Виктория Ветрова
Если кто-то скажет тебе, что ты - вундеркинд, не верь ему!
Ты - не вундеркинд, ты - гений в детстве!
Андрей Вознесенский Виктории Ветровой о ней самой
песня ОНА ЕГО ЛЮБИЛА
Я - мир твой. Ты - моя Вселенная,
Ты твердь над морем неизменная,
Ты городской водопровод,
Что бесконечен в мире разума,
Ты та любовь, что мне показана,
Как легочнику кислород.
Я - мир твой. Ты - моя испарина,
Ты - одичалый сон татарина,
Что лишь в мечтах впадает в блуд,
Ты - мой рассудок страстью выбитый,
Ты - мой желудок, болью выпитый
И слезы, что других клюют.
Я - мир твой. Ты - моя религия,
Собою постигаю сдвиги я
В душе твоей и ты растешь
Цветком, пробившимся сквозь пагубу
Чужих камней, сквозь счастья радугу.
Я - Мир твой. Ты во мне живешь.
Виктория Ветрова
песня КРЫЛЬЯ
Под самый занавес восьмидесятых, на заре девяностых страну всколыхнуло имя Юного Поэта - Виктория Ветрова.
О ней писали газеты, о ней шли передачи на центральном телевидении, проводились творческие вечера в Доме Журналиста и в Центральном Доме Работников Искусств.
Творческие встречи в Центральном Доме Литераторов прошли 7 раз.
И это при том, что в 1991 году, в январе, на момент первой публикации в «Комсомольской правде» ей было всего 12 лет.
К 1992 году у нее вышло уже два сборника стихов
«Ты найди меня в доброте своей» и «Пора ромашкового цвета»...
Виктория Ветрова автор 10 стихотворных сборников:
1. «Ты найди меня в доброте своей», Москва, 1991, «Дом»
2. «Пора ромашкового цвета», Москва, 1992, «Паритет»
3. «Держащая небо», Москва, 1993, «Спорт»
4. «Про любовь», Екатеринбург, 1995, «Виктор»
5. «Время доверия», Скопье, 1994, «Детска Радост»
6. «Часть меня», Москва, 1999, «Голос-пресс»
7. «Апокрифы», Москва, 1999, «Голос-пресс»
8. «Стихия», Москва, 2003, «Голос-пресс»
9. «Разное», Москва, 2004, «Голос-пресс»
10. «Иллюзии», Москва, 2007, «Воскресенье»,
и 5 пяти романов:
11. «Обнимая смерть», Москва, 2000, «Воскресенье»
12. «Сестричка», Москва, 2003, «АСТ»
13. «Пикассо», Москва, 2003, «АСТ»
14. «Пересмешники», Москва, 2004, «АСТ»
15. «Кукла Джошуа», Москва, 2005, «АСТ»
Виктория худрук независимой киностудии "Handmadefilms".
В качестве режиссера сняла фильмы: "Синкопа одиночества", "Сумерки", "Нюансы".
Поёт, пишет музыку, рисует.
***
Выступала Виктория тогда, в девяностые, везде, даже в Колонном Зале Дома Союзов, в Кремлевском Дворце на Дне Славянской письменности
В Большом Театре на огромной Рождественской акции она читала свои стихи со сцены Большого.
Говорили о ней в те годы много - она удивляла, радовала, шокировала, возмущала и давала повод для пересудов несоответствием юного возраста и уровня стихов.
Меня лично не то что удивили, а просто поразили стихи из тех первых двух номеров «Комсомольской правды» за 1991 и 1992 годы, которые я храню до сих пор.
Я не могла понять (и до сих пор не понимаю), как ребенок мог написать такие совершенные поэтические строки
Серый пепел, серый тополь,
Серый день исколеси,
Растревожен конный топот
По заезженной Руси.
У меня в голове бушевали вопросы шквалом ...
- Откуда в ней этот дар в столь юном возрасте?
- Как он к ней пришел?
- Почему именно к ней?
- Как же она пишет?
... она ведь не может так писать по определению - ребенок.
И я перечитывала по многу раз её строки ...
Я бегу, от кого - не знаю,
Вылетаю за стаей стая,
Выпадаю за камнем камень,
И рыдаю за взрывом взрыв,
Оседаю в пустыне ставень,
И скитаюсь в толпе навзрыд.
и всё равно не понимала, как они родились в детской душе.
Для того, чтобы написать «растревожен конный топот»
или «Оседаю в пустыне ставень, И скитаюсь в толпе навзрыд» нужно прожить каждое состояние наяву.
Без этого стихов не бывает!!!
Ну откуда ребенок из благополучной семьи мог знать как можно «оседать в пустыне ставен, и скитаться в толпе навзрыд»
Вот это «скитаться в толпе навзрыд» меня просто уносило из реальности …
Такие стихи - редкость необыкновенная!
А уж когда Поэту каких-то там 12 - 13 лет ...
Но в то время я не могла задать свои вопросы юной девочке….
Прошли годы, отшумели, как говорится, девяностые, наступил 21 век - всё переменилось в этом мире.
Но я не могла забыть эту девочку и её строки.
Мне все время хотелось узнать - что с ней стало, как она пишет теперь, не исчез ли этот редкий удивительный дар поэтического слова с возрастом.
И вообще - ЧТО ЭТО БЫЛО?
Я перепечатала её стихи и опубликовала в своем журнале и в ЖЖ.
http://frau-anderson.livejournal.com/99686.html
Я хотела её найти! Хоть когда-нибудь!
Я надеялась, что она каким-то чудом увидит и отзовется - была у меня такая потаённая надежда.
А потом мне сказали, что Виктория умерла в детстве.
У меня был шок - я так и не узнала ничего о том - ЧТО ЭТО БЫЛО …
А этим летом произошло чудесное событие
Получаю я письмо:
***
Начну, как в стародавних временах...)))
Пишет Вам, дорогая Фрау Андерсон, многократно похороненная всеми Вика Ветрова
(Ветрова Виктория Николаевна - она же).))))
Спасибо Вам огромное за то, что все еще помните мое творчество и, надеюсь,интересуетесь новым.
С большим интересом почитала в Вашем ЖЖ полемику относительно степени моего таланта и прочего, с почитателем "другого автора". Вы вызвали у меня восторг, почитатель прочих - умиление.)))
Еще раз спасибо большое, что поддержали!
Если будет желание пообщаться, пишите на этот адрес, обязательно откликнусь и поведаю о новостях с творческих
полей.)))
C уважением, Виктория)))
***
Одним словом, Виктория вернулась из Небытия, и мы с ней встретились.
И поговорили. И, естественно, на встрече был tapirr, на фото запечатлён кусочек его руки (чуть больше раскрыть своё инкогнито он отказался категорически)
Я с детства живу в такой ситуации, когда меня литературные критики и журналисты пытались в какие-то рамки заключить, вписать в какую-то устоявшуюся структуру.
А я говорила, что не надо меня пытаться вместить во все ваши сорок восемь формочек.
Но это не помогает - все равно пытаются дать мне определение и не оставляют попытки вместить меня в некие рамки.
Когда мне говорят - вот женщине должно делать то-то и то-то, а Поэту надо делать вот то-то и то-то, я думаю в этот момент:
- Может быть женщине надо, Поэту надо, а вот мне лично - не надо!
Это папа Вам читал Пастернака в шесть лет?
И папа, и мама, но в первую очередь это делала мама.
Когда Вы стали писать?
Осознанно я лет с пяти уже что-то писала, но во что-то определенное это стало формироваться, когда мне семь уже было
Ваши стихи того периода - у меня было ощущение, что писал их взрослый человек - Вы понимали тогда, что именно Вы пишете, или это шло через Вас, а Вы просто записывали, до конца не понимая детским умом, что это такое?
Я абсолютно четко осознавала, что я пишу.
То есть в 12 лет Вы понимали, что Вы пишете, и не было так называемого автоматического письма?
Абсолютно понимала и писала я сама, а никто мне не диктовал автоматическим письмом с Небес. Хотя без Божьей воли и без Господнего промысла здесь не обошлось, это точно.
