Почему мои родители не ездят к нам в гости. Why my parents don’t visit.
Russian only
Отчим рядом с машиной после аварии. My stepdad next to the car after the accident. Photo © Laura Williams.
За 17 лет моего проживания в русской деревне мои родители приезжали из Америки на Брянщину всего трижды. Пожалуй, они больше никогда не приедут. Что-то не сложились у мамы отношения с Россией, или у России с ней.
Первый приезд был летом 1997 года, в мой первый год работы в заповеднике «Брянский лес». Мама еще не знала про нас с Игорем. Я же приехала сюда по работе, а осталась по любви. Я забрала маму и отчима из аэропорта в Москве и повезла их на своей старой шестёрке в нашу деревню. В Москве мама еще удивилась, почему водители не обращают внимание на разделительные линии между полосами движения. И почему там, где должно быть три ряда машин, выстроилось пять. «Белые линии здесь только для украшения?» - спросила она. Она привыкла, что в Америке большинство водителей соблюдает правила дорожного движения и почти всегда уступают друг другу дорогу. По пути домой, она еще со страхом смотрела на асфальт через дыру в полу шестёрки под ее ногами.
Когда мы приехали, и мама узнала, что в моей жизни появился Игорь, она на два дня потеряла дар речи. Во время знакомства с ним, она поняла, что у него глубокие корни в России, что он не тот человек, который уедет со мной жить в Штатах. До нее, наконец, дошло, что Россия для меня не ошибка молодости, а то, что здесь у меня сама жизнь складывается, вдали от родины.
Я полагаю, что ей это было тяжело по двум причинам. Во-первых, что ее единственная дочь остается в заморской, совершенно не понятой для нее стране. Она юрист, человек очень организованный, привыкший далеко вперед планировать, не верящий в суеверия или Бога. А тут разве можно хоть что-то нормально спланировать? Человек предполагает, а Бог располагает. И даже если всё получается по плану, то стоит лишь попасться проклятому черному коту на дороге, как от планов отказываются. Она за полгода начинает меня терроризировать о моих планах - спрашивает в какие даты я прилечу в США на каникулы (чтобы подстроить свои планы под мои). А я даже не могу сказать, что я буду делать завтра.
Во-вторых, поколение моих родителей выросло в тени холодной войны. Они хорошо помнят, как их заставляли прятаться под школьной партой - готовиться к советской ядерной атаке. Они вздрагивали от воя сирен при учебных тревогах и проверках систем оповещения: «This is a test of the emergency broadcasting system». Неудивительно, что они переживали из-за моей убежденности, что я попала туда, куда мне надо.
Мы с Игорем тогда еще жили в старом доме. Удобства были во дворе. Еще один шок для них. Хотя они опытные путешественники и ездят по сей день по всему миру, они предпочитают хотя бы самые минимальные условия комфорта. Чтобы они совсем не отчаялись, по вечерам мы топили для них баню, чтобы помыться.
В следующий раз они приехали в декабре 2001 года, чтобы навестить первого внука. Морозы ударили под минус 30. И хотя мы жили уже в новом доме, тогда гостевая комната в пристройке была довольно холодной из-за того, что под пристройкой пришлось делать отдельный фундамент. Холодом несло прямо на кровать через щель между домами. Они поутру даже вставать не хотели, чтобы не выпускать тепло из-под одела. Я всё-таки заставила их встать, и укутывала их как матрешек в несколько слоев телогреек. Запрягала кобылу Азу и везла их на санях по зимнему лесу. Было очень весело, и они начали понемногу понимать, за что я выбрала такое красивое место. Но потом перемерзла канализация, и нельзя было ходить в туалет в доме, мыться или готовить. На второй день они предложили мне поехать с ними в Брянск, пожить в гостинице. Но когда собрались выезжать, оказалось, что ни одна машина не могла проехать по нашей дороге. Пришлось Игорю нас вывозить до вокзала на военном вездеходе Газ-66. Бедный отчим сидел в холодном кунге при температуре минус 30 и, наверное, клялся больше не возвращаться в Россию.
Но вернулись. Третий и последний их раз на Брянщине был в 2006 году, когда второму внуку исполнилось два года (у моего брата пока нет детей). Были жуткие комары, и приходилось их одевать с ног до головы, да еще и в накомарниках, чтобы прогуляться по лесу.
