Лохушка (продолжение)
В восьмом классе королеве местного значения Катьке Тихоновой пришла в голову гениальная идея. Слегка изменив свой от природы низковатый с хрипотцой голос она стала по вечерам звонить Лохушке, представившись тайным поклонником. После каждой вечерней беседы элита класса собиралась во дворе и, давясь от хохота, слушала Юлю - сводную сестру Киры (та училась в нашем классе и изо всех сила лезла в элиту. Ее благосклонно принимали, поскольку у Юли всегда наготове были свежие сплетни - о Лохушке или о ком другом. Когда сплетен не было, Юля моментально придумывала что-то сама). Через несколько дней девицы решили донести информацию до всего класса.
- Гыыыыы! - ржали они на перемене, - Поверила, дура! Да кто на тебя посмотрит! Юлька нам рассказывала, как ты по вечерам радовалась. Лохушка ты и есть!
Вопреки их ожиданиям, в восторг это известие остальной класс не привело. Мальчикам, кажется, было вообще все равно - они снова разбегались веером от несчастного, старавшегося передать "лохушкину плешь", а девочки смотрели на веселящихся довольно мрачно.
- А кто б не радовался? - не выдержала, наконец, одна. - Что - мальчики только вам могут звонить?
По озадаченным лицам элитных девиц стало ясно, что мальчики могут звонить только им. Ну а всем остальным может и позвонит кто-то. С горя, будучи отвегнутым местной красоткой. И никак иначе.
- Дуры вы! - плюнули мы в сторону элиты и пошли утешать Лохушку.
После восьмого класса Кира с еще парой девочкек из класса поступила в училище, готовящей работников на местный завод измерительных приборов. И там всё резко поменялось. Она уже не была Лохушкой, а стала просто одной из девчонок. Их компания активно посещала дискотеки и собиралась "на раёне" (конечно, тогда говорили как-то по-другому, но я не помню, как именно - я там никогда не собиралась). Мы с ней частенько виделись и перезванивались, она рассказывала мне о своей новой жизни, а я ей даже немного завидовала - такой яркой и интересной эта жизнь мне казалась.
Я же в девятом классе неожиданно сдружилась с Анжелкой - хозяйкой хищного той-терьера Люси. Мы считали себя страшно независимыми особами, что выражалось в абсолютном игнорировании классных собраний и школьной формы. Мы красили длинные острые ногти в несуществующие в природе цвета, густо подводили глаза (это строго запрещалось в школе), обсуждали последние выпуски "Бурды моден", умирали по английскому актеру Тимоти Далтону и спорили - на кого из нас смотрит мальчик с противоположного ряда. (с годами я все больше укрепляюсь в мысли, что мальчик смотрел в окно, возле которого стояла наша с Анжелкой парта). А еще она, до двенадцати лет прожившая в Сухуми, научила меня грузинскому алфавиту, и мы на уроках переписывались с ней - на русском языке, но грузинскими буквами. Какое же разочарование поджидало умудрявшегося стянуть нашу переписку!
Но, конечно, мы были просто девочками с крысиными хвостиками рядом с Киркой и бывшими одноклассницами - они-то, на своем "раёне" уже разбились на парочки, и у нашей Лохушки уже был самый настоящий ухажер, к тому же, преданно влюбленный в нее!
И вот теперь я стала завидовать Кирке просто черной завистью. Как ее любил этот парень по кличке Олень! (Кстати, почему Олень - для меня тайна, покрытая мраком. Происхождение кличек других парней из той же компании - Хвост и Пингвин - тоже осталось невыясненным). При этом Кирка, которая, по моему мнению, просто зажралась, эту любовь нисколько не ценила и даже очень ею тяготилась. Она жаловалась, что он не отходит от нее ни на шаг, постоянно звонит, постоянно выясняет, где она, куда идет, с кем, и когда вернется. Находясь с ней рядом, не сводит с нее глаз, держит за руку, ловит каждое слово.
Мне же это казалось потрясающим - иметь такого преданного поклонника. Это было что-то... Запредельное, из какой-то другой жизни!
"...А мне хотелось веер с перьями
И две брильянтовых серьги.
