Юрий САПРЫКИН: Да, это безысходное кино
Знак беды
Юрий Сапрыкин - о том, почему "Левиафан" нравится на Западе и раздражает в России
12 января «Левиафан» Андрея Звягинцева взял очередную кинонаграду - «Золотой глобус» в номинации «лучший фильм на иностранном языке». Кроме того, лента, премьера которой состоялась на Каннском фестивале в 2014-м, выдвинута от России на «Оскар». Тем временем пиратская копия «Левиафана» появилась в сети: фильм широко обсуждали в русском фейсбуке, называя лучшей работой Звягинцева - и, в то же время, русофобским кино, снятым по заказу Запада.
Журналист Юрий Сапрыкин по просьбе «Медузы» посмотрел пиратскую копию фильма и выяснил, что «Левиафан» - это слово о законе и безблагодатности: если кино и рассказывает о коррупции, то исключительно в первоначальном латинском смысле этого термина.
Так получилось, что дискуссию по поводу «Левиафана» я изучил даже раньше, чем посмотрел кино. В позднесоветские времена особо важным фильмам - про войну, тружеников тыла или положительного председателя колхоза - устраивали так называемую всесоюзную премьеру; слитая в сеть копия долгожданного фильма производит в 2014-м примерно тот же эффект, что в 1983-м - одновременный выход киноэпопеи Юрия Озерова на всех широких экранах великой страны. От «Левиафана» в последние дни не спрятаться, в том числе благодаря «Золотому глобусу», и открывая окошко ютьюба, ты уже заранее представляешь, с чем придется иметь дело. Это чернуха (если не очернение), смелое разоблачение путинского режима (или, как вариант, конъюнктурная русофобская поделка на потребу Западу), набор штампов о русских для внешнего употребления (или до боли точный портрет сегодняшней России), не понятный нормальным людям фестивальный артхаус, коммерчески просчитанный продукт для западного проката, фильм о вере, без которой невозможно жить, фильм, после которого хочется повеситься, фильм о самой сути России, фильм про рашку-говняшку. Российские зрители немедленно разбежались по разные стороны баррикад и начали обстреливать друг друга ручными противотанковыми статусами - как, впрочем, и в любых недавних общественных дискуссиях. Поэтому, как требует логика фейсбука, для начала необходимо залезть на воображаемую табуретку и во всеуслышание заявить о своей позиции (даром что никто не спрашивал).
Кадр из фильма «Левиафан»
Я не считаю просмотр пиратской копии «Левиафана» ужасным преступлением - преступлением, скорее, является то, что для российского проката Звягинцев вынужден был вырезать из фильма весь мат; тем не менее, если бы существовала понятная система, позволяющая всем, кто посмотрел пиратку и кому от этого стыдно, перевести авторам несколько сотен трудовых рублей - это было бы правильно. Я не увидел в фильме никакой особенной чернухи - даже на фоне одиозного фильма «Дурак» (не говоря уж о Балабанове) «Левиафан» выглядит по-европейски корректным, если не сказать - стерильным; ну и вообще, кто «Маленькую Веру» смотрел - тот в цирке не смеется.
Я не считаю, что Звягинцев собрал в фильме русофобские штампы - тем, кто возмущается, что герой Алексея Серебрякова пьет водку из горла, хотелось бы напомнить, во избежание спойлеров, в какой именно ситуации герой Серебрякова пьет водку из горла, и скажите только, что это не оправдано драматургически; ей богу, это все равно, что считать русофобским штампом неоднократно (и по делу) произнесенные в фильме слова «…» или «…..».
Все претензии по поводу искусственных диалогов или натянутой драматургии - это вообще, простите, смех: это крепко придуманная и внятно рассказанная история (нитки не торчат, все швы на месте), герои которой разговаривают на стопроцентно узнаваемом языке, какой ты ежедневно слышишь в вагоне метро или очереди в ЖЭКе; автор английских субтитров явно пасует на пассажах типа «Аншлаг» на выезде» или «абонент временно не абонент».
