Какой курс Путин должен стране (Д.ОРЕШКИН, К.СОНИН, А.МОВЧАН) (начало)
Программа "Полный Альбац": Какой курс Путин должен стране
Гости:
Дмитрий ОРЕШКИН, независимый политолог
Андрей МОВЧАН, финансист, основатель и сопредседатель совета директоров компании "Третий Рим"
Константин СОНИН, проректор Высшей школы экономики
Ведущий: Евгения АЛЬБАЦ
Е. Альбац: ― Добрый вечер. В эфире радиостанция «Эхо Москвы». Я - Евгения Альбац и как всегда в понедельник я начинаю нашу программу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут иметь влияние на политику ближайших недель и месяцев. 4 декабря Владимир Путин выступит с ежегодным посланием Федеральному собранию. Его ждут как, наверное, не ждали никогда за те 14 лет, что Путин у власти. У людей думающих есть стойкое ощущение: страна на всех парах несется под откос. Как сказал один хороший экономист, мы действительно находимся на развилке и от того, какой будет предложен курс, зависит слишком многое. Подготовка послания, как и все последние годы проходит вне всякого общественного дискурса, лишь в СМИ время от времени прорываются разного рода утечки. Например, Путин заявит о введении моратория на повышение налогов на бизнес. Написала газета РБК. При сохранении политической заморозки он предложит программу по либерализации экономики. Говорят источники «The New Times». Но что окажется в финальном варианте послания, сейчас не знает никто. Включая ключевых министров и вице-премьеров.
Сегодня в студии «Эхо Москвы» мы решили дать какие-то советы президенту. Что непременно должно быть с точки зрения экспертов сказано в этом послании. В журнале «The New Times» мы написали свой вариант послания президента. И один из соавторов - сопредседатель ГК «Третий Рим» Андрей Мовчан находится в студии «Эхо Москвы». В студии Дмитрий Орешкин и Константин Сонин, проректор ВШЭ. Здравствуйте.
Первый у меня вопрос к вам, Андрей. Сегодня доллар идет по 52 рубля, евро 64. Что такое происходит, это когда-нибудь закончится?
А. Мовчан: ― Это похоже на вопрос из мультфильма про Простоквашино, Про «Что? Где? Когда?». Все очень просто и нет в этом ничего страшного. Мы зарабатываем нефтью, нефть падает в цене, мы получаем меньше долларов. Соответственно рубль стоит дешевле. Нефть падает, рубль падает. Рубль, кроме того, еще очень локальная валюта, поэтому она очень волатильна. Кто-то больше продал, рубль упал сильнее. Завтра рубль может отрасти немножко. Послезавтра опять немножко упасть. Общий тренд на том уровне нефти цены, которая сейчас будет на 50-52, наверное. Общий тренд если нефть упадет до 60, будет на 58-60. Закончится тогда, когда нефть закончит падать.
Е. Альбац: ― А если нефть упадет до 60?
А. Мовчан: ― Ну 58 будет, а можем сходить и на 65, а потом вернуться. Это же волатильная валюта маленькой страны с маленьким ВВП.
Е. Альбац: ― Вы хотиетие сказать, что то есть варианта, что рубль немножко пополнеет, уже нет.
А. Мовчан: ― Есть. Нефть вырастет обратно до 80 или мы договоримся со всеми и начнем получать большие кредиты в долларах на Западе, и рубль опять начнет расти.
К. Сонин: ― Так прекрасно сказано, я заслушался.
Е. Альбац: ― В 2008 году нефть обрушилась до 43 долларов за баррель. Почему тогда не было этих рублевых горок?
К. Сонин: ― Во-первых, тогда горка была. Просто первые два месяца обрушения нефти у нас был еще фиксированный курс, он не был объявлен, что фиксированный, но фактически ЦБ держал бивалютную корзину как будто фиксированную и потратил огромное количество резервов, а потом началась плавная девальвация и была типа 30-35%, то есть было очень похоже на этот год.
Е. Альбац: ― Я в пятницу считала по данным ЦБ, за 12 месяцев с ноября 2013 года по ноябрь 20014 рубль похудел к доллару на 48%, а к евро на 31%.
К. Сонин: ― Ну что же. Да. Так и было. Наоборот удивительно, каким хорошим оказался совет перейти к плавающему курсу, потому что такое изменение внешних условий, как произошло в 2014 году, никакой фиксированный курс бы не выдержал. Поэтому это счастье, что так все плавно получилось.
