05.03.1953: Историк Алексей МИЛЛЕР: Сталин - преступник
Первомайское шествие на Невском проспекте. Санкт-Петербург, 2012 год
Что вы делали в 1937 году? 5 марта исполняется 60 лет со дня смерти Сталина
Почему многие люди до сих пор не желают признавать преступления Сталина, а предпочитают говорить о его «заслугах»?
Сталин умер 60 лет назад, но внятной и последовательной политической позиции в отношении сталинизма в России до сих пор нет.
Человеческая память так устроена, что мы легко забываем неприятное. А то, что уже совсем никак нельзя забыть, наша память видоизменяет. Если речь идет о частной жизни, то это - личное дело человека. А как быть, если целая нация пытается подретушировать свое прошлое? Профессиональные историки называют это корректировкой исторической памяти. 5 марта исполняется 60 лет со дня смерти Сталина. И «сталинские» информповоды сыплются один за другим. Месяц назад страна горячо обсуждала планы переименования Волгограда в Сталинград, а на прошлой неделе - сообщения о возможности появления Сталинградской улицы в Москве. Почему многие люди до сих пор не желают признавать преступления Сталина, а предпочитают говорить о его «заслугах»? Почему сталинизм, разоблаченный и осужденный, воспроизводится в каждом новом поколении? Многие склонны винить в этом власть, но не следует ли прежде посмотреть на себя? Во всяком случае, именно так думает профессор РГГУ, ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН Алексей МИЛЛЕР.
"Профиль": - Алексей Ильич, что происходит? Разоблачали культ личности, разоблачали, а теперь печатаем школьные тетради с изображением «отца народов». По-вашему, это политика нынешней власти?
Миллер: - Да ничего не происходит. У власти нет никакой целенаправленной политики в этом вопросе. Полнейшая эклектика. Чаще всего мы наблюдаем непродуманные, разрозненные шаги, привязанные к каким-то датам. Вот, к примеру, надо как-то отметить Сталинградскую битву, и местные депутаты решают Волгоград переименовать обратно в Сталинград на несколько дней - мол, ветеранам понравится. У власти нет даже четкого отношения к Сталину. Так, в 2011 году тогдашний мэр столицы Юрий Лужков активно выступал по поводу Сталина. В Москве собирались повесить щиты с портретом вождя, на станцию метро «Курская» вернули его имя и т.д. Но разве это была цельная позиция власти? В то же самое время Дмитрий Медведев делал официальное заявление, что никакая реабилитация Сталина невозможна, что это официальная позиция государства. При этом нужно помнить, что люди, которые однозначно отрицательно относятся к Сталину и способны ясно сформулировать, почему они к нему так относятся, к сожалению, не составляют большинства в нашем обществе.
"Профиль": - По-вашему, формулировать отрицательное отношение к Сталину - это важно?
Миллер: - Тут важно не просто сказать, что он плохой. Этого мало. Нужно проговорить, объяснить друг другу, почему у нас к нему такое отношение. Было бы здорово, если бы мы попытались внятно объяснить, что этот человек - преступник. Причем преступник даже в соответствии с теми законами, которые существовали в его время. Если бы мы объяснили, что при Сталине ценность человеческой жизни упала так низко, как никогда не падала со времен царя Ивана IV; если бы показали ту огромную цену модернизаций, которые проводились по сталинскому образцу...
"Профиль": - Но этого не происходит.
Миллер: - Не совсем так. Об этом говорят. Есть фильмы Германа, сериал по роману Солженицына «В круге первом»... Но внятной и последовательно политической позиции по этому вопросу у власти нет. У нас, например, есть несколько сотен памятников и памятных досок жертвам сталинского режима. Но вопрос о палачах и доносчиках никак не обсуждается. Мы акцентируем тему жертвы, тему страдания, а тему ответственности за те безобразия, которые происходили, мы не поднимаем, сваливая все на Сталина.
"Профиль": - Почему?
Миллер: - Потому что эта тема очень болезненна. Это процесс говорения друг другу правды. Процесс публичный и непростой. Ведь если разбираться с этим как следует, то добрая половина из нас столкнется с тем, что наши отцы и деды вели себя не слишком достойным образом. Да, не всем это будет приятно. К примеру, коллективизация. Мы знаем, сколько народу пострадало, и мы вроде научились этим людям сочувствовать. Но мы же при этом до конца не разобрались, кто в этом виноват. То есть мы знаем, что это сделали некие абстрактные коммунисты. А как вели себя соседи по деревне? А что делали горожане, когда в начале 30-х видели на улицах умирающих с голоду крестьян? Поймите, модель «хорошее общество - плохая власть» не работает. Тут речь идет о «плохом обществе». И процесс понимания и обсуждения сразу осложняется. И не надо винить во всем власть. Сравните, например, тиражи каких-нибудь желтых изданий типа «дневников Берии», которые выходят большими тиражами и делают кассу, и тиражи хороших книжек о том времени, которые не находят своего читателя. Кому мы можем предъявлять претензии? Тем людям, которые покупают плохие книги и не покупают серьезные. Прессе, которая почти не информирует читателя об исторической литературе. Это я вам предъявляю претензии. Здесь много всего. Вот сколько людей приходит почтить жертв политических репрессий в День памяти политических репрессий?