Подозреваю, что все упреки в схематичности, просчитанности и конъюнктурности, в том, что режиссер слишком патетичен, а к героям относится без любви, связаны как раз с особенностями звягинцевского киноязыка - и именно эти особенности (а не антироссийская конъюнктура) позволяют ему получать «Глобус» и претендовать на «Оскар». Это холодное, рациональное, европейское кино - в той же степени, в какой рациональным и бесчувственным можно назвать Ханеке или Бруно Дюмона, и работает оно примерно с тем же кругом тем, над которым рефлексирует каннская элита: человек и непреодолимые силы судьбы, человек и его неисцелимая подверженность злу, человек в мире, оставленном богом. Ну и совсем абсурдны подозрения, что «Глобусы» и призы в Каннах - это часть антироссийской кампании, в которую добровольно вписался Звягинцев: подозреваю, что люди, голосовавшие за эти призы, про Путина вспоминают примерно раз в год, о коррупции на всех уровнях властной вертикали или взаимоотношениях этой вертикали с РПЦ они знают приблизительно ничего, Россия в их картине мира находится на самой дальней периферии, а делать по ее поводу хоть какие-то политические жесты - совсем не их профессия. С тем же успехом можно считать, что награды «Догвиллю» - это спланированный антидатский выпад, а «4 месяца, 3 недели и 2 дня» шли в прокате по всему миру, потому что злонравно очерняли Румынию. «Левиафан» (как и вышеупомянутые аналоги) ценен для условного оскаровского комитета лишь тем, что он рассказывает абсолютно универсальную историю на языке, понятном из любой точки европейской христианской цивилизации, а узнаваемые обстоятельства места и времени, в которые помещена эта история, понятны только нам, и только нас способны раздражать.
Да, это безысходное кино - но не в том смысле, что в России жизни нет и не будет: в мире «Левиафана» не очень понятно, где эта жизнь есть, и была ли вообще. Навязчивые евангельские метафоры присутствуют здесь в качестве фигуры отсутствия - рыба сгнила с головы, корабль выброшен на берег и давно проржавел, сам Левиафан - то ли, согласно Библии, слепые силы судьбы и природы, с которыми невозможно договориться, то ли, по Гоббсу, рациональная машина государства, выводящая своих граждан из естественного состояния войны всех против всех - напоминает о себе лишь обветренным остовом на берегу, а если и показывает на секунду еще живую, мощную и мокрую спину, то это всегда сигнал тревоги, очевидно знак беды. Лицемерные попы и продажные чиновники - это скорее не хтоническое чудище, а змея, кусающая себя за хвост: они творят злодейства, чтобы получить легитимность, которая нужна им, чтобы творить злодейства; они благословляют друг друга на мерзости, смысл которых - в том, чтобы получить новое благословение, это не примета российской политической системы, а что-то типа планеты Меланхолия: слепая сила, которая разрушает все живое просто потому, что иначе не может - и еще потому, что все заранее виноваты во всем, за возможным исключением детей, но о них позаботится государство.
«Левиафан» - это слово о законе и безблагодатности, где термин «коррупция» приобретает первоначальный латинский смысл - это порча, гниение, повреждение человеческой природы. Бедствия, которые сваливаются на главного героя, - это не испытания, посланные кем-то свыше, они случаются не затем, чтобы его исправить или проверить на прочность, на них невозможно ответить стойкостью или подвигом - это просто звенья проклятой цепи, состоящей из мелких испорченных воль, а закон или религия оказываются лишь способом придать этой цепочке необходимый формальный лоск. В сущности, Звягинцев продолжает тему, начатую им в «Возвращении», только с меньшей степенью метафоричности - Отец уехал, растворился в тумане, а Дети устроили постыдную грязную игру, в которой проигравшим неизбежно оказывается тот, кто решил просто постоять в сторонке, никому не делая зла. А то, что сегодняшняя Россия предоставляет для этого сюжета подходящие декорации - в этом уж точно не оскаровский комитет виноват.
Юрий САПРЫКИН - журналист, шеф-редактор объединенной компании "Афиша-Рамблер" (2011-2014), главный редактор интернет-издания "Афиша-Воздух". Несколько месяцев в 2011 г. был главным редактором интернет-проекта Slon.ru. Ранее - редакционный директор изданий ЗАО "Афиша Индастриз" (2008-2011), главный редактор журнала "Афиша" (2003-2008), зам. главного редактора "Афиши" (2000-2003). Известен также в качестве музыкального критика и радиоведущего (работал на "Авторадио" и на "Нашем Радио").
Окончил философский факультет МГУ (кафедра истории зарубежной философии).
В июле 2014 г. Ю.Сапрыкин заявил о своем уходе из компании "Афиша-Рамблер". Вместе с создателем "Афиши" Ильей Осколковым-Ценципером он будет заниматься проектами развития ВДНХ.
Медуза, 13.01.2015
https://meduza.io/feature/2015/01/13/znak-bedy
Примечание: выделение красным болдом - моё.