Е. Альбац: ― Вы плавно что называете?
К. Сонин: ― Представьте, что у нас был бы курс зафиксирован на уровне 32 рубля за доллар. Как было в январе 2014 года. Значит, уже к августу не было бы резервов и не было бы банковской системы. Уже был бы кризис, как в 1998 году. Экономический такого масштаба. А то, что произошло плавно, что такие деньги для экономики потеряны, и соответственно потребление граждан уменьшилось, а в сущности пока никто особенно не переживает. Потому что это размазалось в повышении цен на импортные и товарозаменители. Это и польза от плавающего курса. Он нас не сделает богаче, но он сделает перепад значительно мягче.
Е. Альбац: ― А то, что говорил Владимир Путин и до этого Улюкаев, что мы живем в рублевой зоне, что мы сейчас за каждый доллар проданный нефти получаем больше рублей. И все нормально.
К. Сонин: ― Это конечно, какая-то ошибка и маскировка действительности. Потому что, что значит мы стали получать меньше долларов за проданную нефть. Считайте, что в нашу страну поставлено на 100 млрд. долларов меньше товаров. Допустим, половина товаров инвестиции. Но вторая половина это потребление. Это масло, сыр, это продукты. И предметы одежды. Это недопотреблено. Поэтому говорить, что вот в бюджетном смысле ничего не изменилось, смешно. Всех считайте, оштрафовали на 20-30 тысяч рублей.
Д. Орешкин: ― В месяц.
К. Сонин: ― Нет, всего.
А. Мовчан: ― У нас же есть конкретная цифра. По продовольствию это почти половина импорта. По промышленному оборудованию, приборам и аппаратам - 90%. По промышленным изделиям простого потребления - от 30 до 60%. Вот долларовая составляющая. Соответственно, эти товары в первую очередь дорожают.
К. Сонин: ― Надо понимать. Когда говорят, дорожают, это не должно маскировать, дорожают - это значит, что мы их недопотребляем. Что пришло в страну настолько меньше товаров, остальные товары перераспределились, потому что те, кто потреблял импорт, теперь потребляют вместо этого какую-то часть отечественных товаров. Но их стало настолько меньше. То есть, в этом нет, если мы не понимаем с валютными курсами, то это значит, что мы живем точно также. Нет, мы живем хуже на этот объем.
Е. Альбац: ― То есть это лукавство, когда говорят, что зато мы получаем больше рублей. И бюджет профицит.
К. Сонин: ― Это какой-то сугубо бухгалтерский трюк. Который маскирует действительность.
А. Мовчан: ― Я бы сказал, что это не лукавство, а просто списание проблемы с уровня правительства, которое рассчитывается в рублях, на уровень потребителя, которые эти рубли дальше тратит, в том числе и покупая валюту.
К. Сонин: ― Или по-другому сказать, вам заплатят столько же рублей, на которые вы можете купить меньше. Но действительно столько же.
Е. Альбац: ― Спасибо. Дмитрий Борисович, пока мы с большим интересом слушали объяснения экономистов по поводу того, что происходит с рублем. Хотя, честно говоря, в студии у меня на передаче в разное время приходили разные замечательные банкиры и говорили, нет, к концу будет 35, потом 43 рубля это нормальная цена за доллар. Сейчас 52 и такое ощущение, что кошмар только начинается. Вот как в этой ситуации, когда все немножко подрагивают и даже уже данные опроса Левада-центра показывают, что люди стали немножко волноваться в связи с финансовой ситуацией. Как в этой ситуации Путин будет произносить свое послание? Обычно он все годы демонстрировал свою уверенность в том, что страна в стабильном состоянии, что растут доходы. Что граждане практически всем довольны. Сегодня у нас рост производства в шесть раз меньше. Инфляция почти в два раза больше, чем предполагало правительство. Отток капитала в шесть раз превысит ожидания. Как вы полагаете, с чего президент должен начать свое послание. Как он должен его построить и что ему необходимо сказать, чтобы люди, которые конечно, встревожены, поняли, что у президента есть какая-то стратегия, какой-то курс.
Д. Орешкин: ― Я думаю, что он будет демонстрировать уверенность. Он уже попытался это сделать. Сказав, что с его точки зрения в 2015 году рост ВВП составит 1.2% за год. Что мне кажется крайне неосторожным. Потому что все экономисты говорят скорее о рецессии. То есть о том, что ВВП будет снижаться.
