Андрей ЛОШАК: "Люди сидят на телике, как на героине"
Сериал «Россия. Полное затмение» Андрея Лошака, вышедший на прошлой неделе на канале НТВ, вызвал неоднозначную реакцию: кто-то сравнил эффект от фильма с подрывом Останкинской башни, кто-то, напротив, говорил, что жанр мокьюментари (псевдодокументалистики) сегодня мало кому интересен. Зачем Лошак снял фильм-провокацию - The New Times спросил у него самого.
- Вы такой полярной реакции ожидали?
- Реакция была некоторым образом запланирована. Это провокационный проект, это троллинг, он подразумевает преднамеренное возбуждение шума и острой реакции аудитории, и вроде бы это получилось.
- Почему вы решили сделать проект в жанре псевдодокументалистики?
- В какой-то момент репортерская работа на канале меня перестала устраивать не только из-за цензуры, но и в силу внутренних причин. Я ушел с телевидения и попытался со стороны посмотреть на канал. Тогда-то и родилась идея: попробовать довести до абсурда все тенденции, которые к тому времени уже сложились не только на НТВ, но и вообще на телевидении. Так что этот проект - высказывание бывалого телевизионщика.
- И что хотели сказать?
- Сегодня донести какую-то идею сложно, потому что телезритель очень специфический. Та думающая аудитория, на которую было интересно работать, телевизор уже давно не смотрит. И это тоже одна из причин, почему я ушел с телевидения. Люди «сидят» на телике, как на героине: включил пульт, воткнул и сам отключился. В тебя что-то там вливают - потоки не самой высокой пробы зрелищ вперемежку с рекламой. Человека зомбируют, манипулируют им, меняя иглы: вот сейчас ему дадут немного пропаганды - научат родину любить, потом научат покупать прокладки, потом покажут чью-то голую задницу. Мой проект, сделанный в форме трэша, преследует парадоксальную цель - довести ситуацию до стеба над самим телевидением, что и происходит в пятой, последней, серии.
- Вы говорите, что зритель не хочет напрягаться. Тогда почему так уверены, что он разберется, что ваш проект - это пародия на телевидение, а не очередное промывание мозгов?
- Наверное, кто-то так и останется с мыслями о том, что ковры нас зомбируют, что вокруг гей-мафия. И не то чтобы меня это сильно расстраивало: больше засорить мозги, чем они уже засорены, уже невозможно. Это попытка через шок пробудить сознание, предложить людям настроить информационные фильтры, которые у большей части аудитории отсутствуют. Самые большие рейтинги в прошлом сезоне на НТВ получила программа про Вангу о том, как она реинкарнировалась в маленькую французскую девочку. Это полное мракобесие. Телевидение довело себя до точки, за которой уже непонятно, что будет. И мой проект - это попытка привлечь внимание к ситуации. Я пытался сделать так, чтобы все было весело и увлекательно, но на самом деле это очень грустная история.
- Зачем НТВ было нужно показывать ваш проект? Вы говорите о гей-мафии, якобы засевшей в администрации президента РФ, о гене нацизма в российской политической элите...
- На канале ничего не вырезали. И получили высокие рейтинги и благосклонную реакцию на самом верху, что меня дико насторожило, потому что такого эффекта я вообще не просчитывал. Я думаю, дело в том, что троллинг сам по себе такая вещь, которая работает только по отношению к людям, которые серьезно во что-то верят, поэтому в фильме много сатиры, приколов на тему религиозного фанатизма, гомофобии, расизма, а у людей власти, кажется, никаких убеждений нет: их протроллить невозможно, с них все как с гуся вода.
- А разве Кулистиков не согласовывал проект, например, в администрации президента?
- Вы сильно преувеличиваете телевизионную субординацию. Везде стоят люди, которые понимают всю степень ответственности. Я уверен, что Кулистиков даже не смотрел этот проект перед показом, просто спросил у Коли Картозия (бывший руководитель дирекции прайм-тайм), который тогда еще работал на канале: «Можно показывать?» И тот сказал: «Да». А он ведь до определенного момента вызывал доверие у начальства. Владимир Михайлович мне после показа позвонил впервые за многие-многие годы.
- И что сказал?
- Поздравлял. И предложил сделать продолжение. Но на это я вряд ли пойду.
- Стоило ли для того, чтобы сказать очевидное: ТВ зомбирует людей, - снимать 5 серий?