РАНЕЕ НА ЭТУ ТЕМУ:
Дмитрий БЫКОВ: Все давно сдохло, включая левиафана
http://loxovo.livejournal.com/6210251.html
Юрий Сапрыкин - о том, почему "Левиафан" нравится на Западе и раздражает в России
12 января «Левиафан» Андрея Звягинцева взял очередную кинонаграду - «Золотой глобус» в номинации «лучший фильм на иностранном языке». Кроме того, лента, премьера которой состоялась на Каннском фестивале в 2014-м, выдвинута от России на «Оскар». Тем временем пиратская копия «Левиафана» появилась в сети: фильм широко обсуждали в русском фейсбуке, называя лучшей работой Звягинцева - и, в то же время, русофобским кино, снятым по заказу Запада.
Журналист Юрий Сапрыкин по просьбе «Медузы» посмотрел пиратскую копию фильма и выяснил, что «Левиафан» - это слово о законе и безблагодатности: если кино и рассказывает о коррупции, то исключительно в первоначальном латинском смысле этого термина.
Так получилось, что дискуссию по поводу «Левиафана» я изучил даже раньше, чем посмотрел кино. В позднесоветские времена особо важным фильмам - про войну, тружеников тыла или положительного председателя колхоза - устраивали так называемую всесоюзную премьеру; слитая в сеть копия долгожданного фильма производит в 2014-м примерно тот же эффект, что в 1983-м - одновременный выход киноэпопеи Юрия Озерова на всех широких экранах великой страны. От «Левиафана» в последние дни не спрятаться, в том числе благодаря «Золотому глобусу», и открывая окошко ютьюба, ты уже заранее представляешь, с чем придется иметь дело. Это чернуха (если не очернение), смелое разоблачение путинского режима (или, как вариант, конъюнктурная русофобская поделка на потребу Западу), набор штампов о русских для внешнего употребления (или до боли точный портрет сегодняшней России), не понятный нормальным людям фестивальный артхаус, коммерчески просчитанный продукт для западного проката, фильм о вере, без которой невозможно жить, фильм, после которого хочется повеситься, фильм о самой сути России, фильм про рашку-говняшку. Российские зрители немедленно разбежались по разные стороны баррикад и начали обстреливать друг друга ручными противотанковыми статусами - как, впрочем, и в любых недавних общественных дискуссиях. Поэтому, как требует логика фейсбука, для начала необходимо залезть на воображаемую табуретку и во всеуслышание заявить о своей позиции (даром что никто не спрашивал).
Кадр из фильма «Левиафан»
Я не считаю просмотр пиратской копии «Левиафана» ужасным преступлением - преступлением, скорее, является то, что для российского проката Звягинцев вынужден был вырезать из фильма весь мат; тем не менее, если бы существовала понятная система, позволяющая всем, кто посмотрел пиратку и кому от этого стыдно, перевести авторам несколько сотен трудовых рублей - это было бы правильно. Я не увидел в фильме никакой особенной чернухи - даже на фоне одиозного фильма «Дурак» (не говоря уж о Балабанове) «Левиафан» выглядит по-европейски корректным, если не сказать - стерильным; ну и вообще, кто «Маленькую Веру» смотрел - тот в цирке не смеется.
Я не считаю, что Звягинцев собрал в фильме русофобские штампы - тем, кто возмущается, что герой Алексея Серебрякова пьет водку из горла, хотелось бы напомнить, во избежание спойлеров, в какой именно ситуации герой Серебрякова пьет водку из горла, и скажите только, что это не оправдано драматургически; ей богу, это все равно, что считать русофобским штампом неоднократно (и по делу) произнесенные в фильме слова «…» или «…..».
Все претензии по поводу искусственных диалогов или натянутой драматургии - это вообще, простите, смех: это крепко придуманная и внятно рассказанная история (нитки не торчат, все швы на месте), герои которой разговаривают на стопроцентно узнаваемом языке, какой ты ежедневно слышишь в вагоне метро или очереди в ЖЭКе; автор английских субтитров явно пасует на пассажах типа «Аншлаг» на выезде» или «абонент временно не абонент».
