Профессиональное говно
Тут такая штука. Далее последует текст на тему, которую все за последние несколько дней уже по десять раз пережевали и выплюнули. Да и чтиво, признаться, скучное. Поэтому к прочтению он не рекомендуется.
Но не написать я его не могу. Не потому что, скажем, пепел Клааса стучит в моё сердце, или не могу молчать, а потому что влез, не удержался, назвал статью Игоря Панина «непрофессиональным говном». А за базар, сами понимаете, надо отвечать.
Вот, отвечаю.
Значит, Игорь. Ты написал рецензию на книгу Полозковой «Фотосинтез», я правильно понял? Хорошо, давай ещё раз прочитаем.
Первый абзац. Ты рассказываешь читателю о многообразии существующих кукол, после чего плавно переходишь к Веро4ке. То есть, как бы сравниваешь рецензируемого автора с куклой. В первых строках. Давай здесь остановимся. Скажи, пожалуйста, как ты сам думаешь, вот это сравнение обидно или нет? Ну вот по чесноку. Как человек должен реагировать, когда его называют куклой? Говорить спасибо? И какое отношение этот твой богатый образ имеет к книге? Для красного словца, для хлёсткого начала, так ведь? А что походя человека обидел - искусство требует жертв. В конце абзаца ты ещё проходишься по имени. Не нравится оно тебе. Ты, конечно, не знаешь, что это имя - жж-шный ник, и что автор присвоил его себе, когда завёл журнал, и это было… Потратил минуту и уточнил - это было в январе 2003 года, когда рецензируемому тобой автору было шестнадцать лет и он ничего не знал о том, что неприлично в светском обществе называть себя уменьшительно-ласкательными производными. Ну, а за шесть-то лет имя всяко прилипло. Но мы же не будем принимать во внимание такие несерьёзные отмазки. Пнём для верности ещё разок. И ты, конечно, не знаешь, что для каждого человека его имя - самый приятный звук, и насилие над ним всегда ножом по сердцу. И теперь скажи: вот этот пассаж - он тоже к книге какое-нибудь отношение имеет? И к критике?
Дальше. А дальше ты взял книгу в руки и стал её просматривать. Знаешь, вот со вторым абзацем я полностью согласен. Ну, почти полностью. Книга издана неудачно. Фотографии теряются, не в последнюю очередь благодаря качеству печати. Я знаю Паволгу по жж, как хорошего мастера фотографии, хорошего портретиста. Кто подбирал снимки, разрабатывал дизайн книги, я не знаю, ты тоже. Возможно поэтому данный абзац получился самым нейтральным. И самым похожим на критику. Где даже твоё взывание к духу Энди Уорхола вполне к месту.
Дальше начинается разбор полётов.
Напомнив пытливому читателю, что рецензируемый тобой автор - кукла, и и от неё следует ждать мыслей только в рамках заданной компьютерной программы, ты цитируешь тексты. Цитируешь обильно, а потом предъявляешь счёт. Основная твоя претензия: знает ли Веро4ка тот мир, о котором пытается рассказать другим. По-моему, даже единственная. Ну, хорошо, ну, предположим, тебе не нравятся стихи с иностранными именами. Претензия как претензия, не возразишь. Но я тоже читал эти тексты. И у меня тоже есть вопросы. Кто такой дон Румата? Кто такой кот Бегемот, чёрт возьми? Даже Толстой, когда писал «Войну и мир», писал о мире, который был за сто лет до него. Насколько хорошо он знал этот мир? А мы верим ему. Потому что его литературные герои - нормальные люди с нормальными, человеческими чувствами. Я в приведённых тобой текстах вижу умение двумя-тремя штрихами сделать объёмный портрет героя. Приведённые тобой примеры - это вообще психологические этюды, весьма, на мой взгляд достоверные. Ты этого не видишь, хорошо. Но в качестве серьёзной критической стрелы эта претензия, уж прости, не хиляет. Ну, вот не хиляет ни разу. Впрочем, это вопрос вкуса, чёрт с ним. Но дальше ты делаешь изящный фортель. Ты заявляешь, что автор выбирает такие темы, чтобы потрафить публике. С чего ты так решил, неясно. Но осадочек у нас остаётся - ага, вот она какая, Полозкова ваша. Нечистоплотная особа, значит, представительница мира чистогана и гламура. Ты, конечно, волен так думать. Но видишь ли, в чём дело - этот твой вброс, он ведь опять совсем немотивирован. Ты просто так для себя решил. Имеет ли это всё отношение к критике? Ну, ты мне скажи.