- Да, можно сказать в двух словах, а можно более подробно. Но получилось, по-моему, довольно занятно и затейливо, а принцип затейливости для меня как ученика парфеновской школы очень важен.
Меня возмущают нацисты, меня возмущают потерявшие чувство реальности олигархи с Рублевки, возмущает православное мракобесие, возмущает гедонизм элиты, возмущает то, что происходит на телевидении. Я возмущаюсь тем, в какой бедности, в каком невежестве и убогости находится простой народ. Все истории, которые мы рассказываем, не случайны. С другой стороны, любую новость можно превратить в мокьюментари, накрутив вокруг этого и заговоров, и всего прочего. Так, собственно, строится конспирологическое мышление.
- Герои вашего фильма знали, что снимаются в псевдодокументальном фильме?
- Нет, большинство тех, кто дает интервью, это мои знакомые, которые пошли мне навстречу. Но, например, художник Никас Софронов, с которым я был шапочно знаком, совершенно сразил меня тем, что включился в игру, и если я просил от него всего несколько фраз по поводу того, что у него есть такой прекрасный покровитель олигарх Сотников, то он мне рассказал гораздо больше, чем я сам знал.
- Депутат Курьянович тоже включился в игру?
- Нет, Курьянович, Демушкин, Жириновский абсолютно серьезно говорили о том, что они думают. Приглашая их, мы объясняли, что снимаем проект о том, что происходит в России, до чего мы дошли и кто во всем виноват. Собственно, мы не особенно и врали.
- А вы не боитесь, что, когда они поймут, что их использовали, они подадут на вас в суд?
- Риск есть. Я изучал международный опыт, есть, например, фильм датского режиссера Каплерса о бывшем премьер-министре Дании Расмуссене. Тот имел неосторожность в такой толерантной стране, как Дания, скрывать свою ориентацию. И режиссер собрал комментарии действующих политиков, рассказывающих о другом политике, который свою ориентацию не скрывал. В фильме получилось, что все на самом деле рассказывают о Расмуссене. Картина произвела эффект бомбы, и режиссер в Дании больше не живет. Я надеюсь, конечно, избежать подобной судьбы.
- Если бы вы снимали фильм уже после митингов на Сахарова и на Болотной, то тема «оранжевой революции» тоже туда бы вошла?
- Наверное. И здесь было бы больше совсем откровенной мамонтовщины и «оранжевой угрозы». Но этот жанр мне уже не интересен. И сейчас я пытаюсь совсем другие вещи делать.
Один знакомый сказал мне: «Твой проект - это подрыв Останкинской башни». Понятно, что это гипербола, но в принципе непонятно, что дальше-то? Должна произойти полная перезагрузка, телевидение должно прийти в себя, вспомнить о добром, светлом, вечном. Я понимаю, что это абсолютно невозможно, но этот проект все-таки, надеюсь, подводит какую-то черту под эпохой тотального засилья низкого жанра на телевидении. Это не значит, что трэш на этом закончится, для этого должна измениться государственная политика в отношении телевидения.
- Есть какое-то лукавство в том, что вы обличаете НТВ на самом же НТВ.
- Во-первых, еще недавно этот канал страдал такой раздвоенностью сознания. То есть там существовали абсолютно здравые люди, которые пытались честно и достойно делать в предложенных обстоятельствах свое дело. И у них это получалось, несмотря на чудовищные проблемы. Сейчас этих людей стало намного меньше, но они там остались: Леша Пивоваров и его команда, ребята из «Профессии - репортер». Но в целом, конечно, эфир захватила та, другая половина, которая уже не половина, а уже почти весь канал, который на трэше, собственно, специализировался всегда и сделал себе такое зловещее имя. Я сам удивлен, что этот проект вышел и НТВ его показал, и в этом, конечно, тоже есть какая-то определенная сила канала - он всеядный абсолютно. Там всегда были самые чудовищные заказухи кремлевские и при этом умные, острые и серьезные фильмы, которые не могли выйти нигде больше, кроме как на НТВ. Например, в течение одного месяца вышла «Анатомия протеста» и фильм Кати Гордеевой «Рак». Вот такая шизофрения какая-то, я не знаю, сознательная или нет, но у этого канала существует, и его сила в том, что он может над этим смеяться.
- В последних кадрах фильма - «Лебединое озеро». Вы думаете, зрители НТВ поняли, о чем вы?
