Самопальные синдарские врачебные загово́ры
На этой игре предполагалось, что Лиммерен, сын Лоссайрона, в прошлом освоил "настоящим образом", без направленного обучения, некоторые целительские практики лесных эльфов, в т.ч. во время пребывания в северном Зеленолесье - от тамошних знахарей и заклинателей. И кое-что даже работало, хотя порой лучше бы не ツ
Теперь выкладываю их в сообщество - может быть, тексты в будущем кому-то пригодятся. Например, на другой РИ. Загово́ры синдарские, поэтому все Валар и майар упоминаются по их синдарским именам. Список имён выложу чуть позже отдельным сообщением.
Теперь сделайте на минутку серьёзные, умные лица!
Текст загово́ров распространяется под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-ShareAlike (Атрибуция - Некоммерческое использование - С сохранением условий) 3.0 Непортированная.
С ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ СОХРАНЕНИЕМ ДИСКЛЕЙМЕРА: Основное предполагаемое использование текстов - литературное и драматическое, e.g. ролевые игры, литературные зарисовки и постановки. Для этого они были написаны. Настоятельно не рекомендуется применять данные загово́ры во врачебных, религиозных, магических или оккультных практиках! В этом случае автор снимает с себя всякую ответственность за последствия.
Нижеследующие комментарии к загово́рам распространяются под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivs (Атрибуция - Некоммерческое использование - Без производных произведений) 3.0 Непортированная.
Всё это означает, что сами загово́ры можно как угодно переделывать и использовать в некоммерческих проектах. Вроде бы оно ясно и так, но с данной лицензией это становится законным. Makes it official. Мои пояснения к загово́рам переделывать не нужно - не нравятся / утратили применимость вследствие переделки загово́ра - можно просто их не приводить, написать свои.
Загово́р на затворение крови
Да, всю кровь повязка не задержит. Потерпи. Ты ведь знаешь, так со всяким потоком - не запретить водам, не оградить их. Поставишь запруду - стороной прольётся, путь проложит, на месте не станет. Течёт ручей, то ручей красный, по ткани земли, течёт в землю. Но исток имеет - в глубинах камня, в земле глубокой: то в теле мира. Исток имеет - имеет устье, впадает в Море: кто ж над ним властен, и кто управит? Ему не скажет властного слова Хозяин Моря: хоть в руке его ужас, ручей не боится. Ведь ручьи, потоки, земные реки - не в руках Хозяина, но Хозяйки. Нет в них буйства! Как пойдёт Хозяйка на средину мира, взглянет в озеро, жизни начало, в озеро - зеркало вод спокойных, где нет тревоги, но царит тишина, тишина - как в доме Глубин Владыки... как возьмёт Хозяйка костяной гребень, точёной работы, руки искусной, пред зеркалом встанет, расчешет волосы: волосок к волоску, ни один не выбьется - и украсит гребнем! Ибо ручьи и реки, стремнины, истоки, все вод потоки, и всякие воды, то воды струящиеся, и струятся в них кудри Хозяйки, то волосы шёлковы, воды мягкие. Вот ручей красный - из-под красного камня, от камня сильного, от руки Эннера. Вот ручей белый - от скал белых, что ласкает Море, от костей земли, что сложил Мастер. В доме Мастера ходит его супружница - ходит она по скалам белым, жизнь им дарует. Видят то птицы, и слышат ветры, по земле разносят певучее слово! Лишь ручей чёрный не имеет истока, не имеет устья, но течёт в злых землях, лихоимством полных. Не живут звери на его бреге, не поют там птицы, да и скрыт берег седым туманом. Не воды струятся в таком потоке, не воды чистые, не кудри гладкие - он заколдован: чёрной немочью, худым поветрием! Но горит в небе огонь жаркий, и растёт встречь ему лес белый: стволы белые, ветви серебряны, листья златые к огню тянутся! По златому лесу, во благой земле, ходит дева серая, сном владеет, и туманом правит, но легка рука её, и тяжко слово её. Взглянет дева на ручей чёрный, что она скажет? «То не волосы дочери моей, то не волосы сестёр моих, и волос дочерей их не узна́ю здесь! То вражья пагуба, скверный морок. Нет у ручья устья, нет истока - как связан с миром, где его место? Из ниоткуда течёт, в никуда утекает - да исчезнет он, как это слово!». Так свяжу тебя, о ручей чёрный, как змею гиблую, тварь холодную, и хвост твой да в пасти сокроется, а исчезнешь ты, сам себя погло́тишь! Лишь струится по камню поток белый, и течёт по камню поток красный - по земле текут, то - в теле мира! И в порядке сложены волосы Уиненд, и Хозяйка Моря - прекраснолика! Из волос её волосок не выбьется, все приглажены, все сосчитаны. И струятся они по лицу Хозяйки, и по телу мира, и средь вод многих; их ласкает ветер, но прочь не уносит, и дождём возвращаются они в землю! Где имеют начало - туда вернутся, ни один не забыт, ни один не потерян, и пронзают потоки их тело мира, и сквозь тело мира они струятся. Схвачены гребнем волосы Уиненд, в стороне ни один впредь не прольётся!
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
Оссэ, Уинен, Улмо, Тулкас, Аулэ, Яванна, (Ариэн), Эстэ, (Мелиан).
Как эти загово́ры должны работать по легенде
В общем-то, так же, как (в теории) работают человеческие загово́ры реального мира. Только они не работают в силу ошибок теории... Итак, эльф-заклинатель в данном случае не обращается напрямую к Силам с молитвой - полагает слишком опасным; он также не умеет лечить воздействием собственной фэа, не знает, как его направить и куда. Что он делает? Создаёт виде́ние "вторичного мира", подобно сказителю - но адресованное главным образом не пациенту, и не Силам, а пронизывающим материю и структуру мира энергиям и помыслам Сил. Для этого создаются "образ ситуации", "образ выздоровления", "образ персонифицированной Силы" (отдающей указания миру или совершающей действия, что даже лучше). Используются параллели, зеркалирование ситуации и тому подобное: фактически, заклинатель пытается активировать энергии Сил и подчинить их решению задачи, которую поставил - временно и частично перехватить контроль. Именно на создание убедительного для "энергий мира" образа (а вовсе не на лечение!) и уходит бо́льшая часть собственных сил заклинателя. Незначительный отблеск виде́ния адресуется всё же пациенту, чтобы тот откликнулся и мог своим резонансом усилить убеждающий заряд загово́ра. Собственно целебный эффект производится уже разлитыми в ткани мира бессознательными побуждениями Сил, направленными к заданной цели заклинателем. Он сам избегает того, чтобы говорить от своего лица, прячется, как и любой хакер. ツ
Особенности загово́ра на затворение крови
В меру способностей я пытался обращаться к двум эльфийским загово́рам, о которых мы хотя бы что-то знаем из трудов Дж.Р.Р.Толкина: это загово́р Лутиэн на удлинение волос и загово́р Белега на изострение меча. Увы, полного их текста Профессор не приводит...