А как Вы думаете - как это могло произойти, в результате чего? Это потому, что Вам читали Пастернака с шести лет или это врожденное?
Я думаю, что здесь не обошлось без воспитания Поэта целенаправленно.
А с Пастернаком вот как получилось.
Мне папа, когда мне было 6 лет, принес стихи Пастернака и сказал:
- Вот прочти, мне важно твое мнение, правда, я тебе могу сказать сразу - тут ничего не понятно.
Я прочла и сказала:
- Да нет, мне понравилось, все здорово здесь
- А о чем здесь? - спросил папа, - тебе непонятно?
- Да нет, все понятно?
- Так о чем здесь?
- Не знаю, но мне все понятно!
Я никогда не думала о том, какой я родилась. Я просто есть, была и буду.
Всё что я знаю о себе, это то, что я слышу о себе. Сама я о себе не думаю - я просто есть.
А начиналось всё вот как.
Я писала себе стихи и писала, и тут вышла статья о Нике Турбиной в «Комсомольской правде». Для меня это было озарением. Ника была немного постарше меня, и мне кто-то принес старую статью о ней, Юлиан Семенов о ней написал.
Для меня это было озарение, потому что мне было лет восемь, и я думала, что не печатают детей в газетах.
И тут я подумала, если напечатали девочку Нику Турбину, почему не могут напечатать меня? Вдруг понравятся мои стихи…
И вот пошла потихонечку по газетам и журналам…
Вы были ребенком и не были обременены страхами - плохо ли пишете, хорошо ли; возьмут, не возьмут?
Вы на тот момент захотели идти в газеты и журналы и Вы это сделали? Так?
Да!
У нас семья такая, где все проговаривается, нет никаких умалчиваемых тем или настроений - все проговаривается вслух.
Со мной разговаривали с детства на равных абсолютно, как со взрослой.
Вот я начала с того, что сказала родителям, что я хочу отдать свои стихи в газету.
Папа мне сказал:
- Давай подумаем, куда ты можешь отдать свои стихи? Ну, давай пойдем в «Пионерскую правду»
И мы пошли и отнесли мои стихи в «Пионерскую правду».
То есть, запечатали стихи в конверт и оставили его на вахте.
Тогда это было не ресепшн, а вахта, там была Тетенька-Вахтер, вот мы ей и оставили наш пакет.
А в пакете наш телефон, не мобильный, естественно, а домашний, и подпись «Вика Ветрова, 8 лет».
И через какое-то время мне позвонили.
Но были еще другие газеты и журналы, где мне отказывали в очень резкой форме.
Было сказано несколько раз примерно следующее:
- У меня дочь пишет гораздо лучше, я же её не печатаю.
Потом мне еще рассказывали, что для того чтобы стать Поэтом нужно 20 лет писать в стол и потом мо-о-о-ожет быть что-то из меня получится
Вам было больно?
Да! А как иначе?
Не знаю, может, Вы были необыкновенным ребенком, которому не больно от отказов…
А как же! Ребенку восьми-девяти лет конечно обидно. Слёзы! Да! Но не там!
Вот еще! Буду я там плакать! Нет! Всё - дома! И слёзы и обиды…
Потом у меня была «Пионерская Зорька», еще что-то и вот потихоньку так пошло и пошло.
Потом были журналы «Пионер» и «Костер» - вот так в восемь - девять лет все начиналось, но тогда у меня были еще достаточно детские стихи.
А Вы не хотите об этом написать?
Нет, не хочу.
Если когда-нибудь я в старости и начну писать свои мемуары, то это будет юмористическое произведение в стиле трэш - взгляд мой на вещи будет именно таким.
Как Вас воспитывали в семье?
Мои родители меня никогда ни в чем не заставляли, не напрягали.
И что касается школы и вообще свободы выбора в том возрасте - если я говорила, что я в школу завтра не пойду, они мне говорили - не ходи.
У меня был такой момент в восьмом классе, когда я пришла из школы и сказала:
- Я в школу больше не пойду, мне там, действительно, больше нечего делать, потому что я трачу очень много времени зря.
Мама сказала:
- Да и то правда …
У меня была тогда проблема - я сова. Сова абсолютная. Для меня встать утром в восемь - это пытка! Пытка!
Потом, я, как правило, работаю ночью, я пишу что-то ночью, и для меня всегда была проблема утренние часы.
На тот период времени я была очень продуктивна, лет в 12 по сто стихов за ночь писала, по пятьдесят …
Сейчас, конечно, поменьше пишу.
И мне тяжело было в школу идти утром, и потому я могла и не идти с согласия моих родителей
Мне абсолютно нечего было делать в школе на самом деле, и моя мама это прекрасно понимала.
Перевели меня в экстернат, и я благополучнейшим образом училась дома тогда, когда я хотела.
У меня был очень хороший мозговой штурм с восьми до десяти вечера: я занималась уроками, и потом можно свободно писать стихи.
И вот тут для меня наступил простор для творчества …
Я очень легко закончила два класса за год, и потому в 15 лет я уже закончила школу.
У меня в то время была художественная школа, потом у меня была еще музыкальная школа, класс фортепьяно.
Я на гитаре в свое время пробовала играть, но мне не понравилось
Я всегда хотела играть на фортепьяно, это было абсолютно мое осознанное решение, мое желание, мой выбор.
Никто не принуждал.
Затем в свое время это было фигурное катание зимой, летом плавание и теннис
Танцы обязательно!
На начальном этапе с шести лет до девяти это была хореография, затем бальные танцы
Настоящее Светское Воспитание …
Да! Как и полагается!
И все это на мамины плечи ложилось - на женщине дом, ребенка нужно водить на музыку, на живопись, на танцы - конечно, ей было сложно.
Днем дела по дому и со мной по школам, а вечером меня надо снарядить на следующий день - погладить, собрать на выступление куда-то и прочее
А еще дети в семье были?
Нет! Я, мама, папа! Это была вся наша семья - у меня не было ни бабушек, ни дедушек, в моем воспитании они никакого участия не принимали, потому все выступления или съемки были на родителях…
Тогда уже начались съемки на телевидении.
Привыкла я к съемкам рано и быстро, и никогда не было никаких проблем.
Снималась с восьми лет. И всегда попадало так - звонят с телевидения, а я больная, температура 38 ...
Всегда почему-то так попадало - мне сниматься, а у меня в этот момент простуда с температурой.
И вот я помню - первые съемки, у меня температура 38,5, а у меня съемки шесть часов подряд. Тогда снимали обстоятельно, тогда был еще такой полукиноаппарат на телевидении.
И в тот момент мне было достаточно сложно.
Телевизионщики спрашивают, не устала ли я, я отвечаю:
- Нет! Я буду сниматься
И вот в перерывах я лягу, полежу где-нибудь…
Я понимала, что надо сниматься и болеть некогда, была ответственность, потому что люди работают и я не могла себе позволить отменить съемку из-за своего самочуствия.
Я по этому поводу, по поводу своей отвественности говорю - у меня есть девиз жизни
- Пионер! Ты в ответе за всё!
Мои родители меня не заставляли, не напрягали, они мне говорили - ты хочешь выступать, выступай - не хочешь не выступай.
Хочешь сниматься - снимайся, если нет - то никто тебя не заставляет. Я сама принимала осознанное решение сниматься.
И вот тогда пошли к нам в дом письма, по 35 тысяч писем в день
Это были настоящие письма на бумаге в конвертах, которые приносил почтальон?
Да, настоящие, по почте, мешками, я не успевала читать …
Наступил момент, когда я перестала их читать, потому что вспомнила бытность Элвиса Пресли после его первого выпущенного диска, когда он читал сначала все письма, а потом говорит:
- Я понял, что читаю часами и не могу остановиться …
И что было в письмах к Вам?
- Вы знаете, разное было, почему-то у людей было какое-то превратное мнение обо мне - кто-то считал, что я ребенок очень несчастный, им казалось что родители пытаются сделать из меня вундеркинда.