Е. Альбац: ― Министр финансов Силуанов сказал.
К. Сонин: ― Но вообще 1.2% это примерно средние темпы роста за то время, которое мы называем брежневским застоем. Как можно демонстрировать уверенность, сказав про 1.2%. Такой наоборот мальчишеский реализм.
Д. Орешкин: ― При этом и 1.2% не получится. Но уверенность он должен демонстрировать. Он должен ее вдыхать в широкие трудящиеся массы. Поэтому на самом-то деле, если по существу, то мне кажется, что мы вместе с Владимиром Владимировичем благополучно зашли в такую ситуацию, когда уже совершенно неважно, что он скажет. Потому что не так давно он говорил, если помните, про удвоение ВВП.
Е. Альбац: ― Ну это было жизнь назад. Илларионов был тогда его советником.
К. Сонин: ― Справедливости ради оно было почти удвоено.
Д. Орешкин: ― Если учитывать темпы инфляции, то злобные экономисты говорят, что на 46%. Если убрать инфляционные наслоения. Он говорил про тихую гавань, он же островок стабильности. Он говорил рубль как резервную валюту. Он говорил о том, что надо отделить нефть Брент от нефти WTI. Чтобы мы самостоятельно определяли котировки нефти. Все это благополучно забыто. А правда заключается в том, что в этом году минимальный размер оплаты труда был 5 тысяч 594 рубля. И вот в ноябре ГД приняла решение о повышении минимального размера. До 5 тысяч 995 рублей. То есть рост на 7,4%. Притом, что министры говорят, что инфляция будет не меньше 9.
Е. Альбац: ― Уже 9.
Д. Орешкин: ― То есть де-факто минимальный размер оплаты труда в 2015 году будет ниже, чем рост инфляции. От минимального размера оплаты труда у нас считаются все социальные выплаты. Соответственно, жареный петух существо неторопливое. Пока бизнесмены, банкиры говорят про шестикратное снижение роста, это для населения цифры абстрактные. Вот когда люди приходят в магазин и видят, что цены растут, а зарплата совершенно не собирается этого делать, здесь начинаются проблемы. Я думаю, что они всерьез обострятся к весне. И вот тогда и начнется все то, вне зависимости от того, что скажет Владимир Владимирович в четверг, будут играть свою игру и начнется то, что называется когнитивный диссонанс. Потому что у людей инстинктивное ощущение, что мы присоединили Крым, - следовательно, стали сильнее. Мы победили США, - следовательно, мы должны жить лучше. А на самом деле получается прямо противоположное. Наши условия жизни с некоторым лагом по времени примерно в полгода существенно ухудшаются. И вот здесь что бы Владимир Владимирович ни произнес 4-го числа, как бы он нас ни вдохновил на дальнейшие подвиги, презренная действительность будет все эти слова разрушать. Поэтому я, в отличие от умных экономистов, не очень даже с большим интересом ожидаю, что он нам скажет. Потому что не так уж важны будут произнесенные слова. Он уже ввел страну в такой узкий коридор возможностей, что здесь слова значат чрезвычайно мало.
К. Сонин: ― Спасибо, Дмитрий Борисович, что экономисты ждут послания президента. Я, честно говоря, совершенно не жду, потому что у нас развилось внимание к словам при том, что дела значат гораздо больше. Можно сколько угодно говорить про либерализацию и приватизацию, но этот год будет год, когда была национализирована "Башнефть". Это самое крупное событие в области национализации и приватизации. И так же по любому связанному с экономикой вопросу - да какая разница, что говорится, важно не то, что скажут, что снизить налоги, а что действительно реальная нагрузка на бизнес будет меньше, не то что скажут, что нам надо прекратить заниматься хозяйственными делами, а то, что Следственный комитет не будет приходить. Что Следственный комитет не приходит, это важно. А то, что произнесено в речи, не имеет никакого значения.
Д. Орешкин: ― Ну так Следственный комитет приходит к Евтушенкову.
К. Сонин: ― Я же говорю, так мне кажется, то, что будет произнесено, совершенно неважно.
Д. Орешкин: ― Вы знаете, здесь важно одно. Мы возвращаемся в Советский Союз. В том плане, что есть презренная действительность, когда мы живем в коммуналке, получаем 200 рублей деревянных за ту же работу, за которую инженер в США получает 2 тысячи…
Е. Альбац: ― Это где же там вы видели в Советском Союзе 200 рублей. 120 рублей была.