В основе данного загово́ра лежит текст, услышанный "внутренним автором" от линдоринанских знахарей. Он был подвергнут интенсивной обработке... разве подумает лесной эльф обращаться к Уиненд, Хозяйке Моря, чтобы остановить кровотечение? Никогда, он же не упал с дерева. Но наш "автор" не разбирается в лечении, зато у него есть "любимые" Белайн, к которым он обращается по любому поводу - нолдор знают их под именами Оссэ, Уинен, Мелиан, Ариэн, Тилиона, Улмо, Оромэ. Он также лучше осознаёт взаимосвязь всего, отсутствие чётких границ во владениях различных Сил... Структура загово́ра, литературный стиль, хакерские приёмы, стандартные обороты - оставлены без изменений: "автор" их не понимал, поэтому решил не трогать ("так - работает"). В эту канву добавлено всякой твари по паре: фрагменты заклинаний, загово́ров и молитв, слышанных в разное время и в разных местах. В русском тексте эта особенность (винегрет из совершенно различных традиций) представлена, в первую очередь, сочетанием рассказа о трёх ручьях - красном, белом и чёрном - с выражением "исчезнуть, как это слово". На выходе: совершенно дремучий, лесноэльфийский механизм чародейства сочетается с довольно верным пониманием устройства мира, а точнее - гидросферы. Это сыграло с "автором"-заклинателем злую шутку: введя в загово́р мотив тотально-всемирной взаимосвязи "струящихся вод", "волос Уиненд", он активировал включение больного в свою систему. В результате не только создаётся виде́ние, но и напрямую переливаются силы от заклинателя к раненому: тот поправляется быстрее, а вот заклинатель получает более серьёзный упадок сил, чем был бы вызван ранением, аналогичным излеченному. Впрочем, этот упадок постепенно проходит даже без сторонней помощи...
Можно видеть, что заклинатель, составивший для себя данный текст, живёт в Лориене - иначе ему вряд ли пришло бы на ум вызвать картину этого леса, а затем изящно перепрыгнуть от неё к дому Эстэ в одноимённой стране за Морем. Образ Куивиэнен, "зеркального озера в середине мира", используется далее и в других загово́рах, как и метафора "тело ≡ мир".
Часто используется механизм отступления и нового натиска: заклинатель описывает проблему, сгущая краски, как будто придавая сил враждебным тенденциям в теле больного, с которыми собирался бороться. Так и есть. Но в этих описаниях он намеренно оставляет щель: придаёт проблеме форму грозную, но уязвимую. Возникает ритм прибоя; это характерно для нашего горе-заклинателя, привыкшего жить, мыслить, чувствовать и действовать по принципу "море никогда не спешит, но сила Моря неодолима". Последнее объясняется его происхождением из народа Кирдана...
Главным недостатком загово́ра я склонен считать его пространность - на прочтение данного текста нужно около 4 ½ минут. Подходит для игры с жёстким сюжетом и продолжительными перерывами между технически значимыми событиями. Для полужёсткой мистериалки уже оказалось слишком длинно... По идее, в первую очередь под нож можно пустить всю центральную вставку про три ручья.
Следующие загово́ры писались в большей спешке, оказались менее удачными и потому почти не сопровождаются комментариями.
Загово́р для помощи умирающему
Встану поутру, пойду за три моря, обойду землю, взойду на гору - высокую, крепкую, взгляну окрест: что увижу я? Холод, морось на землю выпала, ветра слабы, хрупка твердь, застит глаза тьма нездешняя - такую ль напасть чем мне встретить? Моя земля: ногами мерена, руками возделана, слезами полита - ко мне прислушайся! Кто сотворил сие - поведай мне, коль сам не вижу, сам не узнаю я. То семь зверей, гостей незваных - от своры дикой смогу ль отбиться? Кривой тропою не все последуют, не вся помчится за мною стая! Бывал я, помню, в краях нездешних, где тонок воздух, и шаль прозрачна, землю укрывшая - жесток там взгляд огненной девы! Кривой тропою пойду спасаться, сверну я к морю, где конец дорогам - осмелеют волки, пойдут за мною. Узрит вожака Аурселль златокудрая: прольёт огонь, будто дождь с неба, растопит холод - нет белого волка. Но шесть остались. Огонь согреет - но лишь немного. Пасть жадная, ненасытна утроба, не ты хранил ли ворота медные на дальнем севере, в недобрых землях? Взбегу на дерево, шагну на ветви - гляди, вот я! Сквозь голые сучья, сквозь хмурые тучи - скажи, ты видишь - клочок неба? Утомилась дева огненноликая, ушла с неба - в чертоги тайные, лишь звёзды дарят земле свет свой - звёзды да блеск очей хищных. Тот блеск - в нём свет звезды отражается, Звезды юной, надежд исполненной - помнишь ли, алое брюхо, как узрел её, как рок встретил? Роком настигнут! Лишь пять за мною. Владычица звёзд, к тебе взываю, из тьмы Эннора, из смертного плена: услышь мой голос, то в леса шуме, то в стоне ветра - ведь ты всё слышишь: на горе белой, рядом с супругом. Гильтониэль! Пусть ветры Ману несут мой голос, пелены мрака - им не помеха. Куда мне скрыться? То звери боли, то память злая несётся тенью - за мною следом. Не знают только мою дорогу - их поведу я на древний запад, где жил когда-то, где пепел дома. Пожар почуяв, бегут скорее - чужого горя спешат напиться. Но чу! Сокрыты древние земли, волною мерной, водой солёной, что бьётся ровно, и гасит горе, стирает память. Ей захлебнитесь! Чёрная бездна могилой стала чёрному зверю. Остались четверо. Кольцом железным меня теперь окружить хотите? Но мы ещё на восток не ходили, в печальные земли, да к горьким водам! Не там ли страшный живёт владыка, ваш господин, о цепные волки? То славный мастер. Немногие с ним в искусстве сравнятся, в деле кузнечном: один лишь только - его учитель, воздвигший горы и дно морское! Творенье Бартана - металл новый, в нём семь элементов соединились, и стали твёрже железа и камня, прочнее митриля и адаманта; он крепкую цепь наложил на руки и ноги Врага, господина стужи: сильнейший из Белайн её не сбросил, тебе же вовек с неё не сорваться - жди здесь и бессильно вой, волчара! Недвижны члены, скованы цепью... но скован серый! Закрыты тропы на края мира: на юг и север, восток и запад. Ярятся волки! Я прежде видел, чтоб Белегаэр лишь так ярился! Зачем, Хозяин, даёшь ты силы этому волку? Хозяйка Моря, ты милосердна, тебя прошу я: избавь от гнева, твои лишь руки дают покой твоему супругу. А там, за брегом, где шум прибоя, и много дальше, в глубинах тёмных - стихает ярость. В Вэй нет движенья - лишь тишина во дворце Нурона: в душе мятежной пускай смятенье остынет, кончится, прекратится - безмолвье вод ей да станет жребьем, глаза погаснут седого волка. Врагов же двое... Устал нещадно. Пролей же слёзы о мне, о Нинет! Твоя печаль - то печаль забвенья, всяк горький след она прочь стирает, следы шагов моих - сотрёт ли? Зверь потерял след... пускай и память он днесь утратит, и уж не вспомнит, что растерзать меня так стремился: забыть о цели будет нетрудно ленивой твари, рыжему волку. Но бледный волк - подошёл он близко. Смогу ль спастись я? О, свет неверный ночного солнца, ты вместе с тенью всегда приходишь в холмы и долы, в леса, где прежде с отцом охотился Серполикий! Так сбей погоню, хоть ради дружбы, хоть для забавы - глаза запутай хищному зверю, меня не в силах он больше чуять - все стихли ветры, все омертвели. Пойду и спрячусь в лесах Арау, и враг пройдёт, не заметив, мимо, в чащобе дикой он заплутает, от глада смертного - околеет. Рукою Гвир охота эта да будет вышита гобеленом, залы Безвремения украсит: так су́дит Бадрон. Волки погибли. Но не нашёл я пещеры волчьей, и их волчицы я не увидел. Зачем, о Ивон, её допрежь ты терзаешь жаждой? Щенки её добычи алкали, сожрали землю: исчезло солнце, и звёзд не вижу, голы деревья, трава пожухла, не слышу ветра. Мелеют воды... почто живое ещё страдает в пустыне мира? В годину бедствий, я знаю, Сном ты живущих в Энноре облекала - прошу же, сжалься над тварью мрака, покой даруй ей: забудет ныне злобу и страсти, и сон глубокий пусть обретёт злая волчица, и спит вовеки.
