Прошу внимания!
Примерно год назад я бодро начал писать некое сочинение, сюжет которого мы разработали вместе с одной хорошей знакомой. Потом так же бодро прекратил работу, потому что в сюжете явно чего-то не хватало. На днях понял, чего именно. И решил вывесить здесь текст, которым сочинение открывается.
Итак, представляю на ваш суд (прекрасно понимая, что далеко не у всех найдется время это прочесть). Написано год назад, слегка отредактировано в минувшие выходные. Любые замечания, вплоть до самых нелицеприятных, с благодарностью принимаются.
1. По рельсам. 12 апреля 1972
Трамвай замедлил ход у Главного почтамта. Спускались сумерки, и в сгустившемся потемневшем воздухе особенно ярко и весело горел призыв:
"С Deutsche Lufthansa - на Олимпиаду в Мюнхен!"
А над призывом переливался желтыми и красными огоньками силуэт реактивного "Юнкерса".
Потом - полтора километра роскоши и богатства: самые лучшие отели, самые модные магазины, автомобили самых последних моделей. И гирлянды фонариков, вплетенные в кроны деревьев. И девушки, одетые почти по-летнему.
Тут я опять вспомнил то, чего не было. Как мы не поехали с отцом на Лаго ди Гарда и все лето торчали в загородном домике. Как отец часами сидел у радиоприемника, который обычно не включал. И как в сентябре отменили занятия, и мы с одноклассниками забрались на крышу универсального магазина, чтобы посмотреть на немцев. Нас никто не искал. А немцы ехали по этому самому бульвару, мимо отелей и начинающих желтеть деревьев. Ехали в полугусеничных бронетранспортерах. Да что там бронетранспортеры - на гусеничных мотоциклах, которых мы прежде и на картинках не видели. Вот и глядели во все глаза, пытаясь понять, почему у немцев такая разная форма - серо-голубая, серо-зеленая, черная с серебром. С крыши до самого тротуара спускалось красное полотнище со свастикой в белом круге. Такие же полотнища висели на всех остальных домах, кроме одного - американское посольство спряталось за густым садом и не показывало даже свой флаг...
Я очнулся. Трамвай как раз миновал посольство Соединенных Штатов. За оградой, сквозь деревья, маленький прожектор подсвечивал звездно-полосатое знамя над входом. Надеюсь, американцы-то тут ни при чем.
На самом деле занятия в сентябре 39-го никто не отменял. И на Лаго ди Гарда мы в то лето поехали, было очень здорово. Соседний домик снимала семья с собакой - большим черным спаниелем, у которого на груди и на боках блестели серебристые, будто седые, пятна. Как звали хозяев спаниеля, не помню. Однако помню его самого, и еще много такого, чего не было.
Бульвар на прощание подмигнул разноцветными фонарями у колоннады отеля "Европа". Трамвай свернул на самую обычную улицу - не очень прямую, не слишком широкую, скупо освещенную. В вагоне ярко зажглись все плафоны, блеснула табличка под потолком. С моего места не было видно, что выбито на табличке, но я двано уже выучил незатейливый текст: "Sheffield Coachbuilding & Engineering Co. Sheffield, England". Лучшее доказательство того, что финансовые дела муниципалитета идут на лад. Не каждый город может себе позволить такую роскошь, как новенький английский трамвай. А какие скрипучие и певучие вагоны тащились по этим рельсам двадцать пять лет назад! Зато улица совсем не изменилась. Даже вывески те же.
На следующей остановке - сходить. Я зачем-то вытащил из кармана конверт и тут же положил его обратно. Все и так перед глазами, как трамвайная табличка:
"Ты прав, адрес тот же. Там же, вторник, 12-IV, 18.45".
Подписи нет, но этот почерк я узнаю из тысячи. Мое имя на конверте напечатано на машинке. Как видно, очень качественной, буквы стоят ровно, одна к одной, не хуже типографского шрифта.
Трамвай остановился, деликатно звякнул. Я спрыгнул с подножки, чего обыкновенно не делаю. Но на этой остановке я всегда спрыгивал, торопясь послушать новые пластинки. Их привозили из Америки - новый джаз, драгоценная диковинка. Когда французы завалили нас этим джазом, мне было уже не до музыки. И сейчас откуда сверху звучала мелодия Колтрейна - из самых ранних. Нет, нет, не из того окна. Просто совпадение.
Все-таки неспешное шеффилдское чудо добралось сюда слишком рано. До назначенного времени - еще семь минут. Можно потоптаться на тротуаре, выкурить сигарету... Молодой Колтрейн продолжал играть.