело, что на снежных горках у его шубы оторвали рукав, отчего Поляшов не только не рассердился, но и шутил безостановочно. Вне праздников Иван Иванович любил вечерние чаепития, приглашая гостей.
Революция всё нарушила.
Поляшовых раскулачили, отняв у них сначала все, кроме дома. Потом и в дом было решено заселить местную администрацию, врача и несколько крестьянских семей. Поляшовым оставили одну комнатку на первом этаже - там в 1935 году Иван Иванович и умер. Семья его уехала в Сибирь. Следы трех детей затерялись во времени - может, их унесли репрессии, а может - война. Потомки оставшихся двух приезжали в Погорелово, прогулялись, пофотографировали дом и уехали - у терема с 1971 года другой хозяин.
Кстати, автор сей заметки жалуется на заброшенность и безлюдие Чухломы, то есть восточной половины Костромской области,
куда даже Сусанин не дошел, сгинул где-то ближе к губернскому центру вместе с поляками. А тут медвежий угол. Край земного диска, откуда видны слоны, стоящие на черепахе.
Но так было не всегда - когда-то Чухлома была весьма живым краем предприимчивых людей, лесных трактов, речных мельниц и огромных молочных стад.
А сейчас…
Вместо трактов - старые грунтовки и еле видные тропы, нарисованные на картах пунктиром.
Вместо когда-то многолюдных богатых сел и деревень слова «урочище» и «нежилой», иногда с крестиками храмов и погостов.
И всюду море.. нет, океан леса - все восточное полушарие глобуса Костромской губернии раскрашено зелёным.
Я ещё тут от себя добавлю, что князь Дмитрий Донской набирал мужиков для Куликовской битвы именно из Заволжья, из той же Чухломы. Значит, край тот был в те времена оживлённый, обжитой, и жизнь там кипела ключом...
Наверно, в каждом селе были свои предприимчивые крестьяне типа Ивана Ивановича, и на них-то всё и держалось. Подмяло их под себя государство, - и пришёл тот край в запустение... "Государство пухло, а народ хирел", - это ещё Ключевский подметил.