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
Все!!! Шутка - не все, конечно.
Особенности загово́ра для помощи умирающему
Предполагается, что раненый находится в крайне тяжёлом состоянии, и у него шок. "Автор" не имеет представления, как можно помочь в этом случае. Поэтому он пытается немного согреть подопечного, а главным образом - погрузить в анабиоз. Из-за чрезвычайных условий работы он неоднократно обращается к Белайн прямо, напоминает даже о личных знакомствах: терять всё равно нечего. Нет и "вступления", вместо этого он заявляет о тождестве своего тела и тела пациента. Также прямо противопоставляет силы своей души терзающим больного факторам, которые пытается оформить в образе "волчьей стаи". Но, что предсказуемо, не находит "волчицу" - причину постоянного ухудшения состояния раненого. По легенде, такой загово́р прекрасно стирает "злые воспоминания", но также иссушает радость и силы. Это у эльфов. Человек может умереть непосредственно в результате воздействия загово́ра, либо, если погрузится-таки в анабиоз живым, выйдет из него (с помощью настоящего целителя), потеряв личную память. Заклинатель по завершении загово́ра теряет сознание и впадает в пограничное состояние, близкое к коме - ему требуется помощь хорошего целителя фэар.
Общеукрепляющий загово́р
Тебе нужно отдохнуть. Дороги Среднеземья трудны, тяжек воздух смертного края. Но и здесь звучат наши песни: песни старые, песни древние - не забыть досель всем, кто слышал их. Чу! Прислушайся: шелестит листва по зелёным кронам, шепчет лес: вспоминает дни, когда речью Первых пробуждался к жизни, когда дух лесов встречал утро! Любит зелень дня огонь пылающий, и травинка всякая, и былинка хрупкая, и могучие, крепкие дубы столетние - наливаются соком, утру радуются: все равны пред ним, всем он - ласковый. Что же ночью, ужель замолкает песнь? Нет, не быть тому! Но дрожат звёзды, эхом вторят - самоцветы яркие, по ковру рассыпанные, по ковру толстому, да из чёрного бархата! Вечен танец ночного неба, хоровод яркий, всех древнейший: видел он юность мира, светом встретил он Песнь Первую, не забыть её, не прейти радостью, и не знает страха Тьма-под-Звёздами. Кто звенит, пенится, чей напев вплетается - в мою песнь, слова - свежими брызгами - умывая, веселя, тревожа сердце? То волна бьётся о борта крепкие, то ручьи поют хвалу новую, то приветствуют воды своего Хозяина. Приглядись, смотри - буен нрав его, не жесток, но весел, на потеху скор. Вот несётся Иссион на конях белых, рукой ветру машет, да земле - хохочет! И народ его за владыкой следует, и ладьям смелым хороша забава, и бурлит кровь, и бурлят воды, и тебя зовёт этот добрый праздник. Отчего же помнят и вода, и небо, и огонь, и травы, и сама земля - не забудут что же те песни древние, что сплетались кружевом над зеркалом вод? Оттого, что юными всегда пребывают, обновляются духом, годами - крепятся! Не скажи, что старая память - ветхая, ведь жива в ней сама юность мира! Не заметил ли, не забыл ли этого? Была сила земли до поры убаюкана, были воды сонливы, звёзды тусклы, и дремал лес, и небо не знало смены дня и ночи, то - биенья жизни. Неспроста случилось так: в них копились силы. Но пришёл срок, и рассмеялись воды, и оковы сна с земли опали - то ступила на землю жена светлая, королева дня и владычица ночи, госпожа сумерек, зарёй благая! Как взмахнёт рукой - дрогнут звёзды, засияют, вторя соловьиным трелям. Как махнёт подолом - вздохнёт земля, и цветы потянутся к свету Ториль, пред её лицом лицо откроют. Волосами взмахнёт - и проснётся лес, зашумят дубравы, запестрит листва. Где прошла она - чист и сладок воздух, там живёт радость, там царит веселье, там воды серебряной родники бьют, чашей ярких звёзд небо полнится! Пробудилась песнь от её песни, и вернулась юность в пределы мира, и понёсся танец по семи холмам, четырём ветрам, по горам белым, по лесам зелёным! Дай же руку - тебя зовёт её песня!
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
(Ариэн), Оссэ, Мелиан.
Загово́р на снятие жара
Молодец, что держишься. Я чувствую, ты начинаешь бороться, оттого и поднимается внутренний жар. Он подобен жáру в сердце мира, что бывает когда зол, когда добр, когда чист, когда смраден. Как пойду на юг - нет, так душно мне! А пойду на север - не вдохнуть с мороза. Отчего нарушен порядок мира, отчего край его льдами скован, отчего сердце огнь жестокий палит, воды в горькую соль обращая? То иначе было в начале мира! Говорила светлая, королева мудрая, и ткала ковёр, приговаривала: пусть не злой град сечёт посевы - пускай ласковый дождь с небес прольётся, пусть не злой мороз остановит реки - пускай мягкой шубой земля укроется, пусть огня не ведает лес диковинный, златокудрой девы лишь свет пролился бы. Аль не слышит её вершина белая, над морями, над скалами век стоящая? Перепутал день службу с ночью ли, и огонь с водою перемешалися! Кто ж виновен в том, кто распутает? Древний жар земли пробудится как - и огнём течёт, рекой пламени, выжигает лес, выжигает жизнь, а могильный холод он - испугает ли? Не тревожит льды костёр каменный, не прогонит холод бескрайней ночи. И хозяева холода уж не думают, не стремятся ли до костра небес простереть десницу, погасить славу госпожи дня, свет дарующей? Не бывать тому! Не сомкнёт очей, не опустит меч стражник верный, помнящий службу милую, и не дрогнет сердце, сердце вещее, с высоты небес на мир взирающее. Серполикий воин не горяч, не холоден - к госпоже огня не приблизится, но мороз и пагуба им повержены! Огорчится тот, кто смешал моря со горами крепкими, прах - с огнём, небеса и твердь - тряс, расшатывал, кто ни в чём не знал, не любил меры. Не сидеть ему за столом свадебным, не пить кубок вина сладкого - его слуг сокрушил Раэзен, госпожу избавил от его замысла, сохранил тепло на дневную пору, не дал хладной ночи объять всё. Говорила так королева светлая, и распутала нити цветные, яркие, соткала ковёр - что тропу сокрытую, что видений путь, что врата тайные: заливает землю сиянье Светочей, и огонь золотой, и лучи серебряны - в сердце мира вольно они сплетаются, не рождая жар, не сжигая мир. Не подземный жар, не огонь-гора, от жестокой стужи нам - избавители. Но тот свет - наполнит он и тьму хладную, и отгонит прочь он тень смертную, и забудешь ты огнь неласковый, и его лукавые обещания. Тот узор красив, королевой вытканный, нитка с ниткой в полотно днесь сплетаются: все прочны, крепки, цветами радуют глаз земной и глаз Серполикого. А его свет - не жесток, не ярок, не тускл, не тёмен: нет в нём жара, как нет хлада, но к живущим земли - всегда ласковый. Таково крепко́, ладно соткано, таково крепко́ и моё слово!