Твой дальнейший пируэт по поводу толерантности, честно признаться, вообще остался выше моего понимания. Что ты этим хотел сказать? Что автор специально вставила чёрных лирических героев, чтобы быть любезной общественному мнению? Воля, конечно, твоя, но какая-то это уж совсем натяжка. Ну, любит девочка молодых худых темнокожих мальчиков, ну, не любит она лысых, старых и обрюзгших. Что поделать? Насильно мил, как говорится, не будешь.
Ну, бог с ним. Толерантность так толерантность. Не будем спорить по пустякам.
Но дальше у тебя начинается уже чудесное.
Книгу ты откладываешь в сторону и начинаешь препарировать аудиторию автора. Ты заявляешь, что основная её аудитория - это девочки, играющие в куклы, сидящие в Интернете и не начавшие жить. И говоришь это, заметим, с эдаким чувством превосходства, с некоторым даже презрением. Или я неправильно идентифицировал твои эмоции? Может, ты говоришь о них с любовью, а я просто не заметил? А если я не ошибся, за что ты их так не любишь? Чем они перед тобой виноваты? Своей молодостью? Странно, если ты этого не знаешь, но именно молодёжь, ещё не обременённая семейными и житейскими заботами, являлась, является и будет являться самым активным и самым благодарным читателем. Как, впрочем, и слушателем, и зрителем. В силу разных причин, о которых говорить здесь смысла нет. Хорошо это или плохо? Это никак. Это просто было, есть и будет. Да, этим прекрасно пользуются деятели музыкального шоу-бизнеса, создавая и раскручивая своих «звёздочек». И ты как бы ненароком переводишь эту параллель на Полозкову. Мимо, Игорь. Хотя бы потому, что её аудитория гораздо шире - в этом ты можешь убедиться, углубившись в её журнал года на полтора назад, когда комментарии ещё не были закрыты. Среди этих девочек встречается, например, Борис Херсонский. Ну, там масса имён, неважно. Ты их всех одним махом записываешь в девочки, играющие в куклы и отказываешь в наличии вкуса и поэтического слуха. Меня, кстати, тоже - но я переживу. Девочкам, как я понимаю, ты отказываешь в наличии вкуса просто по определению. Почему, кстати? Ну, мне просто интересно, правда. И ещё мне интересно, какое отношение этот пассаж имеет к критике? К честной, непредвзятой, аргументированной критике? Расскажи мне, пожалуйста. Знаешь, обобщения - вещь скользкая, поаккуратней с ними надо быть как-то. Я ведь видел эту аудиторию, смотрел в эти лица. Нормальные, красивые, молодые лица. Ни разу не отмеченные печатью деградации и умственной неполноценности. Ты тоже можешь посмотреть. Да, скажешь ты, девушки. Да, скажу я, девушки, действительно. Это Толю Степаненко надо спросить, почему он фиксировал свой объектив на красивых женских лицах - там было много разного народа. Хорошо, вот тут ещё более показательно. Обрати внимание на "гламурных девиц" в первых рядах.