И платье - белое и длинное,
И жемчуга по подолу,
Чтоб тихо охнула гостинная
И обалдели на балу.
Чтоб никого не замечая,
Кивнуть небрежно всем подряд
И зябко поводить плечами
В ответ на пепелящий взгляд,
Влюбленным графом забавляться,
И письма рвать напополам,
И благодарно улыбаться
Венецианским зеркалам."*
Конечно, влюбленный ПТУ-шник - это не влюбленный граф, но у меня-то и ПТУ-шника не было!
А Олень продолжал завоевывать Киркино сердце. Выглядело это примерно как у героя Е.Стеблова в "Я шагаю по Москве": "Ты меня любишь? А как любишь? Сильно? Не слышу радости в голосе!". Убила бы! То есть, сейчас убила бы. А тогда мне это казалось невозможно романтичным. Мне, но не Кирке.
...И этот невозможный тип -
Какого черта он прилип? -
Ведь - все. Проехали. Привет.
Иди гуляй себе - так нет:
Решил, что мы теперь близки
До самой гробовой доски...
...А я, как мышь, забилась в кресле,
Чтоб он моих не трогал рук...
А я все думала. "А если?.."
А я все думала. "А - вдруг?.."
Но этот гад сказал "Авось..."
- И в самом деле, обошлось... *
Когда, наконец, Олень получил повестку из военкомата, Кирка в себя не могла прийти от счастья. Перед самым призывом она разругалась с новобранцем и решила, что теперь-то он точно поймет, что ждать его она не будет. То ли он не понял, то ли понял, но забыл, но два года она регулярно получала письма с Обязательными пафосными приписками в конце:
"Кто не был - тот будет,
Кто был - не забудет
730 дней в сапогах!"
или, к примеру:
"Девушка, которая ждет солдата - королева. Которая дождется - богиня!!!"
Кирка на высокие звания не претендовала и меняла кавалеров как перчатки. Я недоумевала - у нее такая любовь под носом, а она ищет себе приключений, выясняет отношения с очередным хахалем, влипает в неприятные истории... Неужели хочет доказать оставшейся в прошлом Лохушке, что на нее есть кому посмотреть? Иначе я это объяснить себе не могла.
(уффф... Окончание допишу чуть позже)
*стихи Е.Горбовской, опубликованные в те годы в журнале "Юность". Здесь приведены как для колорита, так и просто потому что вспомнились спустя столько лет.
- Гыыыыы! - ржали они на перемене, - Поверила, дура! Да кто на тебя посмотрит! Юлька нам рассказывала, как ты по вечерам радовалась. Лохушка ты и есть!
Вопреки их ожиданиям, в восторг это известие остальной класс не привело. Мальчикам, кажется, было вообще все равно - они снова разбегались веером от несчастного, старавшегося передать "лохушкину плешь", а девочки смотрели на веселящихся довольно мрачно.
- А кто б не радовался? - не выдержала, наконец, одна. - Что - мальчики только вам могут звонить?
По озадаченным лицам элитных девиц стало ясно, что мальчики могут звонить только им. Ну а всем остальным может и позвонит кто-то. С горя, будучи отвегнутым местной красоткой. И никак иначе.
- Дуры вы! - плюнули мы в сторону элиты и пошли утешать Лохушку.
После восьмого класса Кира с еще парой девочкек из класса поступила в училище, готовящей работников на местный завод измерительных приборов. И там всё резко поменялось. Она уже не была Лохушкой, а стала просто одной из девчонок. Их компания активно посещала дискотеки и собиралась "на раёне" (конечно, тогда говорили как-то по-другому, но я не помню, как именно - я там никогда не собиралась). Мы с ней частенько виделись и перезванивались, она рассказывала мне о своей новой жизни, а я ей даже немного завидовала - такой яркой и интересной эта жизнь мне казалась.