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
Мелиан, Ариэн, (Духи Холода), Тилион, Моргот.
Загово́р на восстановление кожных покровов
Пока рана не затянется - будь осторожен. Молодая кожа слаба и тонка, как тонкий камыш, как молодая трава! Видел ли берег реки обезлесенной? Коль нет деревьев, землю не держат цепкие корни - вода размывает даже твёрдые скалы, несёт в Море. За ними кусты, затем и травы - подмывается берег мерным теченьем. Но течение жизни - той же природы, и земле гнев Иссиона не страшен. Хозяин Лесов - мудрый владыка, тем же путём одолевает беды. Посмотрит он на свои владенья: огонь случился, пожар прошёл меж сосен и елей, меж дубов и клёнов. Что будет дальше? Сядет Гвир ткать гобелены, гадать о грядущем, судьбу выспрашивать: сплетать будет нить с нитью, и сплетаться вместе начнут и травы. Молодые корни, волоса тоньше, пронизают землю и её скрепят - станут пить воду, дёрном покроют, лужайкой сделают пепелище! Песня Ториль цветы пробудит, на её голос слетятся птицы: где ж деревья, крепкие ветви, где им селиться, куда их звали? Надо всем дыханьем - Владычицы воля: жизнь сеящей, силы дающей зверям и птицам, травам и гадам, земле дарящей благословенье. Знает Кимир: не боится земля ни ран резаных, ни ран колотых, ни ожогов, ни холода нездешнего: всё одолеет, всё управит. Деревья особо ею любимы: зарастёт прогалина, сперва травами, затем кустарником, позже берёзами, а потом дубравой. Кто тогда вспомнит, кто скажет, что пылал огонь, превращались в сажу, старые леса? Вспомнит Вышивальшица, но её руками заплетена в полотно, возрождена ткань леса. Не молвит слова. Вспомнит Арау, за столом поднимет медовый кубок - свита возрадуется: вновь шумит лес, звери вольны, приют находят под его сенью. Пирует Таурон с эльфами вместе: часто наезжает он в Великие Земли, спутники его с эдиль братаются, за одним столом короля чествуют. Кто пьёт из кубка рядом с владыкой, Лесов Хозяином, напиток чудный? То [имя больного] испил мёда - из рук Ивон в стране дивной, в земле чудесной - заросли раны, закрылись прогалины - как леса младые, леса сильные, а о том, что было - никто не вспомнит.
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
Оссэ, Оромэ, Вайрэ, Мелиан, Яванна.
Загово́р на возвращение сознания
Слово моё идёт на запад, идёт на восток, на север ходит, на юг ступает - бьётся оно о стены земли, о границу Вэй, о пояс мира. Но тёмное море движенья не знает, слова не слышит, пребывает в молчаньи. Слово моё восходит к звёздам, средь них танцует, в танец зовёт их. Но звёзды не слышат, хоровод кружат, как привыкли отвек, как всегда пребудут. Слово моё - в середине мира, над озера гладью - песней кружится. Помнят его древние песни, но зеркало вод им не потревожить. Слово спускается в сердце мира, к тёмному жару, в темницу камня - глубинный огонь зовёт к пробужденью, и огонь слышит, но слов не знает. Отчего не слышу я слову ответа, отчего один звучит мой голос, ужель голос мира замолк, замер? Не судил так Бадрон, иначе рёк он! Не молчать, не ждать в печали миру, коль живые дни сменяют ночи, коль текут в нём реки, коли лес зелен, коль земля согрета и светят звёзды! Этот мир - лишь дом для тех, кто видит, этот мир - лишь дом, для тех, кто слышит, кто способен радостью мир наполнить, чьё звенит, переливается слово! Голоса живущих зазвучат в песне, и откликнутся этой песне звёзды, им протянет лес пушистые ветви, соберутся на голос птицы и звери, ему вторят воды, и земля смягчится. Полетят песни до края мира, до стен мира землю речь наполнит, и разрушит она чары молчанья. Отчего ж не слышу я этих песен? В золотом лесу, средь жемчужных трав, взяла дева ветвь, ветку белую, указала на море: слишком грозное, - указала на землю: ох, суровая. Повернулась, ушла дева серая, и про небо ничего не сказала мне. Коль судьба мира - словом полниться, то судьбе его отворю врата! Не придёт никто в дом неприбраный, дом забытый, дом позаброшенный. Где ж порядок в нём, как он строится? Самоцветов дух, в строгих линиях, мне ответ даёт, судьбу ведает, правда в гранях переливается! В самом сердце вод, что на дне морей, там одна судьба. Правит камень ей - камень чёрный то. И судьба другая - у костей земли, там, где корни гор, где огонь глубин. Камень красный тот умеряет огнь, чтобы землю он до конца не сжёг, чтобы корням гор получить тепло, не обжечь же их - то умеет он. В небесах плывёт - это вижу я, камень третий, что светит ярче всех, всех ярчайший, всех лучший самоцвет: камень белый, он - как одна из звёзд. Направляет камень тот разом ход ветров, и волненье вод, и подземный жар: с высоты небес видит, видит всё. Судьба мира в тех трёх лежит камнях, и порядком мир наполняет свет, наполняет свет дивных тех камней. И теперь готов встретить добрый дом, тех, кто вязью слов его жизнь сплетёт - открываю дверь, и прошу тебя, королева звёзд: свет огней ночных в этот дом впусти. Возле глади вод пробудила нас россыпь звёзд твоих; пробуди теперь дух, готовый вновь в свою дверь войти!
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания), а также и другие сущности:
(Улмо), Мандос, Сильмарилли, (Аулэ), Варда.
Особенности загово́ра на возвращение сознания
В данном случае "целитель"-самоучка, в жизни больше специализирующийся скорее на ухудшении здоровья живущих, чем наоборот, опять взялся за дело, в котором уже совсем ничего не понимает. Пациент жив, но не в сознании. Почему??? Отсюда - отсутствие "вступления", прямая попытка позвать душу больного с помощью осанвэ, добиться её отклика, обращение к теме устройства мира ("мир в порядке!"), апелляция к суду Намо ("он ведь не мёртвый!") и даже упоминание Сильмариллей (вот уж в чём "внутренний автор" точно не разбирается, так это в Камнях Феанора!). Те же проблемы (и такое же решение), как в загово́ре для помощи умирающему, но легче, слабее, а потому без каких-то жутких последствий.