- «Лебединое озеро» в сознании российского телезрителя - это образ какого-то апокалипсиса, конца света. Наступление темных времен, полного затмения. Но не стоит забывать, что любое затмение - явление временное.
The New Times № 27 (254) от 03 сентября 2012 года
http://www.newtimes.ru/articles/detail/56655
- Вы такой полярной реакции ожидали?
- Реакция была некоторым образом запланирована. Это провокационный проект, это троллинг, он подразумевает преднамеренное возбуждение шума и острой реакции аудитории, и вроде бы это получилось.
- Почему вы решили сделать проект в жанре псевдодокументалистики?
- В какой-то момент репортерская работа на канале меня перестала устраивать не только из-за цензуры, но и в силу внутренних причин. Я ушел с телевидения и попытался со стороны посмотреть на канал. Тогда-то и родилась идея: попробовать довести до абсурда все тенденции, которые к тому времени уже сложились не только на НТВ, но и вообще на телевидении. Так что этот проект - высказывание бывалого телевизионщика.
- И что хотели сказать?
- Сегодня донести какую-то идею сложно, потому что телезритель очень специфический. Та думающая аудитория, на которую было интересно работать, телевизор уже давно не смотрит. И это тоже одна из причин, почему я ушел с телевидения. Люди «сидят» на телике, как на героине: включил пульт, воткнул и сам отключился. В тебя что-то там вливают - потоки не самой высокой пробы зрелищ вперемежку с рекламой. Человека зомбируют, манипулируют им, меняя иглы: вот сейчас ему дадут немного пропаганды - научат родину любить, потом научат покупать прокладки, потом покажут чью-то голую задницу. Мой проект, сделанный в форме трэша, преследует парадоксальную цель - довести ситуацию до стеба над самим телевидением, что и происходит в пятой, последней, серии.
- Вы говорите, что зритель не хочет напрягаться. Тогда почему так уверены, что он разберется, что ваш проект - это пародия на телевидение, а не очередное промывание мозгов?
- Наверное, кто-то так и останется с мыслями о том, что ковры нас зомбируют, что вокруг гей-мафия. И не то чтобы меня это сильно расстраивало: больше засорить мозги, чем они уже засорены, уже невозможно. Это попытка через шок пробудить сознание, предложить людям настроить информационные фильтры, которые у большей части аудитории отсутствуют. Самые большие рейтинги в прошлом сезоне на НТВ получила программа про Вангу о том, как она реинкарнировалась в маленькую французскую девочку. Это полное мракобесие. Телевидение довело себя до точки, за которой уже непонятно, что будет. И мой проект - это попытка привлечь внимание к ситуации. Я пытался сделать так, чтобы все было весело и увлекательно, но на самом деле это очень грустная история.
- Зачем НТВ было нужно показывать ваш проект? Вы говорите о гей-мафии, якобы засевшей в администрации президента РФ, о гене нацизма в российской политической элите...
- На канале ничего не вырезали. И получили высокие рейтинги и благосклонную реакцию на самом верху, что меня дико насторожило, потому что такого эффекта я вообще не просчитывал. Я думаю, дело в том, что троллинг сам по себе такая вещь, которая работает только по отношению к людям, которые серьезно во что-то верят, поэтому в фильме много сатиры, приколов на тему религиозного фанатизма, гомофобии, расизма, а у людей власти, кажется, никаких убеждений нет: их протроллить невозможно, с них все как с гуся вода.
- А разве Кулистиков не согласовывал проект, например, в администрации президента?
- Вы сильно преувеличиваете телевизионную субординацию. Везде стоят люди, которые понимают всю степень ответственности. Я уверен, что Кулистиков даже не смотрел этот проект перед показом, просто спросил у Коли Картозия (бывший руководитель дирекции прайм-тайм), который тогда еще работал на канале: «Можно показывать?» И тот сказал: «Да». А он ведь до определенного момента вызывал доверие у начальства. Владимир Михайлович мне после показа позвонил впервые за многие-многие годы.
- И что сказал?
- Поздравлял. И предложил сделать продолжение. Но на это я вряд ли пойду.
- Стоило ли для того, чтобы сказать очевидное: ТВ зомбирует людей, - снимать 5 серий?
- Да, можно сказать в двух словах, а можно более подробно. Но получилось, по-моему, довольно занятно и затейливо, а принцип затейливости для меня как ученика парфеновской школы очень важен.
