Белый кит в белой комнате
«Моби Дик» прочитан за 50 минут: дует ветер, тела крутятся волчком и гнутся дугой. Это «Без возврата» (Sans Retour) Франсуа Верре, первый спектакль 10-го фестиваля NET.
Там все так красиво и просто, что даже непонятно, почему никто не придумал этого раньше. Там выкатывают на площадку три огромные турбины и танцуют, сопротивляясь ветру, который сбивает с ног, рвет одежду, гнет, ломает. Это самый точный моментальный снимок «Моби Дика», великого американского романа, в котором безумный одноногий капитан Ахав и его команда гоняются по океану за чудовищным белым кашалотом, и преследователи обречены, а кит - абсолютное воплощение всего надчеловеческого: истины, судьбы, добра и зла.
Кита нельзя станцевать, потому что нельзя представить, он нигде и повсюду, он молочный туман и белая стена: этот образ взят из поэмы Чарлза Олсона, которая переводит роман Германа Мелвилла на язык чистых метафор. Перекрывая шум турбин, стихи Олсона читает статная чернокожая актриса - комментатор, все время находящийся на сцене, но выведенный за пределы ее белого пространства по закону цветового контраста. Низкий голос актрисы протянут сквозь спектакль как канат, на котором держатся короткие танцевальные этюды, соло и дуэты.
Иногда это напоминает съемочную площадку: вместо привычных театральных софитов Верре использует передвижные прожекторы, позволяющие световому пятну следовать за танцовщиком или гнать его против ветра, на турбину, откуда дует так, что тела выгибаются истерической дугой или в упрямом наклоне наваливаются на воздушный поток.
Для того чтобы показать корабль, лодку, весло, гарпун, достаточно нескольких досок. Для того чтобы показать океан, нужен ветер и ослепляющий свет в лицо, только надо двигаться против и смотреть прямо. Тогда можно увидеть кита. Ведь он не существует сам по себе, а мыслим только как абсолютная противоположность: твоей воли, ненависти и любви, твоей одержимости. Это и есть «Моби Дик».
Шквал разорван лишь несколькими моментами спокойствия, когда из закрученных волчками тел вдруг сплетаются тонкие лирические дуэты. А к финалу в центре урагана рождается штиль: актеры, как на сельской вечеринке, отплясывают беспечное кантри. Они встретились с белым китом, и вошли в него, и кончился ветер.
Там все так красиво и просто, что даже непонятно, почему никто не придумал этого раньше. Там выкатывают на площадку три огромные турбины и танцуют, сопротивляясь ветру, который сбивает с ног, рвет одежду, гнет, ломает. Это самый точный моментальный снимок «Моби Дика», великого американского романа, в котором безумный одноногий капитан Ахав и его команда гоняются по океану за чудовищным белым кашалотом, и преследователи обречены, а кит - абсолютное воплощение всего надчеловеческого: истины, судьбы, добра и зла.
Кита нельзя станцевать, потому что нельзя представить, он нигде и повсюду, он молочный туман и белая стена: этот образ взят из поэмы Чарлза Олсона, которая переводит роман Германа Мелвилла на язык чистых метафор. Перекрывая шум турбин, стихи Олсона читает статная чернокожая актриса - комментатор, все время находящийся на сцене, но выведенный за пределы ее белого пространства по закону цветового контраста. Низкий голос актрисы протянут сквозь спектакль как канат, на котором держатся короткие танцевальные этюды, соло и дуэты.
Иногда это напоминает съемочную площадку: вместо привычных театральных софитов Верре использует передвижные прожекторы, позволяющие световому пятну следовать за танцовщиком или гнать его против ветра, на турбину, откуда дует так, что тела выгибаются истерической дугой или в упрямом наклоне наваливаются на воздушный поток.
Для того чтобы показать корабль, лодку, весло, гарпун, достаточно нескольких досок. Для того чтобы показать океан, нужен ветер и ослепляющий свет в лицо, только надо двигаться против и смотреть прямо. Тогда можно увидеть кита. Ведь он не существует сам по себе, а мыслим только как абсолютная противоположность: твоей воли, ненависти и любви, твоей одержимости. Это и есть «Моби Дик».
Шквал разорван лишь несколькими моментами спокойствия, когда из закрученных волчками тел вдруг сплетаются тонкие лирические дуэты. А к финалу в центре урагана рождается штиль: актеры, как на сельской вечеринке, отплясывают беспечное кантри. Они встретились с белым китом, и вошли в него, и кончился ветер.