Одна из ключевых проблем современной России - высокое неравенство (С.Гуриев, О.Цывинский)
Яблоко и яблоня
Одна из ключевых проблем современной России - высокое неравенство. Оно хотя и не выросло за нулевые годы, все же остается достаточно высоким. Ключевой показатель неравенства - коэффициент Джини в последние 10 лет колебался на уровне 0,40-0,42, что немного ниже уровня США, существенно ниже, чем в Бразилии, но все же существенно выше, чем в Европе. Подавляющее большинство россиян (98% в опросе ФОМ 22-23 января) считают такой уровень неравенства слишком высоким. В опросе ФОМ 26-27 марта «социальное расслоение» занимает 5-6-е место из 20 - сразу после низкого уровня жизни, безработицы, инфляции, коррупции, проблем экономики в целом, наравне с жилищными проблемами, опережая проблемы образования, здравоохранения, ЖКХ, преступности и терроризма, алкоголизма и наркомании.
По всей видимости, россияне понимают, что ДЕЛО НЕ ТОЛЬКО В ВЫСОКОМ НЕРАВЕНСТВЕ ДОХОДОВ, НО И В НЕРАВЕНСТВЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ. Стало общим местом говорить, что ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ УСПЕХА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ, НАДО РОДИТЬСЯ В СЕМЬЕ ОЛИГАРХА ИЛИ ЧИНОВНИКА (чего стоят карьерные успехи детей Сергея Иванова, Михаила Фрадкова, Николая Патрушева, Валентины Матвиенко и др.!). То, что в России выходцам из бедных семей трудно пробиться наверх, недавно признал и премьер-министр Путин, сделав «создание социальных лифтов» одним из трех ключевых приоритетов вновь учреждаемого Агентства стратегических инициатив.
Как правило, российскому «яблоко от яблони недалеко падает» противопоставляется «американская мечта». ХОТЯ УРОВЕНЬ НЕРАВЕНСТВА ДОХОДОВ В США НЕ НИЖЕ, ЧЕМ В РОССИИ, САМИ АМЕРИКАНЦЫ СЧИТАЮТ, ЧТО ЭТО НЕРАВЕНСТВО ОТРАЖАЕТ НЕРАВЕНСТВО РЕЗУЛЬТАТОВ, А НЕ НЕРАВЕНСТВО ВОЗМОЖНОСТЕЙ. Иными словами, успеха добиваются те, кто лучше работает, или те, кто более талантлив.
Как измерить равенство и неравенство возможностей? Для количественных оценок обычно используется так называемая межпоколенческая эластичность. Исследователи собирают данные по доходам детей и родителей и изучают, на сколько процентов выше доходы детей богатых родителей по сравнению с детьми бедных родителей. Иными словами, если в одной семье доходы выше на 1%, чем в другой, межпоколенческая эластичность говорит о том, на сколько процентов будут отличаться доходы их детей. Если доходы детей не зависят от доходов родителей (полное равенство возможностей), то эта эластичность равна нулю. Если же расслоение полностью сохраняется, то эластичность равна единице. Оказывается, что в США межпоколенческая эластичность на уровне 0,45, т. е. корреляция между доходами детей и родителей достаточно высока. Впрочем, многочисленные опросы показывают, что это не сильно беспокоит американцев: они считают, что самые богатые американцы добились всего своим трудом, а не за счет, например, доходов от унаследованного богатства. Эти результаты подтверждаются и недавним исследованием экономистов Тома Пикетти и Эммануэля Саеца. Они показывают, что в последней четверти XX века в доходах самых богатых американцев резко выросла доля трудового дохода. (Правда, после недавнего кризиса отношение американцев к доходам - по крайней мере, банкиров - существенно изменилось.)
Можно ли добиться и равенства возможностей, и равенства доходов? Часто говорят о том, что этого удалось добиться в «нордической модели» капитализма (см. нашу статью «Характер нордический» от 2 марта 2010 г.: см. НИЖЕ). Эта модель отличается открытыми и гибкими рынками (в том числе открытостью к внешней торговле и гибким рынком труда), высокими расходами на образование и здравоохранение и щедрой поддержкой безработных. Поэтому межпоколенческая эластичность в Финляндии, Швеции и Норвегии, а также в Австралии и Канаде (которые используют аналогичную модель социально-экономического устройства) находится в диапазоне 0,2-0,3, а в Дании - вообще 0,12.