Дальше у тебя всё интереснее и интереснее. Ты характеризуешь самого автора: «…разумеется, гламурная молодая особа, пописывающая статейки для русской версии «Космополитена» и сочиняющая стишки о пленительной загранице». И сразу возникают новые вопросы. Что в данном контексте значит «гламурная»? Что этот эпитет характеризует? Дневников гламурных девочек в жж более чем достаточно, ты можешь не пожалеть времени и почитать их. А если времени жалко (что вполне справедливо в данном случае), не надо употреблять слово просто потому что оно на слуху. Вера к гламуру не имеет никакого отношения. Или ты знаешь о гламуре что-то такое, чего не знаю я. Далее по тексту идут «статейки» для «Космополитен». Ты, опять же, говоришь об этом с какой-то долей презрения. Знаешь, учитывая обстоятельства, я склонен думать, что писать для «ЛГ» - занятие даже более позорное. Впрочем, ладно, это я уже перехожу на личности. Работа, как работа, и Вера, получается, твоя коллега- журналист. А ты её так неласково. Ни к книге, ни к критике этот пассаж тоже не имеет никакого отношения, скорее к корпоративной этике. Он имеет только одну цель - создать определённую отрицательную коннотацию в отношении автора. Скажи, что это не так. Разуверь меня. Скажи, что ты всё это говоришь от большой любви к автору. Про заграницу смешно и упоминать: да, есть этот цикл стихов, но есть масса и других, «про Бирюлёво», всё, как ты любишь.
Потом ты походя пинаешь «стремительно стареющих культуртрегеров». Да, это мне очень понравилось. Ты сказал, что имел ввиду Житинского. Возможно, ты не знаешь некоторых фактов, я постараюсь их для тебя осветить. Житинский вообще-то писатель. Книжки разные пишет. Пишет давно и довольно успешно. Странно, если руководитель отдела литературы «Литературной газеты» этого не знал. Возможно, во вторую очередь он издатель. Который издавал таких авторов, как Саша Кабанов, Валерий Прокошин, Гена Каневский… Много кого он издавал. Но это, конечно, не имеет значения. Всю свою жизнь он перечеркнул одним неблаговидным поступком - издал книгу Полозковой. И я хочу спросить: за что ты так походя стараешься обидеть человека? Чего он тебе такого сделал? Ведь надо учитывать ещё тот факт, что Полозкова вовсе не ему обязана своей популярностью. Слишком льстишь ты ему, если считаешь, что он может раскрутить автора до таких масштабов. Он издал книгу Полозковой, когда она уже была известна, и в телевизоре побывала, и на радио. Издал, между прочим, на свои деньги. Ты, конечно, не допускаешь мысли, что Житинскому её стихи просто понравились. Ну, тут я ничего не могу сказать - я к нему в мысли залезть не могу. Ты, судя по всему, можешь. Иначе вряд ли бы обвинял в такой нечистоплотности, правда?
А дальше ты буксуешь. Повторяешься. Дальше ты снова переходишь к характеристике аудитории автора - характеристике нелестной, прямо скажем. А заодно и автора лишний раз пинаешь: «смотрит телесериалы чаще, чем читает книги». Откуда знаешь? Тебе Вера говорила? Или её мама? Вот это ты зачем пишешь? Какое отношение это, опять же, имеет к книге и к критике? Это же непроверенная информация. То есть, простыми словами, ложь. Ты лжёшь, Игорь. Но ты добиваешься нужно эффекта - ещё раз имя автора упоминается в отрицательной коннотации.
В общем, знаешь, я, честно говоря, устал. Всё это повторяется и повторяется. Никаких веских претензий к текстам ты не предъявляешь (ну, да, бродскость - но я бы сказал, скорее быковщина). Да и откуда им взяться - стихи-то сделаны мастерски, правда?
Ты меня прости, но дальше я разбирать не буду. Мне это не нужно; тебе, боюсь, тоже.
Я скажу тебе насчёт популярности. Вот ты получил около восьмисот комментариев. Я знаю, как это бывает, у меня были посты, на которые откликалось много народу. Сначала это здорово - эко я классно написал, люди откликаются, пишут и пишут… Пишут и пишут… Пишут, суки, и пишут… Руки им, что ли оторвать? Когда же они писать перестанут? Комментарии валятся и валятся, но среди них нет ни одного, который бы по настоящему цеплял, который мог бы стать предметом для разговора. И тебе надоедает. А теперь представь, что каждый пост вызывает такой шквал. Как тебе такая популярность? Здорово, правда? Теперь тебе стало понятнее, почему Вера отключает у себя в журнале комментарии? Такая она, эта популярность. И ведь среди этих нескольких сотен обязательно придёт десяток, чтобы сказать какую-нибудь гадость.