Чтобы немного отдохнуть от комаров, Игорь решил нас с родителями свозить в старинный город Севск, километрах в 70 отсюда. Хотели взять с собой одного ребенка, но в последнюю минуту он закапризничал, и его оставили с девушкой, которая у нас тогда работала няней. Машина была Renault Scenic 2004 года выпуска. Эта модель была выбрана, потому что в то время была лучшей в Европе по краш-тестам. Приученные с детства пристегиваться ремнями безопасности, мы все на автомате пристегнулись. Игорь, чтобы выглядеть приличным в глазах тёщи, тоже пристегнулся. Он сидел за рулем, отчим на переднем кресле, а мы с мамой сзади.
Ехали по абсолютно пустой трассе, примерно 100 километров в час. И вдруг Игорь боковым зрением заметил, что УАЗ-козёл несется с примыкающей второстепенной дороги навстречу нам. По правилам он должен нас пропустить, но не тормозит. Когда Игорь понял, что водитель УАЗика не останавливается, а мчится на большой скорости прямо на нас, вместо того, чтобы нажать на тормоз, он вжал педаль газа в пол. Поэтому удар пришелся по нам не в переднюю часть машины, где люди, а в заднюю, в пустой багажник, сзади двери, за которой сидела моя мама. А была бы я на месте Игоря, скорее всего, я нажала бы на тормоз, и тогда не сидела бы тут сегодня и не писала бы эти слова.
Мы взлетели, словно ракета над дорогой, юлой перекрутившись в воздухе. Я зажмурила глаза, схватила обеими руками подголовник кресла передо мной и ждала (тогда казалась, что целая вечность), что мы во что-нибудь врежемся и отправимся на тот свет. Машина приземлилась на крышу и еще метров пятьдесят скользила по асфальту вверх колесами и остановилась в десяти метрах от железобетонной автобусной остановки.
Тишина. Мама, дрожащим, но тихим голосом, спросила: «Is everyone okay?». Мы все с удивлением ответили: «Yes». Я медленно открыла глаза. Мы вчетвером висели в воздухе, ремни туго нас удерживали в креслах. Почти все стекла машины были выбиты. Но эта модель машины была оборудована восемью подушками безопасности (которые открылись как ширмы внутри каждого окна, потом резко сдулись после удара) и на нас не было ни одной царапины от осколков. Настоящее чудо в том, что мы все оттуда вышли на своих ногах.
УАЗик пострадал меньше, но и ему досталось. Водителю повезло, что он мягко приземлился на кусты в кювете. Позже выяснилось, что у водителя не было ни прав, ни страховки, и буквально накануне он был закодирован от алкоголизма. УАЗик был казённым, с соседнего колхоза, тормоза были неисправными. При осмотре окрестностей, мы нашли колеса от нашей машины и наши вещи в радиусе двухсот метров.
Мы долго не могли никуда дозвониться, чтобы вызвать кого-нибудь на помощь. Мобильная связь еле ловила, да и тогда не понятно было по какому номеру нужно звонить, чтобы вызвать милицию или скорую. Через некоторое время случайно (а может не случайно) мимо проезжал знакомый, он довез нас до районной больницы. Мама посмотрела на нищую палату с отбитой половой плиткой и отваливающейся штукатуркой, и отказалась от их услуг. Кроме психики, ни у кого ничего не было серьёзно повреждено.
После аварии родители больше не приезжали на родину Игоря. Если подумать, что могло бы быть, что дети могли бы в один миг лишиться не только обоих родителей, но и бабушки с дедушкой… Да и если бы взяли собой ребенка… Нет, об этом лучше не думать. Зато, в этот день у нас у всех случился второй день рождения.
Ну если уж делать полный рассказ, то надо добавить, что мои храбрые родители еще попытались приезжать на Камчатку в 2007 году, когда мы там жили с детьми (и Игорь работал инспектором в Кроноцком заповеднике). Я спланировала для них хорошую экскурсию на четыре дня в природном парке «Налычево», что находится в 20 минут полета на вертолете от города Петропавловска-Камчатского. Но человек только предполагает… Всю неделю над Камчаткой работал тайфун, причем такой сильный, что даже не могли выйти из квартиры. Вертолёты при такой погоде не летали. В придачу, в эти дни во всём городе отключили воду (причём холодную и горячую) для очистки труб. Мы запаслись водой, но им пришлось мыться из бидона. За день перед их отъездом, когда стало понятно, что мы никуда не попадём, а дождь немного утих, я организовала для них сплав по реке, куда можно было добраться на машине. Мы даже увидели медведя и отчим впервые в жизни сумел поймать гольца.
Теперь вместо того, чтобы родителям приезжать в Россию, мы ездим к ним в гости или встречаемся в третьей стране.