А кому-то казалось, что, Боже мой, какое чудо и как замечательно и восхитительно все.
Одна Дама Пожилая написала мне, что она всю жизнь коллекционировала картины, и у нее собралась огромная коллекция, и что она хочет мне её завещать
Мы тогда отписывали, что не надо, завещайте все это краеведческому музею.
Тогда были те самые голодные годы девяностые, самое начало, когда у нас были карточки продуктовые.
Так вот, тогда из какого-то далекого сибирского уголка мне прислали посылку из школы - огромный ящик.
Ребята скинулись всей школой, написали мне, что вот, мол, в Москве нечего есть и они шлют мне сало, орехи, мед, варенье - огромный ящик с продуктами.
В результате потом моя мама обегала все магазины Москвы, забила этот ящик самыми дорогими шоколадными конфетами и мы отослали их ребятам обратно.
Потом пришло такое трогательное письмо о том, что дети таких конфет не ели никогда и что они устроили вечер поэзии, читали мои стихи, ели эти конфеты и у них в результате получился прекрасный праздник ...
И что все были просто счастливы от этой истории.
Потом приходили какие-то люди незнакомые, приносили мне подарки.
Я в этом существовала нормально, меня мама правильно воспитала в стиле - ты гений, безусловно, но пойди вынеси мусор.
Потому, когда мне что-то дарили, мне было приятно, я разговаривала с людьми, если человек приходил и хотел со мной поговорить, я разговаривала.
Мне звонили, я отвечала, то есть, меня это не напрягало
Поначалу были статьи в газетах, передачи на телевидении, вечера поэтические, потом все это потихонечку сходить на нет.
Стихи стали из газет убирать, и не только мои, потому что наступили девяностые годы, интерес к поэзии стал ослабевать и меняться на темы девяностых, далекие от поэзии и высокой прозы.
Я все равно вписывалась и в этот период - я печаталась.
У меня выходили книги в 1991, в 1992 и в 1993 годах.
Три книги подряд - «Ты найди меня в доброте своей», «Пора ромашкового цвета», «Держащая небо»
Когда мне было 11 лет я стала стипендиатом международной благотворительной программы «Новые имена», которая тогда проводилась под покровительством Фонда Культуры.
Я была первым стипендиатом и, по-моему, единственным поэтом в течение пяти лет, который получал эту стипендию.
А стипендия была по тем нашим советским временам очень даже приличная, почти как зарплата взрослого специалиста - 250 рублей в месяц.
Вместе со мной в то время в «Новых именах» начинали и Денис Мацуев, и Саша Гиндин.
Я была стипендтиатом «Новых имен» пять лет, пока не уехала из страны.
Кстати, тогда в самом начале именно Андрей Вознесенский, который должен был стать моим оппонентом при рассмотрении кандидатур на получение стипендии, стал моим ярым защитником и человеком, произнесшим, по-моему, потрясающую фразу:
- Если кто-то скажет тебе, что ты - вундеркинд, не верь ему! Ты - не вундеркинд, ты - гений в детстве!
А потом у меня возник вопрос, что мне делать дальше, как и где мне учиться.
Так получилось, что мой папа по роду своей работы - он был торгпредом России в Швеции - получил возможность уехать в Швецию.
Это мне было необходимо.
Девяностые достаточно были такие жестокие годы, и надо было вывезти прежде всего поучиться человека, во-первых,
а во-вторых, я аллергик, и нужно было избавиться от аллергии на нормальном питании и провести хорошее лечение.
И так получилось, что мне тогда было 15 лет, я уже закончила школу экстерном, и когда мы туда приехали, у меня была абсолютная свобода действий.
Конечно, я понимала, что когда я уезжаю, что я, в принципе, какие-то связи теряю, то есть, это неизбежно.
Но я на это как-то шла совершенно спокойно, не было страха и оглядки назад - а что же будет, когда я вернусь?
А то, что я вернусь это было само собой разумеющееся, это было понятно и для меня это даже не обсуждалось.
Хотя многие девушки, которые приезжали туда, выходили замуж и там оставались.
Но мне было понятно даже здесь, на берегу, что я вернусь.
Я туда приехала и стала думать, что мне делать, а так как я всегда хотела учиться режиссуре, драматургии.
Там была киношкола Бергмана. Но учеба в ней стоила совершенно астрономических денег, которых в семье российских дипломатов быть просто не могло.
Работникам именно российских посольств и торгпредств платили очень маленькие деньги по сравнению с дипломатами из других стран.
Но у меня неожиданно обнаружился еще один вариант, по которому могла бы дальше развиваться моя судьба.
Известный шведский галерист Асли, который в свое время очень помог Эрнсту Неизвестному, увидел мои картины и с большим интересом отнесся к моему творчеству.
В его галерее прошла моя первая выставка, а потом Асли дал мне рекомендацию в Стокгольмскую Художественную Академию, где я смогла бы бесплатно учиться и в последствии стать профессиональным художником.
Но оставался актуальным и первый вариант - у меня была возможность сдать хорошо экзамены и поступить в Стокгольмский национальный университет бесплатно.
И я туда поступила в итоге, и я его закончила со степенью бакалавра.
Английский язык у меня был, шведский надо было учить.
А учить по меркам нашего образования пришлось в кратчайшие сроки.
За два месяца мне предстояло изучить язык настолько хорошо, чтобы не только суметь элементарно изъясняться, но знать его так, чтобы слушать лекции и сдавать экзамены на языке.
Когда-то я говорила по-шведски прекрасно, сейчас говорю хуже, потому что практики уже нет много-много лет.
Когда я приезжаю в Стокгольм, то вспоминаю язык и говорю на нем.
Что я делала, когда я жила за границей?
За границей можно делать только две вещи, если ты приехал учиться - либо учиться, либо через месяц ты уже не учишься - отчислят без лишних разговоров.
Обучение бесплатное, так что будь добр, учись на отлично и обеспечивай стопроцентную посещаемость. Потому что иначе с тобой попрощаются и никакие заслуги перед отечеством здесь ни в счет.
Да, кстати, в Стокгольмский Национальный Университет я поступила тоже имея в кармане рекомендацию от Председателя Союза Писателей Щвеции Питера Курмана, с которым мы познакомились за год до этого на огромнейшем фестивале поэзии в Македонии «Стружские Вечера Поэзии».
Это были своего рода олимпийские игры среди поэтов из 70 стран.
Я там в свои пятнадцать лет представляла Россию, в то время как всем остальным маститым участникам было уже далеко за сорок.
В Македонии все сложилось на редкость удачно, я заняла первое место, получила денежное вознаграждение и в 1995 году в Скопье вышла моя книга стихов, переведенных на Македонский «Время доверия».
А Гран-При в тот год взял так же наш соотечественник поэт Геннадий Айги - замечательный поэт и человек, царствие ему Небесное.
Так вот, именно там я познакомилась с достаточно интересными людьми, в том числе и с Питером Курманом, самым известным в то время шведским поэтом, Председателем тамошнего Союза писателей, который апплодировал стоя, когда мои стихи, вслед за мной читали на английском и македонском.
Так что, когда спустя год, я поступала в университет уже в его родном Стокгольме.
Он мне дал очень короткую рекомендацию, всего из пары строк.
Там было написано примерно следующе: «Виктория Ветрова - гений. Если Вы примите ее на свой факультет, она обогатит культуру Шведского Королевства.»
Так что в Швеции мне приходилось очень-очень-очень много и усердно учиться.
Я еще занималась там творчеством, я писала картины, я начала писать там прозу, помимо стихов.
Я привезла оттуда столько стихов!!!
У меня были картонный коробки, набитые этими листками, штук наверное пятьсот стихов по истечение времени я уничтожила
Почему?
Когда пишешь, все равно какая-то пена идет, от которой время от времени нужно избавляться, и я спустя какое-то время их почитала и поняла, что это лишнее, от чего можно отказаться легко, и я это просто уничтожила.
Свободно расстаетесь со своими стихами?