Д. Орешкин: ― Нет, 200 рублей.
А. Мовчан: ― 240 у кандидата наук.
К. Сонин: ― Это, наверное, 88-й год какой-нибудь.
Д. Орешкин: ― Речь идет о том, что это реальность, которую мы глубоко презираем, а на уровне пафосных заверений мы впереди планеты всей и нам все завидуют. И мы самые прогрессивные. Здесь то же самое. Я ожидаю дальнейшего раздвижения мифологической реальности от презренного быта. Презренный быт говорит про подорожание гречки, бензина, ЖКХ, билетов на транспорт. А возвышенные риторические фигуры говорят о том, что мы поднимаемся с колен.
Е. Альбац: ― Я с вами совершенно не согласна. Потому что в условиях ручного управления и отсутствия каких-либо нормально работающих институтов существует система сигналов. Как это было и при советской власти. И поэтому от того, что говорит первое лицо, какие слова, - это та система сигналов, которую улавливают чиновники в министерствах, ведомствах, на местах и так далее. И если Путин скажет, что я гарантирую, что вас перестанут мучить проверками, - в номере у нас Евсей Гурвич, одно из его предложений, - то это, наверное, охолонит немножко ребят в погонах. Вы не согласны, Андрей Мовчан?
А. Мовчан: ― Мне кажется все и сложнее и проще одновременно. Посланий президента Путина было за последние 15 лет около 15.
Е. Альбац: ― Нет. Некоторое количество было Медведева…
А. Мовчан: ― Чуть меньше. Послания Медведева тоже были немного посланиями Путина.
Е. Альбац: ― Это были немножко послания Гуриева, я бы сказала.
А. Мовчан: ― Тем не менее, что интересно, на мой взгляд, в этих посланиях. Что от первого к предпоследнему менялся адресат. Если в первых посланиях адресат был наверху общества. И Путин пытался рассказывать, как он что-то для него сделает и в том числе защитит его от народа. Такое тоже там звучало. И сигналы были скрытыми внутри посланий. То чем дальше, тем больше адресат спускался вниз, а последние послания адресуются к народу. И такое впечатление, что президент Путин сегодня ищет у народа защиты от тех, кто раньше был сверху и продолжает оставаться сверху. Кто может быть с ним не согласен. Я думаю, что послание, которое сейчас будет звучать, оно будет звучать как послание, адресованное абсолютно простому народу. С достаточно четким и внятным логичным заявлением. О том, что мы вступили в полосу, в которой нам нужно смотреть не на экономические успехи, а на наших врагов вовне. Мы страдаем из-за врагов вовне. Мы должны сплотиться из-за врагов вовне. Нас ждут тяжелые годы в связи с тем, что нам не хотят дать жить нормально. Нам не хотят дать жить нормально, потому что мы представляем из себя империю света, которая попыталась бороться с империей зла и победила. И теперь нам нужно отстоять себя на внутреннем фронте. Все элиты, которые будут так или иначе недовольны и этим посланием, и этим курсом, будут адресованы к народу, который поддерживает президента с рейтингом, который сильно упал до 82%. И им предложат не беспокоиться. Поскольку всегда есть народ, который защитит. А сигналов прямых типа «не будем кошмарить бизнес» не будет. Они не нужны, потому что никто не читает прямых сигналов. Все пытаются считывать иносказания. Мы в Византии, а не в Древнем Риме. Здесь никто прямо ничего не будет говорить, в том числе и президент.
Е. Альбац: ― Что скажете?
К. Сонин: ― Мне кажется, что сигналы - это не слова. Сигналы - это действия. Что если какой-то бизнес кошмарят, а человека уволили, кого-то отдали под суд, вот это сигнал. Или, например, кого-то из руководителей крупных компаний, кого надо отдать под суд за коррупцию, отдадут за коррупцию, это будет сигнал. Вот история с Сердюковым была сигналом, сейчас мы уже знаем, что это ни о чем было, но это был сигнал. Потому что сигнал это действия, а не слова.
У меня, кстати, совершенно другой прогноз относительно того, как будет выглядеть послание. Оно будет выглядеть скорее как какие-то брежневские послания. То есть очень технократическое, обращенное не к людям, а вообще ни к кому. Просто будет перечислено огромное количество разных мелких инициатив. И достижений. Также мелких.
