Шумел сурово Брянский лес. Часть третья.
Партизанский цирюльник. Partisan barber.
Первая часть здесь.
Вторая часть здесь.
Чтобы спастись от фашистских бомбардировок, жители Чухраев выкопали в лесу землянки для своих семей. Они укрепили стены и крышу каждой ямы бревнами, сверху засыпали землей и уложили сосновые ветки, чтобы замаскировать землянки сверху. Они заткнули щели и дырки мхом, чтобы утеплить землянки и заглушить детский плач на случай, если вблизи появятся фашисты. Рядом в лесу в таких же ямах они сделали запасы продовольствия, оружия и вещей.
Партизаны тоже жили в таких землянках. Игорь показал мне остатки землянки рядом с дорогой между Чухраями и Смелижем, в которой стоял печатный пресс и печаталась подпольная партизанская газета. Другая такая же землянка служила партизанским госпиталем, в котором находились больные и раненые. Во временном госпитале койки были сделаны из жердей, связанных вместе веревками и покрытыми сверху мхом. Врачи, медсестры и даже ветеринары делали сотни сложнейших операций на деревянном топчане в углу рядом с дверью, часто даже без наркоза. Со временем эти строения постепенно разрушались, но ямы землянок можно и теперь, спустя полвека, найти в лесу. Госпиталь восстановили, как памятник истории. Я много раз заходила внутрь и я не могу себе представить, как врачи могли делать операции и как раненые партизаны выздоравливали в темных, сырых и грязных помещениях.
Печатный станок для подпольной газеты "Партизанская правда". A printing press for the "Partisan Truth" underground newspaper.
Я знала, что когда немецкая и советская армии готовились к решающему сражению и самой большой танковой битве в истории на Курской дуге, примерно в двухстах километрах к юго-востоку от Брянска, брянские партизаны усилили свои действия по ту сторону фронта. Координируя свои действия с действиями Красной армии на фронте, партизаны пускали под откос поезда и взрывали железнодорожные пути и мосты по всему району, разрушая фашистам пути доставки грузов.
Фашисты отозвали с фронта пять дивизий, чтобы выгнать партизан из Брянского леса. Они образовали цепочку и стали прочесывать лес вокруг Чухраев и Смелижа, где обосновалась южная партизанская группа. Немцы думали выдавить врага на открытую пойму Десны, но партизаны прорвали немецкую цепь и отправились в сторону фронта. Жители близлежащих деревень были не столь удачливы и попали в окружение к немцам.
30 мая 1943 года немцы окружили всех, кто оставался в лесу возле Чухраев и стали выгонять из землянок. Люди второпях собирали еду и вещи. Ольга Ивановна рассказала мне, что ее семья кое-как покидала еду и запасы в мешок. Всю лишнюю одежду они постарались надеть на себя, чтобы потом менять ее на продукты. Те, у кого были коровы, забирали их с собой. Фашисты прогнали их через деревню и по дороге в Смелиж, поджигая оставшиеся дома, бросая бутылки с керосином в окна. Всех, кто пытался выйти из колонны, убивали.
Запуганные жители провели ночь в поле рядом со Смелижем, а на следующий день к ним присоединили других людей, которых также выгнали из лесов вокруг деревни. Потом их погнали за шестьдесят километров на немецкую базу в Локте, в охраняемой колонне, протянувшейся на два километра и увеличивающейся по мере прохождения партизанских деревень. Они ели сырой картофель и грызли зерно. Женщины несли младенцев. Старшие дети шли сами, но никто не жаловался.
Ручное противосамолетное оружие. Antiaircraft weapon.
Когда они покинули партизанский край и стали проходить через деревни, оккупированные немцами, жители кричали им, что фашисты всех, кто приходит в Локоть, убивают. Когда жители пришли в Локоть в тот вечер, охранники погнали их в баню, чтобы они вымылись и избавились от вшей. Мужчин погнали в одну сторону, женщин и детей в другую. Семьи были разделены. Они не успели даже попрощаться. Мужчин и женщин посадили в разные вольеры, обнесенные двенадцатью рядами колючей проволоки. Ольга Ивановна пересчитала их. Фашисты отобрали у них коров и другой скот. Спали они на земле. Фашисты давали им вареную картошку и воду. Ольга Ивановна рассказала, что когда немецкий солдат давал картошку, то он давал ее каждому по-отдельности. Но когда этим занимался русский полицай, то он швырял весь горшок через ограду. Пленники отталкивали друг друга, чтобы схватить еду. Детей давили и били.
- Сукины сыны, - сказала мне Ольга Ивановна. - Немцы с нами лучше обращались, чем свои.
- Ну, по крайней мере, что касалось еды, - добавила она.
Это был единственный раз, когда я услышала от нее ругательство.
Вскоре после того как пленники прибыли в лагерь, фашисты приказали расстрелять всех мужчин и мальчиков старше двенадцати лет. Полицаи выстроили их вдоль ямы на глазах у матерей, жен, детей и внуков. Палачи сказали им:
- Встаньте рядом с родными, и вы будете лежать вместе.
Они стреляли из автоматов, а люди падали в яму один за другим. Потом их засыпали землей, хотя некоторые еще были живы. Ольга Ивановна сказала, что еще три дня там стоял стон, и шевелилась земля.
После двух месяцев пребывания в лагере Локтя, детей и женщин погрузили в восемь теплушек и отвезли в Минск. Из Минска некоторых женщин отправили на работы в Германию в концентрационные лагеря. Теплушку, где была Ольга Ивановна, прицепили к паровозу еще с десятью другими вагонами, заполненными женщинами и детьми, и отправили на Украину. Когда поезд остановился, дородный немецкий офицер объявил, что они направляются на работы в колхозах на оккупированной территории.
К поезду подогнали десятки телег, которые их и увезли. Украинские возницы велели им проверить, находятся ли они вместе со своими родственниками, иначе их могут развести по разным деревням.
Ольгу Ивановну, ее сестру, двух золовок и их пятнадцать детей, а также еще девять других семей из Чухраев привезли в маленькую украинскую деревню Круты. Они жили в школе и выпрашивали еду у деревенских жителей. По непонятным для Ольги Ивановны причинам полицаи не разрешали им работать в поле, чтобы они могли вырастить еду. Возможно, полицаи им не доверяли, так как они были из партизанских краев. Они ели одну картошку, которую им давали сердобольные местные жители. Они варили ее на костре на школьном дворе. Один наиболее злобный полицай каждый вечер приходил к костру и плевал в котелок. У одной из женщин был грудной ребенок. Полицай отрывал его от ее груди, когда она его кормила, и плевал ему в лицо со словами:
- Партизана кормишь!
В конце концов, ребенок умер.
Сочувствуя перемещенным семьям, одноногий бухгалтер в колхозе нанял Ольгу Ивановну давить масло из кунжута и мака у него дома. Он давал ей пол-литра масла каждый день в счет оплаты. Его жена иногда давала ей буханку хлеба.
- Детям, - говорила она.
Партизанское укрытие. A Partisan shelter.
Продолжеине здесь.