Меня возмущают нацисты, меня возмущают потерявшие чувство реальности олигархи с Рублевки, возмущает православное мракобесие, возмущает гедонизм элиты, возмущает то, что происходит на телевидении. Я возмущаюсь тем, в какой бедности, в каком невежестве и убогости находится простой народ. Все истории, которые мы рассказываем, не случайны. С другой стороны, любую новость можно превратить в мокьюментари, накрутив вокруг этого и заговоров, и всего прочего. Так, собственно, строится конспирологическое мышление.
- Герои вашего фильма знали, что снимаются в псевдодокументальном фильме?
- Нет, большинство тех, кто дает интервью, это мои знакомые, которые пошли мне навстречу. Но, например, художник Никас Софронов, с которым я был шапочно знаком, совершенно сразил меня тем, что включился в игру, и если я просил от него всего несколько фраз по поводу того, что у него есть такой прекрасный покровитель олигарх Сотников, то он мне рассказал гораздо больше, чем я сам знал.
- Депутат Курьянович тоже включился в игру?
- Нет, Курьянович, Демушкин, Жириновский абсолютно серьезно говорили о том, что они думают. Приглашая их, мы объясняли, что снимаем проект о том, что происходит в России, до чего мы дошли и кто во всем виноват. Собственно, мы не особенно и врали.
- А вы не боитесь, что, когда они поймут, что их использовали, они подадут на вас в суд?
- Риск есть. Я изучал международный опыт, есть, например, фильм датского режиссера Каплерса о бывшем премьер-министре Дании Расмуссене. Тот имел неосторожность в такой толерантной стране, как Дания, скрывать свою ориентацию. И режиссер собрал комментарии действующих политиков, рассказывающих о другом политике, который свою ориентацию не скрывал. В фильме получилось, что все на самом деле рассказывают о Расмуссене. Картина произвела эффект бомбы, и режиссер в Дании больше не живет. Я надеюсь, конечно, избежать подобной судьбы.
- Если бы вы снимали фильм уже после митингов на Сахарова и на Болотной, то тема «оранжевой революции» тоже туда бы вошла?
- Наверное. И здесь было бы больше совсем откровенной мамонтовщины и «оранжевой угрозы». Но этот жанр мне уже не интересен. И сейчас я пытаюсь совсем другие вещи делать.
Один знакомый сказал мне: «Твой проект - это подрыв Останкинской башни». Понятно, что это гипербола, но в принципе непонятно, что дальше-то? Должна произойти полная перезагрузка, телевидение должно прийти в себя, вспомнить о добром, светлом, вечном. Я понимаю, что это абсолютно невозможно, но этот проект все-таки, надеюсь, подводит какую-то черту под эпохой тотального засилья низкого жанра на телевидении. Это не значит, что трэш на этом закончится, для этого должна измениться государственная политика в отношении телевидения.
- Есть какое-то лукавство в том, что вы обличаете НТВ на самом же НТВ.
- Во-первых, еще недавно этот канал страдал такой раздвоенностью сознания. То есть там существовали абсолютно здравые люди, которые пытались честно и достойно делать в предложенных обстоятельствах свое дело. И у них это получалось, несмотря на чудовищные проблемы. Сейчас этих людей стало намного меньше, но они там остались: Леша Пивоваров и его команда, ребята из «Профессии - репортер». Но в целом, конечно, эфир захватила та, другая половина, которая уже не половина, а уже почти весь канал, который на трэше, собственно, специализировался всегда и сделал себе такое зловещее имя. Я сам удивлен, что этот проект вышел и НТВ его показал, и в этом, конечно, тоже есть какая-то определенная сила канала - он всеядный абсолютно. Там всегда были самые чудовищные заказухи кремлевские и при этом умные, острые и серьезные фильмы, которые не могли выйти нигде больше, кроме как на НТВ. Например, в течение одного месяца вышла «Анатомия протеста» и фильм Кати Гордеевой «Рак». Вот такая шизофрения какая-то, я не знаю, сознательная или нет, но у этого канала существует, и его сила в том, что он может над этим смеяться.
- В последних кадрах фильма - «Лебединое озеро». Вы думаете, зрители НТВ поняли, о чем вы?
- «Лебединое озеро» в сознании российского телезрителя - это образ какого-то апокалипсиса, конца света. Наступление темных времен, полного затмения. Но не стоит забывать, что любое затмение - явление временное.
The New Times № 27 (254) от 03 сентября 2012 года
http://www.newtimes.ru/articles/detail/56655