Ну если это делаю я, то - да, но когда кто-то пишет песни на мои стихи и пытается их как-то редактировать - убирать из текста или что-то добавлять, я к этому отношусь очень ревностно.
Если это делаю я, то легко - своя рука владыка.
Еще из интересных моментов моей шведской бытности можно отметить мое выступление в «Культурхюсет» - конценртном зале в Стокгольме, на акции в поддержку сгоревшего в Питере здания Союза Писателей Санкт-Петербурга.
Там я выступала наряду с известными шведскими культурными деятелями, актерами, поэтами, а так же с замечательными российскими поэтами Соснорой и Айги.
А по возвращению, когда я вернулась, мне нужно было получать образование здесь.
Мне было 19 лет
До этого я приезжала в Москву и вступила в союз писателей, когда мне исполнилось 18 лет.
С 1996 года я член Союза Писателей.
Кстати, рекомендацию в Союз Писателей мне дал Сергей Михалков, известный тем, что практически никому никогда не давал рекомендаций.
И вот в момент моего возвращения, был такой период, когда вообще ничего не было, прежняя поэтическая база исчезла.
Я не могу сказать, что это был тяжелый период для меня
Мне иногда говорят - ой, наверное было очень тяжело, ты пришла и тебя никто не помнит …
Не было мне в этом смысле тяжело!
«Тяжело и трудно» - это в голове у каждого.
Понимаете, если себе внушить, что я никогда не буду подметать у себя в квартире и мыть посуду, потому что не барское это дело - это будет доставлять максимум неудовольствия
И если внушить себе:
- Боже мой, вот у меня по 35 тысяч писем в день приходило, а сейчас я прихожу, а у меня ничего, - конечно, будет тяжело…
Я вернулась, а здесь абсолютная пустота
У меня, правда, потом еще вышла в Свердловске книжка стихов одна, захотели люди издать мои стихи, им это было нужно.
У меня никогда не было издано ни одной книги за мой счет
Первое: я считала, что должна все сделать сама, то есть, пробиваться в печать стихами, а не издавать книги за свой счет.
Второе: у меня никогда не было на это денег
Меня очень забавляло, что писали про меня, что у меня высокопоставленный отец, который проталкивал мои публикации
Такие обсуждения велись в газетах тогда и сейчас ведутся в блогах, что меня везде пропихивали, что меня печатали только благодаря ему.
Я всем на это отвечаю:
- Было бы на самом деле все это так - видели бы вы меня все здесь!!!
Я б давным-давно в Голливуде кино снимала бы!
Если бы можно было бы что-то сделать, конечно, любой бы родитель сделал, у моих родителей просто таких возможностей не было
У меня папа не был высокопоставленным, у меня папа всю жизнь был военным, он 11 лет в мазуте, в танке прослужил, и потом он каким-то чиновничеством занимался, был торгпредом России в Швеции, но это не та работа, при которой есть возможность влиять на издание книг дочери, у него был не тот уровень должности, чтобы на это влиять.
А мама у меня врач, она по первой специальности врач, по второй педагог-дефектолог, у нее два высших образования.
Она писала кандидатскую по педагогике как афазиолог про восстановление речи после поражения головного мозга у взрослых.
И у нас никогда не было денег, мы жили достаточно скромно.
Как простая советская интеллигентная семья.
У нас была огромная квартира и книги!
Везде!
То есть, полки с книгами было фактически всё наше богатство.
Мы тратили все деньги на книги.
Все тратилось на книги! Все тратилось на походы в театр и на выставки!
Мама смеется и говорит
- Ты должна была стать такой какой ты стала, потому что я прививала в тебе любовь к искусству еще во внутриутробном периоде.
Она за полмесяца до родов была на выставке Глазунова.
Тогда было очень мало выставок, были какие-то редкие привозные и потом организовали первую большую выставку Глазунова.
Она стояла летом два часа в тридцатиградусную жару, чтобы попасть на эту выставку.
То есть - ничто ниоткуда не взялось, это просто была такая семья? Родители погрузили своего ребенка в свой мир, положили в основание свою шкалу ценностей и воспитали себе подобного?
Да!
Но при этом мне ничего не насаждалось.
Ну и вот - я приехала в Москву
И такая абсолютная пустота.
Я стала потихонечку ходить по издательствам.
И в какой-то период времени было очень пусто, потому что мне говорила
- А-а-а-а! Это Вы? Да?
И все…
Возвращаться, конечно, было безумно трудно и еще труднее начинать все с чистого листа.
Но я попыталась не делать из этого трагедии ни для себя, ни для других, а просто принялась вспахивать это, заросшее бурьяном поле, как когда-то в первый раз.
Первое, что я сделала, это продолжила учебу режиссуре на Высших Курсах Сценаристов и Режиссером, в мастерской Александра Митты, устроилась работать на телевидение на канал «ТВЦ», где делала свою авторскую программу, посвященную поэтам и поэзии «Свеча на ветру», и продолжала писать и публиковаться.
Но самое смешное началось именно тогда.
Представляете, с момента моего возращения из Стокгольма, то есть уже у меня взрослой выходит еще 6 книг совершенно новых стихов!
Но в газетах пишут, что Вика Ветрова куда-то пропала и о ней ничего неизвестно.
У меня к 2007 году выходит 5 мистических романов, которые разлетаются по крупнейшим магазинам страны.
Но при этом в газетах пишут, что Вика Ветрова уже давно ничего не пишет вообще, ни прозы, ни стихов.
В 2000 году я становлюсь Президентским Стипендиатом, как самый талантливый поэт года.
Но журналисты муссируют тему - что стало с бедной Викой Ветровой.
Я 5 раз подряд прохожу огромную независимую комиссию и пять лет подряд вхожу в число номинатов на Премию Правительства Москвы в области литературы и искусства.
Но в журналах пишут: Вика Ветрова была вундеркиндом, но теперь она ничем не занимается и, вообще, неизвестно, жива ли она.
В 2006 году я вхожу в 20-тку САМЫХ ПОКУПАЕМЫХ И ПРОДАВАЕМЫХ ПОЭТОВ ГОДА.
Но при этом выходят заметки, что мои стихи никто не читает и неизвестно есть ли они.
Вот такой вот парадокс.
Я уже не говорю, что за это время, в качестве режиссера, я сняла свой первый авангардный фильм «Синколпа одиночества».
А в течение последующих двух лет еще два: «Сумерки» и «Нюансы».
Я записала диск со своими песнями под названием «Колбаса».
К сегодняшнему дню я являюсь автором 15 изданных книг и хочу заявить всем: в моих новых книгах вы не найдете ни одного старого стихотворения!
Я не занимаюсь перепечатыванием собственных стихов, мне это неинтересно!
А моя совсем новая книга стихов «Иллюзии», вышедшая в 2007 году была распродана практически в первые дни выхода тиража в свет.
Я включена в каталоги «Знаменитые люли Москвы» и «Знаменитые люди России» за 2007 и 2008 годы.
За 2008 год я дала около 20 больших интервью радиостанциям всего мира, которые обращались ко мне, как к «выдающемуся поэту современности». Я к этим восторженным эпитетам отношусь с улыбкой, но просто становится смешно, когда кто-то пытается с пеной у рта доказывать, что, как поэт я исчезла с лица земли.
Кому это нужно, ума не приложу.
Свои песни, на свою музыка исполняет Виктория Ветрова.
Она же автор работ.
ПЕСНЯ ПРО ФОКУСНИКА
БОССА (неаполитанская воровская)
ОНА ЕГО ЛЮБИЛА
ТИШИНА
КИНО
P.S.
:-)))
Та наша встреча в "Хлебе Насущном" сначала продолжилась тем самым нашумевшим репортажем о солонке Путина
http://community.livejournal.com/live_report/349379.html
и вот теперь я рассказываю о чем мы, я, Виктория и tapirr, говорили в тот прекрасный день ...
Новую прозу Виктории можно прочесть на Проза.ру
http://www.proza.ru/avtor/vikvetrova
а новые стихи - на Стихи.ру
http://www.stihi.ru/avtor/vikvetrova
Ты - не вундеркинд, ты - гений в детстве!
