9 мая 1945 года
Завтра 9 мая. 65-й раз отмечаю этот день. Сейчас это для меня самый главный праздник. И каждый раз вспоминается, как это было в 1945 году. Есть такие дни в жизни, которые не забываются, как долго ни живи.
Мы уже знали, что вот-вот будет сообщение об окончании войны и не выключали радио. Приемников у нас не было, их конфисковали в самом начале войны, но во всех домах были репродукторы, такие черные тарелки, которые висели на стене. Я тогда училась в 10 классе. 9 мая должна была быть контрольная по алгебре. Накануне засиделась над учебниками допоздна. Когда ложилась спать, в доме напротив уже все окна были темными. А утром, совсем рано, еще до 6 часов, мама (репродуктор был у нее в комнате) разбудила меня: "Людочка, вставай! Война кончилась!" Я вскочила, стала лихорадочно одеваться, и за эти несколько минут в доме напротив одно за другим зажглись все окна. Все проснулись - война кончилась!
Выбежала на улицу, побежала к школьной подружке. А на улицах уже полно народу, и все отовсюду шли в центр, к Красной площади. Там народу было больше, чем на любой демонстрации, хотя никаких колонн не было, люди просто толпились на площади.
Это был самый счастливый день в моей жизни. Потому что это был день, когда не только я, но все вокруг были счастливы. И вот что удивительно - пьяных не было. Но все как пьяные смеялись, пели, обнимались, поздравляли друг друга, знакомые и незнакомые. Несколько наших военных увидели офицера в польской форме и начали на плащ-палатке качать его. Мы ведь были тогда союзниками. А один офицер закупил у мороженщицы весь лоток с мороженым и раздавал пачки прохожим: "Мы победили, победили, угощайтесь!"
Но я думаю, что этот день вызывал общую радость не только потому что мы победили. Главное было, что кончилась война, что больше никто не погибнет. Ведь то, что мы победили, мы знали и до 9 мая. Когда наши войска подошли к границе СССР и вступили на чужую территорию, было ясно, что мы победили. Тогда, конечно, тоже ликовали, но не так, как 9 мая.
И 2 мая, когда Берлин взяли, тоже было общее ликование. Мне этот день запомнился как праздничный еще и потому, что 2 мая в Москве отменили светомаскировку, и впервые за четыре года зажглись уличные фонари и окна в домах. Но и этот день не сравнить с 9 мая, когда война кончилась. Я думаю, в этот день были счастливы и в побежденной Германии - ведь те, кто остался жив, вернутся домой.
Большая толпа собралась у американского посольства. Оно тогда располагалось рядом с гостиницей "Националь" на Охотном ряду. Там еще ходил трамвай с Петровки, через Охотный ряд на Моховую. Люди стояли на рельсах, трамваи подходили, звенели, но никто не обращал внимания, их не пропускали. Скопилось, наверное, составов пять. Люди из трамваев повыходили на площадь и присоединились к празднующим.
И вот вся эта огромная площадь перед Манежем, как и Красная площадь, была заполнена ликующим народом. На балконе американского посольства стояли несколько человек, большинство в военной форме. Они кричали что-то по-своему, и мы снизу кричали им какие-то приветствия. Ведь мы были тогда союзниками, и помощь военной техникой и продовольствием была просто необходима последние два года войны, когда у нас не было уже ни того, ни другого. И в Европе они воевали, это был Второй фронт. Снизу стали им на балкон закидывать какие-то наши значки, у кого что было. И они вниз кидали свои значки.
А потом открылись ворота и горничная вынесла на подносе с десяток бокалов с шампанским. И на балконе тоже появились бокалы в руках. Те, кто был ближе к воротам, взяли эти десять бокалов, но и те, кому они не достались, кричали "ура! ура! мы победили!". Один парень, выпив шампанское, треснул бокал об асфальт. Американцы испугались, они не знали, что у нас есть такой обычай - на радостях бить посуду. Один из стоявших на балконе им быстро объяснил, и они тоже стали бить свои бокалы, все подряд. И опять вся площадь радовалась вместе с ними.
Возвращалась я домой уже вечером. До того набегалась, что туфли несла в руках и шла босиком. На Воздвиженке, совершенно пустой в этот час, навстречу мне шла женщина с заплаканным лицом. В этот день это был первый плачущий человек, которого я увидела. Я ей сказала: "Что же вы плачете в такой день, в такой праздник, когда все радуются?" И она сказала: "Я тоже радуюсь, но радуюсь одна. Муж и три сына..." И мы поплакали вместе. Вот сегодня 65-й год, а вспомнила - и опять заплакала. Вот как она, эта победа досталась.