Теперь выкладываю их в сообщество - может быть, тексты в будущем кому-то пригодятся. Например, на другой РИ. Загово́ры синдарские, поэтому все Валар и майар упоминаются по их синдарским именам. Список имён выложу чуть позже отдельным сообщением.
Теперь сделайте на минутку серьёзные, умные лица!
Текст загово́ров распространяется под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-ShareAlike (Атрибуция - Некоммерческое использование - С сохранением условий) 3.0 Непортированная.
С ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ СОХРАНЕНИЕМ ДИСКЛЕЙМЕРА: Основное предполагаемое использование текстов - литературное и драматическое, e.g. ролевые игры, литературные зарисовки и постановки. Для этого они были написаны. Настоятельно не рекомендуется применять данные загово́ры во врачебных, религиозных, магических или оккультных практиках! В этом случае автор снимает с себя всякую ответственность за последствия.
Нижеследующие комментарии к загово́рам распространяются под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivs (Атрибуция - Некоммерческое использование - Без производных произведений) 3.0 Непортированная.
Всё это означает, что сами загово́ры можно как угодно переделывать и использовать в некоммерческих проектах. Вроде бы оно ясно и так, но с данной лицензией это становится законным. Makes it official. Мои пояснения к загово́рам переделывать не нужно - не нравятся / утратили применимость вследствие переделки загово́ра - можно просто их не приводить, написать свои.
Загово́р на затворение крови
Да, всю кровь повязка не задержит. Потерпи. Ты ведь знаешь, так со всяким потоком - не запретить водам, не оградить их. Поставишь запруду - стороной прольётся, путь проложит, на месте не станет. Течёт ручей, то ручей красный, по ткани земли, течёт в землю. Но исток имеет - в глубинах камня, в земле глубокой: то в теле мира. Исток имеет - имеет устье, впадает в Море: кто ж над ним властен, и кто управит? Ему не скажет властного слова Хозяин Моря: хоть в руке его ужас, ручей не боится. Ведь ручьи, потоки, земные реки - не в руках Хозяина, но Хозяйки. Нет в них буйства! Как пойдёт Хозяйка на средину мира, взглянет в озеро, жизни начало, в озеро - зеркало вод спокойных, где нет тревоги, но царит тишина, тишина - как в доме Глубин Владыки... как возьмёт Хозяйка костяной гребень, точёной работы, руки искусной, пред зеркалом встанет, расчешет волосы: волосок к волоску, ни один не выбьется - и украсит гребнем! Ибо ручьи и реки, стремнины, истоки, все вод потоки, и всякие воды, то воды струящиеся, и струятся в них кудри Хозяйки, то волосы шёлковы, воды мягкие. Вот ручей красный - из-под красного камня, от камня сильного, от руки Эннера. Вот ручей белый - от скал белых, что ласкает Море, от костей земли, что сложил Мастер. В доме Мастера ходит его супружница - ходит она по скалам белым, жизнь им дарует. Видят то птицы, и слышат ветры, по земле разносят певучее слово! Лишь ручей чёрный не имеет истока, не имеет устья, но течёт в злых землях, лихоимством полных. Не живут звери на его бреге, не поют там птицы, да и скрыт берег седым туманом. Не воды струятся в таком потоке, не воды чистые, не кудри гладкие - он заколдован: чёрной немочью, худым поветрием! Но горит в небе огонь жаркий, и растёт встречь ему лес белый: стволы белые, ветви серебряны, листья златые к огню тянутся! По златому лесу, во благой земле, ходит дева серая, сном владеет, и туманом правит, но легка рука её, и тяжко слово её. Взглянет дева на ручей чёрный, что она скажет? «То не волосы дочери моей, то не волосы сестёр моих, и волос дочерей их не узна́ю здесь! То вражья пагуба, скверный морок. Нет у ручья устья, нет истока - как связан с миром, где его место? Из ниоткуда течёт, в никуда утекает - да исчезнет он, как это слово!». Так свяжу тебя, о ручей чёрный, как змею гиблую, тварь холодную, и хвост твой да в пасти сокроется, а исчезнешь ты, сам себя погло́тишь! Лишь струится по камню поток белый, и течёт по камню поток красный - по земле текут, то - в теле мира! И в порядке сложены волосы Уиненд, и Хозяйка Моря - прекраснолика! Из волос её волосок не выбьется, все приглажены, все сосчитаны. И струятся они по лицу Хозяйки, и по телу мира, и средь вод многих; их ласкает ветер, но прочь не уносит, и дождём возвращаются они в землю! Где имеют начало - туда вернутся, ни один не забыт, ни один не потерян, и пронзают потоки их тело мира, и сквозь тело мира они струятся. Схвачены гребнем волосы Уиненд, в стороне ни один впредь не прольётся!
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
Оссэ, Уинен, Улмо, Тулкас, Аулэ, Яванна, (Ариэн), Эстэ, (Мелиан).
Как эти загово́ры должны работать по легенде
В общем-то, так же, как (в теории) работают человеческие загово́ры реального мира. Только они не работают в силу ошибок теории... Итак, эльф-заклинатель в данном случае не обращается напрямую к Силам с молитвой - полагает слишком опасным; он также не умеет лечить воздействием собственной фэа, не знает, как его направить и куда. Что он делает? Создаёт виде́ние "вторичного мира", подобно сказителю - но адресованное главным образом не пациенту, и не Силам, а пронизывающим материю и структуру мира энергиям и помыслам Сил. Для этого создаются "образ ситуации", "образ выздоровления", "образ персонифицированной Силы" (отдающей указания миру или совершающей действия, что даже лучше). Используются параллели, зеркалирование ситуации и тому подобное: фактически, заклинатель пытается активировать энергии Сил и подчинить их решению задачи, которую поставил - временно и частично перехватить контроль. Именно на создание убедительного для "энергий мира" образа (а вовсе не на лечение!) и уходит бо́льшая часть собственных сил заклинателя. Незначительный отблеск виде́ния адресуется всё же пациенту, чтобы тот откликнулся и мог своим резонансом усилить убеждающий заряд загово́ра. Собственно целебный эффект производится уже разлитыми в ткани мира бессознательными побуждениями Сил, направленными к заданной цели заклинателем. Он сам избегает того, чтобы говорить от своего лица, прячется, как и любой хакер. ツ
Особенности загово́ра на затворение крови
В меру способностей я пытался обращаться к двум эльфийским загово́рам, о которых мы хотя бы что-то знаем из трудов Дж.Р.Р.Толкина: это загово́р Лутиэн на удлинение волос и загово́р Белега на изострение меча. Увы, полного их текста Профессор не приводит...