Недавняя статья шведских исследователей Андерса Бьорклунда, Йеспера Ройне и Даниеля Вальденстрома изучает этот вопрос более детально. Они рассматривают доходы 100 000 шведов, родившихся в 1960-1967 гг., и сопоставляют их с доходами их отцов. Оказалось, что в целом шведская модель капитализма работает достаточно хорошо - межпоколенческая эластичность находится на уровне всего лишь 0,26 (это существенно ниже, чем в Америке). Но оказалось, что 0,26 - это «средняя температура по больнице», которая отражает равенство возможностей для общества в целом, но не для самых богатых шведов. Если посмотреть на 1% самых богатых шведов, то у них эта эластичность будет уже на уровне 0,6. А если посмотреть на 0,1% самых богатых, то она уже становится равной 0,96!
Подробные данные Бьорклунда и соавторов позволяют не только зафиксировать устойчивость распределения доходов «на самом верху», но и понять механизмы, которые обеспечивают эту устойчивость. Почему яблоко недалеко падает от яблони? Что богатые родители передают своим детям? Богатство? Гены? Воспитание и интеллект? Для того чтобы ответить на этот вопрос, исследователи рассматривают эластичность разных компонент дохода сына (трудового или рентного/процентного) по доходам отца, также рассматривают аналогичную эластичность и для интеллектуальных способностей сына. При этом интеллектуальные способности измеряются несколькими способами: наличием высшего образования, результатами тестов IQ и оценкой некогнитивных навыков (психологическая адекватность и устойчивость) - последние две оценки выставляются каждому шведскому мужчине при прохождении обязательных призывных тестов.
Оказывается, что основной канал передачи неравенства - это богатство. В этом случае корреляция достигает 0,9. В то же время интеллектуальные способности не передаются по наследству. Корреляция высшего образования сына с доходами отца равна нулю (это, впрочем, понятно, так как у всех детей богатых шведов высшее образование есть). А вот IQ и некогнитивные навыки отрицательно коррелируют с доходами родителей (эластичность -0,1)! По-видимому, это связано с «регрессией к среднему». В основном в 0,1% самых богатых шведов входят люди, выдающиеся по всем показателям. Повторить их интеллектуальные способности их отпрыскам уже не удается - на них природа отдыхает. Но и детям не надо расстраиваться - унаследованное богатство с огромной вероятностью оставит их в верхней 0,1% распределения доходов.
Таким образом, даже в Швеции на самой вершине распределения доходов по-прежнему сохраняется устойчивое расслоение. При этом устойчивость этого расслоения обусловлена передачей детям не навыков и знаний, а активов. Почему такое состояние вещей устраивает остальных шведов? Все очень просто - ведь для остальных 99,9% шведов работает закон (почти) равных возможностей, межпоколенческая эластичность равна только 0,26. Будем надеяться, что хотя бы такую же модель (почти равных возможностей) удастся построить и в России.
Сергей ГУРИЕВ - ректор Российской экономической школы; Олег ЦЫВИНСКИЙ - профессор Йельского университета и Российской экономической школы
"Ведомости", 24.05.2011, 92 (2858)
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2011/05/24/260676
Характер нордический
О «нордическом, выдержанном характере» мы знаем из любимого советского фильма «Семнадцать мгновений весны». Конечно, Исаев-Штирлиц был нашим человеком в логове врага, но у него был тот самый нордический характер, такой обаятельный для нас. Оказывается, что нордический характер может быть полезен не только разведчику, но и экономике страны.
В 2002 и 2005 гг. европейские экономисты Тито Боери и Андре Сапир выделили четыре категории социально-экономических моделей стран Евросоюза: англосаксонскую, континентальную, средиземноморскую и нордическую (скандинавскую). Сапир показал, что нордическая модель превосходит и континентальную, и англосаксонскую: первую - по эффективности, вторую - по степени социально-экономического равенства. Тем более выигрывает нордическая модель у средиземноморской, отличающейся и высоким неравенством, и низкой эффективностью. Насколько верны его выводы после кризиса? Ведь ВВП у скандинавских стран (к которым Сапир относит Данию, Нидерланды, Финляндию и Швецию) упал не меньше, чем у континентальных или англосаксонских. Но если посмотреть не только на ВВП, но и на другие показатели, оказывается, нордическая модель достойнее других перенесла кризис и остается образцом для подражания соседей.