Никто не занимался целенаправленно раскруткой Веры. Это произошло стихийно. Люди ставили ссылки на стихи, это росло в геометрической прогрессии. Дима Быков пригласил её на эфир, я сделал ей первый публичный вечер, Житинский издал книгу. Козырев стал таскать на эфиры. Знаешь, почему? За Быкова и Житинского с Козыревым не скажу, скажу за себя. Она мне интересна. Она живая. Живая, чувствующая и страдающая. Мы ведь тоже начали наше общение с контры. Я в одном из постов назвал её и Марту Кетро «представительницами сообщества Дуры.ru». Тоже походя, не задумываясь, просто пнул легонько, хотя речь шла вовсе не о них, а, смешно сказать, о Ельцине. Вера была на меня в обиде. Марта, кажется, до сих пор косится. А я ведь тоже ничего такого не подразумевал. Так, ради красного словца.
И когда я предложил сделать ей вечер - она сильно удивилась. Она-то думала, что я её почему-то ненавижу. Да, меня раздражала патока в комментариях к каждому новому стиху, тогдашние её стихи, отличные по форме, по содержанию казались мне совершенно «девочковыми». Собственно, все те же претензии, которые предъявляешь и ты сейчас. Но я тогда писал: дайте время. Ни один писатель никому ничего не должен. Он распоряжается своим талантом, как может.
Игорь, она меняется. Она чертовски быстро меняется и развивается. На моей памяти она уже дважды кардинально изменилась. И мне интересно и иногда страшно наблюдать за этой эволюцией. Потому что большинство людей, которых я вижу, сидят в своём болотце и боятся сделать лишнее движение. В том числе и я.
Читая твою статью, я поймал себя на мысли, что ты ставишь себе целью побольнее задеть и Полозкову, и её аудиторию. А потом я получил от тебя просто изумительный комментарий: «Но я рад, вас всех так корчит :)». Это пишет мне человек, без сомнения, считающий себя человеком высоких моральных устоев, честным, умным, начитанным, носителем великой русской культуры, и тэ дэ, и тэ пэ? Ну, я рад, что твоя жизнь удалась. Хотя, честно говоря, немного грустно, что ты ставишь перед собой такие цели.
У того, что ты написал, в жж есть очень точное определение: наброс говна на вентилятор. Я восхищаюсь: у носителей русского языка не исчезла способность давать явлению точную, краткую и убийственную характеритстику.
Впрочем, я к тебе несколько несправедлив.
Как по заказу, набрёл на определение, сформулированное профессором Тамарченко: «Критика - независимо от того, насколько она прогрессивна или консервативна, - всегда рассматривает произведение в свете определенного «социального заказа». Главный вопрос, на который она стремится ответить: какую актуальную идеологическую программу решает произведение и насколько «правильно» (для той категории читателей, которую представляет критик) она решается».
Так что я должен перед тобой извиниться. Я был не прав. Твоё говно вполне профессионально.
Есть одна вещь, которую, как мне кажется, каждый литературный критик должен написать у себя на рабочем месте, а лучше на лбу. Да любой пишущий человек.
Ребята, помните, что вы пишете о живых людях. Они могут писать стихи, которые не нравятся вам, но они живые. Они из такой же плоти и крови, как и вы, так же умеют смеяться и плакать, радоваться и огорчаться, делать великие дела и опускать руки в отчаянии. Они ни разу не куклы. Если ты пишешь о человеке, поставь перед собой его фотографию и пиши, глядя ему в глаза. Сам себя убережёшь от ненужной грязи. Потому что интернет, к сожалению даёт это ощущение «ненастоящести». Даёт ощущение, что ты валишь монстров и неимоверно крут. А мы все живые люди, Игорь. В равной степени достойные любви и уважения. Даже самые распоследние графоманы. Это я, кстати, говорю и тебе, Андрей Чемоданов.