Андрей Вознесенский Виктории Ветровой о ней самой
песня ОНА ЕГО ЛЮБИЛА
Я - мир твой. Ты - моя Вселенная,
Ты твердь над морем неизменная,
Ты городской водопровод,
Что бесконечен в мире разума,
Ты та любовь, что мне показана,
Как легочнику кислород.
Я - мир твой. Ты - моя испарина,
Ты - одичалый сон татарина,
Что лишь в мечтах впадает в блуд,
Ты - мой рассудок страстью выбитый,
Ты - мой желудок, болью выпитый
И слезы, что других клюют.
Я - мир твой. Ты - моя религия,
Собою постигаю сдвиги я
В душе твоей и ты растешь
Цветком, пробившимся сквозь пагубу
Чужих камней, сквозь счастья радугу.
Я - Мир твой. Ты во мне живешь.
Виктория Ветрова
песня КРЫЛЬЯ
Под самый занавес восьмидесятых, на заре девяностых страну всколыхнуло имя Юного Поэта - Виктория Ветрова.
О ней писали газеты, о ней шли передачи на центральном телевидении, проводились творческие вечера в Доме Журналиста и в Центральном Доме Работников Искусств.
Творческие встречи в Центральном Доме Литераторов прошли 7 раз.
И это при том, что в 1991 году, в январе, на момент первой публикации в «Комсомольской правде» ей было всего 12 лет.
К 1992 году у нее вышло уже два сборника стихов
«Ты найди меня в доброте своей» и «Пора ромашкового цвета»...
Виктория Ветрова автор 10 стихотворных сборников:
1. «Ты найди меня в доброте своей», Москва, 1991, «Дом»
2. «Пора ромашкового цвета», Москва, 1992, «Паритет»
3. «Держащая небо», Москва, 1993, «Спорт»
4. «Про любовь», Екатеринбург, 1995, «Виктор»
5. «Время доверия», Скопье, 1994, «Детска Радост»
6. «Часть меня», Москва, 1999, «Голос-пресс»
7. «Апокрифы», Москва, 1999, «Голос-пресс»
8. «Стихия», Москва, 2003, «Голос-пресс»
9. «Разное», Москва, 2004, «Голос-пресс»
10. «Иллюзии», Москва, 2007, «Воскресенье»,
и 5 пяти романов:
11. «Обнимая смерть», Москва, 2000, «Воскресенье»
12. «Сестричка», Москва, 2003, «АСТ»
13. «Пикассо», Москва, 2003, «АСТ»
14. «Пересмешники», Москва, 2004, «АСТ»
15. «Кукла Джошуа», Москва, 2005, «АСТ»
Виктория худрук независимой киностудии "Handmadefilms".
В качестве режиссера сняла фильмы: "Синкопа одиночества", "Сумерки", "Нюансы".
Поёт, пишет музыку, рисует.
***
Выступала Виктория тогда, в девяностые, везде, даже в Колонном Зале Дома Союзов, в Кремлевском Дворце на Дне Славянской письменности
В Большом Театре на огромной Рождественской акции она читала свои стихи со сцены Большого.
Говорили о ней в те годы много - она удивляла, радовала, шокировала, возмущала и давала повод для пересудов несоответствием юного возраста и уровня стихов.
Меня лично не то что удивили, а просто поразили стихи из тех первых двух номеров «Комсомольской правды» за 1991 и 1992 годы, которые я храню до сих пор.
Я не могла понять (и до сих пор не понимаю), как ребенок мог написать такие совершенные поэтические строки
Серый пепел, серый тополь,
Серый день исколеси,
Растревожен конный топот
По заезженной Руси.
У меня в голове бушевали вопросы шквалом ...
- Откуда в ней этот дар в столь юном возрасте?
- Как он к ней пришел?
- Почему именно к ней?
- Как же она пишет?
... она ведь не может так писать по определению - ребенок.
И я перечитывала по многу раз её строки ...
Я бегу, от кого - не знаю,
Вылетаю за стаей стая,
Выпадаю за камнем камень,
И рыдаю за взрывом взрыв,
Оседаю в пустыне ставень,
И скитаюсь в толпе навзрыд.
и всё равно не понимала, как они родились в детской душе.
Для того, чтобы написать «растревожен конный топот»
или «Оседаю в пустыне ставень, И скитаюсь в толпе навзрыд» нужно прожить каждое состояние наяву.
Без этого стихов не бывает!!!
Ну откуда ребенок из благополучной семьи мог знать как можно «оседать в пустыне ставен, и скитаться в толпе навзрыд»
Вот это «скитаться в толпе навзрыд» меня просто уносило из реальности …
Такие стихи - редкость необыкновенная!
А уж когда Поэту каких-то там 12 - 13 лет ...
Но в то время я не могла задать свои вопросы юной девочке….
Прошли годы, отшумели, как говорится, девяностые, наступил 21 век - всё переменилось в этом мире.
Но я не могла забыть эту девочку и её строки.
Мне все время хотелось узнать - что с ней стало, как она пишет теперь, не исчез ли этот редкий удивительный дар поэтического слова с возрастом.
И вообще - ЧТО ЭТО БЫЛО?
Я перепечатала её стихи и опубликовала в своем журнале и в ЖЖ.
http://frau-anderson.livejournal.com/99686.html
Я хотела её найти! Хоть когда-нибудь!
Я надеялась, что она каким-то чудом увидит и отзовется - была у меня такая потаённая надежда.
А потом мне сказали, что Виктория умерла в детстве.
У меня был шок - я так и не узнала ничего о том - ЧТО ЭТО БЫЛО …
А этим летом произошло чудесное событие
Получаю я письмо:
***
Начну, как в стародавних временах...)))
Пишет Вам, дорогая Фрау Андерсон, многократно похороненная всеми Вика Ветрова
(Ветрова Виктория Николаевна - она же).))))
Спасибо Вам огромное за то, что все еще помните мое творчество и, надеюсь,интересуетесь новым.
С большим интересом почитала в Вашем ЖЖ полемику относительно степени моего таланта и прочего, с почитателем "другого автора". Вы вызвали у меня восторг, почитатель прочих - умиление.)))
Еще раз спасибо большое, что поддержали!
Если будет желание пообщаться, пишите на этот адрес, обязательно откликнусь и поведаю о новостях с творческих
полей.)))
C уважением, Виктория)))
***
Одним словом, Виктория вернулась из Небытия, и мы с ней встретились.
И поговорили. И, естественно, на встрече был tapirr, на фото запечатлён кусочек его руки (чуть больше раскрыть своё инкогнито он отказался категорически)
Я с детства живу в такой ситуации, когда меня литературные критики и журналисты пытались в какие-то рамки заключить, вписать в какую-то устоявшуюся структуру.
А я говорила, что не надо меня пытаться вместить во все ваши сорок восемь формочек.
Но это не помогает - все равно пытаются дать мне определение и не оставляют попытки вместить меня в некие рамки.
Когда мне говорят - вот женщине должно делать то-то и то-то, а Поэту надо делать вот то-то и то-то, я думаю в этот момент:
- Может быть женщине надо, Поэту надо, а вот мне лично - не надо!
Это папа Вам читал Пастернака в шесть лет?
И папа, и мама, но в первую очередь это делала мама.
Когда Вы стали писать?
Осознанно я лет с пяти уже что-то писала, но во что-то определенное это стало формироваться, когда мне семь уже было
Ваши стихи того периода - у меня было ощущение, что писал их взрослый человек - Вы понимали тогда, что именно Вы пишете, или это шло через Вас, а Вы просто записывали, до конца не понимая детским умом, что это такое?
Я абсолютно четко осознавала, что я пишу.
То есть в 12 лет Вы понимали, что Вы пишете, и не было так называемого автоматического письма?
Абсолютно понимала и писала я сама, а никто мне не диктовал автоматическим письмом с Небес. Хотя без Божьей воли и без Господнего промысла здесь не обошлось, это точно.