Что такое нордическая модель? Скандинавские страны отличаются открытостью к конкуренции и внешней торговле, гибкими рынками труда, высокими расходами на образование и щедрыми социальными расходами на поддержку безработных. В результате в этих странах высокий уровень жизни, занятости и образования и низкий уровень неравенства и коррупции.
Скандинавские страны интегрированы в глобальную экономику и существенно зависят от экспорта. Неудивительно, что они сильно пострадали от кризиса (спад в 2009 г. составил от 4% до 7%). Впрочем, самое интересное в том, как именно эти страны отреагировали на кризис. В отличие от многих других скандинавские страны не стали спасать предприятия, оказавшиеся в затруднительном положении. Некоторые из этих предприятий, включая такие предметы национальной гордости, как Saab, были просто обанкрочены. Почему северянам удалось это сделать? Как раз потому, что граждане знают, что банкротство и безработица - это не катастрофа. Нордические правительства помогают не предприятиям, а людям. Пособие по безработице помогает перенести рецессию с достойным уровнем жизни - вплоть до получения новой работы. Высокий уровень образования повышает гибкость рабочей силы и возможность переквалификации. Население поддерживает правительство в проведении разумной антикризисной политики - политики, которая нацелена не на откладывание болезненных решений за счет налогоплательщиков, а на реструктуризацию экономики. Такие решения избавляют экономику от компаний-зомби, замедляющих выход из кризиса.
О преимуществах этой модели пишут в своем недавнем отчете «Скандинавские страны в глобальном кризисе - уязвимость и устойчивость» экономисты Гюльфассон, Холмстром, Коркман, Содерстром и Вириала (Gylfason, Holmstrom, Korkman, Söderström, Vihriälä). Они считают, что после кризиса нордические страны вновь обгонят соседей и по темпам роста, и по показателям бюджетного баланса и госдолга.
Скандинавская модель, возможно, станет образцом для других европейских стран. Принципы «помогать пострадавшим от кризиса людям, а не предприятиям» и «государство должно инвестировать в человеческий капитал, а не в бизнес» создают в обществе поддержку не популистских идей, а ответственных прорыночных действий. Другими словами, при таком подходе «прорыночная» и «социальная» программы совпадают.
Чему у нордических соседей может поучиться Россия? Ровно тому же, что и другие страны: необходимо инвестировать в образование и мобильность наших сограждан и не надо тратить бюджетные средства на поддержку неэффективных предприятий. Скандинавские страны обеспечивают одновременно и гибкость экономики, и социальную защиту с минимальными затратами. Этому стоит поучиться и российским левым. Деньги налогоплательщиков должны доставаться тем, кому они по-настоящему нужны, а не менеджменту и собственникам. А прямая поддержка обойдется намного дешевле и защитит безработных более эффективно. К сожалению, в соответствии с антикризисным планом правительства на 2009 г. российский бюджет выделил на поддержку предприятий сотни миллиардов рублей, а на поддержку людей - десятки.
В России есть и своя специфика - моногорода. Хотя проблема моногородов стоит и в других странах, в том числе и в североевропейских, в России моногородов более 400. Поэтому замечательно, что российское правительство включило мероприятия по реструктуризации моногородов в «Основные направления антикризисных действий на 2010 г.». Впрочем, на эти мероприятия выделено только 10 млрд руб. В любом случае проблемы моногородов можно и нужно решать именно как проблемы городов и их жителей, а не как проблемы градообразующих предприятий. По этому пути и пошли российские власти в конце концов в случае Тольятти - перепробовав сначала континентальные и средиземноморские рецепты.
Российское правительство говорит о социальной защите населения во время кризиса и одновременно о необходимости быстрого роста. Как нельзя кстати название одной из лучших экономических книг последних лет - Il liberismo e' di sinistra («Либерализм - дело левых») экономистов Альберто Алесины и Франческо Джавацци. Пример нордических экономик показывает, как совместить эти две, казалось бы, несовместимые цели.
Сейчас многие дети не хотят подражать Штирлицу, зато хотят быть похожими на российского премьера. Если бы не нордический характер разведчиков, а нордическая экономика стала примером для подражания в России, то и экономический рост и социальная стабильность стали бы более достижимы.