Отчим рядом с машиной после аварии. My stepdad next to the car after the accident. Photo © Laura Williams.
За 17 лет моего проживания в русской деревне мои родители приезжали из Америки на Брянщину всего трижды. Пожалуй, они больше никогда не приедут. Что-то не сложились у мамы отношения с Россией, или у России с ней.
Первый приезд был летом 1997 года, в мой первый год работы в заповеднике «Брянский лес». Мама еще не знала про нас с Игорем. Я же приехала сюда по работе, а осталась по любви. Я забрала маму и отчима из аэропорта в Москве и повезла их на своей старой шестёрке в нашу деревню. В Москве мама еще удивилась, почему водители не обращают внимание на разделительные линии между полосами движения. И почему там, где должно быть три ряда машин, выстроилось пять. «Белые линии здесь только для украшения?» - спросила она. Она привыкла, что в Америке большинство водителей соблюдает правила дорожного движения и почти всегда уступают друг другу дорогу. По пути домой, она еще со страхом смотрела на асфальт через дыру в полу шестёрки под ее ногами.
Когда мы приехали, и мама узнала, что в моей жизни появился Игорь, она на два дня потеряла дар речи. Во время знакомства с ним, она поняла, что у него глубокие корни в России, что он не тот человек, который уедет со мной жить в Штатах. До нее, наконец, дошло, что Россия для меня не ошибка молодости, а то, что здесь у меня сама жизнь складывается, вдали от родины.
Я полагаю, что ей это было тяжело по двум причинам. Во-первых, что ее единственная дочь остается в заморской, совершенно не понятой для нее стране. Она юрист, человек очень организованный, привыкший далеко вперед планировать, не верящий в суеверия или Бога. А тут разве можно хоть что-то нормально спланировать? Человек предполагает, а Бог располагает. И даже если всё получается по плану, то стоит лишь попасться проклятому черному коту на дороге, как от планов отказываются. Она за полгода начинает меня терроризировать о моих планах - спрашивает в какие даты я прилечу в США на каникулы (чтобы подстроить свои планы под мои). А я даже не могу сказать, что я буду делать завтра.
Во-вторых, поколение моих родителей выросло в тени холодной войны. Они хорошо помнят, как их заставляли прятаться под школьной партой - готовиться к советской ядерной атаке. Они вздрагивали от воя сирен при учебных тревогах и проверках систем оповещения: «This is a test of the emergency broadcasting system». Неудивительно, что они переживали из-за моей убежденности, что я попала туда, куда мне надо.
Мы с Игорем тогда еще жили в старом доме. Удобства были во дворе. Еще один шок для них. Хотя они опытные путешественники и ездят по сей день по всему миру, они предпочитают хотя бы самые минимальные условия комфорта. Чтобы они совсем не отчаялись, по вечерам мы топили для них баню, чтобы помыться.
В следующий раз они приехали в декабре 2001 года, чтобы навестить первого внука. Морозы ударили под минус 30. И хотя мы жили уже в новом доме, тогда гостевая комната в пристройке была довольно холодной из-за того, что под пристройкой пришлось делать отдельный фундамент. Холодом несло прямо на кровать через щель между домами. Они поутру даже вставать не хотели, чтобы не выпускать тепло из-под одела. Я всё-таки заставила их встать, и укутывала их как матрешек в несколько слоев телогреек. Запрягала кобылу Азу и везла их на санях по зимнему лесу. Было очень весело, и они начали понемногу понимать, за что я выбрала такое красивое место. Но потом перемерзла канализация, и нельзя было ходить в туалет в доме, мыться или готовить. На второй день они предложили мне поехать с ними в Брянск, пожить в гостинице. Но когда собрались выезжать, оказалось, что ни одна машина не могла проехать по нашей дороге. Пришлось Игорю нас вывозить до вокзала на военном вездеходе Газ-66. Бедный отчим сидел в холодном кунге при температуре минус 30 и, наверное, клялся больше не возвращаться в Россию.
Но вернулись. Третий и последний их раз на Брянщине был в 2006 году, когда второму внуку исполнилось два года (у моего брата пока нет детей). Были жуткие комары, и приходилось их одевать с ног до головы, да еще и в накомарниках, чтобы прогуляться по лесу.