Я же в девятом классе неожиданно сдружилась с Анжелкой - хозяйкой хищного той-терьера Люси. Мы считали себя страшно независимыми особами, что выражалось в абсолютном игнорировании классных собраний и школьной формы. Мы красили длинные острые ногти в несуществующие в природе цвета, густо подводили глаза (это строго запрещалось в школе), обсуждали последние выпуски "Бурды моден", умирали по английскому актеру Тимоти Далтону и спорили - на кого из нас смотрит мальчик с противоположного ряда. (с годами я все больше укрепляюсь в мысли, что мальчик смотрел в окно, возле которого стояла наша с Анжелкой парта). А еще она, до двенадцати лет прожившая в Сухуми, научила меня грузинскому алфавиту, и мы на уроках переписывались с ней - на русском языке, но грузинскими буквами. Какое же разочарование поджидало умудрявшегося стянуть нашу переписку!
Но, конечно, мы были просто девочками с крысиными хвостиками рядом с Киркой и бывшими одноклассницами - они-то, на своем "раёне" уже разбились на парочки, и у нашей Лохушки уже был самый настоящий ухажер, к тому же, преданно влюбленный в нее!
И вот теперь я стала завидовать Кирке просто черной завистью. Как ее любил этот парень по кличке Олень! (Кстати, почему Олень - для меня тайна, покрытая мраком. Происхождение кличек других парней из той же компании - Хвост и Пингвин - тоже осталось невыясненным). При этом Кирка, которая, по моему мнению, просто зажралась, эту любовь нисколько не ценила и даже очень ею тяготилась. Она жаловалась, что он не отходит от нее ни на шаг, постоянно звонит, постоянно выясняет, где она, куда идет, с кем, и когда вернется. Находясь с ней рядом, не сводит с нее глаз, держит за руку, ловит каждое слово.
Мне же это казалось потрясающим - иметь такого преданного поклонника. Это было что-то... Запредельное, из какой-то другой жизни!
"...А мне хотелось веер с перьями
И две брильянтовых серьги.
И платье - белое и длинное,
И жемчуга по подолу,
Чтоб тихо охнула гостинная
И обалдели на балу.
Чтоб никого не замечая,
Кивнуть небрежно всем подряд
И зябко поводить плечами
В ответ на пепелящий взгляд,
Влюбленным графом забавляться,
И письма рвать напополам,
И благодарно улыбаться
Венецианским зеркалам."*
Конечно, влюбленный ПТУ-шник - это не влюбленный граф, но у меня-то и ПТУ-шника не было!
А Олень продолжал завоевывать Киркино сердце. Выглядело это примерно как у героя Е.Стеблова в "Я шагаю по Москве": "Ты меня любишь? А как любишь? Сильно? Не слышу радости в голосе!". Убила бы! То есть, сейчас убила бы. А тогда мне это казалось невозможно романтичным. Мне, но не Кирке.
...И этот невозможный тип -
Какого черта он прилип? -
Ведь - все. Проехали. Привет.
Иди гуляй себе - так нет:
Решил, что мы теперь близки
До самой гробовой доски...
...А я, как мышь, забилась в кресле,
Чтоб он моих не трогал рук...
А я все думала. "А если?.."
А я все думала. "А - вдруг?.."
Но этот гад сказал "Авось..."
- И в самом деле, обошлось... *
Когда, наконец, Олень получил повестку из военкомата, Кирка в себя не могла прийти от счастья. Перед самым призывом она разругалась с новобранцем и решила, что теперь-то он точно поймет, что ждать его она не будет. То ли он не понял, то ли понял, но забыл, но два года она регулярно получала письма с Обязательными пафосными приписками в конце:
"Кто не был - тот будет,
Кто был - не забудет
730 дней в сапогах!"
или, к примеру:
"Девушка, которая ждет солдата - королева. Которая дождется - богиня!!!"
Кирка на высокие звания не претендовала и меняла кавалеров как перчатки. Я недоумевала - у нее такая любовь под носом, а она ищет себе приключений, выясняет отношения с очередным хахалем, влипает в неприятные истории... Неужели хочет доказать оставшейся в прошлом Лохушке, что на нее есть кому посмотреть? Иначе я это объяснить себе не могла.
(уффф... Окончание допишу чуть позже)
*стихи Е.Горбовской, опубликованные в те годы в журнале "Юность". Здесь приведены как для колорита, так и просто потому что вспомнились спустя столько лет.