Сергей ГУРИЕВ - ректор Российской экономической школы, профессор «Морган Стэнли»; Олег ЦЫВИНСКИЙ - профессор Йельского университета и Российской экономической школы
"Ведомости", 02.03.2010, 36 (2554)
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/03/02/227009
Одна из ключевых проблем современной России - высокое неравенство. Оно хотя и не выросло за нулевые годы, все же остается достаточно высоким. Ключевой показатель неравенства - коэффициент Джини в последние 10 лет колебался на уровне 0,40-0,42, что немного ниже уровня США, существенно ниже, чем в Бразилии, но все же существенно выше, чем в Европе. Подавляющее большинство россиян (98% в опросе ФОМ 22-23 января) считают такой уровень неравенства слишком высоким. В опросе ФОМ 26-27 марта «социальное расслоение» занимает 5-6-е место из 20 - сразу после низкого уровня жизни, безработицы, инфляции, коррупции, проблем экономики в целом, наравне с жилищными проблемами, опережая проблемы образования, здравоохранения, ЖКХ, преступности и терроризма, алкоголизма и наркомании.
По всей видимости, россияне понимают, что ДЕЛО НЕ ТОЛЬКО В ВЫСОКОМ НЕРАВЕНСТВЕ ДОХОДОВ, НО И В НЕРАВЕНСТВЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ. Стало общим местом говорить, что ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ УСПЕХА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ, НАДО РОДИТЬСЯ В СЕМЬЕ ОЛИГАРХА ИЛИ ЧИНОВНИКА (чего стоят карьерные успехи детей Сергея Иванова, Михаила Фрадкова, Николая Патрушева, Валентины Матвиенко и др.!). То, что в России выходцам из бедных семей трудно пробиться наверх, недавно признал и премьер-министр Путин, сделав «создание социальных лифтов» одним из трех ключевых приоритетов вновь учреждаемого Агентства стратегических инициатив.
Как правило, российскому «яблоко от яблони недалеко падает» противопоставляется «американская мечта». ХОТЯ УРОВЕНЬ НЕРАВЕНСТВА ДОХОДОВ В США НЕ НИЖЕ, ЧЕМ В РОССИИ, САМИ АМЕРИКАНЦЫ СЧИТАЮТ, ЧТО ЭТО НЕРАВЕНСТВО ОТРАЖАЕТ НЕРАВЕНСТВО РЕЗУЛЬТАТОВ, А НЕ НЕРАВЕНСТВО ВОЗМОЖНОСТЕЙ. Иными словами, успеха добиваются те, кто лучше работает, или те, кто более талантлив.
Как измерить равенство и неравенство возможностей? Для количественных оценок обычно используется так называемая межпоколенческая эластичность. Исследователи собирают данные по доходам детей и родителей и изучают, на сколько процентов выше доходы детей богатых родителей по сравнению с детьми бедных родителей. Иными словами, если в одной семье доходы выше на 1%, чем в другой, межпоколенческая эластичность говорит о том, на сколько процентов будут отличаться доходы их детей. Если доходы детей не зависят от доходов родителей (полное равенство возможностей), то эта эластичность равна нулю. Если же расслоение полностью сохраняется, то эластичность равна единице. Оказывается, что в США межпоколенческая эластичность на уровне 0,45, т. е. корреляция между доходами детей и родителей достаточно высока. Впрочем, многочисленные опросы показывают, что это не сильно беспокоит американцев: они считают, что самые богатые американцы добились всего своим трудом, а не за счет, например, доходов от унаследованного богатства. Эти результаты подтверждаются и недавним исследованием экономистов Тома Пикетти и Эммануэля Саеца. Они показывают, что в последней четверти XX века в доходах самых богатых американцев резко выросла доля трудового дохода. (Правда, после недавнего кризиса отношение американцев к доходам - по крайней мере, банкиров - существенно изменилось.)
Можно ли добиться и равенства возможностей, и равенства доходов? Часто говорят о том, что этого удалось добиться в «нордической модели» капитализма (см. нашу статью «Характер нордический» от 2 марта 2010 г.: см. НИЖЕ). Эта модель отличается открытыми и гибкими рынками (в том числе открытостью к внешней торговле и гибким рынком труда), высокими расходами на образование и здравоохранение и щедрой поддержкой безработных. Поэтому межпоколенческая эластичность в Финляндии, Швеции и Норвегии, а также в Австралии и Канаде (которые используют аналогичную модель социально-экономического устройства) находится в диапазоне 0,2-0,3, а в Дании - вообще 0,12.