В основе данного загово́ра лежит текст, услышанный "внутренним автором" от линдоринанских знахарей. Он был подвергнут интенсивной обработке... разве подумает лесной эльф обращаться к Уиненд, Хозяйке Моря, чтобы остановить кровотечение? Никогда, он же не упал с дерева. Но наш "автор" не разбирается в лечении, зато у него есть "любимые" Белайн, к которым он обращается по любому поводу - нолдор знают их под именами Оссэ, Уинен, Мелиан, Ариэн, Тилиона, Улмо, Оромэ. Он также лучше осознаёт взаимосвязь всего, отсутствие чётких границ во владениях различных Сил... Структура загово́ра, литературный стиль, хакерские приёмы, стандартные обороты - оставлены без изменений: "автор" их не понимал, поэтому решил не трогать ("так - работает"). В эту канву добавлено всякой твари по паре: фрагменты заклинаний, загово́ров и молитв, слышанных в разное время и в разных местах. В русском тексте эта особенность (винегрет из совершенно различных традиций) представлена, в первую очередь, сочетанием рассказа о трёх ручьях - красном, белом и чёрном - с выражением "исчезнуть, как это слово". На выходе: совершенно дремучий, лесноэльфийский механизм чародейства сочетается с довольно верным пониманием устройства мира, а точнее - гидросферы. Это сыграло с "автором"-заклинателем злую шутку: введя в загово́р мотив тотально-всемирной взаимосвязи "струящихся вод", "волос Уиненд", он активировал включение больного в свою систему. В результате не только создаётся виде́ние, но и напрямую переливаются силы от заклинателя к раненому: тот поправляется быстрее, а вот заклинатель получает более серьёзный упадок сил, чем был бы вызван ранением, аналогичным излеченному. Впрочем, этот упадок постепенно проходит даже без сторонней помощи...
Можно видеть, что заклинатель, составивший для себя данный текст, живёт в Лориене - иначе ему вряд ли пришло бы на ум вызвать картину этого леса, а затем изящно перепрыгнуть от неё к дому Эстэ в одноимённой стране за Морем. Образ Куивиэнен, "зеркального озера в середине мира", используется далее и в других загово́рах, как и метафора "тело ≡ мир".
Часто используется механизм отступления и нового натиска: заклинатель описывает проблему, сгущая краски, как будто придавая сил враждебным тенденциям в теле больного, с которыми собирался бороться. Так и есть. Но в этих описаниях он намеренно оставляет щель: придаёт проблеме форму грозную, но уязвимую. Возникает ритм прибоя; это характерно для нашего горе-заклинателя, привыкшего жить, мыслить, чувствовать и действовать по принципу "море никогда не спешит, но сила Моря неодолима". Последнее объясняется его происхождением из народа Кирдана...
Главным недостатком загово́ра я склонен считать его пространность - на прочтение данного текста нужно около 4 ½ минут. Подходит для игры с жёстким сюжетом и продолжительными перерывами между технически значимыми событиями. Для полужёсткой мистериалки уже оказалось слишком длинно... По идее, в первую очередь под нож можно пустить всю центральную вставку про три ручья.
Следующие загово́ры писались в большей спешке, оказались менее удачными и потому почти не сопровождаются комментариями.
Загово́р для помощи умирающему
Встану поутру, пойду за три моря, обойду землю, взойду на гору - высокую, крепкую, взгляну окрест: что увижу я? Холод, морось на землю выпала, ветра слабы, хрупка твердь, застит глаза тьма нездешняя - такую ль напасть чем мне встретить? Моя земля: ногами мерена, руками возделана, слезами полита - ко мне прислушайся! Кто сотворил сие - поведай мне, коль сам не вижу, сам не узнаю я. То семь зверей, гостей незваных - от своры дикой смогу ль отбиться? Кривой тропою не все последуют, не вся помчится за мною стая! Бывал я, помню, в краях нездешних, где тонок воздух, и шаль прозрачна, землю укрывшая - жесток там взгляд огненной девы! Кривой тропою пойду спасаться, сверну я к морю, где конец дорогам - осмелеют волки, пойдут за мною. Узрит вожака Аурселль златокудрая: прольёт огонь, будто дождь с неба, растопит холод - нет белого волка. Но шесть остались. Огонь согреет - но лишь немного. Пасть жадная, ненасытна утроба, не ты хранил ли ворота медные на дальнем севере, в недобрых землях? Взбегу на дерево, шагну на ветви - гляди, вот я! Сквозь голые сучья, сквозь хмурые тучи - скажи, ты видишь - клочок неба? Утомилась дева огненноликая, ушла с неба - в чертоги тайные, лишь звёзды дарят земле свет свой - звёзды да блеск очей хищных. Тот блеск - в нём свет звезды отражается, Звезды юной, надежд исполненной - помнишь ли, алое брюхо, как узрел её, как рок встретил? Роком настигнут! Лишь пять за мною. Владычица звёзд, к тебе взываю, из тьмы Эннора, из смертного плена: услышь мой голос, то в леса шуме, то в стоне ветра - ведь ты всё слышишь: на горе белой, рядом с супругом. Гильтониэль! Пусть ветры Ману несут мой голос, пелены мрака - им не помеха. Куда мне скрыться? То звери боли, то память злая несётся тенью - за мною следом. Не знают только мою дорогу - их поведу я на древний запад, где жил когда-то, где пепел дома. Пожар почуяв, бегут скорее - чужого горя спешат напиться. Но чу! Сокрыты древние земли, волною мерной, водой солёной, что бьётся ровно, и гасит горе, стирает память. Ей захлебнитесь! Чёрная бездна могилой стала чёрному зверю. Остались четверо. Кольцом железным меня теперь окружить хотите? Но мы ещё на восток не ходили, в печальные земли, да к горьким водам! Не там ли страшный живёт владыка, ваш господин, о цепные волки? То славный мастер. Немногие с ним в искусстве сравнятся, в деле кузнечном: один лишь только - его учитель, воздвигший горы и дно морское! Творенье Бартана - металл новый, в нём семь элементов соединились, и стали твёрже железа и камня, прочнее митриля и адаманта; он крепкую цепь наложил на руки и ноги Врага, господина стужи: сильнейший из Белайн её не сбросил, тебе же вовек с неё не сорваться - жди здесь и бессильно вой, волчара! Недвижны члены, скованы цепью... но скован серый! Закрыты тропы на края мира: на юг и север, восток и запад. Ярятся волки! Я прежде видел, чтоб Белегаэр лишь так ярился! Зачем, Хозяин, даёшь ты силы этому волку? Хозяйка Моря, ты милосердна, тебя прошу я: избавь от гнева, твои лишь руки дают покой твоему супругу. А там, за брегом, где шум прибоя, и много дальше, в глубинах тёмных - стихает ярость. В Вэй нет движенья - лишь тишина во дворце Нурона: в душе мятежной пускай смятенье остынет, кончится, прекратится - безмолвье вод ей да станет жребьем, глаза погаснут седого волка. Врагов же двое... Устал нещадно. Пролей же слёзы о мне, о Нинет! Твоя печаль - то печаль забвенья, всяк горький след она прочь стирает, следы шагов моих - сотрёт ли? Зверь потерял след... пускай и память он днесь утратит, и уж не вспомнит, что растерзать меня так стремился: забыть о цели будет нетрудно ленивой твари, рыжему волку. Но бледный волк - подошёл он близко. Смогу ль спастись я? О, свет неверный ночного солнца, ты вместе с тенью всегда приходишь в холмы и долы, в леса, где прежде с отцом охотился Серполикий! Так сбей погоню, хоть ради дружбы, хоть для забавы - глаза запутай хищному зверю, меня не в силах он больше чуять - все стихли ветры, все омертвели. Пойду и спрячусь в лесах Арау, и враг пройдёт, не заметив, мимо, в чащобе дикой он заплутает, от глада смертного - околеет. Рукою Гвир охота эта да будет вышита гобеленом, залы Безвремения украсит: так су́дит Бадрон. Волки погибли. Но не нашёл я пещеры волчьей, и их волчицы я не увидел. Зачем, о Ивон, её допрежь ты терзаешь жаждой? Щенки её добычи алкали, сожрали землю: исчезло солнце, и звёзд не вижу, голы деревья, трава пожухла, не слышу ветра. Мелеют воды... почто живое ещё страдает в пустыне мира? В годину бедствий, я знаю, Сном ты живущих в Энноре облекала - прошу же, сжалься над тварью мрака, покой даруй ей: забудет ныне злобу и страсти, и сон глубокий пусть обретёт злая волчица, и спит вовеки.