Окончание:
http://loxovo.livejournal.com/6100494.html
Гости:
Дмитрий ОРЕШКИН, независимый политолог
Андрей МОВЧАН, финансист, основатель и сопредседатель совета директоров компании "Третий Рим"
Константин СОНИН, проректор Высшей школы экономики
Ведущий: Евгения АЛЬБАЦ
Е. Альбац: ― Добрый вечер. В эфире радиостанция «Эхо Москвы». Я - Евгения Альбац и как всегда в понедельник я начинаю нашу программу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут иметь влияние на политику ближайших недель и месяцев. 4 декабря Владимир Путин выступит с ежегодным посланием Федеральному собранию. Его ждут как, наверное, не ждали никогда за те 14 лет, что Путин у власти. У людей думающих есть стойкое ощущение: страна на всех парах несется под откос. Как сказал один хороший экономист, мы действительно находимся на развилке и от того, какой будет предложен курс, зависит слишком многое. Подготовка послания, как и все последние годы проходит вне всякого общественного дискурса, лишь в СМИ время от времени прорываются разного рода утечки. Например, Путин заявит о введении моратория на повышение налогов на бизнес. Написала газета РБК. При сохранении политической заморозки он предложит программу по либерализации экономики. Говорят источники «The New Times». Но что окажется в финальном варианте послания, сейчас не знает никто. Включая ключевых министров и вице-премьеров.
Сегодня в студии «Эхо Москвы» мы решили дать какие-то советы президенту. Что непременно должно быть с точки зрения экспертов сказано в этом послании. В журнале «The New Times» мы написали свой вариант послания президента. И один из соавторов - сопредседатель ГК «Третий Рим» Андрей Мовчан находится в студии «Эхо Москвы». В студии Дмитрий Орешкин и Константин Сонин, проректор ВШЭ. Здравствуйте.
Первый у меня вопрос к вам, Андрей. Сегодня доллар идет по 52 рубля, евро 64. Что такое происходит, это когда-нибудь закончится?
А. Мовчан: ― Это похоже на вопрос из мультфильма про Простоквашино, Про «Что? Где? Когда?». Все очень просто и нет в этом ничего страшного. Мы зарабатываем нефтью, нефть падает в цене, мы получаем меньше долларов. Соответственно рубль стоит дешевле. Нефть падает, рубль падает. Рубль, кроме того, еще очень локальная валюта, поэтому она очень волатильна. Кто-то больше продал, рубль упал сильнее. Завтра рубль может отрасти немножко. Послезавтра опять немножко упасть. Общий тренд на том уровне нефти цены, которая сейчас будет на 50-52, наверное. Общий тренд если нефть упадет до 60, будет на 58-60. Закончится тогда, когда нефть закончит падать.
Е. Альбац: ― А если нефть упадет до 60?
А. Мовчан: ― Ну 58 будет, а можем сходить и на 65, а потом вернуться. Это же волатильная валюта маленькой страны с маленьким ВВП.
Е. Альбац: ― Вы хотиетие сказать, что то есть варианта, что рубль немножко пополнеет, уже нет.
А. Мовчан: ― Есть. Нефть вырастет обратно до 80 или мы договоримся со всеми и начнем получать большие кредиты в долларах на Западе, и рубль опять начнет расти.
К. Сонин: ― Так прекрасно сказано, я заслушался.
Е. Альбац: ― В 2008 году нефть обрушилась до 43 долларов за баррель. Почему тогда не было этих рублевых горок?
К. Сонин: ― Во-первых, тогда горка была. Просто первые два месяца обрушения нефти у нас был еще фиксированный курс, он не был объявлен, что фиксированный, но фактически ЦБ держал бивалютную корзину как будто фиксированную и потратил огромное количество резервов, а потом началась плавная девальвация и была типа 30-35%, то есть было очень похоже на этот год.
Е. Альбац: ― Я в пятницу считала по данным ЦБ, за 12 месяцев с ноября 2013 года по ноябрь 20014 рубль похудел к доллару на 48%, а к евро на 31%.
К. Сонин: ― Ну что же. Да. Так и было. Наоборот удивительно, каким хорошим оказался совет перейти к плавающему курсу, потому что такое изменение внешних условий, как произошло в 2014 году, никакой фиксированный курс бы не выдержал. Поэтому это счастье, что так все плавно получилось.
Е. Альбац: ― Вы плавно что называете?