Недавняя статья шведских исследователей Андерса Бьорклунда, Йеспера Ройне и Даниеля Вальденстрома изучает этот вопрос более детально. Они рассматривают доходы 100 000 шведов, родившихся в 1960-1967 гг., и сопоставляют их с доходами их отцов. Оказалось, что в целом шведская модель капитализма работает достаточно хорошо - межпоколенческая эластичность находится на уровне всего лишь 0,26 (это существенно ниже, чем в Америке). Но оказалось, что 0,26 - это «средняя температура по больнице», которая отражает равенство возможностей для общества в целом, но не для самых богатых шведов. Если посмотреть на 1% самых богатых шведов, то у них эта эластичность будет уже на уровне 0,6. А если посмотреть на 0,1% самых богатых, то она уже становится равной 0,96!
Подробные данные Бьорклунда и соавторов позволяют не только зафиксировать устойчивость распределения доходов «на самом верху», но и понять механизмы, которые обеспечивают эту устойчивость. Почему яблоко недалеко падает от яблони? Что богатые родители передают своим детям? Богатство? Гены? Воспитание и интеллект? Для того чтобы ответить на этот вопрос, исследователи рассматривают эластичность разных компонент дохода сына (трудового или рентного/процентного) по доходам отца, также рассматривают аналогичную эластичность и для интеллектуальных способностей сына. При этом интеллектуальные способности измеряются несколькими способами: наличием высшего образования, результатами тестов IQ и оценкой некогнитивных навыков (психологическая адекватность и устойчивость) - последние две оценки выставляются каждому шведскому мужчине при прохождении обязательных призывных тестов.
Оказывается, что основной канал передачи неравенства - это богатство. В этом случае корреляция достигает 0,9. В то же время интеллектуальные способности не передаются по наследству. Корреляция высшего образования сына с доходами отца равна нулю (это, впрочем, понятно, так как у всех детей богатых шведов высшее образование есть). А вот IQ и некогнитивные навыки отрицательно коррелируют с доходами родителей (эластичность -0,1)! По-видимому, это связано с «регрессией к среднему». В основном в 0,1% самых богатых шведов входят люди, выдающиеся по всем показателям. Повторить их интеллектуальные способности их отпрыскам уже не удается - на них природа отдыхает. Но и детям не надо расстраиваться - унаследованное богатство с огромной вероятностью оставит их в верхней 0,1% распределения доходов.
Таким образом, даже в Швеции на самой вершине распределения доходов по-прежнему сохраняется устойчивое расслоение. При этом устойчивость этого расслоения обусловлена передачей детям не навыков и знаний, а активов. Почему такое состояние вещей устраивает остальных шведов? Все очень просто - ведь для остальных 99,9% шведов работает закон (почти) равных возможностей, межпоколенческая эластичность равна только 0,26. Будем надеяться, что хотя бы такую же модель (почти равных возможностей) удастся построить и в России.
Сергей ГУРИЕВ - ректор Российской экономической школы; Олег ЦЫВИНСКИЙ - профессор Йельского университета и Российской экономической школы
"Ведомости", 24.05.2011, 92 (2858)
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2011/05/24/260676
Характер нордический
О «нордическом, выдержанном характере» мы знаем из любимого советского фильма «Семнадцать мгновений весны». Конечно, Исаев-Штирлиц был нашим человеком в логове врага, но у него был тот самый нордический характер, такой обаятельный для нас. Оказывается, что нордический характер может быть полезен не только разведчику, но и экономике страны.
В 2002 и 2005 гг. европейские экономисты Тито Боери и Андре Сапир выделили четыре категории социально-экономических моделей стран Евросоюза: англосаксонскую, континентальную, средиземноморскую и нордическую (скандинавскую). Сапир показал, что нордическая модель превосходит и континентальную, и англосаксонскую: первую - по эффективности, вторую - по степени социально-экономического равенства. Тем более выигрывает нордическая модель у средиземноморской, отличающейся и высоким неравенством, и низкой эффективностью. Насколько верны его выводы после кризиса? Ведь ВВП у скандинавских стран (к которым Сапир относит Данию, Нидерланды, Финляндию и Швецию) упал не меньше, чем у континентальных или англосаксонских. Но если посмотреть не только на ВВП, но и на другие показатели, оказывается, нордическая модель достойнее других перенесла кризис и остается образцом для подражания соседей.