А как Вы думаете - как это могло произойти, в результате чего? Это потому, что Вам читали Пастернака с шести лет или это врожденное?
Я думаю, что здесь не обошлось без воспитания Поэта целенаправленно.
А с Пастернаком вот как получилось.
Мне папа, когда мне было 6 лет, принес стихи Пастернака и сказал:
- Вот прочти, мне важно твое мнение, правда, я тебе могу сказать сразу - тут ничего не понятно.
Я прочла и сказала:
- Да нет, мне понравилось, все здорово здесь
- А о чем здесь? - спросил папа, - тебе непонятно?
- Да нет, все понятно?
- Так о чем здесь?
- Не знаю, но мне все понятно!
Я никогда не думала о том, какой я родилась. Я просто есть, была и буду.
Всё что я знаю о себе, это то, что я слышу о себе. Сама я о себе не думаю - я просто есть.
А начиналось всё вот как.
Я писала себе стихи и писала, и тут вышла статья о Нике Турбиной в «Комсомольской правде». Для меня это было озарением. Ника была немного постарше меня, и мне кто-то принес старую статью о ней, Юлиан Семенов о ней написал.
Для меня это было озарение, потому что мне было лет восемь, и я думала, что не печатают детей в газетах.
И тут я подумала, если напечатали девочку Нику Турбину, почему не могут напечатать меня? Вдруг понравятся мои стихи…
И вот пошла потихонечку по газетам и журналам…
Вы были ребенком и не были обременены страхами - плохо ли пишете, хорошо ли; возьмут, не возьмут?
Вы на тот момент захотели идти в газеты и журналы и Вы это сделали? Так?
Да!
У нас семья такая, где все проговаривается, нет никаких умалчиваемых тем или настроений - все проговаривается вслух.
Со мной разговаривали с детства на равных абсолютно, как со взрослой.
Вот я начала с того, что сказала родителям, что я хочу отдать свои стихи в газету.
Папа мне сказал:
- Давай подумаем, куда ты можешь отдать свои стихи? Ну, давай пойдем в «Пионерскую правду»
И мы пошли и отнесли мои стихи в «Пионерскую правду».
То есть, запечатали стихи в конверт и оставили его на вахте.
Тогда это было не ресепшн, а вахта, там была Тетенька-Вахтер, вот мы ей и оставили наш пакет.
А в пакете наш телефон, не мобильный, естественно, а домашний, и подпись «Вика Ветрова, 8 лет».
И через какое-то время мне позвонили.
Но были еще другие газеты и журналы, где мне отказывали в очень резкой форме.
Было сказано несколько раз примерно следующее:
- У меня дочь пишет гораздо лучше, я же её не печатаю.
Потом мне еще рассказывали, что для того чтобы стать Поэтом нужно 20 лет писать в стол и потом мо-о-о-ожет быть что-то из меня получится
Вам было больно?
Да! А как иначе?
Не знаю, может, Вы были необыкновенным ребенком, которому не больно от отказов…
А как же! Ребенку восьми-девяти лет конечно обидно. Слёзы! Да! Но не там!
Вот еще! Буду я там плакать! Нет! Всё - дома! И слёзы и обиды…
Потом у меня была «Пионерская Зорька», еще что-то и вот потихоньку так пошло и пошло.
Потом были журналы «Пионер» и «Костер» - вот так в восемь - девять лет все начиналось, но тогда у меня были еще достаточно детские стихи.
А Вы не хотите об этом написать?
Нет, не хочу.
Если когда-нибудь я в старости и начну писать свои мемуары, то это будет юмористическое произведение в стиле трэш - взгляд мой на вещи будет именно таким.
Как Вас воспитывали в семье?
Мои родители меня никогда ни в чем не заставляли, не напрягали.
И что касается школы и вообще свободы выбора в том возрасте - если я говорила, что я в школу завтра не пойду, они мне говорили - не ходи.
У меня был такой момент в восьмом классе, когда я пришла из школы и сказала:
- Я в школу больше не пойду, мне там, действительно, больше нечего делать, потому что я трачу очень много времени зря.
Мама сказала:
- Да и то правда …
У меня была тогда проблема - я сова. Сова абсолютная. Для меня встать утром в восемь - это пытка! Пытка!
Потом, я, как правило, работаю ночью, я пишу что-то ночью, и для меня всегда была проблема утренние часы.
На тот период времени я была очень продуктивна, лет в 12 по сто стихов за ночь писала, по пятьдесят …
Сейчас, конечно, поменьше пишу.
И мне тяжело было в школу идти утром, и потому я могла и не идти с согласия моих родителей
Мне абсолютно нечего было делать в школе на самом деле, и моя мама это прекрасно понимала.
Перевели меня в экстернат, и я благополучнейшим образом училась дома тогда, когда я хотела.
У меня был очень хороший мозговой штурм с восьми до десяти вечера: я занималась уроками, и потом можно свободно писать стихи.
И вот тут для меня наступил простор для творчества …
Я очень легко закончила два класса за год, и потому в 15 лет я уже закончила школу.
У меня в то время была художественная школа, потом у меня была еще музыкальная школа, класс фортепьяно.
Я на гитаре в свое время пробовала играть, но мне не понравилось
Я всегда хотела играть на фортепьяно, это было абсолютно мое осознанное решение, мое желание, мой выбор.
Никто не принуждал.
Затем в свое время это было фигурное катание зимой, летом плавание и теннис
Танцы обязательно!
На начальном этапе с шести лет до девяти это была хореография, затем бальные танцы
Настоящее Светское Воспитание …
Да! Как и полагается!
И все это на мамины плечи ложилось - на женщине дом, ребенка нужно водить на музыку, на живопись, на танцы - конечно, ей было сложно.
Днем дела по дому и со мной по школам, а вечером меня надо снарядить на следующий день - погладить, собрать на выступление куда-то и прочее
А еще дети в семье были?
Нет! Я, мама, папа! Это была вся наша семья - у меня не было ни бабушек, ни дедушек, в моем воспитании они никакого участия не принимали, потому все выступления или съемки были на родителях…
Тогда уже начались съемки на телевидении.
Привыкла я к съемкам рано и быстро, и никогда не было никаких проблем.
Снималась с восьми лет. И всегда попадало так - звонят с телевидения, а я больная, температура 38 ...
Всегда почему-то так попадало - мне сниматься, а у меня в этот момент простуда с температурой.
И вот я помню - первые съемки, у меня температура 38,5, а у меня съемки шесть часов подряд. Тогда снимали обстоятельно, тогда был еще такой полукиноаппарат на телевидении.
И в тот момент мне было достаточно сложно.
Телевизионщики спрашивают, не устала ли я, я отвечаю:
- Нет! Я буду сниматься
И вот в перерывах я лягу, полежу где-нибудь…
Я понимала, что надо сниматься и болеть некогда, была ответственность, потому что люди работают и я не могла себе позволить отменить съемку из-за своего самочуствия.
Я по этому поводу, по поводу своей отвественности говорю - у меня есть девиз жизни
- Пионер! Ты в ответе за всё!
Мои родители меня не заставляли, не напрягали, они мне говорили - ты хочешь выступать, выступай - не хочешь не выступай.
Хочешь сниматься - снимайся, если нет - то никто тебя не заставляет. Я сама принимала осознанное решение сниматься.
И вот тогда пошли к нам в дом письма, по 35 тысяч писем в день
Это были настоящие письма на бумаге в конвертах, которые приносил почтальон?
Да, настоящие, по почте, мешками, я не успевала читать …
Наступил момент, когда я перестала их читать, потому что вспомнила бытность Элвиса Пресли после его первого выпущенного диска, когда он читал сначала все письма, а потом говорит:
- Я понял, что читаю часами и не могу остановиться …
И что было в письмах к Вам?
- Вы знаете, разное было, почему-то у людей было какое-то превратное мнение обо мне - кто-то считал, что я ребенок очень несчастный, им казалось что родители пытаются сделать из меня вундеркинда.