Вот так. Прости, что, во-первых, длинно и занудно, а во-вторых, без мата и оскорблений. Как умею.
Люблю вас
Но не написать я его не могу. Не потому что, скажем, пепел Клааса стучит в моё сердце, или не могу молчать, а потому что влез, не удержался, назвал статью Игоря Панина «непрофессиональным говном». А за базар, сами понимаете, надо отвечать.
Вот, отвечаю.
Значит, Игорь. Ты написал рецензию на книгу Полозковой «Фотосинтез», я правильно понял? Хорошо, давай ещё раз прочитаем.
Первый абзац. Ты рассказываешь читателю о многообразии существующих кукол, после чего плавно переходишь к Веро4ке. То есть, как бы сравниваешь рецензируемого автора с куклой. В первых строках. Давай здесь остановимся. Скажи, пожалуйста, как ты сам думаешь, вот это сравнение обидно или нет? Ну вот по чесноку. Как человек должен реагировать, когда его называют куклой? Говорить спасибо? И какое отношение этот твой богатый образ имеет к книге? Для красного словца, для хлёсткого начала, так ведь? А что походя человека обидел - искусство требует жертв. В конце абзаца ты ещё проходишься по имени. Не нравится оно тебе. Ты, конечно, не знаешь, что это имя - жж-шный ник, и что автор присвоил его себе, когда завёл журнал, и это было… Потратил минуту и уточнил - это было в январе 2003 года, когда рецензируемому тобой автору было шестнадцать лет и он ничего не знал о том, что неприлично в светском обществе называть себя уменьшительно-ласкательными производными. Ну, а за шесть-то лет имя всяко прилипло. Но мы же не будем принимать во внимание такие несерьёзные отмазки. Пнём для верности ещё разок. И ты, конечно, не знаешь, что для каждого человека его имя - самый приятный звук, и насилие над ним всегда ножом по сердцу. И теперь скажи: вот этот пассаж - он тоже к книге какое-нибудь отношение имеет? И к критике?
Дальше. А дальше ты взял книгу в руки и стал её просматривать. Знаешь, вот со вторым абзацем я полностью согласен. Ну, почти полностью. Книга издана неудачно. Фотографии теряются, не в последнюю очередь благодаря качеству печати. Я знаю Паволгу по жж, как хорошего мастера фотографии, хорошего портретиста. Кто подбирал снимки, разрабатывал дизайн книги, я не знаю, ты тоже. Возможно поэтому данный абзац получился самым нейтральным. И самым похожим на критику. Где даже твоё взывание к духу Энди Уорхола вполне к месту.
Дальше начинается разбор полётов.
Напомнив пытливому читателю, что рецензируемый тобой автор - кукла, и и от неё следует ждать мыслей только в рамках заданной компьютерной программы, ты цитируешь тексты. Цитируешь обильно, а потом предъявляешь счёт. Основная твоя претензия: знает ли Веро4ка тот мир, о котором пытается рассказать другим. По-моему, даже единственная. Ну, хорошо, ну, предположим, тебе не нравятся стихи с иностранными именами. Претензия как претензия, не возразишь. Но я тоже читал эти тексты. И у меня тоже есть вопросы. Кто такой дон Румата? Кто такой кот Бегемот, чёрт возьми? Даже Толстой, когда писал «Войну и мир», писал о мире, который был за сто лет до него. Насколько хорошо он знал этот мир? А мы верим ему. Потому что его литературные герои - нормальные люди с нормальными, человеческими чувствами. Я в приведённых тобой текстах вижу умение двумя-тремя штрихами сделать объёмный портрет героя. Приведённые тобой примеры - это вообще психологические этюды, весьма, на мой взгляд достоверные. Ты этого не видишь, хорошо. Но в качестве серьёзной критической стрелы эта претензия, уж прости, не хиляет. Ну, вот не хиляет ни разу. Впрочем, это вопрос вкуса, чёрт с ним. Но дальше ты делаешь изящный фортель. Ты заявляешь, что автор выбирает такие темы, чтобы потрафить публике. С чего ты так решил, неясно. Но осадочек у нас остаётся - ага, вот она какая, Полозкова ваша. Нечистоплотная особа, значит, представительница мира чистогана и гламура. Ты, конечно, волен так думать. Но видишь ли, в чём дело - этот твой вброс, он ведь опять совсем немотивирован. Ты просто так для себя решил. Имеет ли это всё отношение к критике? Ну, ты мне скажи.