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
Все!!! Шутка - не все, конечно.
Особенности загово́ра для помощи умирающему
Предполагается, что раненый находится в крайне тяжёлом состоянии, и у него шок. "Автор" не имеет представления, как можно помочь в этом случае. Поэтому он пытается немного согреть подопечного, а главным образом - погрузить в анабиоз. Из-за чрезвычайных условий работы он неоднократно обращается к Белайн прямо, напоминает даже о личных знакомствах: терять всё равно нечего. Нет и "вступления", вместо этого он заявляет о тождестве своего тела и тела пациента. Также прямо противопоставляет силы своей души терзающим больного факторам, которые пытается оформить в образе "волчьей стаи". Но, что предсказуемо, не находит "волчицу" - причину постоянного ухудшения состояния раненого. По легенде, такой загово́р прекрасно стирает "злые воспоминания", но также иссушает радость и силы. Это у эльфов. Человек может умереть непосредственно в результате воздействия загово́ра, либо, если погрузится-таки в анабиоз живым, выйдет из него (с помощью настоящего целителя), потеряв личную память. Заклинатель по завершении загово́ра теряет сознание и впадает в пограничное состояние, близкое к коме - ему требуется помощь хорошего целителя фэар.
Общеукрепляющий загово́р
Тебе нужно отдохнуть. Дороги Среднеземья трудны, тяжек воздух смертного края. Но и здесь звучат наши песни: песни старые, песни древние - не забыть досель всем, кто слышал их. Чу! Прислушайся: шелестит листва по зелёным кронам, шепчет лес: вспоминает дни, когда речью Первых пробуждался к жизни, когда дух лесов встречал утро! Любит зелень дня огонь пылающий, и травинка всякая, и былинка хрупкая, и могучие, крепкие дубы столетние - наливаются соком, утру радуются: все равны пред ним, всем он - ласковый. Что же ночью, ужель замолкает песнь? Нет, не быть тому! Но дрожат звёзды, эхом вторят - самоцветы яркие, по ковру рассыпанные, по ковру толстому, да из чёрного бархата! Вечен танец ночного неба, хоровод яркий, всех древнейший: видел он юность мира, светом встретил он Песнь Первую, не забыть её, не прейти радостью, и не знает страха Тьма-под-Звёздами. Кто звенит, пенится, чей напев вплетается - в мою песнь, слова - свежими брызгами - умывая, веселя, тревожа сердце? То волна бьётся о борта крепкие, то ручьи поют хвалу новую, то приветствуют воды своего Хозяина. Приглядись, смотри - буен нрав его, не жесток, но весел, на потеху скор. Вот несётся Иссион на конях белых, рукой ветру машет, да земле - хохочет! И народ его за владыкой следует, и ладьям смелым хороша забава, и бурлит кровь, и бурлят воды, и тебя зовёт этот добрый праздник. Отчего же помнят и вода, и небо, и огонь, и травы, и сама земля - не забудут что же те песни древние, что сплетались кружевом над зеркалом вод? Оттого, что юными всегда пребывают, обновляются духом, годами - крепятся! Не скажи, что старая память - ветхая, ведь жива в ней сама юность мира! Не заметил ли, не забыл ли этого? Была сила земли до поры убаюкана, были воды сонливы, звёзды тусклы, и дремал лес, и небо не знало смены дня и ночи, то - биенья жизни. Неспроста случилось так: в них копились силы. Но пришёл срок, и рассмеялись воды, и оковы сна с земли опали - то ступила на землю жена светлая, королева дня и владычица ночи, госпожа сумерек, зарёй благая! Как взмахнёт рукой - дрогнут звёзды, засияют, вторя соловьиным трелям. Как махнёт подолом - вздохнёт земля, и цветы потянутся к свету Ториль, пред её лицом лицо откроют. Волосами взмахнёт - и проснётся лес, зашумят дубравы, запестрит листва. Где прошла она - чист и сладок воздух, там живёт радость, там царит веселье, там воды серебряной родники бьют, чашей ярких звёзд небо полнится! Пробудилась песнь от её песни, и вернулась юность в пределы мира, и понёсся танец по семи холмам, четырём ветрам, по горам белым, по лесам зелёным! Дай же руку - тебя зовёт её песня!
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
(Ариэн), Оссэ, Мелиан.
Загово́р на снятие жара
Молодец, что держишься. Я чувствую, ты начинаешь бороться, оттого и поднимается внутренний жар. Он подобен жáру в сердце мира, что бывает когда зол, когда добр, когда чист, когда смраден. Как пойду на юг - нет, так душно мне! А пойду на север - не вдохнуть с мороза. Отчего нарушен порядок мира, отчего край его льдами скован, отчего сердце огнь жестокий палит, воды в горькую соль обращая? То иначе было в начале мира! Говорила светлая, королева мудрая, и ткала ковёр, приговаривала: пусть не злой град сечёт посевы - пускай ласковый дождь с небес прольётся, пусть не злой мороз остановит реки - пускай мягкой шубой земля укроется, пусть огня не ведает лес диковинный, златокудрой девы лишь свет пролился бы. Аль не слышит её вершина белая, над морями, над скалами век стоящая? Перепутал день службу с ночью ли, и огонь с водою перемешалися! Кто ж виновен в том, кто распутает? Древний жар земли пробудится как - и огнём течёт, рекой пламени, выжигает лес, выжигает жизнь, а могильный холод он - испугает ли? Не тревожит льды костёр каменный, не прогонит холод бескрайней ночи. И хозяева холода уж не думают, не стремятся ли до костра небес простереть десницу, погасить славу госпожи дня, свет дарующей? Не бывать тому! Не сомкнёт очей, не опустит меч стражник верный, помнящий службу милую, и не дрогнет сердце, сердце вещее, с высоты небес на мир взирающее. Серполикий воин не горяч, не холоден - к госпоже огня не приблизится, но мороз и пагуба им повержены! Огорчится тот, кто смешал моря со горами крепкими, прах - с огнём, небеса и твердь - тряс, расшатывал, кто ни в чём не знал, не любил меры. Не сидеть ему за столом свадебным, не пить кубок вина сладкого - его слуг сокрушил Раэзен, госпожу избавил от его замысла, сохранил тепло на дневную пору, не дал хладной ночи объять всё. Говорила так королева светлая, и распутала нити цветные, яркие, соткала ковёр - что тропу сокрытую, что видений путь, что врата тайные: заливает землю сиянье Светочей, и огонь золотой, и лучи серебряны - в сердце мира вольно они сплетаются, не рождая жар, не сжигая мир. Не подземный жар, не огонь-гора, от жестокой стужи нам - избавители. Но тот свет - наполнит он и тьму хладную, и отгонит прочь он тень смертную, и забудешь ты огнь неласковый, и его лукавые обещания. Тот узор красив, королевой вытканный, нитка с ниткой в полотно днесь сплетаются: все прочны, крепки, цветами радуют глаз земной и глаз Серполикого. А его свет - не жесток, не ярок, не тускл, не тёмен: нет в нём жара, как нет хлада, но к живущим земли - всегда ласковый. Таково крепко́, ладно соткано, таково крепко́ и моё слово!