Мы уже знали, что вот-вот будет сообщение об окончании войны и не выключали радио. Приемников у нас не было, их конфисковали в самом начале войны, но во всех домах были репродукторы, такие черные тарелки, которые висели на стене. Я тогда училась в 10 классе. 9 мая должна была быть контрольная по алгебре. Накануне засиделась над учебниками допоздна. Когда ложилась спать, в доме напротив уже все окна были темными. А утром, совсем рано, еще до 6 часов, мама (репродуктор был у нее в комнате) разбудила меня: "Людочка, вставай! Война кончилась!" Я вскочила, стала лихорадочно одеваться, и за эти несколько минут в доме напротив одно за другим зажглись все окна. Все проснулись - война кончилась!
Выбежала на улицу, побежала к школьной подружке. А на улицах уже полно народу, и все отовсюду шли в центр, к Красной площади. Там народу было больше, чем на любой демонстрации, хотя никаких колонн не было, люди просто толпились на площади.
Это был самый счастливый день в моей жизни. Потому что это был день, когда не только я, но все вокруг были счастливы. И вот что удивительно - пьяных не было. Но все как пьяные смеялись, пели, обнимались, поздравляли друг друга, знакомые и незнакомые. Несколько наших военных увидели офицера в польской форме и начали на плащ-палатке качать его. Мы ведь были тогда союзниками. А один офицер закупил у мороженщицы весь лоток с мороженым и раздавал пачки прохожим: "Мы победили, победили, угощайтесь!"
Но я думаю, что этот день вызывал общую радость не только потому что мы победили. Главное было, что кончилась война, что больше никто не погибнет. Ведь то, что мы победили, мы знали и до 9 мая. Когда наши войска подошли к границе СССР и вступили на чужую территорию, было ясно, что мы победили. Тогда, конечно, тоже ликовали, но не так, как 9 мая.
И 2 мая, когда Берлин взяли, тоже было общее ликование. Мне этот день запомнился как праздничный еще и потому, что 2 мая в Москве отменили светомаскировку, и впервые за четыре года зажглись уличные фонари и окна в домах. Но и этот день не сравнить с 9 мая, когда война кончилась. Я думаю, в этот день были счастливы и в побежденной Германии - ведь те, кто остался жив, вернутся домой.
Большая толпа собралась у американского посольства. Оно тогда располагалось рядом с гостиницей "Националь" на Охотном ряду. Там еще ходил трамвай с Петровки, через Охотный ряд на Моховую. Люди стояли на рельсах, трамваи подходили, звенели, но никто не обращал внимания, их не пропускали. Скопилось, наверное, составов пять. Люди из трамваев повыходили на площадь и присоединились к празднующим.
И вот вся эта огромная площадь перед Манежем, как и Красная площадь, была заполнена ликующим народом. На балконе американского посольства стояли несколько человек, большинство в военной форме. Они кричали что-то по-своему, и мы снизу кричали им какие-то приветствия. Ведь мы были тогда союзниками, и помощь военной техникой и продовольствием была просто необходима последние два года войны, когда у нас не было уже ни того, ни другого. И в Европе они воевали, это был Второй фронт. Снизу стали им на балкон закидывать какие-то наши значки, у кого что было. И они вниз кидали свои значки.
А потом открылись ворота и горничная вынесла на подносе с десяток бокалов с шампанским. И на балконе тоже появились бокалы в руках. Те, кто был ближе к воротам, взяли эти десять бокалов, но и те, кому они не достались, кричали "ура! ура! мы победили!". Один парень, выпив шампанское, треснул бокал об асфальт. Американцы испугались, они не знали, что у нас есть такой обычай - на радостях бить посуду. Один из стоявших на балконе им быстро объяснил, и они тоже стали бить свои бокалы, все подряд. И опять вся площадь радовалась вместе с ними.
Возвращалась я домой уже вечером. До того набегалась, что туфли несла в руках и шла босиком. На Воздвиженке, совершенно пустой в этот час, навстречу мне шла женщина с заплаканным лицом. В этот день это был первый плачущий человек, которого я увидела. Я ей сказала: "Что же вы плачете в такой день, в такой праздник, когда все радуются?" И она сказала: "Я тоже радуюсь, но радуюсь одна. Муж и три сына..." И мы поплакали вместе. Вот сегодня 65-й год, а вспомнила - и опять заплакала. Вот как она, эта победа досталась.