А кому-то казалось, что, Боже мой, какое чудо и как замечательно и восхитительно все.
Одна Дама Пожилая написала мне, что она всю жизнь коллекционировала картины, и у нее собралась огромная коллекция, и что она хочет мне её завещать
Мы тогда отписывали, что не надо, завещайте все это краеведческому музею.
Тогда были те самые голодные годы девяностые, самое начало, когда у нас были карточки продуктовые.
Так вот, тогда из какого-то далекого сибирского уголка мне прислали посылку из школы - огромный ящик.
Ребята скинулись всей школой, написали мне, что вот, мол, в Москве нечего есть и они шлют мне сало, орехи, мед, варенье - огромный ящик с продуктами.
В результате потом моя мама обегала все магазины Москвы, забила этот ящик самыми дорогими шоколадными конфетами и мы отослали их ребятам обратно.
Потом пришло такое трогательное письмо о том, что дети таких конфет не ели никогда и что они устроили вечер поэзии, читали мои стихи, ели эти конфеты и у них в результате получился прекрасный праздник ...
И что все были просто счастливы от этой истории.
Потом приходили какие-то люди незнакомые, приносили мне подарки.
Я в этом существовала нормально, меня мама правильно воспитала в стиле - ты гений, безусловно, но пойди вынеси мусор.
Потому, когда мне что-то дарили, мне было приятно, я разговаривала с людьми, если человек приходил и хотел со мной поговорить, я разговаривала.
Мне звонили, я отвечала, то есть, меня это не напрягало
Поначалу были статьи в газетах, передачи на телевидении, вечера поэтические, потом все это потихонечку сходить на нет.
Стихи стали из газет убирать, и не только мои, потому что наступили девяностые годы, интерес к поэзии стал ослабевать и меняться на темы девяностых, далекие от поэзии и высокой прозы.
Я все равно вписывалась и в этот период - я печаталась.
У меня выходили книги в 1991, в 1992 и в 1993 годах.
Три книги подряд - «Ты найди меня в доброте своей», «Пора ромашкового цвета», «Держащая небо»
Когда мне было 11 лет я стала стипендиатом международной благотворительной программы «Новые имена», которая тогда проводилась под покровительством Фонда Культуры.
Я была первым стипендиатом и, по-моему, единственным поэтом в течение пяти лет, который получал эту стипендию.
А стипендия была по тем нашим советским временам очень даже приличная, почти как зарплата взрослого специалиста - 250 рублей в месяц.
Вместе со мной в то время в «Новых именах» начинали и Денис Мацуев, и Саша Гиндин.
Я была стипендтиатом «Новых имен» пять лет, пока не уехала из страны.
Кстати, тогда в самом начале именно Андрей Вознесенский, который должен был стать моим оппонентом при рассмотрении кандидатур на получение стипендии, стал моим ярым защитником и человеком, произнесшим, по-моему, потрясающую фразу:
- Если кто-то скажет тебе, что ты - вундеркинд, не верь ему! Ты - не вундеркинд, ты - гений в детстве!
А потом у меня возник вопрос, что мне делать дальше, как и где мне учиться.
Так получилось, что мой папа по роду своей работы - он был торгпредом России в Швеции - получил возможность уехать в Швецию.
Это мне было необходимо.
Девяностые достаточно были такие жестокие годы, и надо было вывезти прежде всего поучиться человека, во-первых,
а во-вторых, я аллергик, и нужно было избавиться от аллергии на нормальном питании и провести хорошее лечение.
И так получилось, что мне тогда было 15 лет, я уже закончила школу экстерном, и когда мы туда приехали, у меня была абсолютная свобода действий.
Конечно, я понимала, что когда я уезжаю, что я, в принципе, какие-то связи теряю, то есть, это неизбежно.
Но я на это как-то шла совершенно спокойно, не было страха и оглядки назад - а что же будет, когда я вернусь?
А то, что я вернусь это было само собой разумеющееся, это было понятно и для меня это даже не обсуждалось.
Хотя многие девушки, которые приезжали туда, выходили замуж и там оставались.
Но мне было понятно даже здесь, на берегу, что я вернусь.
Я туда приехала и стала думать, что мне делать, а так как я всегда хотела учиться режиссуре, драматургии.
Там была киношкола Бергмана. Но учеба в ней стоила совершенно астрономических денег, которых в семье российских дипломатов быть просто не могло.
Работникам именно российских посольств и торгпредств платили очень маленькие деньги по сравнению с дипломатами из других стран.
Но у меня неожиданно обнаружился еще один вариант, по которому могла бы дальше развиваться моя судьба.
Известный шведский галерист Асли, который в свое время очень помог Эрнсту Неизвестному, увидел мои картины и с большим интересом отнесся к моему творчеству.
В его галерее прошла моя первая выставка, а потом Асли дал мне рекомендацию в Стокгольмскую Художественную Академию, где я смогла бы бесплатно учиться и в последствии стать профессиональным художником.
Но оставался актуальным и первый вариант - у меня была возможность сдать хорошо экзамены и поступить в Стокгольмский национальный университет бесплатно.
И я туда поступила в итоге, и я его закончила со степенью бакалавра.
Английский язык у меня был, шведский надо было учить.
А учить по меркам нашего образования пришлось в кратчайшие сроки.
За два месяца мне предстояло изучить язык настолько хорошо, чтобы не только суметь элементарно изъясняться, но знать его так, чтобы слушать лекции и сдавать экзамены на языке.
Когда-то я говорила по-шведски прекрасно, сейчас говорю хуже, потому что практики уже нет много-много лет.
Когда я приезжаю в Стокгольм, то вспоминаю язык и говорю на нем.
Что я делала, когда я жила за границей?
За границей можно делать только две вещи, если ты приехал учиться - либо учиться, либо через месяц ты уже не учишься - отчислят без лишних разговоров.
Обучение бесплатное, так что будь добр, учись на отлично и обеспечивай стопроцентную посещаемость. Потому что иначе с тобой попрощаются и никакие заслуги перед отечеством здесь ни в счет.
Да, кстати, в Стокгольмский Национальный Университет я поступила тоже имея в кармане рекомендацию от Председателя Союза Писателей Щвеции Питера Курмана, с которым мы познакомились за год до этого на огромнейшем фестивале поэзии в Македонии «Стружские Вечера Поэзии».
Это были своего рода олимпийские игры среди поэтов из 70 стран.
Я там в свои пятнадцать лет представляла Россию, в то время как всем остальным маститым участникам было уже далеко за сорок.
В Македонии все сложилось на редкость удачно, я заняла первое место, получила денежное вознаграждение и в 1995 году в Скопье вышла моя книга стихов, переведенных на Македонский «Время доверия».
А Гран-При в тот год взял так же наш соотечественник поэт Геннадий Айги - замечательный поэт и человек, царствие ему Небесное.
Так вот, именно там я познакомилась с достаточно интересными людьми, в том числе и с Питером Курманом, самым известным в то время шведским поэтом, Председателем тамошнего Союза писателей, который апплодировал стоя, когда мои стихи, вслед за мной читали на английском и македонском.
Так что, когда спустя год, я поступала в университет уже в его родном Стокгольме.
Он мне дал очень короткую рекомендацию, всего из пары строк.
Там было написано примерно следующе: «Виктория Ветрова - гений. Если Вы примите ее на свой факультет, она обогатит культуру Шведского Королевства.»
Так что в Швеции мне приходилось очень-очень-очень много и усердно учиться.
Я еще занималась там творчеством, я писала картины, я начала писать там прозу, помимо стихов.
Я привезла оттуда столько стихов!!!
У меня были картонный коробки, набитые этими листками, штук наверное пятьсот стихов по истечение времени я уничтожила
Почему?
Когда пишешь, все равно какая-то пена идет, от которой время от времени нужно избавляться, и я спустя какое-то время их почитала и поняла, что это лишнее, от чего можно отказаться легко, и я это просто уничтожила.
Свободно расстаетесь со своими стихами?