К. Сонин: ― Представьте, что у нас был бы курс зафиксирован на уровне 32 рубля за доллар. Как было в январе 2014 года. Значит, уже к августу не было бы резервов и не было бы банковской системы. Уже был бы кризис, как в 1998 году. Экономический такого масштаба. А то, что произошло плавно, что такие деньги для экономики потеряны, и соответственно потребление граждан уменьшилось, а в сущности пока никто особенно не переживает. Потому что это размазалось в повышении цен на импортные и товарозаменители. Это и польза от плавающего курса. Он нас не сделает богаче, но он сделает перепад значительно мягче.
Е. Альбац: ― А то, что говорил Владимир Путин и до этого Улюкаев, что мы живем в рублевой зоне, что мы сейчас за каждый доллар проданный нефти получаем больше рублей. И все нормально.
К. Сонин: ― Это конечно, какая-то ошибка и маскировка действительности. Потому что, что значит мы стали получать меньше долларов за проданную нефть. Считайте, что в нашу страну поставлено на 100 млрд. долларов меньше товаров. Допустим, половина товаров инвестиции. Но вторая половина это потребление. Это масло, сыр, это продукты. И предметы одежды. Это недопотреблено. Поэтому говорить, что вот в бюджетном смысле ничего не изменилось, смешно. Всех считайте, оштрафовали на 20-30 тысяч рублей.
Д. Орешкин: ― В месяц.
К. Сонин: ― Нет, всего.
А. Мовчан: ― У нас же есть конкретная цифра. По продовольствию это почти половина импорта. По промышленному оборудованию, приборам и аппаратам - 90%. По промышленным изделиям простого потребления - от 30 до 60%. Вот долларовая составляющая. Соответственно, эти товары в первую очередь дорожают.
К. Сонин: ― Надо понимать. Когда говорят, дорожают, это не должно маскировать, дорожают - это значит, что мы их недопотребляем. Что пришло в страну настолько меньше товаров, остальные товары перераспределились, потому что те, кто потреблял импорт, теперь потребляют вместо этого какую-то часть отечественных товаров. Но их стало настолько меньше. То есть, в этом нет, если мы не понимаем с валютными курсами, то это значит, что мы живем точно также. Нет, мы живем хуже на этот объем.
Е. Альбац: ― То есть это лукавство, когда говорят, что зато мы получаем больше рублей. И бюджет профицит.
К. Сонин: ― Это какой-то сугубо бухгалтерский трюк. Который маскирует действительность.
А. Мовчан: ― Я бы сказал, что это не лукавство, а просто списание проблемы с уровня правительства, которое рассчитывается в рублях, на уровень потребителя, которые эти рубли дальше тратит, в том числе и покупая валюту.
К. Сонин: ― Или по-другому сказать, вам заплатят столько же рублей, на которые вы можете купить меньше. Но действительно столько же.
Е. Альбац: ― Спасибо. Дмитрий Борисович, пока мы с большим интересом слушали объяснения экономистов по поводу того, что происходит с рублем. Хотя, честно говоря, в студии у меня на передаче в разное время приходили разные замечательные банкиры и говорили, нет, к концу будет 35, потом 43 рубля это нормальная цена за доллар. Сейчас 52 и такое ощущение, что кошмар только начинается. Вот как в этой ситуации, когда все немножко подрагивают и даже уже данные опроса Левада-центра показывают, что люди стали немножко волноваться в связи с финансовой ситуацией. Как в этой ситуации Путин будет произносить свое послание? Обычно он все годы демонстрировал свою уверенность в том, что страна в стабильном состоянии, что растут доходы. Что граждане практически всем довольны. Сегодня у нас рост производства в шесть раз меньше. Инфляция почти в два раза больше, чем предполагало правительство. Отток капитала в шесть раз превысит ожидания. Как вы полагаете, с чего президент должен начать свое послание. Как он должен его построить и что ему необходимо сказать, чтобы люди, которые конечно, встревожены, поняли, что у президента есть какая-то стратегия, какой-то курс.
Д. Орешкин: ― Я думаю, что он будет демонстрировать уверенность. Он уже попытался это сделать. Сказав, что с его точки зрения в 2015 году рост ВВП составит 1.2% за год. Что мне кажется крайне неосторожным. Потому что все экономисты говорят скорее о рецессии. То есть о том, что ВВП будет снижаться.