Твой дальнейший пируэт по поводу толерантности, честно признаться, вообще остался выше моего понимания. Что ты этим хотел сказать? Что автор специально вставила чёрных лирических героев, чтобы быть любезной общественному мнению? Воля, конечно, твоя, но какая-то это уж совсем натяжка. Ну, любит девочка молодых худых темнокожих мальчиков, ну, не любит она лысых, старых и обрюзгших. Что поделать? Насильно мил, как говорится, не будешь.
Ну, бог с ним. Толерантность так толерантность. Не будем спорить по пустякам.
Но дальше у тебя начинается уже чудесное.
Книгу ты откладываешь в сторону и начинаешь препарировать аудиторию автора. Ты заявляешь, что основная её аудитория - это девочки, играющие в куклы, сидящие в Интернете и не начавшие жить. И говоришь это, заметим, с эдаким чувством превосходства, с некоторым даже презрением. Или я неправильно идентифицировал твои эмоции? Может, ты говоришь о них с любовью, а я просто не заметил? А если я не ошибся, за что ты их так не любишь? Чем они перед тобой виноваты? Своей молодостью? Странно, если ты этого не знаешь, но именно молодёжь, ещё не обременённая семейными и житейскими заботами, являлась, является и будет являться самым активным и самым благодарным читателем. Как, впрочем, и слушателем, и зрителем. В силу разных причин, о которых говорить здесь смысла нет. Хорошо это или плохо? Это никак. Это просто было, есть и будет. Да, этим прекрасно пользуются деятели музыкального шоу-бизнеса, создавая и раскручивая своих «звёздочек». И ты как бы ненароком переводишь эту параллель на Полозкову. Мимо, Игорь. Хотя бы потому, что её аудитория гораздо шире - в этом ты можешь убедиться, углубившись в её журнал года на полтора назад, когда комментарии ещё не были закрыты. Среди этих девочек встречается, например, Борис Херсонский. Ну, там масса имён, неважно. Ты их всех одним махом записываешь в девочки, играющие в куклы и отказываешь в наличии вкуса и поэтического слуха. Меня, кстати, тоже - но я переживу. Девочкам, как я понимаю, ты отказываешь в наличии вкуса просто по определению. Почему, кстати? Ну, мне просто интересно, правда. И ещё мне интересно, какое отношение этот пассаж имеет к критике? К честной, непредвзятой, аргументированной критике? Расскажи мне, пожалуйста. Знаешь, обобщения - вещь скользкая, поаккуратней с ними надо быть как-то. Я ведь видел эту аудиторию, смотрел в эти лица. Нормальные, красивые, молодые лица. Ни разу не отмеченные печатью деградации и умственной неполноценности. Ты тоже можешь посмотреть. Да, скажешь ты, девушки. Да, скажу я, девушки, действительно. Это Толю Степаненко надо спросить, почему он фиксировал свой объектив на красивых женских лицах - там было много разного народа. Хорошо, вот тут ещё более показательно. Обрати внимание на "гламурных девиц" в первых рядах.