Ну если это делаю я, то - да, но когда кто-то пишет песни на мои стихи и пытается их как-то редактировать - убирать из текста или что-то добавлять, я к этому отношусь очень ревностно.
Если это делаю я, то легко - своя рука владыка.
Еще из интересных моментов моей шведской бытности можно отметить мое выступление в «Культурхюсет» - конценртном зале в Стокгольме, на акции в поддержку сгоревшего в Питере здания Союза Писателей Санкт-Петербурга.
Там я выступала наряду с известными шведскими культурными деятелями, актерами, поэтами, а так же с замечательными российскими поэтами Соснорой и Айги.
А по возвращению, когда я вернулась, мне нужно было получать образование здесь.
Мне было 19 лет
До этого я приезжала в Москву и вступила в союз писателей, когда мне исполнилось 18 лет.
С 1996 года я член Союза Писателей.
Кстати, рекомендацию в Союз Писателей мне дал Сергей Михалков, известный тем, что практически никому никогда не давал рекомендаций.
И вот в момент моего возвращения, был такой период, когда вообще ничего не было, прежняя поэтическая база исчезла.
Я не могу сказать, что это был тяжелый период для меня
Мне иногда говорят - ой, наверное было очень тяжело, ты пришла и тебя никто не помнит …
Не было мне в этом смысле тяжело!
«Тяжело и трудно» - это в голове у каждого.
Понимаете, если себе внушить, что я никогда не буду подметать у себя в квартире и мыть посуду, потому что не барское это дело - это будет доставлять максимум неудовольствия
И если внушить себе:
- Боже мой, вот у меня по 35 тысяч писем в день приходило, а сейчас я прихожу, а у меня ничего, - конечно, будет тяжело…
Я вернулась, а здесь абсолютная пустота
У меня, правда, потом еще вышла в Свердловске книжка стихов одна, захотели люди издать мои стихи, им это было нужно.
У меня никогда не было издано ни одной книги за мой счет
Первое: я считала, что должна все сделать сама, то есть, пробиваться в печать стихами, а не издавать книги за свой счет.
Второе: у меня никогда не было на это денег
Меня очень забавляло, что писали про меня, что у меня высокопоставленный отец, который проталкивал мои публикации
Такие обсуждения велись в газетах тогда и сейчас ведутся в блогах, что меня везде пропихивали, что меня печатали только благодаря ему.
Я всем на это отвечаю:
- Было бы на самом деле все это так - видели бы вы меня все здесь!!!
Я б давным-давно в Голливуде кино снимала бы!
Если бы можно было бы что-то сделать, конечно, любой бы родитель сделал, у моих родителей просто таких возможностей не было
У меня папа не был высокопоставленным, у меня папа всю жизнь был военным, он 11 лет в мазуте, в танке прослужил, и потом он каким-то чиновничеством занимался, был торгпредом России в Швеции, но это не та работа, при которой есть возможность влиять на издание книг дочери, у него был не тот уровень должности, чтобы на это влиять.
А мама у меня врач, она по первой специальности врач, по второй педагог-дефектолог, у нее два высших образования.
Она писала кандидатскую по педагогике как афазиолог про восстановление речи после поражения головного мозга у взрослых.
И у нас никогда не было денег, мы жили достаточно скромно.
Как простая советская интеллигентная семья.
У нас была огромная квартира и книги!
Везде!
То есть, полки с книгами было фактически всё наше богатство.
Мы тратили все деньги на книги.
Все тратилось на книги! Все тратилось на походы в театр и на выставки!
Мама смеется и говорит
- Ты должна была стать такой какой ты стала, потому что я прививала в тебе любовь к искусству еще во внутриутробном периоде.
Она за полмесяца до родов была на выставке Глазунова.
Тогда было очень мало выставок, были какие-то редкие привозные и потом организовали первую большую выставку Глазунова.
Она стояла летом два часа в тридцатиградусную жару, чтобы попасть на эту выставку.
То есть - ничто ниоткуда не взялось, это просто была такая семья? Родители погрузили своего ребенка в свой мир, положили в основание свою шкалу ценностей и воспитали себе подобного?
Да!
Но при этом мне ничего не насаждалось.
Ну и вот - я приехала в Москву
И такая абсолютная пустота.
Я стала потихонечку ходить по издательствам.
И в какой-то период времени было очень пусто, потому что мне говорила
- А-а-а-а! Это Вы? Да?
И все…
Возвращаться, конечно, было безумно трудно и еще труднее начинать все с чистого листа.
Но я попыталась не делать из этого трагедии ни для себя, ни для других, а просто принялась вспахивать это, заросшее бурьяном поле, как когда-то в первый раз.
Первое, что я сделала, это продолжила учебу режиссуре на Высших Курсах Сценаристов и Режиссером, в мастерской Александра Митты, устроилась работать на телевидение на канал «ТВЦ», где делала свою авторскую программу, посвященную поэтам и поэзии «Свеча на ветру», и продолжала писать и публиковаться.
Но самое смешное началось именно тогда.
Представляете, с момента моего возращения из Стокгольма, то есть уже у меня взрослой выходит еще 6 книг совершенно новых стихов!
Но в газетах пишут, что Вика Ветрова куда-то пропала и о ней ничего неизвестно.
У меня к 2007 году выходит 5 мистических романов, которые разлетаются по крупнейшим магазинам страны.
Но при этом в газетах пишут, что Вика Ветрова уже давно ничего не пишет вообще, ни прозы, ни стихов.
В 2000 году я становлюсь Президентским Стипендиатом, как самый талантливый поэт года.
Но журналисты муссируют тему - что стало с бедной Викой Ветровой.
Я 5 раз подряд прохожу огромную независимую комиссию и пять лет подряд вхожу в число номинатов на Премию Правительства Москвы в области литературы и искусства.
Но в журналах пишут: Вика Ветрова была вундеркиндом, но теперь она ничем не занимается и, вообще, неизвестно, жива ли она.
В 2006 году я вхожу в 20-тку САМЫХ ПОКУПАЕМЫХ И ПРОДАВАЕМЫХ ПОЭТОВ ГОДА.
Но при этом выходят заметки, что мои стихи никто не читает и неизвестно есть ли они.
Вот такой вот парадокс.
Я уже не говорю, что за это время, в качестве режиссера, я сняла свой первый авангардный фильм «Синколпа одиночества».
А в течение последующих двух лет еще два: «Сумерки» и «Нюансы».
Я записала диск со своими песнями под названием «Колбаса».
К сегодняшнему дню я являюсь автором 15 изданных книг и хочу заявить всем: в моих новых книгах вы не найдете ни одного старого стихотворения!
Я не занимаюсь перепечатыванием собственных стихов, мне это неинтересно!
А моя совсем новая книга стихов «Иллюзии», вышедшая в 2007 году была распродана практически в первые дни выхода тиража в свет.
Я включена в каталоги «Знаменитые люли Москвы» и «Знаменитые люди России» за 2007 и 2008 годы.
За 2008 год я дала около 20 больших интервью радиостанциям всего мира, которые обращались ко мне, как к «выдающемуся поэту современности». Я к этим восторженным эпитетам отношусь с улыбкой, но просто становится смешно, когда кто-то пытается с пеной у рта доказывать, что, как поэт я исчезла с лица земли.
Кому это нужно, ума не приложу.
Свои песни, на свою музыка исполняет Виктория Ветрова.
Она же автор работ.
ПЕСНЯ ПРО ФОКУСНИКА
БОССА (неаполитанская воровская)
ОНА ЕГО ЛЮБИЛА
ТИШИНА
КИНО
P.S.
:-)))
Та наша встреча в "Хлебе Насущном" сначала продолжилась тем самым нашумевшим репортажем о солонке Путина
http://community.livejournal.com/live_report/349379.html
и вот теперь я рассказываю о чем мы, я, Виктория и tapirr, говорили в тот прекрасный день ...
Новую прозу Виктории можно прочесть на Проза.ру
http://www.proza.ru/avtor/vikvetrova
а новые стихи - на Стихи.ру
http://www.stihi.ru/avtor/vikvetrova