Подозреваю, что все упреки в схематичности, просчитанности и конъюнктурности, в том, что режиссер слишком патетичен, а к героям относится без любви, связаны как раз с особенностями звягинцевского киноязыка - и именно эти особенности (а не антироссийская конъюнктура) позволяют ему получать «Глобус» и претендовать на «Оскар». Это холодное, рациональное, европейское кино - в той же степени, в какой рациональным и бесчувственным можно назвать Ханеке или Бруно Дюмона, и работает оно примерно с тем же кругом тем, над которым рефлексирует каннская элита: человек и непреодолимые силы судьбы, человек и его неисцелимая подверженность злу, человек в мире, оставленном богом. Ну и совсем абсурдны подозрения, что «Глобусы» и призы в Каннах - это часть антироссийской кампании, в которую добровольно вписался Звягинцев: подозреваю, что люди, голосовавшие за эти призы, про Путина вспоминают примерно раз в год, о коррупции на всех уровнях властной вертикали или взаимоотношениях этой вертикали с РПЦ они знают приблизительно ничего, Россия в их картине мира находится на самой дальней периферии, а делать по ее поводу хоть какие-то политические жесты - совсем не их профессия. С тем же успехом можно считать, что награды «Догвиллю» - это спланированный антидатский выпад, а «4 месяца, 3 недели и 2 дня» шли в прокате по всему миру, потому что злонравно очерняли Румынию. «Левиафан» (как и вышеупомянутые аналоги) ценен для условного оскаровского комитета лишь тем, что он рассказывает абсолютно универсальную историю на языке, понятном из любой точки европейской христианской цивилизации, а узнаваемые обстоятельства места и времени, в которые помещена эта история, понятны только нам, и только нас способны раздражать.
Да, это безысходное кино - но не в том смысле, что в России жизни нет и не будет: в мире «Левиафана» не очень понятно, где эта жизнь есть, и была ли вообще. Навязчивые евангельские метафоры присутствуют здесь в качестве фигуры отсутствия - рыба сгнила с головы, корабль выброшен на берег и давно проржавел, сам Левиафан - то ли, согласно Библии, слепые силы судьбы и природы, с которыми невозможно договориться, то ли, по Гоббсу, рациональная машина государства, выводящая своих граждан из естественного состояния войны всех против всех - напоминает о себе лишь обветренным остовом на берегу, а если и показывает на секунду еще живую, мощную и мокрую спину, то это всегда сигнал тревоги, очевидно знак беды. Лицемерные попы и продажные чиновники - это скорее не хтоническое чудище, а змея, кусающая себя за хвост: они творят злодейства, чтобы получить легитимность, которая нужна им, чтобы творить злодейства; они благословляют друг друга на мерзости, смысл которых - в том, чтобы получить новое благословение, это не примета российской политической системы, а что-то типа планеты Меланхолия: слепая сила, которая разрушает все живое просто потому, что иначе не может - и еще потому, что все заранее виноваты во всем, за возможным исключением детей, но о них позаботится государство.
«Левиафан» - это слово о законе и безблагодатности, где термин «коррупция» приобретает первоначальный латинский смысл - это порча, гниение, повреждение человеческой природы. Бедствия, которые сваливаются на главного героя, - это не испытания, посланные кем-то свыше, они случаются не затем, чтобы его исправить или проверить на прочность, на них невозможно ответить стойкостью или подвигом - это просто звенья проклятой цепи, состоящей из мелких испорченных воль, а закон или религия оказываются лишь способом придать этой цепочке необходимый формальный лоск. В сущности, Звягинцев продолжает тему, начатую им в «Возвращении», только с меньшей степенью метафоричности - Отец уехал, растворился в тумане, а Дети устроили постыдную грязную игру, в которой проигравшим неизбежно оказывается тот, кто решил просто постоять в сторонке, никому не делая зла. А то, что сегодняшняя Россия предоставляет для этого сюжета подходящие декорации - в этом уж точно не оскаровский комитет виноват.
Юрий САПРЫКИН - журналист, шеф-редактор объединенной компании "Афиша-Рамблер" (2011-2014), главный редактор интернет-издания "Афиша-Воздух". Несколько месяцев в 2011 г. был главным редактором интернет-проекта Slon.ru. Ранее - редакционный директор изданий ЗАО "Афиша Индастриз" (2008-2011), главный редактор журнала "Афиша" (2003-2008), зам. главного редактора "Афиши" (2000-2003). Известен также в качестве музыкального критика и радиоведущего (работал на "Авторадио" и на "Нашем Радио").
Окончил философский факультет МГУ (кафедра истории зарубежной философии).
В июле 2014 г. Ю.Сапрыкин заявил о своем уходе из компании "Афиша-Рамблер". Вместе с создателем "Афиши" Ильей Осколковым-Ценципером он будет заниматься проектами развития ВДНХ.
Медуза, 13.01.2015
https://meduza.io/feature/2015/01/13/znak-bedy
Примечание: выделение красным болдом - моё.
РАНЕЕ НА ЭТУ ТЕМУ:
Дмитрий БЫКОВ: Все давно сдохло, включая левиафана
http://loxovo.livejournal.com/6210251.html