Дальше у тебя всё интереснее и интереснее. Ты характеризуешь самого автора: «…разумеется, гламурная молодая особа, пописывающая статейки для русской версии «Космополитена» и сочиняющая стишки о пленительной загранице». И сразу возникают новые вопросы. Что в данном контексте значит «гламурная»? Что этот эпитет характеризует? Дневников гламурных девочек в жж более чем достаточно, ты можешь не пожалеть времени и почитать их. А если времени жалко (что вполне справедливо в данном случае), не надо употреблять слово просто потому что оно на слуху. Вера к гламуру не имеет никакого отношения. Или ты знаешь о гламуре что-то такое, чего не знаю я. Далее по тексту идут «статейки» для «Космополитен». Ты, опять же, говоришь об этом с какой-то долей презрения. Знаешь, учитывая обстоятельства, я склонен думать, что писать для «ЛГ» - занятие даже более позорное. Впрочем, ладно, это я уже перехожу на личности. Работа, как работа, и Вера, получается, твоя коллега- журналист. А ты её так неласково. Ни к книге, ни к критике этот пассаж тоже не имеет никакого отношения, скорее к корпоративной этике. Он имеет только одну цель - создать определённую отрицательную коннотацию в отношении автора. Скажи, что это не так. Разуверь меня. Скажи, что ты всё это говоришь от большой любви к автору. Про заграницу смешно и упоминать: да, есть этот цикл стихов, но есть масса и других, «про Бирюлёво», всё, как ты любишь.
Потом ты походя пинаешь «стремительно стареющих культуртрегеров». Да, это мне очень понравилось. Ты сказал, что имел ввиду Житинского. Возможно, ты не знаешь некоторых фактов, я постараюсь их для тебя осветить. Житинский вообще-то писатель. Книжки разные пишет. Пишет давно и довольно успешно. Странно, если руководитель отдела литературы «Литературной газеты» этого не знал. Возможно, во вторую очередь он издатель. Который издавал таких авторов, как Саша Кабанов, Валерий Прокошин, Гена Каневский… Много кого он издавал. Но это, конечно, не имеет значения. Всю свою жизнь он перечеркнул одним неблаговидным поступком - издал книгу Полозковой. И я хочу спросить: за что ты так походя стараешься обидеть человека? Чего он тебе такого сделал? Ведь надо учитывать ещё тот факт, что Полозкова вовсе не ему обязана своей популярностью. Слишком льстишь ты ему, если считаешь, что он может раскрутить автора до таких масштабов. Он издал книгу Полозковой, когда она уже была известна, и в телевизоре побывала, и на радио. Издал, между прочим, на свои деньги. Ты, конечно, не допускаешь мысли, что Житинскому её стихи просто понравились. Ну, тут я ничего не могу сказать - я к нему в мысли залезть не могу. Ты, судя по всему, можешь. Иначе вряд ли бы обвинял в такой нечистоплотности, правда?
А дальше ты буксуешь. Повторяешься. Дальше ты снова переходишь к характеристике аудитории автора - характеристике нелестной, прямо скажем. А заодно и автора лишний раз пинаешь: «смотрит телесериалы чаще, чем читает книги». Откуда знаешь? Тебе Вера говорила? Или её мама? Вот это ты зачем пишешь? Какое отношение это, опять же, имеет к книге и к критике? Это же непроверенная информация. То есть, простыми словами, ложь. Ты лжёшь, Игорь. Но ты добиваешься нужно эффекта - ещё раз имя автора упоминается в отрицательной коннотации.
В общем, знаешь, я, честно говоря, устал. Всё это повторяется и повторяется. Никаких веских претензий к текстам ты не предъявляешь (ну, да, бродскость - но я бы сказал, скорее быковщина). Да и откуда им взяться - стихи-то сделаны мастерски, правда?
Ты меня прости, но дальше я разбирать не буду. Мне это не нужно; тебе, боюсь, тоже.
Я скажу тебе насчёт популярности. Вот ты получил около восьмисот комментариев. Я знаю, как это бывает, у меня были посты, на которые откликалось много народу. Сначала это здорово - эко я классно написал, люди откликаются, пишут и пишут… Пишут и пишут… Пишут, суки, и пишут… Руки им, что ли оторвать? Когда же они писать перестанут? Комментарии валятся и валятся, но среди них нет ни одного, который бы по настоящему цеплял, который мог бы стать предметом для разговора. И тебе надоедает. А теперь представь, что каждый пост вызывает такой шквал. Как тебе такая популярность? Здорово, правда? Теперь тебе стало понятнее, почему Вера отключает у себя в журнале комментарии? Такая она, эта популярность. И ведь среди этих нескольких сотен обязательно придёт десяток, чтобы сказать какую-нибудь гадость.