Е. Альбац: ― Министр финансов Силуанов сказал.
К. Сонин: ― Но вообще 1.2% это примерно средние темпы роста за то время, которое мы называем брежневским застоем. Как можно демонстрировать уверенность, сказав про 1.2%. Такой наоборот мальчишеский реализм.
Д. Орешкин: ― При этом и 1.2% не получится. Но уверенность он должен демонстрировать. Он должен ее вдыхать в широкие трудящиеся массы. Поэтому на самом-то деле, если по существу, то мне кажется, что мы вместе с Владимиром Владимировичем благополучно зашли в такую ситуацию, когда уже совершенно неважно, что он скажет. Потому что не так давно он говорил, если помните, про удвоение ВВП.
Е. Альбац: ― Ну это было жизнь назад. Илларионов был тогда его советником.
К. Сонин: ― Справедливости ради оно было почти удвоено.
Д. Орешкин: ― Если учитывать темпы инфляции, то злобные экономисты говорят, что на 46%. Если убрать инфляционные наслоения. Он говорил про тихую гавань, он же островок стабильности. Он говорил рубль как резервную валюту. Он говорил о том, что надо отделить нефть Брент от нефти WTI. Чтобы мы самостоятельно определяли котировки нефти. Все это благополучно забыто. А правда заключается в том, что в этом году минимальный размер оплаты труда был 5 тысяч 594 рубля. И вот в ноябре ГД приняла решение о повышении минимального размера. До 5 тысяч 995 рублей. То есть рост на 7,4%. Притом, что министры говорят, что инфляция будет не меньше 9.
Е. Альбац: ― Уже 9.
Д. Орешкин: ― То есть де-факто минимальный размер оплаты труда в 2015 году будет ниже, чем рост инфляции. От минимального размера оплаты труда у нас считаются все социальные выплаты. Соответственно, жареный петух существо неторопливое. Пока бизнесмены, банкиры говорят про шестикратное снижение роста, это для населения цифры абстрактные. Вот когда люди приходят в магазин и видят, что цены растут, а зарплата совершенно не собирается этого делать, здесь начинаются проблемы. Я думаю, что они всерьез обострятся к весне. И вот тогда и начнется все то, вне зависимости от того, что скажет Владимир Владимирович в четверг, будут играть свою игру и начнется то, что называется когнитивный диссонанс. Потому что у людей инстинктивное ощущение, что мы присоединили Крым, - следовательно, стали сильнее. Мы победили США, - следовательно, мы должны жить лучше. А на самом деле получается прямо противоположное. Наши условия жизни с некоторым лагом по времени примерно в полгода существенно ухудшаются. И вот здесь что бы Владимир Владимирович ни произнес 4-го числа, как бы он нас ни вдохновил на дальнейшие подвиги, презренная действительность будет все эти слова разрушать. Поэтому я, в отличие от умных экономистов, не очень даже с большим интересом ожидаю, что он нам скажет. Потому что не так уж важны будут произнесенные слова. Он уже ввел страну в такой узкий коридор возможностей, что здесь слова значат чрезвычайно мало.
К. Сонин: ― Спасибо, Дмитрий Борисович, что экономисты ждут послания президента. Я, честно говоря, совершенно не жду, потому что у нас развилось внимание к словам при том, что дела значат гораздо больше. Можно сколько угодно говорить про либерализацию и приватизацию, но этот год будет год, когда была национализирована "Башнефть". Это самое крупное событие в области национализации и приватизации. И так же по любому связанному с экономикой вопросу - да какая разница, что говорится, важно не то, что скажут, что снизить налоги, а что действительно реальная нагрузка на бизнес будет меньше, не то что скажут, что нам надо прекратить заниматься хозяйственными делами, а то, что Следственный комитет не будет приходить. Что Следственный комитет не приходит, это важно. А то, что произнесено в речи, не имеет никакого значения.
Д. Орешкин: ― Ну так Следственный комитет приходит к Евтушенкову.
К. Сонин: ― Я же говорю, так мне кажется, то, что будет произнесено, совершенно неважно.
Д. Орешкин: ― Вы знаете, здесь важно одно. Мы возвращаемся в Советский Союз. В том плане, что есть презренная действительность, когда мы живем в коммуналке, получаем 200 рублей деревянных за ту же работу, за которую инженер в США получает 2 тысячи…
Е. Альбац: ― Это где же там вы видели в Советском Союзе 200 рублей. 120 рублей была.