"Профиль": - Несколько десятков.
Миллер: - И к кому тут надо предъявлять претензии - к власти или к обществу? Что, власти запрещают приходить?
"Профиль": - Но у власти же есть ресурсы все изменить…
Миллер: - Опять все власть должна делать? Она свою часть работы должна делать. И мы уже договорились, что она делает ее плохо. Но общество тоже имеет ресурсы. Индивидуально каждый человек тоже может решить для себя - что для него важно, а что нет. Если бы в день памяти жертв репрессий у Соловецкого камня были десятки тысяч людей, то и первые лица государства быстрее бы поняли, что они тоже каждый год обязаны там быть… Не надо все сваливать на власть. Нам история сейчас неинтересна. Серьезных дискуссий об истории у нас нет. Вот переименовали Волгоград на два дня - вся пресса про это пять дней писала. Вроде как информационный повод. Или сейчас годовщина смерти Сталина - вот вы берете у меня интервью. Но сколько-нибудь продолжительной, основательной дискуссии об истории нет.
"Профиль": - А в Европе иначе?
Миллер: - Во многих странах иначе. Посмотрите на структуру нашего медийного пространства. Давайте сравним его с Польшей. В Польше есть несколько национальных газет. Их не все любят, но все просматривают. У нас таких изданий нет вообще. Если в Польше Gazeta Wyborcza написала какую-то статью про тот или иной исторический вопрос, то тут же откликнутся их неизменные оппоненты из газеты Rzeczpospolita. И каких бы политических взглядов вы ни придерживались - вы уже в курсе этих обсуждений. А у нас что? В «Коммерсанте» давно не было ничего по истории. В «Ведомостях» еще появляется. Но даже если статья и появится, то она дальше не обсуждается. Да, есть комментарии на сайте или в Facebook, но на этом дискуссия затухает. Нет серьезных разговоров об истории и на ТВ. У нас об истории говорят в жанре дуэли - кто кого перекричит, а зрителю предлагается голосовать эсэмэсками. То есть история обсуждается не как общая проблема, общая боль, а как вопрос «кто кого».
"Профиль": - Владимир Путин тут недавно предложил создать один «правильный» учебник истории.
Миллер: - Предложил. Но я подозреваю, что это просто от непонимания того, о чем он говорит. Правильного учебника по истории не может быть в принципе. История - это разные точки зрения. И ценна она как раз своими интерпретациями. Путин говорил об этом на совещании по национальной политике. Подозреваю, что кто-то ему сказал, что хорошо бы, чтобы учебники «не разжигали»… Ну, есть путь простой и неэффективный - сделать один «правильный» учебник. А надо бы следить, чтобы в учебниках заведомых ошибок и неправды не было - на это есть экспертный совет. Требовать же ясной и однозначной интерпретации в учебниках - это путь к «убийству» истории и исторической памяти.
"Профиль": - Возможны ли в современной России репрессии по сталинскому образцу?
Миллер: - Ждать сейчас нового 1937 года можно только от либерального скудоумия. Его не будет. По определению. У Сталина был хотя бы демографический ресурс. Он мог сотни тысяч человек пускать под нож или использовать в качестве рабов, а в современной системе это настолько бессмысленно и демографически невозможно, что не произойдет хотя бы уже поэтому. У нас неоткуда этих рабов взять, даже если кто-то и хотел бы. Приходится гастарбайтеров завозить. Эти либеральные ожидания повторения 1937 года, если честно, с точки зрения профессионального историка ужасно раздражают. Показательно, что в нашей стране нет никакой устойчивой информационной повестки дня. И вдруг переименование Волгограда в Сталинград на целую неделю выбивает из эфира все остальное. Хотя других тем никто не отменял. Так же было с геями, с Pussy Riot и с сиротами. Одна тема выбивает другую, и нет дискуссии. И в итоге нет целостной картины.
"Профиль": - А так ли она нужна?
Миллер: - Она нужна для понимания. Для диалога. История - это и есть предмет для диалога, постоянного обсуждения и в этом смысле - постоянного переписывания. Есть такой тезис: «мы не позволим переписывать историю». Он очень глупый. История всегда переписывается.
"Профиль": - Получается, что, обсудив Сталина, мы тогда сможем многое понять и про Pussy Riot, и про оппозицию, и про геев.
Миллер: - Не обсудив, а обсуждая… И про геев в том числе. Вспомните судьбу гомосексуалистов в гитлеровской Германии. Это же одна из тех групп, которые были жертвами нацистов, - цыгане, евреи, гомосексуалисты и душевнобольные. Полезно помнить. Через обсуждение жестокостей и несправедливостей прошлого, через публичный диалог вырабатывается определенная степень терпимости. Если мы начнем уважительно обсуждать историю, то так же можно обсуждать и другие проблемы.
"Профиль" №803, 4 марта 2013
http://www.profile.ru/article/chto-vy-delali-v-1937-godu-5-marta-ispolnyaetsya-60-let-so-dnya-smerti-stalina-74957
Примечание: выделение болдом - моё.