Никто не занимался целенаправленно раскруткой Веры. Это произошло стихийно. Люди ставили ссылки на стихи, это росло в геометрической прогрессии. Дима Быков пригласил её на эфир, я сделал ей первый публичный вечер, Житинский издал книгу. Козырев стал таскать на эфиры. Знаешь, почему? За Быкова и Житинского с Козыревым не скажу, скажу за себя. Она мне интересна. Она живая. Живая, чувствующая и страдающая. Мы ведь тоже начали наше общение с контры. Я в одном из постов назвал её и Марту Кетро «представительницами сообщества Дуры.ru». Тоже походя, не задумываясь, просто пнул легонько, хотя речь шла вовсе не о них, а, смешно сказать, о Ельцине. Вера была на меня в обиде. Марта, кажется, до сих пор косится. А я ведь тоже ничего такого не подразумевал. Так, ради красного словца.
И когда я предложил сделать ей вечер - она сильно удивилась. Она-то думала, что я её почему-то ненавижу. Да, меня раздражала патока в комментариях к каждому новому стиху, тогдашние её стихи, отличные по форме, по содержанию казались мне совершенно «девочковыми». Собственно, все те же претензии, которые предъявляешь и ты сейчас. Но я тогда писал: дайте время. Ни один писатель никому ничего не должен. Он распоряжается своим талантом, как может.
Игорь, она меняется. Она чертовски быстро меняется и развивается. На моей памяти она уже дважды кардинально изменилась. И мне интересно и иногда страшно наблюдать за этой эволюцией. Потому что большинство людей, которых я вижу, сидят в своём болотце и боятся сделать лишнее движение. В том числе и я.
Читая твою статью, я поймал себя на мысли, что ты ставишь себе целью побольнее задеть и Полозкову, и её аудиторию. А потом я получил от тебя просто изумительный комментарий: «Но я рад, вас всех так корчит :)». Это пишет мне человек, без сомнения, считающий себя человеком высоких моральных устоев, честным, умным, начитанным, носителем великой русской культуры, и тэ дэ, и тэ пэ? Ну, я рад, что твоя жизнь удалась. Хотя, честно говоря, немного грустно, что ты ставишь перед собой такие цели.
У того, что ты написал, в жж есть очень точное определение: наброс говна на вентилятор. Я восхищаюсь: у носителей русского языка не исчезла способность давать явлению точную, краткую и убийственную характеритстику.
Впрочем, я к тебе несколько несправедлив.
Как по заказу, набрёл на определение, сформулированное профессором Тамарченко: «Критика - независимо от того, насколько она прогрессивна или консервативна, - всегда рассматривает произведение в свете определенного «социального заказа». Главный вопрос, на который она стремится ответить: какую актуальную идеологическую программу решает произведение и насколько «правильно» (для той категории читателей, которую представляет критик) она решается».
Так что я должен перед тобой извиниться. Я был не прав. Твоё говно вполне профессионально.
Есть одна вещь, которую, как мне кажется, каждый литературный критик должен написать у себя на рабочем месте, а лучше на лбу. Да любой пишущий человек.
Ребята, помните, что вы пишете о живых людях. Они могут писать стихи, которые не нравятся вам, но они живые. Они из такой же плоти и крови, как и вы, так же умеют смеяться и плакать, радоваться и огорчаться, делать великие дела и опускать руки в отчаянии. Они ни разу не куклы. Если ты пишешь о человеке, поставь перед собой его фотографию и пиши, глядя ему в глаза. Сам себя убережёшь от ненужной грязи. Потому что интернет, к сожалению даёт это ощущение «ненастоящести». Даёт ощущение, что ты валишь монстров и неимоверно крут. А мы все живые люди, Игорь. В равной степени достойные любви и уважения. Даже самые распоследние графоманы. Это я, кстати, говорю и тебе, Андрей Чемоданов.
Вот так. Прости, что, во-первых, длинно и занудно, а во-вторых, без мата и оскорблений. Как умею.
Люблю вас