Чтобы немного отдохнуть от комаров, Игорь решил нас с родителями свозить в старинный город Севск, километрах в 70 отсюда. Хотели взять с собой одного ребенка, но в последнюю минуту он закапризничал, и его оставили с девушкой, которая у нас тогда работала няней. Машина была Renault Scenic 2004 года выпуска. Эта модель была выбрана, потому что в то время была лучшей в Европе по краш-тестам. Приученные с детства пристегиваться ремнями безопасности, мы все на автомате пристегнулись. Игорь, чтобы выглядеть приличным в глазах тёщи, тоже пристегнулся. Он сидел за рулем, отчим на переднем кресле, а мы с мамой сзади.
Ехали по абсолютно пустой трассе, примерно 100 километров в час. И вдруг Игорь боковым зрением заметил, что УАЗ-козёл несется с примыкающей второстепенной дороги навстречу нам. По правилам он должен нас пропустить, но не тормозит. Когда Игорь понял, что водитель УАЗика не останавливается, а мчится на большой скорости прямо на нас, вместо того, чтобы нажать на тормоз, он вжал педаль газа в пол. Поэтому удар пришелся по нам не в переднюю часть машины, где люди, а в заднюю, в пустой багажник, сзади двери, за которой сидела моя мама. А была бы я на месте Игоря, скорее всего, я нажала бы на тормоз, и тогда не сидела бы тут сегодня и не писала бы эти слова.
Мы взлетели, словно ракета над дорогой, юлой перекрутившись в воздухе. Я зажмурила глаза, схватила обеими руками подголовник кресла передо мной и ждала (тогда казалась, что целая вечность), что мы во что-нибудь врежемся и отправимся на тот свет. Машина приземлилась на крышу и еще метров пятьдесят скользила по асфальту вверх колесами и остановилась в десяти метрах от железобетонной автобусной остановки.
Тишина. Мама, дрожащим, но тихим голосом, спросила: «Is everyone okay?». Мы все с удивлением ответили: «Yes». Я медленно открыла глаза. Мы вчетвером висели в воздухе, ремни туго нас удерживали в креслах. Почти все стекла машины были выбиты. Но эта модель машины была оборудована восемью подушками безопасности (которые открылись как ширмы внутри каждого окна, потом резко сдулись после удара) и на нас не было ни одной царапины от осколков. Настоящее чудо в том, что мы все оттуда вышли на своих ногах.
УАЗик пострадал меньше, но и ему досталось. Водителю повезло, что он мягко приземлился на кусты в кювете. Позже выяснилось, что у водителя не было ни прав, ни страховки, и буквально накануне он был закодирован от алкоголизма. УАЗик был казённым, с соседнего колхоза, тормоза были неисправными. При осмотре окрестностей, мы нашли колеса от нашей машины и наши вещи в радиусе двухсот метров.
Мы долго не могли никуда дозвониться, чтобы вызвать кого-нибудь на помощь. Мобильная связь еле ловила, да и тогда не понятно было по какому номеру нужно звонить, чтобы вызвать милицию или скорую. Через некоторое время случайно (а может не случайно) мимо проезжал знакомый, он довез нас до районной больницы. Мама посмотрела на нищую палату с отбитой половой плиткой и отваливающейся штукатуркой, и отказалась от их услуг. Кроме психики, ни у кого ничего не было серьёзно повреждено.
После аварии родители больше не приезжали на родину Игоря. Если подумать, что могло бы быть, что дети могли бы в один миг лишиться не только обоих родителей, но и бабушки с дедушкой… Да и если бы взяли собой ребенка… Нет, об этом лучше не думать. Зато, в этот день у нас у всех случился второй день рождения.
Ну если уж делать полный рассказ, то надо добавить, что мои храбрые родители еще попытались приезжать на Камчатку в 2007 году, когда мы там жили с детьми (и Игорь работал инспектором в Кроноцком заповеднике). Я спланировала для них хорошую экскурсию на четыре дня в природном парке «Налычево», что находится в 20 минут полета на вертолете от города Петропавловска-Камчатского. Но человек только предполагает… Всю неделю над Камчаткой работал тайфун, причем такой сильный, что даже не могли выйти из квартиры. Вертолёты при такой погоде не летали. В придачу, в эти дни во всём городе отключили воду (причём холодную и горячую) для очистки труб. Мы запаслись водой, но им пришлось мыться из бидона. За день перед их отъездом, когда стало понятно, что мы никуда не попадём, а дождь немного утих, я организовала для них сплав по реке, куда можно было добраться на машине. Мы даже увидели медведя и отчим впервые в жизни сумел поймать гольца.
Теперь вместо того, чтобы родителям приезжать в Россию, мы ездим к ним в гости или встречаемся в третьей стране.