Д. Орешкин: ― Нет, 200 рублей.
А. Мовчан: ― 240 у кандидата наук.
К. Сонин: ― Это, наверное, 88-й год какой-нибудь.
Д. Орешкин: ― Речь идет о том, что это реальность, которую мы глубоко презираем, а на уровне пафосных заверений мы впереди планеты всей и нам все завидуют. И мы самые прогрессивные. Здесь то же самое. Я ожидаю дальнейшего раздвижения мифологической реальности от презренного быта. Презренный быт говорит про подорожание гречки, бензина, ЖКХ, билетов на транспорт. А возвышенные риторические фигуры говорят о том, что мы поднимаемся с колен.
Е. Альбац: ― Я с вами совершенно не согласна. Потому что в условиях ручного управления и отсутствия каких-либо нормально работающих институтов существует система сигналов. Как это было и при советской власти. И поэтому от того, что говорит первое лицо, какие слова, - это та система сигналов, которую улавливают чиновники в министерствах, ведомствах, на местах и так далее. И если Путин скажет, что я гарантирую, что вас перестанут мучить проверками, - в номере у нас Евсей Гурвич, одно из его предложений, - то это, наверное, охолонит немножко ребят в погонах. Вы не согласны, Андрей Мовчан?
А. Мовчан: ― Мне кажется все и сложнее и проще одновременно. Посланий президента Путина было за последние 15 лет около 15.
Е. Альбац: ― Нет. Некоторое количество было Медведева…
А. Мовчан: ― Чуть меньше. Послания Медведева тоже были немного посланиями Путина.
Е. Альбац: ― Это были немножко послания Гуриева, я бы сказала.
А. Мовчан: ― Тем не менее, что интересно, на мой взгляд, в этих посланиях. Что от первого к предпоследнему менялся адресат. Если в первых посланиях адресат был наверху общества. И Путин пытался рассказывать, как он что-то для него сделает и в том числе защитит его от народа. Такое тоже там звучало. И сигналы были скрытыми внутри посланий. То чем дальше, тем больше адресат спускался вниз, а последние послания адресуются к народу. И такое впечатление, что президент Путин сегодня ищет у народа защиты от тех, кто раньше был сверху и продолжает оставаться сверху. Кто может быть с ним не согласен. Я думаю, что послание, которое сейчас будет звучать, оно будет звучать как послание, адресованное абсолютно простому народу. С достаточно четким и внятным логичным заявлением. О том, что мы вступили в полосу, в которой нам нужно смотреть не на экономические успехи, а на наших врагов вовне. Мы страдаем из-за врагов вовне. Мы должны сплотиться из-за врагов вовне. Нас ждут тяжелые годы в связи с тем, что нам не хотят дать жить нормально. Нам не хотят дать жить нормально, потому что мы представляем из себя империю света, которая попыталась бороться с империей зла и победила. И теперь нам нужно отстоять себя на внутреннем фронте. Все элиты, которые будут так или иначе недовольны и этим посланием, и этим курсом, будут адресованы к народу, который поддерживает президента с рейтингом, который сильно упал до 82%. И им предложат не беспокоиться. Поскольку всегда есть народ, который защитит. А сигналов прямых типа «не будем кошмарить бизнес» не будет. Они не нужны, потому что никто не читает прямых сигналов. Все пытаются считывать иносказания. Мы в Византии, а не в Древнем Риме. Здесь никто прямо ничего не будет говорить, в том числе и президент.
Е. Альбац: ― Что скажете?
К. Сонин: ― Мне кажется, что сигналы - это не слова. Сигналы - это действия. Что если какой-то бизнес кошмарят, а человека уволили, кого-то отдали под суд, вот это сигнал. Или, например, кого-то из руководителей крупных компаний, кого надо отдать под суд за коррупцию, отдадут за коррупцию, это будет сигнал. Вот история с Сердюковым была сигналом, сейчас мы уже знаем, что это ни о чем было, но это был сигнал. Потому что сигнал это действия, а не слова.
У меня, кстати, совершенно другой прогноз относительно того, как будет выглядеть послание. Оно будет выглядеть скорее как какие-то брежневские послания. То есть очень технократическое, обращенное не к людям, а вообще ни к кому. Просто будет перечислено огромное количество разных мелких инициатив. И достижений. Также мелких.
Окончание:
http://loxovo.livejournal.com/6100494.html