Что такое нордическая модель? Скандинавские страны отличаются открытостью к конкуренции и внешней торговле, гибкими рынками труда, высокими расходами на образование и щедрыми социальными расходами на поддержку безработных. В результате в этих странах высокий уровень жизни, занятости и образования и низкий уровень неравенства и коррупции.
Скандинавские страны интегрированы в глобальную экономику и существенно зависят от экспорта. Неудивительно, что они сильно пострадали от кризиса (спад в 2009 г. составил от 4% до 7%). Впрочем, самое интересное в том, как именно эти страны отреагировали на кризис. В отличие от многих других скандинавские страны не стали спасать предприятия, оказавшиеся в затруднительном положении. Некоторые из этих предприятий, включая такие предметы национальной гордости, как Saab, были просто обанкрочены. Почему северянам удалось это сделать? Как раз потому, что граждане знают, что банкротство и безработица - это не катастрофа. Нордические правительства помогают не предприятиям, а людям. Пособие по безработице помогает перенести рецессию с достойным уровнем жизни - вплоть до получения новой работы. Высокий уровень образования повышает гибкость рабочей силы и возможность переквалификации. Население поддерживает правительство в проведении разумной антикризисной политики - политики, которая нацелена не на откладывание болезненных решений за счет налогоплательщиков, а на реструктуризацию экономики. Такие решения избавляют экономику от компаний-зомби, замедляющих выход из кризиса.
О преимуществах этой модели пишут в своем недавнем отчете «Скандинавские страны в глобальном кризисе - уязвимость и устойчивость» экономисты Гюльфассон, Холмстром, Коркман, Содерстром и Вириала (Gylfason, Holmstrom, Korkman, Söderström, Vihriälä). Они считают, что после кризиса нордические страны вновь обгонят соседей и по темпам роста, и по показателям бюджетного баланса и госдолга.
Скандинавская модель, возможно, станет образцом для других европейских стран. Принципы «помогать пострадавшим от кризиса людям, а не предприятиям» и «государство должно инвестировать в человеческий капитал, а не в бизнес» создают в обществе поддержку не популистских идей, а ответственных прорыночных действий. Другими словами, при таком подходе «прорыночная» и «социальная» программы совпадают.
Чему у нордических соседей может поучиться Россия? Ровно тому же, что и другие страны: необходимо инвестировать в образование и мобильность наших сограждан и не надо тратить бюджетные средства на поддержку неэффективных предприятий. Скандинавские страны обеспечивают одновременно и гибкость экономики, и социальную защиту с минимальными затратами. Этому стоит поучиться и российским левым. Деньги налогоплательщиков должны доставаться тем, кому они по-настоящему нужны, а не менеджменту и собственникам. А прямая поддержка обойдется намного дешевле и защитит безработных более эффективно. К сожалению, в соответствии с антикризисным планом правительства на 2009 г. российский бюджет выделил на поддержку предприятий сотни миллиардов рублей, а на поддержку людей - десятки.
В России есть и своя специфика - моногорода. Хотя проблема моногородов стоит и в других странах, в том числе и в североевропейских, в России моногородов более 400. Поэтому замечательно, что российское правительство включило мероприятия по реструктуризации моногородов в «Основные направления антикризисных действий на 2010 г.». Впрочем, на эти мероприятия выделено только 10 млрд руб. В любом случае проблемы моногородов можно и нужно решать именно как проблемы городов и их жителей, а не как проблемы градообразующих предприятий. По этому пути и пошли российские власти в конце концов в случае Тольятти - перепробовав сначала континентальные и средиземноморские рецепты.
Российское правительство говорит о социальной защите населения во время кризиса и одновременно о необходимости быстрого роста. Как нельзя кстати название одной из лучших экономических книг последних лет - Il liberismo e' di sinistra («Либерализм - дело левых») экономистов Альберто Алесины и Франческо Джавацци. Пример нордических экономик показывает, как совместить эти две, казалось бы, несовместимые цели.
Сейчас многие дети не хотят подражать Штирлицу, зато хотят быть похожими на российского премьера. Если бы не нордический характер разведчиков, а нордическая экономика стала примером для подражания в России, то и экономический рост и социальная стабильность стали бы более достижимы.
Сергей ГУРИЕВ - ректор Российской экономической школы, профессор «Морган Стэнли»; Олег ЦЫВИНСКИЙ - профессор Йельского университета и Российской экономической школы
"Ведомости", 02.03.2010, 36 (2554)
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/03/02/227009