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
Мелиан, Ариэн, (Духи Холода), Тилион, Моргот.
Загово́р на восстановление кожных покровов
Пока рана не затянется - будь осторожен. Молодая кожа слаба и тонка, как тонкий камыш, как молодая трава! Видел ли берег реки обезлесенной? Коль нет деревьев, землю не держат цепкие корни - вода размывает даже твёрдые скалы, несёт в Море. За ними кусты, затем и травы - подмывается берег мерным теченьем. Но течение жизни - той же природы, и земле гнев Иссиона не страшен. Хозяин Лесов - мудрый владыка, тем же путём одолевает беды. Посмотрит он на свои владенья: огонь случился, пожар прошёл меж сосен и елей, меж дубов и клёнов. Что будет дальше? Сядет Гвир ткать гобелены, гадать о грядущем, судьбу выспрашивать: сплетать будет нить с нитью, и сплетаться вместе начнут и травы. Молодые корни, волоса тоньше, пронизают землю и её скрепят - станут пить воду, дёрном покроют, лужайкой сделают пепелище! Песня Ториль цветы пробудит, на её голос слетятся птицы: где ж деревья, крепкие ветви, где им селиться, куда их звали? Надо всем дыханьем - Владычицы воля: жизнь сеящей, силы дающей зверям и птицам, травам и гадам, земле дарящей благословенье. Знает Кимир: не боится земля ни ран резаных, ни ран колотых, ни ожогов, ни холода нездешнего: всё одолеет, всё управит. Деревья особо ею любимы: зарастёт прогалина, сперва травами, затем кустарником, позже берёзами, а потом дубравой. Кто тогда вспомнит, кто скажет, что пылал огонь, превращались в сажу, старые леса? Вспомнит Вышивальшица, но её руками заплетена в полотно, возрождена ткань леса. Не молвит слова. Вспомнит Арау, за столом поднимет медовый кубок - свита возрадуется: вновь шумит лес, звери вольны, приют находят под его сенью. Пирует Таурон с эльфами вместе: часто наезжает он в Великие Земли, спутники его с эдиль братаются, за одним столом короля чествуют. Кто пьёт из кубка рядом с владыкой, Лесов Хозяином, напиток чудный? То [имя больного] испил мёда - из рук Ивон в стране дивной, в земле чудесной - заросли раны, закрылись прогалины - как леса младые, леса сильные, а о том, что было - никто не вспомнит.
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания):
Оссэ, Оромэ, Вайрэ, Мелиан, Яванна.
Загово́р на возвращение сознания
Слово моё идёт на запад, идёт на восток, на север ходит, на юг ступает - бьётся оно о стены земли, о границу Вэй, о пояс мира. Но тёмное море движенья не знает, слова не слышит, пребывает в молчаньи. Слово моё восходит к звёздам, средь них танцует, в танец зовёт их. Но звёзды не слышат, хоровод кружат, как привыкли отвек, как всегда пребудут. Слово моё - в середине мира, над озера гладью - песней кружится. Помнят его древние песни, но зеркало вод им не потревожить. Слово спускается в сердце мира, к тёмному жару, в темницу камня - глубинный огонь зовёт к пробужденью, и огонь слышит, но слов не знает. Отчего не слышу я слову ответа, отчего один звучит мой голос, ужель голос мира замолк, замер? Не судил так Бадрон, иначе рёк он! Не молчать, не ждать в печали миру, коль живые дни сменяют ночи, коль текут в нём реки, коли лес зелен, коль земля согрета и светят звёзды! Этот мир - лишь дом для тех, кто видит, этот мир - лишь дом, для тех, кто слышит, кто способен радостью мир наполнить, чьё звенит, переливается слово! Голоса живущих зазвучат в песне, и откликнутся этой песне звёзды, им протянет лес пушистые ветви, соберутся на голос птицы и звери, ему вторят воды, и земля смягчится. Полетят песни до края мира, до стен мира землю речь наполнит, и разрушит она чары молчанья. Отчего ж не слышу я этих песен? В золотом лесу, средь жемчужных трав, взяла дева ветвь, ветку белую, указала на море: слишком грозное, - указала на землю: ох, суровая. Повернулась, ушла дева серая, и про небо ничего не сказала мне. Коль судьба мира - словом полниться, то судьбе его отворю врата! Не придёт никто в дом неприбраный, дом забытый, дом позаброшенный. Где ж порядок в нём, как он строится? Самоцветов дух, в строгих линиях, мне ответ даёт, судьбу ведает, правда в гранях переливается! В самом сердце вод, что на дне морей, там одна судьба. Правит камень ей - камень чёрный то. И судьба другая - у костей земли, там, где корни гор, где огонь глубин. Камень красный тот умеряет огнь, чтобы землю он до конца не сжёг, чтобы корням гор получить тепло, не обжечь же их - то умеет он. В небесах плывёт - это вижу я, камень третий, что светит ярче всех, всех ярчайший, всех лучший самоцвет: камень белый, он - как одна из звёзд. Направляет камень тот разом ход ветров, и волненье вод, и подземный жар: с высоты небес видит, видит всё. Судьба мира в тех трёх лежит камнях, и порядком мир наполняет свет, наполняет свет дивных тех камней. И теперь готов встретить добрый дом, тех, кто вязью слов его жизнь сплетёт - открываю дверь, и прошу тебя, королева звёзд: свет огней ночных в этот дом впусти. Возле глади вод пробудила нас россыпь звёзд твоих; пробуди теперь дух, готовый вновь в свою дверь войти!
Белайн - Валар и майар (в порядке упоминания), а также и другие сущности:
(Улмо), Мандос, Сильмарилли, (Аулэ), Варда.
Особенности загово́ра на возвращение сознания
В данном случае "целитель"-самоучка, в жизни больше специализирующийся скорее на ухудшении здоровья живущих, чем наоборот, опять взялся за дело, в котором уже совсем ничего не понимает. Пациент жив, но не в сознании. Почему??? Отсюда - отсутствие "вступления", прямая попытка позвать душу больного с помощью осанвэ, добиться её отклика, обращение к теме устройства мира ("мир в порядке!"), апелляция к суду Намо ("он ведь не мёртвый!") и даже упоминание Сильмариллей (вот уж в чём "внутренний автор" точно не разбирается, так это в Камнях Феанора!). Те же проблемы (и такое же решение), как в загово́ре для помощи умирающему, но легче, слабее, а потому без каких-то жутких последствий.